Кристина Горелик: Советская эпоха глазами поколения нулевых. То есть поколения, выросшего при Владимире Путине, лицо которого не сходило с экранов федеральных каналов на протяжении 10 их школьных лет. Каким эти школьники видят СССР, что знают о репрессиях, ссылках, Великой Отечественной Войне? Есть ли у них ответ на вопрос, зачем были нужны такие человеческие жертвы в 20 веке.
Чуть позже я дам слово финалистам конкурса исторических работ старшеклассников "Человек в истории. Россия -20 век", который вот уже в 13-й раз проводит общество "Мемориал". Организаторы признают: в этом году стало меньше школьников, интересующихся советской эпохой, но тем ценнее оказывается опыт каждого участника. Говорит глава общества "Мемориала" Арсений Рогинский.
Арсений Рогинский: Эти дети – это самое несчастное поколение по сравнению со всеми предыдущими. Они в 2001 пошли в школу, и 11 лет, и несмотря на. Потому что вопреки, мысль пробивается, память сохраняется. Это поразительная история, несмотря на весь барабанный бой.
Кристина Горелик: Член жюри конкурса, журналист Ирина Ясина говорит о поколении, которое встает под гимн Советского Союза, слова новые, музыка та же.
Ирина Ясина: Я уже не первый год жюри этого конкурса. Это большая работа, потому что по-честному читаешь все, что написано. Это еще удивительное совершенно открытие того, что кому-то, молодому поколению это интересно. Причем работы настолько искренние, настолько проникновенные. Начиная с того, что по каждой можно снимать великолепный фильм, не придумывая сюжет. Конечно, нужно отметить, что база данных сжимается, детей становится меньше. Поэтому, я думаю, знаете, как очень далеко эти катастрофы 20 века от них, они все-таки совсем другое поколение. То, что помнят – замечательно. Но не способствует школьное преподавание истории, ни новый гимн, они уже выросли на нем. Сейчас в конкурсе принимают дети, которые пошли в школу, когда бывший советский гимн стал гимном. И это, конечно, неправильный ориентир. Потому что, описывая ужасы и катастрофы 20 века, которые принес Советский Союз, они встают под этот гимн. И мне это кажется очень неправильным.
Кристина Горелик: О чем же писали эти при-путинские дети? Большей частью их, совершенно естественно, интересовала история своей семьи. Раскулачивание, ссылки, сталинские репрессии, стройки века, ГУЛАГ, депортация, Вторая мировая…
Страшные вещи узнавали совсем еще молодые люди:
Валерия Кучерова и Мария Стрелюхина из города Ртищева Саратовской области занялись историей села Урусово:
"С сентября 1937 года богослужения в храме прекратились. А к 1941 вся община верующих села Урусово была уничтожена. Позже храм и вовсе стал использоваться под зернохранилище. Нам удалось по церковным ведомостям восстановить численность жителей села. В 1912 году в Урусове жило 3550 человек, а в 1938 только 822".
Кристина Горелик: Олеся Фирсова из поселка Абан Красноярского края беседовала с участниками войны:
"Из воспоминаний учительницы сельской школы о жизни во время войны. После уроков даже первоклассники собирали колоски. На пустых полях, откуда увезли уже скирды хлеба, мы должны были подобрать каждый колосок. У всех детей на шее висела полотняная котомочка. Наполнив ее, они высыпали собранные колоски в мой мешок. Кушать зерна запрещалось. Но когда управляющий уезжал на другое поле, я разрешала им поесть".
Кристина Горелик: Были работы о советском быте, столь привычном для родившихся в СССР, и удивительном, к примеру, для молодой девушки из Санкт-Петербурга Александры Катэман. Ее работа называлась "История повседневности":
"Большинство блюд, которые мы едим, относятся к эпохе так называемого застоя. Люди тогда сами составляли кулинарные книги, обменивались рецептами с сослуживцами, вырезали их из журналов "Работница", "Крестьянка", "Наука и жизнь". Эти рецепты были простыми и не включали в себя никаких особенных ингредиентов. Если это рис, то рис. И не надо уточнять, какой он – длиннозерный, белый или коричневый, о существовании такого вообще никто не знал. Бывало, вся коммунальная квартира "заболевала" каким-нибудь рецептом. В квартире бабушки, где проживало 14 человек, такими рецептами были, например, творожная запеканка или чайный крем к торту "Наполеон".
Кристина Горелик: И, конечно, как же без любви. О свадьбе советского машиниста и станционной стрелочницы рассказала Ольга Доильницына из города Няндома Архангельской области.
"Зоя Николаевна и Анатолий Иванович познакомились на железной дороге в 61 году. Она устроилась на станцию стрелочницей. И однажды ехал на тепловозе молодой машинист. Зоя ключом открыла стрелку и подала сигнал, а Анатолий тоже ответил сигналом – нет, не поедет. Зоя очень испугалась, что неправильно подала сигнал – за это строго наказывали, и побежала в слезах в будку. Следом с улыбкой зашел машинист. Это была любовь с первого взгляда. На свиданиях он часто дарил ей конфеты, причем не простые леденцы, а шоколадные. Но бабушка ей всегда советовала: не ешь конфеты от парней, а то обманут и бросят. Поэтому Зоя складывала их в мешочек и бережно хранила до самой свадьбы".
Кристина Горелик: Рассказывали старшеклассники в своих работах о русских немцах и о поляках.
Вот, к примеру, отрывок из работы Кристины Лыжиной из поселка Луговской Свердловской области. Кристина искала польский след на Тугулымской земле. Нашла.
"В военный год по холоду прибыли по железной дороге незнакомые люди, все интеллигентного вида и одетые не так, как местные жители. Это были поляки. Для не подготовили даже бараков. Подгоняемые морозом, они принялись за строительство, иначе не выдавали хлеб. Комендант строго следил за ними. И хотя не было колючей проволоки, все равно никуда не убежишь – вокруг лес и холод. Многие погибли от холода и непосильной работы. Точно можно утверждать, что на кладбищах возле лесных поселков вместе с русскими лежат и ссыльные поляки. Их могилы помечены лишь кусками рельс – они безымянны".
Кристина Горелик: Чрезвычайный и полномочный посол республики Польши в России Войцех Зайончковский делится со школьниками своими воспоминаниями.
Войцех Зайончковский: В контакт с Россией я вступил, когда мне было 10 лет. Это было связано с обучением русскому языку. Тогда было в Польше в обязательном порядке, начиная с 10 до 18 лет, должны были учиться русскому. Было попутно очень много идеологии, про польско-советскую дружбу. Главная проблема была в том, что все это было очень скучно, очень неинтересно, несексопильно. Представьте себе курс русской литературы, который был построен по такому принципу: каждый очередной писатель был основоположником социалистического реализма. Там отсутствовал Достоевский, отсутствовал Булгаков, конечно, Ахматова, Пастернак и другие. К счастью, у моих родителей была неплохая библиотека, там я нашел книги. Сначала была "Капитанская дочка", потом "Хаджи-Мурат", потом "Преступление и наказание", "Тихий Дон" и "Мастер и Маргарита". Вот это и спасло меня, если иметь в виду будущее моих отношений с Россией.
Я начал изучать, поступив в университет, русскую историю, польско-российские отношения. Начал работать журналистом и в начале 90 годов один из моих руководителей попросил меня написать обзорную статью про воспоминания ссыльных. В начале 90 очень много печаталось из того, что было запрещено на протяжении 40 с лишним лет. Я взял 20 книг, вышедших тогда, начал читать. И то, на что я обратил сразу внимание – это был факт, что несмотря на то, что большинство этих людей, практически все, прошли через какие-то ужасные истории, они не хранили обиды против русских как нации. Были очень четкие различия между системой и обществом, между системой и народом.
Была даже такая очень трогательная история матери с маленьким ребенком, которая сбежала из ссылки из Алтайского края в 41 году, добралась через советско-немецкую границу во Львов. Конечно, это было бы невозможно без поддержки людей, которых она встречала по дороге. Для меня это был очень хороший урок.
Точку над i поставил недавно, несколько месяцев назад преподаватель моих родителей, которому сегодня лет за 80, который узнав, что сын его учеников стал послом в России, отправил мне через моих родителей письмо, в котором он описал свою семейную историю. Оказывается, его отец был расстрелян в 40 году как польский офицер в рамках катынского дела. Он сам как сын офицера был сослан на Урал рубить лес. Ему было тогда 17 или 16. У него не было никаких оснований, чтобы любить Россию. Но он написал в своем письме замечательную фразу: "Моего отца убило НКВД, а меня на Урале спасли русские. Потому что без поддержки местных жителей я бы не выжил". Национальные различия не являются препятствием для контактов между людьми. То, что нас разделяет – это идеология, это очень часто политика.
Кристина Горелик: В этом году на конкурсе появилась новые темы: одна из них - чеченская война. Алексей Кулябин из Братска Иркутской области посвятил работу матерям российских солдат, погибших в Чечне.
