Ирина Лагунина: Происшествие на церемонии вручения премий «Ника» вызвало бурную и противоречивую реакцию публики. Напомню, что ведущая церемонии Ксения Собчак задала актрисе Чулпан Хаматовой не предусмотренный сценарием вопрос, связанный с ее участием в предвыборной кампании Владимира Путина. Наш корреспондент Владимир Абаринов решил выяснить у кинодраматурга Павла Финна, что он думает об этом инциденте. Разговор вышел из заданных рамок и перерос в размышление Павла Финна о конформизме художника и вообще всякого человека, живущего в России.
Владимир Абаринов: Когда я узнал об инциденте на «Нике», я сразу вспомнил церемонию вручения «Оскаров» 2003 года. Тогда как раз началась война в Ираке, и голливудские звезды грозились превратить церемонию в антивоенную акцию – выйти на сцену с заклеенными изолентой ртами, хотя никто им не мешал говорить, микрофон не отключал, и организаторы, я думаю, были бы счастливы, наоборот, прибавить громкость. Но никто с заклеенным ртом не вышел, весь пафос ушел в свисток. Выступил со своей очередной инвективой Майкл Мур, которого наградили за «911 по Фаренгейту», но звездный партер внимал ему равнодушно. Единственным, кто оказался на высоте, был молодой тогда Адриан Броуди – он получил «Оскара» за «Пианиста». Броуди просто и искренне выразил надежду на скорый мир, и все встали и захлопали. Я тогда подумал, что угрозы сорвать церемонию были просто рекламным трюком. Ну а вот теперь в саморекламе, самопиаре обвиняют Ксению Собчак. Павел Константинович, вы присутствовали на «Нике». Скажите, какой была ваша реакция, как вы расцениваете случившееся?
Павел Финн: На этот вопрос есть два ответа. Моя первоначальная реакция не совпадала с реакцией зала, я не свистел. И надо сказать, не то чтобы все поголовно свистели – это не так. Там действительно были свистки и прочее. Зал реагировал в большинстве своем исходя из своих симпатий к Чулпан, безусловно. Моя реакция была очень простой: я не нахожу в этом инциденте ничего такого, что бы вызвало у меня те же самые эмоции, какие вызвало у многих осуждавших Собчак. Мне вообще нравится, как она себя ведет в последнее время, в отличие от прежнего времени. Мне кажется, что она довольно искренне задала свой вопрос. Насколько он был там правомочен – это уже вопрос зрелища. Для зрелища это было только лучше на самом деле. Но можно ли его было не задавать? Можно было не задавать. Но ведь состояние общественного мнения в нынешнее время во многом само провоцирует такого рода события.
Мне кажется, что в этой среде и в этом зале оно было достаточно закономерно. Как и реакция, потому что общество расколото.
Владимир Абаринов: Теперь, когда Чулпан Хаматова наконец высказалась, заявила, что никто ее в заложники не брал и раскаленным утюгом не пытал, инцидент как будто бы исчерпан, но не тут-то было. Пошла новая волна комментариев, авторы которых считают, что Чулпан надо не сотрудничать с этим режимом, а добиваться его свержения – тогда, мол, и не придется благодарить власть таким способом. Павел Константинович, закрыт вопрос?
Павел Финн: Вы сами написали в "Фейсбуке", что вопрос закрыт во многом. Она действительно человек симпатичный и то, что она делает – это приносит благо людям. Тут надо просто разобраться. Тема конформизма, о которой есть смысл говорить в наше время, очень соответствует произошедшему, как мне кажется. Конформизм – это глубоко наша российская беда, она сопровождает наше общество и особенно интеллигенцию, так называемую художественную, много лет. Другое дело, что у меня ощущение, что мы живем в эпоху нео-конформизма - не нонконформизма, а нео-конформизма. Сейчас конформизм принял другие формы, как и власть несколько изменилась, соответственно изменился конформизм, но не исчез.
Поколение моих отцов было сплошь конформистским, я имею в виду писателей 30-40-х годов. У меня вообще по этому поводу есть такое соображение, не знаю, согласятся ли со мной те, кто слушают, но я считаю, что конформизм в советское время был во многом конформизмом во спасение. Не агрессивный, не конформизм всяких негодяев, а конформизм в массе - вот он был в некотором смысле во спасение. Потому что были люди, которые пытались сохранить благодать и завещанное предыдущим временем, русскую литературу, русское искусство, надо было как-то это спасать. Поэтому под полой проносили благодатный огонь – было такое. Так что тот конформизм требует оправдания во многом и изучения.
