Вместе с протестным движением в России после выборов в Думу возникла новая форма журналистики: прямые видеотрансляции, которые ведут в интернете как профессиональные репортеры, так и гражданские активисты. Десятки тысяч зрителей наблюдают в прямом эфире согласованные и несанкционированные митинги, задержания участников акций протеста, а теперь и репортажи из лагеря "ОккупайАбай" на Чистых прудах. На этой неделе начались хакерские атаки на сайт Ustream, где идет трансляция московских событий. Один из самых известных операторов, выступающий под ником Vova Moskva, рассказал РС о своей работе.
– Как называют себя операторы, которые проводят прямые трансляции с улиц?
– В обиходе понятие "трансляторы", но мне больше нравится определение "гражданские журналисты". В последние дни я занимаюсь координацией трансляторов и информацию о них распространяю через свой Твиттер.
– Для вас это развлечение, журналистская работа или форма политического активизма?
– И то, и другое, и третье. Мои политические взгляды достаточно умеренные, но, когда нарушается закон, мне это не нравится, и я начинаю включаться в активность. Моя активность в последние месяцы приобрела форму гражданской журналистики при поддержке официально зарегистрированных средств массовой информации и при поддержке людей, которые смотрят меня в интернете.
– Вы начали трансляции в декабре прошлого года, с митинга на Болотной?
– Да, первый прямой эфир был 10 декабря.
– Вы через сотовый телефон все транслируете, никакого специального оборудования нет?
– Специального оборудования нет. Начинал я через старый смартфон, которому три года. Потом 1 марта купил современный аппарат, сменил платформу вещания и дело пошло по нарастающей.
– Что технически самое сложное в вашей работе?
– Исходящий канал связи от меня в интернет.
– Во время митинга 6 мая как раз с этим были большие проблемы.
– Была перегрузка всех сетей, и моя проблема состояла в том, что, когда меня уносил ОМОН из района, где происходили столкновения, я потерял мобильный роутер и смог посылать только фотографии с текстовыми комментариями, видеоэфир уже был недоступен.
– Это был драматичный момент в прямом эфире, когда прекратилась ваша трансляция.
– Да, один из полицейских сказал: "Вот этого бери". Меня взяли, и пока несли к автобусу, я повторял, что они нарушают закон о средствах массовой информации. По дороге меня несколько раз ударили по голове, довольно ощутимо, хотя я был в велосипедном шлеме. Донесли до автобуса, проверили документы, в автобус я даже не попал, потому что у меня было журналистское удостоверение.
– Говорят, что 9 мая, когда хакеры из группы Anonymous обрушили сайт президента России, в отместку прокремлевские хакеры стали д-досить сайт Юстрим, на который вы транслируете свои репортажи. Это правда?
– Да, это была очень яркая история. Сначала прекратил работу Kremlin.ru, потом он восстановил работу, но с тех пор в течение двух суток были проблемы с Юстримом, невозможно было заходить по прямым ссылкам, можно было только через обходные пути попадать на трансляцию. Я сам со своего телефона не мог зайти на трансляцию, но тысячи людей все равно за 15 минут пришли в мой эфир.
– И вы считаете это местью за Kremlin?
– Я не думаю, что это какая-то месть – это просто была попытка (вероятно, спецслужб) повлиять на распространение информации о происходящем. Не берусь утверждать, что это спецслужбы, хотя кого еще подозревать? Блокирование сервиса очень сильно возбудило сам Юстрим – компанию, которая находится в Калифорнии. Они начали ставить трансляции из Москвы у себя на главную страницу.
– Вы сказали, что тысячи людей смотрели вас 9 мая. А какой был пик посещений за все время трансляций с декабря?
– Самое большое количество зрителей, единовременно смотрящих эфир, было 5 марта, когда был митинг и противостояние в фонтане на Пушкинской площади. Тоже в прямом эфире я был задержан, это все видели. 9 600 человек смотрели в тот момент, когда меня забирали. Когда я включился прямо из автобуса, было 12 тысяч зрителей единовременно. Всего за 5 марта 75 тысяч просмотров.
– Ваши зрители не только смотрят, но могут комментировать вас в эфире. Ясно, что вы весь чат читать не можете, но иногда заглядываете туда?
– Да, я иногда смотрю в чат, он у меня проплывает примерно на одну четвертую часть экрана. Сложно что-то там действительно информационно ценное увидеть, но иногда бывают интересные комментарии. Я спрашиваю, как качество картинки, мне отвечают. Но главное, что люди присылают информацию, звонят, сообщают, где что происходит.
– Что вы считаете своей главной удачей? Был сюжет, который без вашей трансляции оказался бы потерян для истории?
– Как раз эта ночь 5 марта, когда людей выкидывали из фонтана на Пушкинской площади. Там были и другие прямые трансляции, но возникли технические проблемы, и в итоге зрители перешли ко мне, моя трансляция шла в прямой эфир телеканала "Дождь".