"Перед Новым годом пришло письмо, в котором Дима сообщил о командировке в горячую точку. "Подходит к концу этот год – Год свиньи, и перед праздником такое свинство. Вся наша рота отправляется в командировку. А "загаситься" я не сумел. Мама, извини, что так подвел вас, обманул ваши ожидания. Сам понимаю, как вы будете переживать за меня. Мне очень трудно сесть писать это письмо". Хоронили Диму 16 июня в день выборов Ельцина на пост президента Российской Федерации".
Кристина Горелик: Впервые в конкурсе в этом году приняли участие дети ветеранов Афганской войны. Вот что написала Галина Сафонова из Волгограда в работе "Судьба афганца".
"Мне вдруг открылась простая истина: с момента призыва в армию судьба отца проходила под знаком "афганского синдрома". Сейчас обнародованы приблизительные цифры безвозвратных потерь – 12-15 тысяч военнослужащих погибло или умерло от ран, полученных в Афганистане. Мой отец не числится в этих списках, однако, у меня нет сомнений в том, что он тоже одна из многих жертв этой войны".
Кристина Горелик: Беседую с организатором конкурса "Человек в истории. Россия 20 век" Ириной Щербаковой.
Ирина Щербакова: Тут были работы, я сразу скажу – это довольно интересно и страшно, и никто не отдает себе отчет – это дети афганских солдат и чеченских солдат, и дети ликвидаторов, между прочим, Чернобыльской АЭС, которые их родили после того. Эти трагедии ужасные у нас в этом конкурсе. А якобы путинское поколение, на этом конкурсе мы уже второй год видим большое отторжение от власти. Мне кажется, почему в этом году так много работа на тем, прошло ведь сколько лет, нам казалось, что репрессии – это все сойдет на нет, это все детям уже неинтересно. Мы посмотрели лучшие работы этого года, там если история семьи, все равно, как правило, история человека с властью, так или иначе, все работы на тему человек и власть. Потому что если писать историю России 20 века, то это главное все равно, то, что стоит во главе угла всей нашей истории.
Конечно, душераздирающие есть работы совершенно. По-прежнему коллективизация, потому что ясно, что у нас за Россия. Даже если живут в городах, это все равно дети крестьянской России. Когда они начинают смотреть назад, то вот это разрушение жизни, конечно, кажется ужасно страшным. И надо сказать, что, слава богу, выросло поколение, когда они читают, как пришли, как все отняли, как насильно загнали в колхоз, как забирали последнее, как на телегу сажали прабабушку – выбрасывали. Это на самом деле производит впечатление.
Великая Россия, великая история, мы гордимся. Несколько лет назад мы испугались, что путинская концепция победила. Мы видим в этом году, что нет. Кстати говоря, если на демонстрации в маленьких городах, там вообще, что называется, каждый человек на виду. Кстати, дети сельских учителей очень многие из них. Одна девочка сказала: маме сказали – пиши заявление об уходе, если не обеспечишь явку на выборы. Мама каким-то образовательным центром заведует. "Мама, ну что же ты? Что же будет теперь?". "А куда мне деваться?". Таких разговоров не было еще несколько лет назад – это следы этого года, это все-таки до них доносится. Они, конечно, еще не очень хорошо в этом разбираются, они еще школьники. Тем не менее, мне кажется, какой-то дух поменялся в стране, даже в этих вялых регионах. Это же все так называемая "слабая Россия" почти вся, которая с нами говорит. Поэтому, мне кажется, очень важно в нашем конкурсе это услышать.
Кристина Горелик: Смогли дети за человеческими судьбами конкретных людей увидеть страну, в которой жили их предки? Какой она им показалась? Пришла пора послушать их самих.
Работа Галины Король из Псковской области называлась "Восемь поколений из Теплого дома"…
Галина Король: Рассказывается судьба Дмитрия, который с детства был одаренным творческим мальчиком. Он пел очень красиво, лепил, делал фигурки. Он увидел поезд, рядом железная дорога, он сразу же мастерил. У него были маленькие игрушки для всех детей. В 30 годы он в армию пошел, его отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала. Там были очень нечеловеческие условия, заключенные работали, но мало чем в лучшую сторону отличались условия жизни для военных и солдат. Демобилизовался он с закрытой степенью туберкулеза. Ему дали машину-полуторку, он стал нужным человеком. Но в итоге болезнь прогрессировала, ему ампутировали ногу. Это такой перелом был в его жизни, он больше ни с кем не общался.
Кристина Горелик: Кто-то строил Беломорканал, кто-то был священником. Вы любите свою семью?
Галина Король: Да.
Кристина Горелик: Написано "Уроки истории", а что это за "Уроки истории" на примере одной семьи для вас?
Галина Король: В принципе моя семья затронула все ключевые моменты общей истории. Это и Великая отечественная война, репрессии, раскулачивание, гонения на религию. Моя бабушка работала на целине в Казахстане, она была в концентрационном лагере в Литве, малолетняя узница. Здесь прослеживается очень много, можно на примере родственников, если о каждом, можно выстроить хронологическую цепочку из событий и как это на реальных примерах происходило в жизни. Не как это написано в учебниках истории – в таких-то годах то-то случилось, а как конкретно жили люди, как они переживали.
Кристина Горелик: А брат и сестра Алексей и Марина Пойловы из города Волгограда нашли заброшенную могилу своего прадеда, погибшего во время Второй Мировой Войны на территории Украины.
Алексей Пойлов: Дело в том, что в нашей семье было известно только два документа о нем – это извещение о смерти, в котором была дата и место его гибели, и медаль за героическую оборону Сталинграда. Больше ничего неизвестно. Его сын всю жизнь искал могилу отца, но так и не нашел. Мы решили продолжить поиски, и мы нашли.
Марина Пойлова: Мы на сайте "Мемориала" нашли список безвозвратно потерянных и в приложении к нему шла схема братской могилы. Она была составлена через несколько дней после его смерти. Он погиб, выполняя задание, он был командиром отделения, имел звание гвардии сержант. В 2011 году мы поехали в село, нашли могилу, там памятник и на постаменте табличка. Ее сделали после того, как мы обратились в архив.
Кристина Горелик: Много там фамилий помимо вашего прадедушки?
Марина Пойлова: В братской могиле он и еще три бойца.
Алексей Пойлов: Там еще есть другая могила, там много людей, но не все имена восстановлены. Некоторых имен там нет, а некоторые похоронены не в этой могиле. Этот памятник стоит на окраине села, а село почти разрушено. Памятник в плохом состоянии, на этой территории трава высокая и неухоженный.
Кристина Горелик: В братской могиле, где ваш прадедушка похоронен, три бойца-красноармейца, их фамилии и имена известны?
Марина Пойлова: На доске только имя нашего прадедушки.
Алексей Пойлов: Вообще известно, есть в документах, но на братской могиле нет.
Кристина Горелик: Вам надо их найти. Глядишь, тоже кто-то так всю жизнь ищет. Может быть у вас следующая работа будет как раз этому посвящена?
Алексей Пойлов: Может быть.
Кристина Горелик: Прадед Ларисы Мартиросян из Красноярска тоже воевал во второй мировой войне. Пережил немецкий плен и вернулся на родину. Работа Ларисы называется "Цветущий сад" и посвящена судьбе бывшего военнопленного.
Лариса Мартиросян: После окончания школы он стал учителем, но настала война и пришлось оставить дом. "Цветущий сад" связывает моего деда до войны, во время войны и после войны. Этот сад он растил, все время заботился о нем. На войне он участвовал в битве при Севастополе, потом попал в плен. Потом попал в немецкую семью, наверное, поэтому чудом остался в живых. Он работал днем на шахте, а вечером помогал женщине с двумя детьми учиться. И только в 46 году смог попасть на родину к себе.
Кристина Горелик: И видимо, попал в советские лагеря?
Лариса Мартиросян: Нет, чудом удалось не попасть. Он жил в сельской местности, прятался в погребах, чтобы его не нашли. 10 лет он так прятался, чтобы его не отправили в Сибирь на каторжные работы. Через 10 лет ему разрешили работать, разрешили быть учителем в своем селе. Он был учителем начальных классов до конца своей жизни. Прадед собой пронес через всю войну записную книжку, вот она, можно увидеть на ней "1941 год. Июнь, 22". Это очень интересная книжка, все записывал. Некоторые моменты, которые было тяжело воспринять и тяжело записать, он просто зачеркивал, писал – зачеркивал, трудно прочитать. В немецкой семье писал немецкие слова. Его друг-сослуживец написал ему три рассказа. Например: Песня пленных напоминает известную песню "Раскинулся лагерь широкий" – "Раскинулось море широкое". Песня танкиста, стихи моего деда.
Удивительно, меня поразило, что на войне встречаются люди из разных мест, я сама из города Красноярска, вот человек – Красноярский край, это недалеко от нас. Это такие чувства немножко разные, переполняет удивление и радость, что кто-то рядом живет со мной и служил с моим дедом. К сожалению, мне не удалось его увидеть, он уже умер.
