Дмитрий Волчек: Гость радиожурнала ''Поверх барьеров'' – составитель книжной серии ''Уроки русского'' писатель Олег Зоберн. В мае 2011 года Олег был гостем передачи ''Книжные проекты XXI века''. Серия ''Уроки русского'' выходила в московском издательстве ''КоЛибри, но уже осенью было объявлено о ее закрытии. К счастью, речь шла не о ликвидации серии, а лишь о смене марки, и вот ''Уроки русского'' воскресли в издательстве ''Новое литературное обозрение''. Я спросил Олега Зоберна, изменилось ли что-то в идеологии серии в связи со сменой издателя.
Олег Зоберн: Серия абсолютно не изменилась. Просто ''Уроки русского'' теперь живут в издательстве ''Новое литературное обозрение''. Проект удалось сохранить в изначальном виде. Со мной остались те же люди, которые работали над серией в издательской группе ''Азбука-Аттикус'', я привел их с собой в ''НЛО''. Всё по-прежнему: это современная русскоязычная проза. И минус примерно 20 лет. То есть, совсем новое и то, что не было замечено в девяностых и нулевых. Это, по сути, серия для писателей, которым одинаково нелегко как в условиях тотальной идеологии, так и в реалиях капитализма. Мне кажется, что выпуск этих книг – важное дело. Все-таки в этой стране художественный текст до сих пор остается частью организации внутреннего мира человека и мира вокруг. Но при этом я как составитель не хочу замыкаться на аутичной, в плохом смысле переусложненной литературе для тусовки. Хочется делать книги для людей. И я верю в широкого русскоязычного читателя, который должен наконец пробудиться от постсоветского сна. Что касается ретроспективы, то работая над этой серией, я во многом ориентируюсь на журнал ''Соло'', выходивший в России в девяностых – литературный журнал, в котором печатались неформатные тексты. Его курировал Александр Михайлов. Этот журнал продолжал свободные традиции самиздата и, в частности, альманаха ''Метрополь''. Так что мы, команда ''Уроков русского'', стараемся соответствовать.
Дмитрий Волчек: Мне часто присылают рукописи, и авторы жалуются на то, что во всех издательствах им отказали — либо не отвечают, либо говорят, что современную русскую прозу не печатают потому, что на нее совсем нет спроса. Наверняка вы получаете огромное количество рукописей, и сейчас, после нашей передачи, поток еще увеличится. Думаю, что имеет смысл объяснить нашим слушателям, какого рода книги вы бы хотели публиковать, а что публиковать не будете категорически.
Олег Зоберн: Буду и дальше публиковать то, что сегодня никому не нужно, но завтра станет классикой. А что не буду... Если говорить о каких-то системных образованиях, то мне активно не нравится, например, круг авторов московской премии ''Большая книга''. Шишкин, Улицкая, Быков и так далее, вся вот эта графоманская муть, – сталкиваясь с этим, люди вообще перестают интересоваться современной русскоязычной прозой. То есть премия превращена в абсолютно советский Cоюз писателей. Доходит до абсурда: под эту премию в издательствах АСТ и ЭКСМО создаются целые персональные проекты. То есть, места для какой-то свежей мысли там почти не остается. Это особенно драматично, потому что литература как таковая – стремительно уходящее искусство. Или вот непонятно зачем премия ''Национальный бестселлер'' возвеличила полуграмотного писателя-мужичка Захара Прилепина. То есть, он реально двух слов связать не может, но АСТ усиленно редактирует и издает его книги большими тиражами на волне рекламы… А на всё это в целом ориентируются зарубежные литературные агентства, переводчики и издатели в Европе и США, и в итоге у всего мира складывается впечатление, что читающая Россия окончательно деградировала. Хотя это не так: есть блистательные авторы: Николай Байтов, Анатолий Гаврилов, их книги выходили в ''Уроках русского''. Но переводят этих, по сути, новых подпольных классиков, крайне мало. Переводов Александра Шарыпова, о котором мы уже с вами говорили здесь, на радио ''Свобода'', не было с девяностых. Так что если нас сейчас слышат авторы, издатели и переводчики, обращаюсь к ним: друзья, ура, есть надежда: я как составитель ''Уроков русского'' с радостью рассматриваю все, что приходит на мою почту, отношусь к этому очень аккуратно и в издательстве ''Новое литературное обозрение'' с удовольствием проконсультирую вас относительно прозы для переводов, предоставлю все материалы и права. Так что обращайтесь. Например, в Фейсбуке наберите имя и фамилию, увидите мою страничку. Вот эта теневая русская проза современная, о которой я говорю, это не так-то просто, это действительно захватывает умы, это должно еще проснуться.
Дмитрий Волчек: Олег, одна из книг, которая вышла в серии ''Уроки русского'', уже в издательстве ''Новое литературное обозрение'', это сборник Михаила Новикова ''Природа сенсаций''. Очень хорошо, что вы выпустили эту книгу, я думаю, что многие помнят Михаила Новикова, одного из лучших литературных критиков 90-х годов, но мало кто знает, что он писал прозу. Расскажите, пожалуйста, как возник этот сборник?