Вирус конформизма мутирует в зависимости от изменений - времени, эпохи, власти. Я говорю так уверенно, убежденно, потому что я сам не лишен этого греха – конформизма, и в то время, до изменения нашей страны, да и сейчас конформизм проявляется. Когда мы, скажем, с режиссером и продюсером идем с протянутой рукой к власти в лице Минкульта, чтобы выпросить копейки на кино, мы ведь тоже обсуждаем и говорим: может быть, это не стоит делать? Может быть, поменять название, чтобы оно не раздражало? Это происходит и до сих пор. Так что это вопрос чрезвычайно сложный.
Поэтому осуждать Хаматову я никак не могу. Другое дело, что в любом случае, во благо или нет, конформизм - это все равно унижение. Готов ты пойти на это унижение, взяв девизом известную фразу "цель оправдывает средства" или нет – это твой выбор. Выбор – это главное. Российская художественная интеллигенция всегда, особенно в прежние времена, руководствовалась бессмертным наставлением Савельича Петруше Гриневу из "Капитанской дочки". Помните, Пугачев протягивает ему руку для поцелуя, а дворянин Гринев не может это сделать. Савельич ему говорит: "Плюнь, да поцелуй". Мы тоже плевали, да целовали. Это неистребимо, как выясняется.
Но по-прежнему, я считаю, некоторые деяния, некоторые поступки, которые можно определить как конформизм, все равно иногда порой тоже оправдывают средства, с этим ничего не поделать в нашей стране, на нашей почве. К несчастью, власть никогда не понимала, что конформизм унижает и ее тоже, и разрушает, и бесславит ее. Так было от Пушкина и Лермонтова. Власть вообще, к сожалению, понимает не все то, что следовало бы понимать.
Как избежать этого? Во-первых, я могу сказать, что в наше время существуют люди, которые вызывают у меня чувство гордости за то, что они существуют и то, что я существую рядом с ними, которые ничего не боятся, ничего не просят и борются как раз с конформизмом. Им честь и слава. У Булгакова было написано: "Никогда ничего не просите - сами придут и все дадут". Биография Булгакова не очень это подтверждает. Он был прав - действительно, в результате, конечно, дадут. Он хоть и написал пьесу "Батум", но все-таки ему дали. Да мы и живем в другое время, не булгаковское.
Я думаю, что главная задача людей, которые это понимают так, как я, думают так, как я, имеют похожие биографии, главное – это поддерживать друг друга изо всех сил в борьбе с конформизмом. Как ни печально, власть создает какие-то формы или потворствует каким-то формам, как в случае с Михалковым, который угробил Союз кинематографистов, которые нас раскалывают. Это очень печально.
Панацея, на мой взгляд, только одна – бороться с конформизмом в себе и поддерживать друг друга. Причем иногда рублем, кстати, что у нас делают чрезвычайно редко, хотя сейчас такие возможности есть.
Владимир Абаринов: Когда я узнал об инциденте на «Нике», я сразу вспомнил церемонию вручения «Оскаров» 2003 года. Тогда как раз началась война в Ираке, и голливудские звезды грозились превратить церемонию в антивоенную акцию – выйти на сцену с заклеенными изолентой ртами, хотя никто им не мешал говорить, микрофон не отключал, и организаторы, я думаю, были бы счастливы, наоборот, прибавить громкость. Но никто с заклеенным ртом не вышел, весь пафос ушел в свисток. Выступил со своей очередной инвективой Майкл Мур, которого наградили за «911 по Фаренгейту», но звездный партер внимал ему равнодушно. Единственным, кто оказался на высоте, был молодой тогда Адриан Броуди – он получил «Оскара» за «Пианиста». Броуди просто и искренне выразил надежду на скорый мир, и все встали и захлопали. Я тогда подумал, что угрозы сорвать церемонию были просто рекламным трюком. Ну а вот теперь в саморекламе, самопиаре обвиняют Ксению Собчак. Павел Константинович, вы присутствовали на «Нике». Скажите, какой была ваша реакция, как вы расцениваете случившееся?
Павел Финн: На этот вопрос есть два ответа. Моя первоначальная реакция не совпадала с реакцией зала, я не свистел. И надо сказать, не то чтобы все поголовно свистели – это не так. Там действительно были свистки и прочее. Зал реагировал в большинстве своем исходя из своих симпатий к Чулпан, безусловно. Моя реакция была очень простой: я не нахожу в этом инциденте ничего такого, что бы вызвало у меня те же самые эмоции, какие вызвало у многих осуждавших Собчак. Мне вообще нравится, как она себя ведет в последнее время, в отличие от прежнего времени. Мне кажется, что она довольно искренне задала свой вопрос. Насколько он был там правомочен – это уже вопрос зрелища. Для зрелища это было только лучше на самом деле. Но можно ли его было не задавать? Можно было не задавать. Но ведь состояние общественного мнения в нынешнее время во многом само провоцирует такого рода события.