Сейчас нам намного легче жить, намного легче получать то, что мы хотим. А когда дед был в плену, он ел раз в три дня хлеб из опилок. Просто страшно становится, когда читаешь то, что написано, очень задевает. Когда написала работу, стало немножко полегче. Бабушка ходила на его могилу, рассказывала. Ей тоже стало легче, потому что не любила рассказывать. А сейчас мои сестрички могут маленькие прочитать об этом, узнать, что их прадед. Любой человек, который прошел войну, он герой. Потому что пережить это все, остаться в живых и растить семью – это большого стоит.
Кристина Горелик: Советская эпоха глазами молодого поколения нулевых. Такова тема моей сегодняшней передачи.
Я продолжаю слушать рассказы школьников о том, каким они увидели Советский Союз, когда занялись историей своей семьи, односельчан или известных земляков. Свои работы они прислали на конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия 20 век», организованный Обществом Мемориал.
Финалисты конкурса приехали в Москву на Церемонию награждения. Беседую с организатором конкурса Ириной Щербаковой.
Ирина Щербакова: Конечно, они хотят вырваться. И наш конкур, конечно, не надо делать вид, что мы этого не понимаем, что наш конкурс для них такая возможность. Почему в нем так активно участвуют такие регионы, такие деревни и села – это способ как-то вырваться, и это совершенно понятно. Сейчас вообще происходит вещь, которой я страшно боюсь. Мало того, что мы в демографической дыре – и это по нашему конкурсу абсолютно видно, она как раз по ним ударила. По нашему конкурсу мы видим, что есть какие-то купцы первой гильдии, дворянские семьи, но по ним каким катком прошел 20 век – это не снилось ни в одной стране. Но все-таки что-то остается, даже какие-то вещи остаются, какие-то дома у людей. Здесь если одни золотые часы остались от завода, то и то это большое счастье. Конечно, очень сильно разрушено, это вызывает ужасную боль. Я думаю, что у этих детей это тоже вызывает ужасную боль так ходить мимо этих всех зданий и потом узнать историю. Вернуть никому ничего не удается – это у нас невозможно, никто ничего назад не получает. Все документы утеряны, давным-давно ветер унес. Более того, сейчас происходит новое наступление и на деревню, на все. Школы в деревнях уничтожаются. В деревне, девочка сказала, 50 человек в школе, учителя сказали: мы живем до следующей проверки. Как посмотрят, что 50 всего, так школу ликвидируют. А школа будет ликвидирована – деревня умирает, потому что все оттуда уезжают.
Или моногорода – нет работы в городе, закрылось предприятие – все. Разрушение России очень сильное и такое ее размывание, опустение. Этот процесс, который для всего мира характерен, когда понятно, что люди уезжают в города. Но все-таки, мне кажется, такого разрушения, как у нас, мне кажется, у нас получается очень драматично.
Кристина Горелик: Из работы старшеклассника Антона Протасова, село Логовское Алтайского края:
"Моя деревня умирает. Те, кто хотя бы раз бывал в сибирской деревне, меня поймут. Многие населенные пункты уже исчезли с лица земли. Так становится за свою страну и себя самого обидно, когда едешь по ухабистым дорогам и видишь всю чернь разрухи. Хочется изменить все к лучшему, ведь есть возможности, есть лекарства. Деревня кричит и стонет, но никто почему-то этого не слышит. Или слышать не хочет?".
Кристина Горелик: Какой русская деревня показалась мальчику из Узбекистана, рассказывает в своей работе Даниил Мочалов из поселка Вишневка Воронежской области.
"В нашей деревне в 90 годах 20 века не было ни газа, ни водопровода, перед домом огромная лужа и непролазная грязь. Мама возмущалась: "Живем в центре Европы, в 60 километрах от областного центра, а самых элементарных удобств нет". Всей семье пришлось впервые в жизни купить резиновые сапоги. Здесь я узнал много новых слов: магарыч, запой. С первых дней знакомства с жителями Малиновки мои родители отметили красивый местный говор. Мои земляки не скажут: куда, упасть, кричать, пропасть, смеяться. А скажут: куды, упануть, гаять, пропануть, грохотать. Я тоже использую эти слова, когда разговариваю с деревенскими ребятами. А в школе и дома стараюсь говорить правильно. Когда я такого типа слова говорю дома, родители улыбаются".
Кристина Горелик: В Москву приехали школьные учителя, которые помогали старшеклассникам в их работе.
Беседую с Марией Асеевой, учителем села Мастюгино Воронежской области.
Мария Асеева: Родилась там, всю жизнь прожила там. Люблю свой край, люблю историю своего края. Люблю вообще историю. В душе, наверное, могла бы быть историком, но судьба распорядилась, что стала учителем начальных классов. Участвую не только в этом конкурсе, наша программа областная "Край родной", мы участвуем в этой программе, краеведением занимаемся и участвуем во всероссийских. Особенно, конечно, "Человек в истории". Это удивительнее, интереснее и для школьников полезнее я конкурса не встречала, несмотря ни на что.
Кристина Горелик: У вас опыт есть работы и с официальными конкурсами, и с неофициальными. В чем различие, какие вам больше нравятся?
Мария Асеева: Знаете, во всех конкурсах интересно участвовать, но вот эти мне интереснее – свободнее. Люди разнообразные. И именно здесь фанаты своего дела. Обычно государственные конкурсы, там директор направил, районо приказало, облоно заставило. А это только собственная душа и ребенок, который стремится, старается. Задача сохранить память о наших жителях нашего села, мы больше не берем, мы пока работаем в селе. Потому что село умирает сейчас, становится все меньше и меньше людей. Исторически 20 век уйдет бесследно, если мы не напишем о наших рядовых сельских жителях, на которых слепок оставила история, на их судьбах. И раскулачивание, и репрессии. Мы думали, что нашего далекого маленького села особенно это не касалось. Я проучилась в школе, об этом не говорили, это не преподавали. Я думала, вообще до нас это не дошло. А когда мы с детьми стали изучать, мы были поражены, что все коснулось нас: и белогвардейцы, и брат на брата. И доносчики были на священника, например, и те, кто стояли на защиту, между ними происходили восстания. У нас в селе вспыхивало крестьянское восстание в 30 году. Оно было направлено против колхозов, во-первых, а во-вторых, послужило защитой священнослужителей. Одного батюшку без суда и следствия забрали, арестовали без всякой причины, второго арестовывают. Жители пригласили: Христа ради, послужите в нашей церкви. Потому что такие традиции заложены православные, у нас очень верующие в селе и по сей день люди живут. Арестовывают, приходят среди ночи. Подняли бунт жители села, настоящее восстание. Вот материалы уголовного дела нам удалось раздобыть. Девочка Симонова Аня рассказывала о своих родственниках, которые участвовали в этом восстании. Их раскулачили. Причина была, что они поддерживали местного священника, и то, что они не вступали в колхоз. Они его не принимали, потому что они были труженики, они были более-менее зажиточные, а остальные были лодыри и лентяи. Все было – и политические репрессии, и раскулачивание, и эвакуация, и под немцами село было.
Кристина Горелик: Почему только отдельные люди, и то старшеклассники, озадачиваются проблемами памяти, а как же власти?
Мария Асеева: Власти не всегда понимают, у них, наверное, другие заботы. Может быть они тоже, когда коснется их семьи, их судьбы, вот тогда они поворачиваются лицом. А пока их не касается, вроде они заняты другими проблемами.
Кристина Горелик: Финансируют приезд участников конкурса в Москву частные фонды, большинство из которых зарубежные. Уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин обрушился с критикой на российские власти. Стыдно, когда такие конкурсы не поддерживаются государством.
Владимир Лукин: Это беда, что общество "Мемориал", которому надо воздать должное, низкий поклон за их замечательную работу, работу в провинции, работу с учителями и так далее. Большое спасибо гуманитарным организациям во многих странах, которые помогают этому благородному делу. Но я считаю просто стыдом и позором то, что наши федеральные власти, правительство Москвы помогает, но это позор, что государственные структуры не поддерживают это. Президент неоднократно говорил о необходимости создания памятников. Совет при президенте это делает. А вот этот живой памятник, причем памятник именно живой, памятник, который работает, его не поддерживают ни Общественная палата, никто, не дают фондов внутренних, ни частные жертвования. Это просто безобразие, и это стыд, люди должны стыдиться, начиная с государства.
Кристина Горелик: А ведь находки, которые делают молодые люди в ходе исследовательской работы – уникальны для страны.
Евгения Власова узнала, что в ее городе в женской тюрьме в советское время сидело много известных людей. Сама Евгения из Астрахани – ссыльного города. Начав изучать историю репрессированных, девушка обнаружила в городе чудом сохранившееся заброшенное здание детского спецприемника НКВД.