Олег Зоберн: Да, и мало кто знает, что газету ''Коммерсант'' очень популярную сегодня, ее приложение, касающееся культуры, многие стали читать в 90-х именно из-за того, что Михаил Новиков писал свои очерки о литературной жизни, о спорте и так далее, и делал это блистательно. Русский писатель Михаил Новиков, в общем, занимался еще и тем, что писал рассказы, которые интереснее, потому что это как раз литература в чистом виде. Но он почти никому сейчас неизвестен. Он погиб в автокатастрофе в 2000 году, разбился на машине в Подмосковье. Я собрал его тексты под одной обложкой, это была долгая и кропотливая работа с рукописями в течение полугода. Вряд ли есть смысл сейчас рассказывать про рассказы. Скажу лишь, что эта книга расширяет представления о человеке разумном девяностых и конца восьмидесятых, которые, оказывается, еще художественно не исследованы. Книга с правильным гносеологическим послевкусием. За последние годы в России успела сформироваться новая тотальная цензура – корпоративно-буржуазная, и вместе с тем сложился новый литературный андеграунд как противоположность мэйнстриму. И книга Новикова ''Природа сенсаций'' – еще одно подтверждение того, что из тени появляется новая словесность.
Дмитрий Волчек: Послушаем рассказ Михаила Новикова ''Станок''. Рассказ был написан в конце 80-х и впервые опубликован в сборнике ''Природа сенсаций'', серия ''Уроки русского'', издательство ''Новое литературное обозрение''.
СТАНОК
''Если разговор заходит о любви, я вспоминаю происшествие, случившееся в небольшом поселке на Южном побережье не так уж давно, всего два-три года назад.
В это местечко – Солнечное оно называется – приехали отдыхать и плавать два молодых создания – мужчина и женщина. (Обычно, когда я рассказываю этот эпизод в благосклонно слушающей компании, я говорю: "Нельзя было невольно не залюбоваться их стройными телами и умными лицами".)
Скромная драма – развернулась из-за того, что молодой человек решил отпустить бороду.
Вот он не бреется день, другой, пять дней. Его возлюбленную щетина сначала забавляет, затем начинает раздражать, ну, а потом просто выводит из себя. Смотреть она не может на его немного диковатое теперь лицо. И, естественно, каждые полчаса советует и просит: "Сбрей. Сбрей!.."
А юношу – забыл уж, как звали его: Толя или, что ли, Женя – как-то странно заклинило на собственной бороде. Где-то, видимо, незадолго до поездки, он увидел бородатое лицо, поразившее его воображение. Может быть, бороду носил полюбившийся парню артист или публицист. Женя (Толя) зациклился, как принято говорить. Фрейдисты утверждают, что волосы олицетворяют мужскую силу. Вот, наверное, и нашего героя зацепило таким образом – каково тогда лишиться бороды?
А девушке это было, разумеется, невдомек. Ей хотелось убрать проклятую бороду. И она стала бороться за достижение цели своими специфическими средствами. Она стала при любой возможности и даже без таковой иронизировать над Толянычем. Она подтрунивает.
Он, смущенный, предпринимает неназойливые ответные шаги: стремится всюду, где может, показать удаль и силу. Он лезет на деревья и скалы, прыгает в море с высоких камней, достает со дна раковину – эта последняя, полежав на солнце, начинает страшно вонять, и ее зашвыривают обратно в море, но поздно, моллюск мертв.
Однажды вечером пара гуляет вдоль берега.
– Что это? – спрашивает она.
Над осыпающимся земляным обрывом замер небольшой несуразный механизм.
– Похоже, буровой станок, – отвечает герой.
– Надо же, на самом краю. Он не свалится кому-нибудь на голову?
– Нет, если я его не свалю. Хочешь, свалю?
Вот, собственно, роковой момент.
– Он же тяжелый, – говорит девушка.
– Н-ня... – отвечает добрый молодец, – пустяки. Спорим.
И после этого никакие ее "не надо" его уже не удерживают.
Он подходит к устройству (железная труба на четырех ногах), кружится около него, толкает, тужится, находит бревно. Через пять минут механизм без особого шума летит вниз и втыкается трубой в подножие обрыва.
Наутро поселок слегка волнуется. Станок, оказалось, стоит тридцать тысяч, а покорежен изрядно.
Начинают искать. И – парадокс! – находят.
Следователь, сонный, распаренный, приезжает на вездеходе. Нашему герою ничего не грозит, а вот рабочему, станок бросившему у обрыва, – грозит. И уже рабочий непосредственно грозит силачу. Рабочий тоже не слаб, объясняться с ним было бы тяжело.
"Значит, кто виноват, – размышляет ст. лейтенант милиции, местный уроженец, – кто бросил или кто сбросил?"
Дело решено замять, но молодая пара покидает поселок. Тут им стало неуютно.
Перед отъездом любовник бреется и возвращается в оптимальное свое состояние.
Куда они теперь? К месту ли постоянного проживания? Или на другой курорт? Точно неизвестно. Думаю только, что побережье они покинули, поскольку как раз начинался сезон штормов.
Этих влюбленных я больше никогда не видел, а вот море погубило следователя. Дело в том, что штормовые волны (валы) абсолютно подмыли берег, и буровой станок окончательно просел куда-то вниз, после чего его отволокло от берега и засосало в дно. Виноватым посчитали ст. лейтенанта, не сумевшего дать следствию нужный ход. Словом, сонливый сыщик отстранен от работы в милиции и теперь водит в том же поселке грузовой мотороллер. Говорит, что совершенно счастлив в жизни.
Рабочий-буровик остался в бригаде. Его наказали рублем, но несильно.
А пылкие любовники? Все кажется мне, однажды поверну за угол улицы, где живу, и увижу их, вместе выходящих из булочной. Очень бы хотелось, чтоб у них все было хорошо''.
