Реформирование российских вооруженных сил практически завершено. Большинство частей и соединений готовы приступить к выполнению боевых задач в кратчайшие сроки. Об этом президент России Дмитрий Медведев заявил 20 марта на расширенном заседании коллегии Министерства обороны России. Так ли это?
Военный эксперт Александр Гольц отвечает на вопросы Радио Свобода.
– Дмитрий Медведев заявил, что военная реформа практически завершена. А сколько реально потребуется времени для завершения реформирования армии?
– Пока завершен первый этап реформы. Он представлял собой, с одной стороны, наиболее черную и тяжелую работу, с другой стороны, работу, где можно поставить ясные цели и быстро их выполнить. Речь идет о разного рода организационных мероприятиях, включая и самую болезненную часть – увольнение избыточной части офицеров и прапорщиков. Организационные мероприятия, закрытие частей неполного состава – очень важные и тяжелые задачи, но их можно определить временными рамками и как-то контролировать. Осталось самое тяжелое – изменение сущности вооруженных сил. Для этого надо кардинальным образом поменять систему военного образования, прежде всего, и прохождения воинской службы. Это задача на долгие годы, и понятно, что здесь временных рамок поставить нельзя.
– Когда эксперты говорят о реформе полиции, то утверждают, что там увольнения привели к тому, что отсеялись люди, неугодные руководству, или откровенные психопаты. А остались те, кто умеет вписываться в систему, но не обладает серьезными профессиональными и моральными качествами. В случае с военной реформой, с увольнениями произошло ли что-то подобное? Или ситуация лучше?
– Все-таки прямую аналогию с тем, что произошло при реформе правоохранительных органов здесь проводить нельзя. Потому что во всем остальном, кроме увольнений, реформа, преобразовавшая милицию в полицию была поверхностной и косметической. Чего нельзя сказать о военной реформе. Ведь здесь не просто увольняли людей – им предлагали служить в боевых частях, иногда менять место жительства… И те, кто согласился, шли на это вполне осознанно. Ведь одним из толчков для проведения реформы стало то, что вдруг выяснилось: офицеры, которые всю жизнь прослужили в частях неполного состава, боятся воевать, что и показала война с Грузией. Поэтому освобождались, в первую очередь, именно от этих людей.
– Сегодня вы можете назвать какие-то реальные достижения военной реформы?
– На мой взгляд, главным достижением стал полный и, надеюсь, окончательный отказ от концепции массовой мобилизационной армии. Эта идея о том, что родину можно защищать, только мобилизовав несколько миллионов резервистов, представляла собой черную дыру, куда уходили все ресурсы. А на боевую подготовку армии не оставалось времени. Реформа, которая представляет собой отказ от идеи массовой мобилизации, подвела руководство страны к необходимости отказа от армии призывной. И в своей статье в "Российской газете" Путин, когда рисует будущую структуру вооруженных сил, из которой следует, что призывники будут составлять 10-12 процентов от общей численности, подводит к мысли о том, что призыв фактически будет добровольным. В армию пойдут только те, кто хочет по каким-то своим соображениям служить. И это очень важный, принципиальный шаг. Другой вопрос – будет ли это реализовано. Но то, что сделано, уже фактически подвело к необходимости отказа от призыва.
– Можно ли сказать, что армия готовится не к абстрактным войнам с мифическим врагом, а к реальным конфликтам и угрозам?
– Нет, из слов Медведева и Сердюкова следует, что фантомов в нашем военном планировании осталось более чем достаточно. В частности, вся эта шумиха вокруг системы ПРО в Европе, обещание через 5 лет предъявить контрмеры и так далее. Фантомов еще достаточно, не будем уж слишком оптимистичны. Но то, что касается сил общего назначения, то очевидно, что вооруженные силы готовятся к локальному конфликту. А вся эта милитаристская риторика об угрозе со стороны НАТО – это просто сотрясание воздуха.
– Под локальными конфликтами вы имеете в виду какие-то конкретные угрозы?
– Думаю, что в ближайшие годы главная угроза России придет со стороны Центральной Азии.
– Медведев уверяет, что быть военным стало почетным. На ваш взгляд, изменилось ли отношение к военнослужащим за последнее время?
– Об этом сложно судить, но те меры, которые приняты – увеличение в 2-2,5 раза жалования офицерам в перспективе приведет и к изменению статуса военнослужащих в обществе. Так или иначе, офицеры окажутся частью среднего класса.
– Не менее 2,8 процентов ВВП, уверяет Медведев, будет в этом году потрачено на нужды обороны. Это много или мало? И достаточно ли для военных нужд?
– Большинство европейских стран тратят на оборону 1-1,5 процента ВВП, США – около 4-х, Китай – 11.
– А как это смотрится, учитывая масштабы существующих проблем России?