Евгения Власова: У нас есть такое здание, и кусочек – это бывшая женская тюрьма. Я просто узнала, что именно в нашей тюрьме побывало огромное количество известных людей, в частности, Анна Михайловна Бухарина, жена известного политического деятеля Николая Бухарина. И так же в женской тюрьме побывали жена и мать Тухачевского, родственники Ягоды, Якира и даже внучка Тютчева, умерла у нас в Астрахани от голода, тоже была репрессирована. Соответственно их дети содержались в спецприемнике НКВД. Столько людей прошло через эти страшные места. Сколько людей погибло от голода, сколько скиталось, в каких условиях жили дети, в том числе и в нашем спецприемнике. На одной из улиц Астрахани по сей день стоит такое здание с табличкой "Детприемник НКВД". Это фото сделано совсем недавно, в ужасном состоянии, заброшенное, на заброшенной улице. Люди просто не знают о нем, к сожалению. Оказалось даже, что это была приходская школа, а со временем культурное здание превратилось в тюрьму детскую. Это, конечно, печально. Эти здания символ репрессий и находятся на неприметной улице, люди вообще не знают. Когда я искала дорогу туда, я спрашивала и у пожилых людей, у кого только ни спрашивала, люди смотрели на меня очень удивленно, спрашивали: а что это такое? Меня поразило, что люди не помнят и не знают. Это страшное место, я его запомнила на всю жизнь. Хотела в первую очередь сообщить своим сверстникам, что есть такие здания, потому что никто не знает, даже старшие поколения, что говорить о моих сверстниках.
Кристина Горелик: А зачем это надо помнить, как вы думаете? Может быть слава богу, что не помнят об этом?
Евгения Власова: Такая точка зрения имеет место быть. Однако я считаю, что история одна, ее не перепишешь, не забудешь. Она одна, она есть у всех, она общая. И как бы страшными ни были ее страницы, все равно не должна забываться ни в коем случае. Люди страдали, люди погибали, мы с этим не сталкиваемся, но должны знать, что когда-то кому-то было очень плохо. И мы должны ценить то, что есть у нас в первую очередь, то, что это история нашей страны.
Кристина Горелик: Сейчас у вас история делается в вашем городе.
Евгения Власова: Беспредел.
Кристина Горелик: В смысле, что выборы были там сфальсифицированы?
Евгения Власова: Да, именно в этом.
Кристина Горелик: Много ли среди населения поддерживают кандидата в мэры Олега Шеина, который не прошел, официально не победил?
Евгения Власова: Насколько я знаю, я столкнулась с тем, что многим все равно. Люди принимают все, что делается, они закрывают глаза и говорят: мы ничего не изменим, все так и будет, от нас ничего не зависит. Я столкнулась с тем, что многим все равно, они плывут по течению. Но однако вторая половина очень ратует за Шеина, очень хотят перевыборов.
Кристина Горелик: Но самая главная ценность этих работ – в том, что молодые люди учатся анализировать и задавать вопросы, на которые у них пока нет ответов. Признаться, на эти вопросы нет ответов и у многих взрослых.
Алена Решетова из города Новосибирска. В Колыванском районе Новосибирской области девушка хочет установить памятник жертвам политрепрессий. Она вместе с другими участниками конкурса старшеклассников уже составила список из 12-ти фамилий глав семейств, которые были репрессированы и проживали в этих местах. Правда, список будет быстро пополняться новыми фамилиями.
В местах, которые изучает Алена, располагалась Пихтовская зона. Строили Бакчарский тракт, тут погибли тысячи заключенных от голода, болезней и каторжного труда. Сейчас этот отрезок тракта затоплен болотами, заброшен, никому не нужен. Как это может себе объяснить девушка, чьи прадеды были раскулачены и погибли на этом строительстве?
Алена Решетова: Мы изобразили карту СССР, которая заключена в такие сети, клетку – это времена репрессий. Вот этот ужас, тоска, разлука – все символизирует то время, ассоциации людей, которые пережили эти страшные события. Так как я родом из города Новосибирска, моя бабушка живет в Новосибирской области, работа моя о моих прапрадедах, двух братьях, которые были сосланы на север, в тайгу. Их считали кулаками и отправили на заселение болот, на строительство Бакчарского тракта. Они там прожили много лет и реабилитировали только одного по нашему запросу в 2011 году. Потому что значилась его дата смерти по старости, но его заел гнус на строительстве дороги заживо. Его привязали к дереву, как рассказывала моя бабушка. Сейчас на том месте небольшие села. Мы нашли архивные документы, хозяйственные книги, состав семьи, где они проживали, какое у них было хозяйство именно в селе, где сейчас живет моя бабушка. Сейчас на месте, где были комендатуры, болото кругом, поля заросли, Бакчарского тракта нет. Некоторые села ушли под воду, как и поселок Юрки, в котором они проживали. Живет там маленькое население.
Жизнь второго брата неизвестна, мы нашли только благодаря этой работе его внука, который проживает в городе Новосибирске. Мы с ним познакомились и сейчас поддерживаем отношение. Мои предки, как и многие другие, были признаны кулаками и сосланы на заселение тех районов, которые не нужны. То есть оправдать эти бессмысленные смерти сейчас некому. И никак уже не вернешь все это время. Просто сейчас непонятная ситуация, зачем это было нужно, для чего и почему люди пострадали невинные от голода, от холода, от болезней. Поэтому наш символ, памятник, который мы хотим возвести на месте тех событий, где происходили эти действия. Они действительно нужны, потому что нельзя забывать.
Кристина Горелик: "Не закрываем глаза на страшное прошлое" решили назвать свой стенд участницы конкурса старшеклассников "Человек в истории - Россия 20 век", когда представляли свои работы гостям.
И в заключении представлю ставшую уже традиционной рубрику главы Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой, которая, напомнит, что гражданская активность – это отнюдь не достижение Москвы и Санкт-Петербурга, как может показаться в последнее время, а завоевание небольших российских городов.
Людмила Алексеева: После массовых митингов в Москве у многих сложилось впечатление, что гражданская активность – это роскошь, которая доступна лишь столицам или, по крайней мере, большим городам. На самом деле очаги гражданской активности сейчас есть в каждом городе. Об этом не говорят по нашему подчиненному государству телевидению и поэтому кажется, что всюду царит апатия. Город Липецк, хоть и главный город Липецкой области, принадлежит к категории средних по величине промышленных городов. Валерий Михайлович Королев - липчанин. Вот что он рассказывает о себе и об организации, в которой он состоит – "Гражданское совещание".
Валерий Королев: Я пенсионер, инвалид труда второй группы, пожизненно, поэтому у меня много свободного времени. Все это свободное время я посвящаю семье и общественной деятельности. Я общественный активист. В основном у нас экологические проблемы, и экологические организации, членом которых я являюсь – это одно из основных направлений моей деятельности. А так же Гражданское совещание Липецкой области. У нас возникло спонтанное такое объединение. Я раньше был членом политической партии социал-демократической Горбачева, потом Михаил Сергеевич отошел от дел, пришел Титов, партию закрыли. И как-то такой вакуум образовался. Люди неравнодушные, мы собирались, обсуждали какие-то проблемы и решили создать такое объединение, назвали его Гражданское совещание. У нас нет строго членства. Есть актуальные темы, люди приходят со своими проблемами, мы их обсуждаем, пытаемся найти коллективно решения муниципальных проблем в основном или региональных. Мы в такие глобальные вопросы не вдаемся. Мы отошли от активной политической деятельности, политические партии присутствуют, но именно для решения местных проблем.
Людмила Алексеева: Какие партии туда входят?
Валерий Королев: Представители "Яблока" компартии, одно время нас поддерживали либерал-демократы Жириновского, но потом как-то от нас отошли, потому что у нас популизма нет, у нас рутинная работа, обращения в суды. Кстати говоря, они нас не поддерживают, а мы проводим в год до 30 митингов.
Людмила Алексеева: По разным вопросам?
Валерий Королев: По разным вопросам. Это связано и с уплотнительной застройкой, и с экологическими проблемами. Например, мы с лета прошлого года задолго до 4 декабря проводили очень длительную серию пикетов с требованием вернуть наше конституционное право избирать и быть избранными, которое у нас отобрали. Мы проводили эту акцию напротив нашего областного суда, называется Дворец правосудия, напротив городской администрации липецкой потому что тот беспредел, с которым столкнулись наши независимые кандидаты в депутаты, когда шли муниципальные выборы в городской совет, когда наших кандидатов все снимали под надуманными предлогами, с чем столкнулись потом люди, которые над нами смеялись откровенно, типа, ерундой занимаетесь, они столкнулись с этим намного позже на выборах 4 декабря. Мы задолго до этого требовали вернуть нам наше право.
Людмила Алексеева: А как власть относится к вашим митингам?