– А из самых последних трансляций, после "Марша миллионов"?
– Когда посадили в автозак Ксению Собчак и Алексея Навального. После этого была совершенно невероятная ситуация. Я ушел за Ильей Пономаревым, он решил ехать в УВД, помогать вызволению Навального. И тут ОМОН взял в оцепление журналистов, примерно 15 минут люди стояли под дождем. На моих глазах увели несколько человек в автобус. Пономарев пытался этому помешать, его никто не слушал. Люди просто стояли под дождем, окруженные ОМОНом и не могли пройти в метро.
– Вас только два раза задерживали за все это время: 5 марта и 6 мая?
– И еще 7 мая в день инаугурации. Я пришел на один из бульваров возле метро "Пушкинская", и после трех минут прямого эфира меня увели омоновцы, довели до автозака, там с одним из работников пресс-службы ГУВД я общался некоторое время, он сверил документы, но после этого все-таки посадил в автозак, что было, конечно, большим удивлением для меня. Посадили в автозак и сказали: "Подумайте. Разберемся в УВД". Рядом оказалась Евгения Альбац и благодаря, наверное, ее участию, ко мне пришел еще один работник пресс-службы УВД, этот человек уточнил все данные, позвонил моему редактору и после этого я был освобожден. Так что всего три раза.
– Вы следите сейчас за всеми акциями протеста и транслируете их. Как вы думаете, чем эта история закончится?
– Просто развитием общества. Более молодые люди придут в политику. Такие, как новые муниципальные депутаты, Вера Кичанова, Максим Кац, Константин Янкаускас. Такие люди будут постепенно входить в политику, получать известность, будет обновляться система власти. А беззаконие должно закончиться. Сейчас люди уже добились, чтобы их не прогоняли с бульвара, чтобы не нарушались напрямую права и свободы человека. Это очень важное достижение.
– Ваши онлайн-трансляции смотрят тысячи людей. А в митинговых толпах вас узнают?
– Да, узнают довольно часто. Я на Чистые пруды пришел с бейджиком, там был написан мой ник. Это дало возможность людям узнать меня, познакомиться.
– Назовете свое настоящее имя или хотите остаться под ником?
– Зовут меня Владимир, конечно. Фамилию легко узнать в социальных сетях. Если кто-то хочет – найдет, а так ее распространять я бы не очень хотел. Мне иногда поступают угрозы в Твиттере от каких-то смешных персонажей, довольно серьезные угрозы. Мне даже присылали полное досье на меня. Там еще было написано: нужно этому нехорошему человеку объяснять, как он неправ. Намного в более жестких, правда, выражениях это было написано. Хотя угрозы поступают редко: в основном, благодарности, слова признания.
(Фрагмент программы "Итоги недели")
– Как называют себя операторы, которые проводят прямые трансляции с улиц?
– В обиходе понятие "трансляторы", но мне больше нравится определение "гражданские журналисты". В последние дни я занимаюсь координацией трансляторов и информацию о них распространяю через свой Твиттер.
– Для вас это развлечение, журналистская работа или форма политического активизма?
– И то, и другое, и третье. Мои политические взгляды достаточно умеренные, но, когда нарушается закон, мне это не нравится, и я начинаю включаться в активность. Моя активность в последние месяцы приобрела форму гражданской журналистики при поддержке официально зарегистрированных средств массовой информации и при поддержке людей, которые смотрят меня в интернете.
– Вы начали трансляции в декабре прошлого года, с митинга на Болотной?
– Да, первый прямой эфир был 10 декабря.
– Вы через сотовый телефон все транслируете, никакого специального оборудования нет?
– Специального оборудования нет. Начинал я через старый смартфон, которому три года. Потом 1 марта купил современный аппарат, сменил платформу вещания и дело пошло по нарастающей.
– Что технически самое сложное в вашей работе?
– Исходящий канал связи от меня в интернет.
– Во время митинга 6 мая как раз с этим были большие проблемы.
– Была перегрузка всех сетей, и моя проблема состояла в том, что, когда меня уносил ОМОН из района, где происходили столкновения, я потерял мобильный роутер и смог посылать только фотографии с текстовыми комментариями, видеоэфир уже был недоступен.
– Это был драматичный момент в прямом эфире, когда прекратилась ваша трансляция.
– Да, один из полицейских сказал: "Вот этого бери". Меня взяли, и пока несли к автобусу, я повторял, что они нарушают закон о средствах массовой информации. По дороге меня несколько раз ударили по голове, довольно ощутимо, хотя я был в велосипедном шлеме. Донесли до автобуса, проверили документы, в автобус я даже не попал, потому что у меня было журналистское удостоверение.
– Говорят, что 9 мая, когда хакеры из группы Anonymous обрушили сайт президента России, в отместку прокремлевские хакеры стали д-досить сайт Юстрим, на который вы транслируете свои репортажи. Это правда?