– Сейчас не деньги главное, главное – их разумно потратить. Скажем, перевооружение нашей армии без военной реформы, кардинальной реформы военной промышленности, а пока что никто о такой реформе даже не заикается, приведет к тому, что эти деньги просто исчезнут, растворятся.
Военный эксперт Александр Гольц отвечает на вопросы Радио Свобода.
– Дмитрий Медведев заявил, что военная реформа практически завершена. А сколько реально потребуется времени для завершения реформирования армии?
– Пока завершен первый этап реформы. Он представлял собой, с одной стороны, наиболее черную и тяжелую работу, с другой стороны, работу, где можно поставить ясные цели и быстро их выполнить. Речь идет о разного рода организационных мероприятиях, включая и самую болезненную часть – увольнение избыточной части офицеров и прапорщиков. Организационные мероприятия, закрытие частей неполного состава – очень важные и тяжелые задачи, но их можно определить временными рамками и как-то контролировать. Осталось самое тяжелое – изменение сущности вооруженных сил. Для этого надо кардинальным образом поменять систему военного образования, прежде всего, и прохождения воинской службы. Это задача на долгие годы, и понятно, что здесь временных рамок поставить нельзя.
– Когда эксперты говорят о реформе полиции, то утверждают, что там увольнения привели к тому, что отсеялись люди, неугодные руководству, или откровенные психопаты. А остались те, кто умеет вписываться в систему, но не обладает серьезными профессиональными и моральными качествами. В случае с военной реформой, с увольнениями произошло ли что-то подобное? Или ситуация лучше?
– Все-таки прямую аналогию с тем, что произошло при реформе правоохранительных органов здесь проводить нельзя. Потому что во всем остальном, кроме увольнений, реформа, преобразовавшая милицию в полицию была поверхностной и косметической. Чего нельзя сказать о военной реформе. Ведь здесь не просто увольняли людей – им предлагали служить в боевых частях, иногда менять место жительства… И те, кто согласился, шли на это вполне осознанно. Ведь одним из толчков для проведения реформы стало то, что вдруг выяснилось: офицеры, которые всю жизнь прослужили в частях неполного состава, боятся воевать, что и показала война с Грузией. Поэтому освобождались, в первую очередь, именно от этих людей.
– Сегодня вы можете назвать какие-то реальные достижения военной реформы?
– На мой взгляд, главным достижением стал полный и, надеюсь, окончательный отказ от концепции массовой мобилизационной армии. Эта идея о том, что родину можно защищать, только мобилизовав несколько миллионов резервистов, представляла собой черную дыру, куда уходили все ресурсы. А на боевую подготовку армии не оставалось времени. Реформа, которая представляет собой отказ от идеи массовой мобилизации, подвела руководство страны к необходимости отказа от армии призывной. И в своей статье в "Российской газете" Путин, когда рисует будущую структуру вооруженных сил, из которой следует, что призывники будут составлять 10-12 процентов от общей численности, подводит к мысли о том, что призыв фактически будет добровольным. В армию пойдут только те, кто хочет по каким-то своим соображениям служить. И это очень важный, принципиальный шаг. Другой вопрос – будет ли это реализовано. Но то, что сделано, уже фактически подвело к необходимости отказа от призыва.
– Можно ли сказать, что армия готовится не к абстрактным войнам с мифическим врагом, а к реальным конфликтам и угрозам?
– Нет, из слов Медведева и Сердюкова следует, что фантомов в нашем военном планировании осталось более чем достаточно. В частности, вся эта шумиха вокруг системы ПРО в Европе, обещание через 5 лет предъявить контрмеры и так далее. Фантомов еще достаточно, не будем уж слишком оптимистичны. Но то, что касается сил общего назначения, то очевидно, что вооруженные силы готовятся к локальному конфликту. А вся эта милитаристская риторика об угрозе со стороны НАТО – это просто сотрясание воздуха.
– Под локальными конфликтами вы имеете в виду какие-то конкретные угрозы?
– Думаю, что в ближайшие годы главная угроза России придет со стороны Центральной Азии.
– Медведев уверяет, что быть военным стало почетным. На ваш взгляд, изменилось ли отношение к военнослужащим за последнее время?
– Об этом сложно судить, но те меры, которые приняты – увеличение в 2-2,5 раза жалования офицерам в перспективе приведет и к изменению статуса военнослужащих в обществе. Так или иначе, офицеры окажутся частью среднего класса.
– Не менее 2,8 процентов ВВП, уверяет Медведев, будет в этом году потрачено на нужды обороны. Это много или мало? И достаточно ли для военных нужд?
– Большинство европейских стран тратят на оборону 1-1,5 процента ВВП, США – около 4-х, Китай – 11.
– А как это смотрится, учитывая масштабы существующих проблем России?
– Сейчас не деньги главное, главное – их разумно потратить. Скажем, перевооружение нашей армии без военной реформы, кардинальной реформы военной промышленности, а пока что никто о такой реформе даже не заикается, приведет к тому, что эти деньги просто исчезнут, растворятся.