Валерий Королев: Первое время они конечно противились. Но мы делаем все в строгом соответствии с законом, мы подаем уведомление. Они пытаются нас отодвинуть подальше, на задворки нашего города. Мы опять-таки в строгом соответствии с законом настаиваем на своем решении, выходим, не нарушаем порядок, оставляем за собой чистую территорию. То есть мы не конфликтуем на самом деле. Мы пытаемся достаточно конструктивно свою работу вести. Потому что мне, например, было очень смешно узнать, что я записан в ряды экстремистов, я руководитель каких-то молодежных боевых групп, ПАРНАСа, "Солидарности". Просто смешно. То есть выдумывают, лепят какие-то монстров, потом сами удивляются: слушай, да ты, оказывается, нормальный человек. В администрации ко мне подходит руководитель управления внутренней политики, и когда узнал, что я этот тот самый Королев, которым друг друга пугают, был удивлен, а я был удивлен еще больше. То есть я протягиваю им руку, они отталкивают руку, отворачиваются.
У нас была проблема, наверное, в октябре будем пытаться проводить референдум, потому что у нас возможностей провести референдум по местному уставу городскому, там такие нормы запретительные. Например, инициативная группа должна быть не меньше 50 человек. Собрать нужно не меньше 20 тысяч подписей. Что на полумиллионный город 20 тысяч подписей? За 20 тысяч подписей вы должны автоматически этот закон принять, если 20 тысяч человек расписалось. Нет, это, оказывается, мы должны 20 тысяч подписей собрать, чтобы выставить некий вопрос на референдум. На самом деле это запретительная мера. Нельзя ли все самое тяжелое из этого закона, непроходимые барьеры нам поставили.
Людмила Алексеева: На какую тему вы хотели бы провести референдум?
Валерий Королев: Первая же тема - убрать запретительные, первое, что мы хотим вынести.
Людмила Алексеева: Много людей вас поддерживает?
Валерий Королев: К сожалению, мало. Гражданская активность у нас очень низкая. Даже в самый пик выступлений "За честные выборы", для примера скажу, у нас наиболее массовые митинги собирали до трехсот человек. Активность у нас, к сожалению, очень низкая. Уровень жизни достаточно высокий в городе, и может быть это в какой-то степени тормозит.
Людмила Алексеева: Высокий уровень?
Валерий Королев: Новолипецкий металлургический комбинат, работающих людей очень много, хорошие зарплаты.
Людмила Алексеева: Я была в Липецке – чистенький город.
Валерий Королев: Но сейчас он стал хуже, поверьте. Кстати, одна из причин – несменяемость власти. Как сел мэр – не уйду, и все. Всеми правдами и неправдами сниму всех своих серьезных конкурентов, поставлю вассалов, они мне быстренько проиграют. С 30% голосов избирателей, но я стану мэром опять. То есть несменяемость, мы все время ставим вопрос, что должны быть ограничения - два раза достаточно, без всяких уловок – подряд, не подряд.
Людмила Алексеева: Вы считаете, что и мэрам тоже?
Валерий Королев: И мэрам тоже.
Людмила Алексеева: Почему?
Валерий Королев: 10 лет – это достаточно для того, чтобы показать, что ты хотел и что ты можешь, и достаточно для того, чтобы к 10 году обрасти, хочешь - не хочешь, коррупционными связями.
Людмила Алексеева: Власть портит людей.
Валерий Королев: Я, по крайней мере, ни одного человека не знаю, кого бы она ни испортила. Может быть мой кумир Михаил Сергеевич Горбачев.
Людмила Алексеева: А экологические проблемы?
Валерий Королев: Страшные экологические проблемы – это Новолипецкий металлургический комбинат. Рост производства колоссальный, таких объемов комбинат не давал в самые лучшие годы Советского Союза. Соответственно, все это связано с выбросами огромного количества пыли, углеводородов. Мы знаем всю технологию работы нашего комбината: ночь, снимают все фильтры.
Людмила Алексеева: А зачем снимают?
Валерий Королев: А потом что у них ресурсы определенные, они очень дорогие, собственник экономит на нашем здоровье. Меня больше всего бесят работники, которые нам это рассказывают и делают это. То есть они нам рассказывают о том, как они это делают по ночам и в выходные дни, а потом жалуются, что у них дети болеют. Когда им задаешь вопрос: ребята, они болеют из-за вас, может вы остановитесь? В мой адрес следует нецензурная брань. Кстати, надо отдать должное, некоторые бизнесмены оказывают помощь. Будем вести независимый экологический контроль, мы еще поборемся, может быть даже побьем. У нас там доктора наук и преподаватели университетов, каждый берет на себя то, в чем он специалист. У нас есть адвокаты, у нас есть экологи, причем члены "Единой России", как это ни парадоксально.
Людмила Алексеева: Так обстоит дело не только в Липецке - во многих городах. Все вместе такие люди, как Валерий Михайлович Королев и самые разные общественные организации, и составляют российское гражданское общество.
Чуть позже я дам слово финалистам конкурса исторических работ старшеклассников "Человек в истории. Россия -20 век", который вот уже в 13-й раз проводит общество "Мемориал". Организаторы признают: в этом году стало меньше школьников, интересующихся советской эпохой, но тем ценнее оказывается опыт каждого участника. Говорит глава общества "Мемориала" Арсений Рогинский.
Арсений Рогинский: Эти дети – это самое несчастное поколение по сравнению со всеми предыдущими. Они в 2001 пошли в школу, и 11 лет, и несмотря на. Потому что вопреки, мысль пробивается, память сохраняется. Это поразительная история, несмотря на весь барабанный бой.
Кристина Горелик: Член жюри конкурса, журналист Ирина Ясина говорит о поколении, которое встает под гимн Советского Союза, слова новые, музыка та же.
Ирина Ясина: Я уже не первый год жюри этого конкурса. Это большая работа, потому что по-честному читаешь все, что написано. Это еще удивительное совершенно открытие того, что кому-то, молодому поколению это интересно. Причем работы настолько искренние, настолько проникновенные. Начиная с того, что по каждой можно снимать великолепный фильм, не придумывая сюжет. Конечно, нужно отметить, что база данных сжимается, детей становится меньше. Поэтому, я думаю, знаете, как очень далеко эти катастрофы 20 века от них, они все-таки совсем другое поколение. То, что помнят – замечательно. Но не способствует школьное преподавание истории, ни новый гимн, они уже выросли на нем. Сейчас в конкурсе принимают дети, которые пошли в школу, когда бывший советский гимн стал гимном. И это, конечно, неправильный ориентир. Потому что, описывая ужасы и катастрофы 20 века, которые принес Советский Союз, они встают под этот гимн. И мне это кажется очень неправильным.
Кристина Горелик: О чем же писали эти при-путинские дети? Большей частью их, совершенно естественно, интересовала история своей семьи. Раскулачивание, ссылки, сталинские репрессии, стройки века, ГУЛАГ, депортация, Вторая мировая…
Страшные вещи узнавали совсем еще молодые люди:
Валерия Кучерова и Мария Стрелюхина из города Ртищева Саратовской области занялись историей села Урусово:
"С сентября 1937 года богослужения в храме прекратились. А к 1941 вся община верующих села Урусово была уничтожена. Позже храм и вовсе стал использоваться под зернохранилище. Нам удалось по церковным ведомостям восстановить численность жителей села. В 1912 году в Урусове жило 3550 человек, а в 1938 только 822".
Кристина Горелик: Олеся Фирсова из поселка Абан Красноярского края беседовала с участниками войны:
"Из воспоминаний учительницы сельской школы о жизни во время войны. После уроков даже первоклассники собирали колоски. На пустых полях, откуда увезли уже скирды хлеба, мы должны были подобрать каждый колосок. У всех детей на шее висела полотняная котомочка. Наполнив ее, они высыпали собранные колоски в мой мешок. Кушать зерна запрещалось. Но когда управляющий уезжал на другое поле, я разрешала им поесть".
Кристина Горелик: Были работы о советском быте, столь привычном для родившихся в СССР, и удивительном, к примеру, для молодой девушки из Санкт-Петербурга Александры Катэман. Ее работа называлась "История повседневности":
"Большинство блюд, которые мы едим, относятся к эпохе так называемого застоя. Люди тогда сами составляли кулинарные книги, обменивались рецептами с сослуживцами, вырезали их из журналов "Работница", "Крестьянка", "Наука и жизнь". Эти рецепты были простыми и не включали в себя никаких особенных ингредиентов. Если это рис, то рис. И не надо уточнять, какой он – длиннозерный, белый или коричневый, о существовании такого вообще никто не знал. Бывало, вся коммунальная квартира "заболевала" каким-нибудь рецептом. В квартире бабушки, где проживало 14 человек, такими рецептами были, например, творожная запеканка или чайный крем к торту "Наполеон".
Кристина Горелик: И, конечно, как же без любви. О свадьбе советского машиниста и станционной стрелочницы рассказала Ольга Доильницына из города Няндома Архангельской области.