Мне кажется, что в этой среде и в этом зале оно было достаточно закономерно. Как и реакция, потому что общество расколото.
Владимир Абаринов: Теперь, когда Чулпан Хаматова наконец высказалась, заявила, что никто ее в заложники не брал и раскаленным утюгом не пытал, инцидент как будто бы исчерпан, но не тут-то было. Пошла новая волна комментариев, авторы которых считают, что Чулпан надо не сотрудничать с этим режимом, а добиваться его свержения – тогда, мол, и не придется благодарить власть таким способом. Павел Константинович, закрыт вопрос?
Павел Финн: Вы сами написали в "Фейсбуке", что вопрос закрыт во многом. Она действительно человек симпатичный и то, что она делает – это приносит благо людям. Тут надо просто разобраться. Тема конформизма, о которой есть смысл говорить в наше время, очень соответствует произошедшему, как мне кажется. Конформизм – это глубоко наша российская беда, она сопровождает наше общество и особенно интеллигенцию, так называемую художественную, много лет. Другое дело, что у меня ощущение, что мы живем в эпоху нео-конформизма - не нонконформизма, а нео-конформизма. Сейчас конформизм принял другие формы, как и власть несколько изменилась, соответственно изменился конформизм, но не исчез.
Поколение моих отцов было сплошь конформистским, я имею в виду писателей 30-40-х годов. У меня вообще по этому поводу есть такое соображение, не знаю, согласятся ли со мной те, кто слушают, но я считаю, что конформизм в советское время был во многом конформизмом во спасение. Не агрессивный, не конформизм всяких негодяев, а конформизм в массе - вот он был в некотором смысле во спасение. Потому что были люди, которые пытались сохранить благодать и завещанное предыдущим временем, русскую литературу, русское искусство, надо было как-то это спасать. Поэтому под полой проносили благодатный огонь – было такое. Так что тот конформизм требует оправдания во многом и изучения.
Вирус конформизма мутирует в зависимости от изменений - времени, эпохи, власти. Я говорю так уверенно, убежденно, потому что я сам не лишен этого греха – конформизма, и в то время, до изменения нашей страны, да и сейчас конформизм проявляется. Когда мы, скажем, с режиссером и продюсером идем с протянутой рукой к власти в лице Минкульта, чтобы выпросить копейки на кино, мы ведь тоже обсуждаем и говорим: может быть, это не стоит делать? Может быть, поменять название, чтобы оно не раздражало? Это происходит и до сих пор. Так что это вопрос чрезвычайно сложный.
Поэтому осуждать Хаматову я никак не могу. Другое дело, что в любом случае, во благо или нет, конформизм - это все равно унижение. Готов ты пойти на это унижение, взяв девизом известную фразу "цель оправдывает средства" или нет – это твой выбор. Выбор – это главное. Российская художественная интеллигенция всегда, особенно в прежние времена, руководствовалась бессмертным наставлением Савельича Петруше Гриневу из "Капитанской дочки". Помните, Пугачев протягивает ему руку для поцелуя, а дворянин Гринев не может это сделать. Савельич ему говорит: "Плюнь, да поцелуй". Мы тоже плевали, да целовали. Это неистребимо, как выясняется.
Но по-прежнему, я считаю, некоторые деяния, некоторые поступки, которые можно определить как конформизм, все равно иногда порой тоже оправдывают средства, с этим ничего не поделать в нашей стране, на нашей почве. К несчастью, власть никогда не понимала, что конформизм унижает и ее тоже, и разрушает, и бесславит ее. Так было от Пушкина и Лермонтова. Власть вообще, к сожалению, понимает не все то, что следовало бы понимать.
Как избежать этого? Во-первых, я могу сказать, что в наше время существуют люди, которые вызывают у меня чувство гордости за то, что они существуют и то, что я существую рядом с ними, которые ничего не боятся, ничего не просят и борются как раз с конформизмом. Им честь и слава. У Булгакова было написано: "Никогда ничего не просите - сами придут и все дадут". Биография Булгакова не очень это подтверждает. Он был прав - действительно, в результате, конечно, дадут. Он хоть и написал пьесу "Батум", но все-таки ему дали. Да мы и живем в другое время, не булгаковское.
Я думаю, что главная задача людей, которые это понимают так, как я, думают так, как я, имеют похожие биографии, главное – это поддерживать друг друга изо всех сил в борьбе с конформизмом. Как ни печально, власть создает какие-то формы или потворствует каким-то формам, как в случае с Михалковым, который угробил Союз кинематографистов, которые нас раскалывают. Это очень печально.
Панацея, на мой взгляд, только одна – бороться с конформизмом в себе и поддерживать друг друга. Причем иногда рублем, кстати, что у нас делают чрезвычайно редко, хотя сейчас такие возможности есть.