– Да, это была очень яркая история. Сначала прекратил работу Kremlin.ru, потом он восстановил работу, но с тех пор в течение двух суток были проблемы с Юстримом, невозможно было заходить по прямым ссылкам, можно было только через обходные пути попадать на трансляцию. Я сам со своего телефона не мог зайти на трансляцию, но тысячи людей все равно за 15 минут пришли в мой эфир.
– И вы считаете это местью за Kremlin?
– Я не думаю, что это какая-то месть – это просто была попытка (вероятно, спецслужб) повлиять на распространение информации о происходящем. Не берусь утверждать, что это спецслужбы, хотя кого еще подозревать? Блокирование сервиса очень сильно возбудило сам Юстрим – компанию, которая находится в Калифорнии. Они начали ставить трансляции из Москвы у себя на главную страницу.
– Вы сказали, что тысячи людей смотрели вас 9 мая. А какой был пик посещений за все время трансляций с декабря?
– Самое большое количество зрителей, единовременно смотрящих эфир, было 5 марта, когда был митинг и противостояние в фонтане на Пушкинской площади. Тоже в прямом эфире я был задержан, это все видели. 9 600 человек смотрели в тот момент, когда меня забирали. Когда я включился прямо из автобуса, было 12 тысяч зрителей единовременно. Всего за 5 марта 75 тысяч просмотров.
– Ваши зрители не только смотрят, но могут комментировать вас в эфире. Ясно, что вы весь чат читать не можете, но иногда заглядываете туда?
– Да, я иногда смотрю в чат, он у меня проплывает примерно на одну четвертую часть экрана. Сложно что-то там действительно информационно ценное увидеть, но иногда бывают интересные комментарии. Я спрашиваю, как качество картинки, мне отвечают. Но главное, что люди присылают информацию, звонят, сообщают, где что происходит.
– Что вы считаете своей главной удачей? Был сюжет, который без вашей трансляции оказался бы потерян для истории?
– Как раз эта ночь 5 марта, когда людей выкидывали из фонтана на Пушкинской площади. Там были и другие прямые трансляции, но возникли технические проблемы, и в итоге зрители перешли ко мне, моя трансляция шла в прямой эфир телеканала "Дождь".
– А из самых последних трансляций, после "Марша миллионов"?
– Когда посадили в автозак Ксению Собчак и Алексея Навального. После этого была совершенно невероятная ситуация. Я ушел за Ильей Пономаревым, он решил ехать в УВД, помогать вызволению Навального. И тут ОМОН взял в оцепление журналистов, примерно 15 минут люди стояли под дождем. На моих глазах увели несколько человек в автобус. Пономарев пытался этому помешать, его никто не слушал. Люди просто стояли под дождем, окруженные ОМОНом и не могли пройти в метро.
– Вас только два раза задерживали за все это время: 5 марта и 6 мая?
– И еще 7 мая в день инаугурации. Я пришел на один из бульваров возле метро "Пушкинская", и после трех минут прямого эфира меня увели омоновцы, довели до автозака, там с одним из работников пресс-службы ГУВД я общался некоторое время, он сверил документы, но после этого все-таки посадил в автозак, что было, конечно, большим удивлением для меня. Посадили в автозак и сказали: "Подумайте. Разберемся в УВД". Рядом оказалась Евгения Альбац и благодаря, наверное, ее участию, ко мне пришел еще один работник пресс-службы УВД, этот человек уточнил все данные, позвонил моему редактору и после этого я был освобожден. Так что всего три раза.
– Вы следите сейчас за всеми акциями протеста и транслируете их. Как вы думаете, чем эта история закончится?
– Просто развитием общества. Более молодые люди придут в политику. Такие, как новые муниципальные депутаты, Вера Кичанова, Максим Кац, Константин Янкаускас. Такие люди будут постепенно входить в политику, получать известность, будет обновляться система власти. А беззаконие должно закончиться. Сейчас люди уже добились, чтобы их не прогоняли с бульвара, чтобы не нарушались напрямую права и свободы человека. Это очень важное достижение.
– Ваши онлайн-трансляции смотрят тысячи людей. А в митинговых толпах вас узнают?
– Да, узнают довольно часто. Я на Чистые пруды пришел с бейджиком, там был написан мой ник. Это дало возможность людям узнать меня, познакомиться.
– Назовете свое настоящее имя или хотите остаться под ником?
– Зовут меня Владимир, конечно. Фамилию легко узнать в социальных сетях. Если кто-то хочет – найдет, а так ее распространять я бы не очень хотел. Мне иногда поступают угрозы в Твиттере от каких-то смешных персонажей, довольно серьезные угрозы. Мне даже присылали полное досье на меня. Там еще было написано: нужно этому нехорошему человеку объяснять, как он неправ. Намного в более жестких, правда, выражениях это было написано. Хотя угрозы поступают редко: в основном, благодарности, слова признания.
(Фрагмент программы "Итоги недели")