"Зоя Николаевна и Анатолий Иванович познакомились на железной дороге в 61 году. Она устроилась на станцию стрелочницей. И однажды ехал на тепловозе молодой машинист. Зоя ключом открыла стрелку и подала сигнал, а Анатолий тоже ответил сигналом – нет, не поедет. Зоя очень испугалась, что неправильно подала сигнал – за это строго наказывали, и побежала в слезах в будку. Следом с улыбкой зашел машинист. Это была любовь с первого взгляда. На свиданиях он часто дарил ей конфеты, причем не простые леденцы, а шоколадные. Но бабушка ей всегда советовала: не ешь конфеты от парней, а то обманут и бросят. Поэтому Зоя складывала их в мешочек и бережно хранила до самой свадьбы".
Кристина Горелик: Рассказывали старшеклассники в своих работах о русских немцах и о поляках.
Вот, к примеру, отрывок из работы Кристины Лыжиной из поселка Луговской Свердловской области. Кристина искала польский след на Тугулымской земле. Нашла.
"В военный год по холоду прибыли по железной дороге незнакомые люди, все интеллигентного вида и одетые не так, как местные жители. Это были поляки. Для не подготовили даже бараков. Подгоняемые морозом, они принялись за строительство, иначе не выдавали хлеб. Комендант строго следил за ними. И хотя не было колючей проволоки, все равно никуда не убежишь – вокруг лес и холод. Многие погибли от холода и непосильной работы. Точно можно утверждать, что на кладбищах возле лесных поселков вместе с русскими лежат и ссыльные поляки. Их могилы помечены лишь кусками рельс – они безымянны".
Кристина Горелик: Чрезвычайный и полномочный посол республики Польши в России Войцех Зайончковский делится со школьниками своими воспоминаниями.
Войцех Зайончковский: В контакт с Россией я вступил, когда мне было 10 лет. Это было связано с обучением русскому языку. Тогда было в Польше в обязательном порядке, начиная с 10 до 18 лет, должны были учиться русскому. Было попутно очень много идеологии, про польско-советскую дружбу. Главная проблема была в том, что все это было очень скучно, очень неинтересно, несексопильно. Представьте себе курс русской литературы, который был построен по такому принципу: каждый очередной писатель был основоположником социалистического реализма. Там отсутствовал Достоевский, отсутствовал Булгаков, конечно, Ахматова, Пастернак и другие. К счастью, у моих родителей была неплохая библиотека, там я нашел книги. Сначала была "Капитанская дочка", потом "Хаджи-Мурат", потом "Преступление и наказание", "Тихий Дон" и "Мастер и Маргарита". Вот это и спасло меня, если иметь в виду будущее моих отношений с Россией.
Я начал изучать, поступив в университет, русскую историю, польско-российские отношения. Начал работать журналистом и в начале 90 годов один из моих руководителей попросил меня написать обзорную статью про воспоминания ссыльных. В начале 90 очень много печаталось из того, что было запрещено на протяжении 40 с лишним лет. Я взял 20 книг, вышедших тогда, начал читать. И то, на что я обратил сразу внимание – это был факт, что несмотря на то, что большинство этих людей, практически все, прошли через какие-то ужасные истории, они не хранили обиды против русских как нации. Были очень четкие различия между системой и обществом, между системой и народом.
Была даже такая очень трогательная история матери с маленьким ребенком, которая сбежала из ссылки из Алтайского края в 41 году, добралась через советско-немецкую границу во Львов. Конечно, это было бы невозможно без поддержки людей, которых она встречала по дороге. Для меня это был очень хороший урок.
Точку над i поставил недавно, несколько месяцев назад преподаватель моих родителей, которому сегодня лет за 80, который узнав, что сын его учеников стал послом в России, отправил мне через моих родителей письмо, в котором он описал свою семейную историю. Оказывается, его отец был расстрелян в 40 году как польский офицер в рамках катынского дела. Он сам как сын офицера был сослан на Урал рубить лес. Ему было тогда 17 или 16. У него не было никаких оснований, чтобы любить Россию. Но он написал в своем письме замечательную фразу: "Моего отца убило НКВД, а меня на Урале спасли русские. Потому что без поддержки местных жителей я бы не выжил". Национальные различия не являются препятствием для контактов между людьми. То, что нас разделяет – это идеология, это очень часто политика.
Кристина Горелик: В этом году на конкурсе появилась новые темы: одна из них - чеченская война. Алексей Кулябин из Братска Иркутской области посвятил работу матерям российских солдат, погибших в Чечне.
"Перед Новым годом пришло письмо, в котором Дима сообщил о командировке в горячую точку. "Подходит к концу этот год – Год свиньи, и перед праздником такое свинство. Вся наша рота отправляется в командировку. А "загаситься" я не сумел. Мама, извини, что так подвел вас, обманул ваши ожидания. Сам понимаю, как вы будете переживать за меня. Мне очень трудно сесть писать это письмо". Хоронили Диму 16 июня в день выборов Ельцина на пост президента Российской Федерации".
Кристина Горелик: Впервые в конкурсе в этом году приняли участие дети ветеранов Афганской войны. Вот что написала Галина Сафонова из Волгограда в работе "Судьба афганца".
"Мне вдруг открылась простая истина: с момента призыва в армию судьба отца проходила под знаком "афганского синдрома". Сейчас обнародованы приблизительные цифры безвозвратных потерь – 12-15 тысяч военнослужащих погибло или умерло от ран, полученных в Афганистане. Мой отец не числится в этих списках, однако, у меня нет сомнений в том, что он тоже одна из многих жертв этой войны".
Кристина Горелик: Беседую с организатором конкурса "Человек в истории. Россия 20 век" Ириной Щербаковой.
Ирина Щербакова: Тут были работы, я сразу скажу – это довольно интересно и страшно, и никто не отдает себе отчет – это дети афганских солдат и чеченских солдат, и дети ликвидаторов, между прочим, Чернобыльской АЭС, которые их родили после того. Эти трагедии ужасные у нас в этом конкурсе. А якобы путинское поколение, на этом конкурсе мы уже второй год видим большое отторжение от власти. Мне кажется, почему в этом году так много работа на тем, прошло ведь сколько лет, нам казалось, что репрессии – это все сойдет на нет, это все детям уже неинтересно. Мы посмотрели лучшие работы этого года, там если история семьи, все равно, как правило, история человека с властью, так или иначе, все работы на тему человек и власть. Потому что если писать историю России 20 века, то это главное все равно, то, что стоит во главе угла всей нашей истории.
Конечно, душераздирающие есть работы совершенно. По-прежнему коллективизация, потому что ясно, что у нас за Россия. Даже если живут в городах, это все равно дети крестьянской России. Когда они начинают смотреть назад, то вот это разрушение жизни, конечно, кажется ужасно страшным. И надо сказать, что, слава богу, выросло поколение, когда они читают, как пришли, как все отняли, как насильно загнали в колхоз, как забирали последнее, как на телегу сажали прабабушку – выбрасывали. Это на самом деле производит впечатление.
Великая Россия, великая история, мы гордимся. Несколько лет назад мы испугались, что путинская концепция победила. Мы видим в этом году, что нет. Кстати говоря, если на демонстрации в маленьких городах, там вообще, что называется, каждый человек на виду. Кстати, дети сельских учителей очень многие из них. Одна девочка сказала: маме сказали – пиши заявление об уходе, если не обеспечишь явку на выборы. Мама каким-то образовательным центром заведует. "Мама, ну что же ты? Что же будет теперь?". "А куда мне деваться?". Таких разговоров не было еще несколько лет назад – это следы этого года, это все-таки до них доносится. Они, конечно, еще не очень хорошо в этом разбираются, они еще школьники. Тем не менее, мне кажется, какой-то дух поменялся в стране, даже в этих вялых регионах. Это же все так называемая "слабая Россия" почти вся, которая с нами говорит. Поэтому, мне кажется, очень важно в нашем конкурсе это услышать.
Кристина Горелик: Смогли дети за человеческими судьбами конкретных людей увидеть страну, в которой жили их предки? Какой она им показалась? Пришла пора послушать их самих.
Работа Галины Король из Псковской области называлась "Восемь поколений из Теплого дома"…
Галина Король: Рассказывается судьба Дмитрия, который с детства был одаренным творческим мальчиком. Он пел очень красиво, лепил, делал фигурки. Он увидел поезд, рядом железная дорога, он сразу же мастерил. У него были маленькие игрушки для всех детей. В 30 годы он в армию пошел, его отправили на строительство Беломоро-Балтийского канала. Там были очень нечеловеческие условия, заключенные работали, но мало чем в лучшую сторону отличались условия жизни для военных и солдат. Демобилизовался он с закрытой степенью туберкулеза. Ему дали машину-полуторку, он стал нужным человеком. Но в итоге болезнь прогрессировала, ему ампутировали ногу. Это такой перелом был в его жизни, он больше ни с кем не общался.
Кристина Горелик: Кто-то строил Беломорканал, кто-то был священником. Вы любите свою семью?
Галина Король: Да.
Кристина Горелик: Написано "Уроки истории", а что это за "Уроки истории" на примере одной семьи для вас?
Галина Король: В принципе моя семья затронула все ключевые моменты общей истории. Это и Великая отечественная война, репрессии, раскулачивание, гонения на религию. Моя бабушка работала на целине в Казахстане, она была в концентрационном лагере в Литве, малолетняя узница. Здесь прослеживается очень много, можно на примере родственников, если о каждом, можно выстроить хронологическую цепочку из событий и как это на реальных примерах происходило в жизни. Не как это написано в учебниках истории – в таких-то годах то-то случилось, а как конкретно жили люди, как они переживали.
Кристина Горелик: А брат и сестра Алексей и Марина Пойловы из города Волгограда нашли заброшенную могилу своего прадеда, погибшего во время Второй Мировой Войны на территории Украины.
Алексей Пойлов: Дело в том, что в нашей семье было известно только два документа о нем – это извещение о смерти, в котором была дата и место его гибели, и медаль за героическую оборону Сталинграда. Больше ничего неизвестно. Его сын всю жизнь искал могилу отца, но так и не нашел. Мы решили продолжить поиски, и мы нашли.
Марина Пойлова: Мы на сайте "Мемориала" нашли список безвозвратно потерянных и в приложении к нему шла схема братской могилы. Она была составлена через несколько дней после его смерти. Он погиб, выполняя задание, он был командиром отделения, имел звание гвардии сержант. В 2011 году мы поехали в село, нашли могилу, там памятник и на постаменте табличка. Ее сделали после того, как мы обратились в архив.
Кристина Горелик: Много там фамилий помимо вашего прадедушки?
Марина Пойлова: В братской могиле он и еще три бойца.
Алексей Пойлов: Там еще есть другая могила, там много людей, но не все имена восстановлены. Некоторых имен там нет, а некоторые похоронены не в этой могиле. Этот памятник стоит на окраине села, а село почти разрушено. Памятник в плохом состоянии, на этой территории трава высокая и неухоженный.
Кристина Горелик: В братской могиле, где ваш прадедушка похоронен, три бойца-красноармейца, их фамилии и имена известны?
Марина Пойлова: На доске только имя нашего прадедушки.
Алексей Пойлов: Вообще известно, есть в документах, но на братской могиле нет.
Кристина Горелик: Вам надо их найти. Глядишь, тоже кто-то так всю жизнь ищет. Может быть у вас следующая работа будет как раз этому посвящена?
Алексей Пойлов: Может быть.
Кристина Горелик: Прадед Ларисы Мартиросян из Красноярска тоже воевал во второй мировой войне. Пережил немецкий плен и вернулся на родину. Работа Ларисы называется "Цветущий сад" и посвящена судьбе бывшего военнопленного.
Лариса Мартиросян: После окончания школы он стал учителем, но настала война и пришлось оставить дом. "Цветущий сад" связывает моего деда до войны, во время войны и после войны. Этот сад он растил, все время заботился о нем. На войне он участвовал в битве при Севастополе, потом попал в плен. Потом попал в немецкую семью, наверное, поэтому чудом остался в живых. Он работал днем на шахте, а вечером помогал женщине с двумя детьми учиться. И только в 46 году смог попасть на родину к себе.
Кристина Горелик: И видимо, попал в советские лагеря?
Лариса Мартиросян: Нет, чудом удалось не попасть. Он жил в сельской местности, прятался в погребах, чтобы его не нашли. 10 лет он так прятался, чтобы его не отправили в Сибирь на каторжные работы. Через 10 лет ему разрешили работать, разрешили быть учителем в своем селе. Он был учителем начальных классов до конца своей жизни. Прадед собой пронес через всю войну записную книжку, вот она, можно увидеть на ней "1941 год. Июнь, 22". Это очень интересная книжка, все записывал. Некоторые моменты, которые было тяжело воспринять и тяжело записать, он просто зачеркивал, писал – зачеркивал, трудно прочитать. В немецкой семье писал немецкие слова. Его друг-сослуживец написал ему три рассказа. Например: Песня пленных напоминает известную песню "Раскинулся лагерь широкий" – "Раскинулось море широкое". Песня танкиста, стихи моего деда.
Удивительно, меня поразило, что на войне встречаются люди из разных мест, я сама из города Красноярска, вот человек – Красноярский край, это недалеко от нас. Это такие чувства немножко разные, переполняет удивление и радость, что кто-то рядом живет со мной и служил с моим дедом. К сожалению, мне не удалось его увидеть, он уже умер.
Сейчас нам намного легче жить, намного легче получать то, что мы хотим. А когда дед был в плену, он ел раз в три дня хлеб из опилок. Просто страшно становится, когда читаешь то, что написано, очень задевает. Когда написала работу, стало немножко полегче. Бабушка ходила на его могилу, рассказывала. Ей тоже стало легче, потому что не любила рассказывать. А сейчас мои сестрички могут маленькие прочитать об этом, узнать, что их прадед. Любой человек, который прошел войну, он герой. Потому что пережить это все, остаться в живых и растить семью – это большого стоит.
Кристина Горелик: Советская эпоха глазами молодого поколения нулевых. Такова тема моей сегодняшней передачи.
Я продолжаю слушать рассказы школьников о том, каким они увидели Советский Союз, когда занялись историей своей семьи, односельчан или известных земляков. Свои работы они прислали на конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия 20 век», организованный Обществом Мемориал.
Финалисты конкурса приехали в Москву на Церемонию награждения. Беседую с организатором конкурса Ириной Щербаковой.
Ирина Щербакова: Конечно, они хотят вырваться. И наш конкур, конечно, не надо делать вид, что мы этого не понимаем, что наш конкурс для них такая возможность. Почему в нем так активно участвуют такие регионы, такие деревни и села – это способ как-то вырваться, и это совершенно понятно. Сейчас вообще происходит вещь, которой я страшно боюсь. Мало того, что мы в демографической дыре – и это по нашему конкурсу абсолютно видно, она как раз по ним ударила. По нашему конкурсу мы видим, что есть какие-то купцы первой гильдии, дворянские семьи, но по ним каким катком прошел 20 век – это не снилось ни в одной стране. Но все-таки что-то остается, даже какие-то вещи остаются, какие-то дома у людей. Здесь если одни золотые часы остались от завода, то и то это большое счастье. Конечно, очень сильно разрушено, это вызывает ужасную боль. Я думаю, что у этих детей это тоже вызывает ужасную боль так ходить мимо этих всех зданий и потом узнать историю. Вернуть никому ничего не удается – это у нас невозможно, никто ничего назад не получает. Все документы утеряны, давным-давно ветер унес. Более того, сейчас происходит новое наступление и на деревню, на все. Школы в деревнях уничтожаются. В деревне, девочка сказала, 50 человек в школе, учителя сказали: мы живем до следующей проверки. Как посмотрят, что 50 всего, так школу ликвидируют. А школа будет ликвидирована – деревня умирает, потому что все оттуда уезжают.
Или моногорода – нет работы в городе, закрылось предприятие – все. Разрушение России очень сильное и такое ее размывание, опустение. Этот процесс, который для всего мира характерен, когда понятно, что люди уезжают в города. Но все-таки, мне кажется, такого разрушения, как у нас, мне кажется, у нас получается очень драматично.
Кристина Горелик: Из работы старшеклассника Антона Протасова, село Логовское Алтайского края:
"Моя деревня умирает. Те, кто хотя бы раз бывал в сибирской деревне, меня поймут. Многие населенные пункты уже исчезли с лица земли. Так становится за свою страну и себя самого обидно, когда едешь по ухабистым дорогам и видишь всю чернь разрухи. Хочется изменить все к лучшему, ведь есть возможности, есть лекарства. Деревня кричит и стонет, но никто почему-то этого не слышит. Или слышать не хочет?".
Кристина Горелик: Какой русская деревня показалась мальчику из Узбекистана, рассказывает в своей работе Даниил Мочалов из поселка Вишневка Воронежской области.
"В нашей деревне в 90 годах 20 века не было ни газа, ни водопровода, перед домом огромная лужа и непролазная грязь. Мама возмущалась: "Живем в центре Европы, в 60 километрах от областного центра, а самых элементарных удобств нет". Всей семье пришлось впервые в жизни купить резиновые сапоги. Здесь я узнал много новых слов: магарыч, запой. С первых дней знакомства с жителями Малиновки мои родители отметили красивый местный говор. Мои земляки не скажут: куда, упасть, кричать, пропасть, смеяться. А скажут: куды, упануть, гаять, пропануть, грохотать. Я тоже использую эти слова, когда разговариваю с деревенскими ребятами. А в школе и дома стараюсь говорить правильно. Когда я такого типа слова говорю дома, родители улыбаются".
Кристина Горелик: В Москву приехали школьные учителя, которые помогали старшеклассникам в их работе.
Беседую с Марией Асеевой, учителем села Мастюгино Воронежской области.
Мария Асеева: Родилась там, всю жизнь прожила там. Люблю свой край, люблю историю своего края. Люблю вообще историю. В душе, наверное, могла бы быть историком, но судьба распорядилась, что стала учителем начальных классов. Участвую не только в этом конкурсе, наша программа областная "Край родной", мы участвуем в этой программе, краеведением занимаемся и участвуем во всероссийских. Особенно, конечно, "Человек в истории". Это удивительнее, интереснее и для школьников полезнее я конкурса не встречала, несмотря ни на что.
Кристина Горелик: У вас опыт есть работы и с официальными конкурсами, и с неофициальными. В чем различие, какие вам больше нравятся?
Мария Асеева: Знаете, во всех конкурсах интересно участвовать, но вот эти мне интереснее – свободнее. Люди разнообразные. И именно здесь фанаты своего дела. Обычно государственные конкурсы, там директор направил, районо приказало, облоно заставило. А это только собственная душа и ребенок, который стремится, старается. Задача сохранить память о наших жителях нашего села, мы больше не берем, мы пока работаем в селе. Потому что село умирает сейчас, становится все меньше и меньше людей. Исторически 20 век уйдет бесследно, если мы не напишем о наших рядовых сельских жителях, на которых слепок оставила история, на их судьбах. И раскулачивание, и репрессии. Мы думали, что нашего далекого маленького села особенно это не касалось. Я проучилась в школе, об этом не говорили, это не преподавали. Я думала, вообще до нас это не дошло. А когда мы с детьми стали изучать, мы были поражены, что все коснулось нас: и белогвардейцы, и брат на брата. И доносчики были на священника, например, и те, кто стояли на защиту, между ними происходили восстания. У нас в селе вспыхивало крестьянское восстание в 30 году. Оно было направлено против колхозов, во-первых, а во-вторых, послужило защитой священнослужителей. Одного батюшку без суда и следствия забрали, арестовали без всякой причины, второго арестовывают. Жители пригласили: Христа ради, послужите в нашей церкви. Потому что такие традиции заложены православные, у нас очень верующие в селе и по сей день люди живут. Арестовывают, приходят среди ночи. Подняли бунт жители села, настоящее восстание. Вот материалы уголовного дела нам удалось раздобыть. Девочка Симонова Аня рассказывала о своих родственниках, которые участвовали в этом восстании. Их раскулачили. Причина была, что они поддерживали местного священника, и то, что они не вступали в колхоз. Они его не принимали, потому что они были труженики, они были более-менее зажиточные, а остальные были лодыри и лентяи. Все было – и политические репрессии, и раскулачивание, и эвакуация, и под немцами село было.
Кристина Горелик: Почему только отдельные люди, и то старшеклассники, озадачиваются проблемами памяти, а как же власти?
Мария Асеева: Власти не всегда понимают, у них, наверное, другие заботы. Может быть они тоже, когда коснется их семьи, их судьбы, вот тогда они поворачиваются лицом. А пока их не касается, вроде они заняты другими проблемами.
Кристина Горелик: Финансируют приезд участников конкурса в Москву частные фонды, большинство из которых зарубежные. Уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин обрушился с критикой на российские власти. Стыдно, когда такие конкурсы не поддерживаются государством.
Владимир Лукин: Это беда, что общество "Мемориал", которому надо воздать должное, низкий поклон за их замечательную работу, работу в провинции, работу с учителями и так далее. Большое спасибо гуманитарным организациям во многих странах, которые помогают этому благородному делу. Но я считаю просто стыдом и позором то, что наши федеральные власти, правительство Москвы помогает, но это позор, что государственные структуры не поддерживают это. Президент неоднократно говорил о необходимости создания памятников. Совет при президенте это делает. А вот этот живой памятник, причем памятник именно живой, памятник, который работает, его не поддерживают ни Общественная палата, никто, не дают фондов внутренних, ни частные жертвования. Это просто безобразие, и это стыд, люди должны стыдиться, начиная с государства.
Кристина Горелик: А ведь находки, которые делают молодые люди в ходе исследовательской работы – уникальны для страны.
Евгения Власова узнала, что в ее городе в женской тюрьме в советское время сидело много известных людей. Сама Евгения из Астрахани – ссыльного города. Начав изучать историю репрессированных, девушка обнаружила в городе чудом сохранившееся заброшенное здание детского спецприемника НКВД.
Евгения Власова: У нас есть такое здание, и кусочек – это бывшая женская тюрьма. Я просто узнала, что именно в нашей тюрьме побывало огромное количество известных людей, в частности, Анна Михайловна Бухарина, жена известного политического деятеля Николая Бухарина. И так же в женской тюрьме побывали жена и мать Тухачевского, родственники Ягоды, Якира и даже внучка Тютчева, умерла у нас в Астрахани от голода, тоже была репрессирована. Соответственно их дети содержались в спецприемнике НКВД. Столько людей прошло через эти страшные места. Сколько людей погибло от голода, сколько скиталось, в каких условиях жили дети, в том числе и в нашем спецприемнике. На одной из улиц Астрахани по сей день стоит такое здание с табличкой "Детприемник НКВД". Это фото сделано совсем недавно, в ужасном состоянии, заброшенное, на заброшенной улице. Люди просто не знают о нем, к сожалению. Оказалось даже, что это была приходская школа, а со временем культурное здание превратилось в тюрьму детскую. Это, конечно, печально. Эти здания символ репрессий и находятся на неприметной улице, люди вообще не знают. Когда я искала дорогу туда, я спрашивала и у пожилых людей, у кого только ни спрашивала, люди смотрели на меня очень удивленно, спрашивали: а что это такое? Меня поразило, что люди не помнят и не знают. Это страшное место, я его запомнила на всю жизнь. Хотела в первую очередь сообщить своим сверстникам, что есть такие здания, потому что никто не знает, даже старшие поколения, что говорить о моих сверстниках.
Кристина Горелик: А зачем это надо помнить, как вы думаете? Может быть слава богу, что не помнят об этом?
Евгения Власова: Такая точка зрения имеет место быть. Однако я считаю, что история одна, ее не перепишешь, не забудешь. Она одна, она есть у всех, она общая. И как бы страшными ни были ее страницы, все равно не должна забываться ни в коем случае. Люди страдали, люди погибали, мы с этим не сталкиваемся, но должны знать, что когда-то кому-то было очень плохо. И мы должны ценить то, что есть у нас в первую очередь, то, что это история нашей страны.
Кристина Горелик: Сейчас у вас история делается в вашем городе.
Евгения Власова: Беспредел.
Кристина Горелик: В смысле, что выборы были там сфальсифицированы?
Евгения Власова: Да, именно в этом.
Кристина Горелик: Много ли среди населения поддерживают кандидата в мэры Олега Шеина, который не прошел, официально не победил?
Евгения Власова: Насколько я знаю, я столкнулась с тем, что многим все равно. Люди принимают все, что делается, они закрывают глаза и говорят: мы ничего не изменим, все так и будет, от нас ничего не зависит. Я столкнулась с тем, что многим все равно, они плывут по течению. Но однако вторая половина очень ратует за Шеина, очень хотят перевыборов.
Кристина Горелик: Но самая главная ценность этих работ – в том, что молодые люди учатся анализировать и задавать вопросы, на которые у них пока нет ответов. Признаться, на эти вопросы нет ответов и у многих взрослых.
Алена Решетова из города Новосибирска. В Колыванском районе Новосибирской области девушка хочет установить памятник жертвам политрепрессий. Она вместе с другими участниками конкурса старшеклассников уже составила список из 12-ти фамилий глав семейств, которые были репрессированы и проживали в этих местах. Правда, список будет быстро пополняться новыми фамилиями.
В местах, которые изучает Алена, располагалась Пихтовская зона. Строили Бакчарский тракт, тут погибли тысячи заключенных от голода, болезней и каторжного труда. Сейчас этот отрезок тракта затоплен болотами, заброшен, никому не нужен. Как это может себе объяснить девушка, чьи прадеды были раскулачены и погибли на этом строительстве?
Алена Решетова: Мы изобразили карту СССР, которая заключена в такие сети, клетку – это времена репрессий. Вот этот ужас, тоска, разлука – все символизирует то время, ассоциации людей, которые пережили эти страшные события. Так как я родом из города Новосибирска, моя бабушка живет в Новосибирской области, работа моя о моих прапрадедах, двух братьях, которые были сосланы на север, в тайгу. Их считали кулаками и отправили на заселение болот, на строительство Бакчарского тракта. Они там прожили много лет и реабилитировали только одного по нашему запросу в 2011 году. Потому что значилась его дата смерти по старости, но его заел гнус на строительстве дороги заживо. Его привязали к дереву, как рассказывала моя бабушка. Сейчас на том месте небольшие села. Мы нашли архивные документы, хозяйственные книги, состав семьи, где они проживали, какое у них было хозяйство именно в селе, где сейчас живет моя бабушка. Сейчас на месте, где были комендатуры, болото кругом, поля заросли, Бакчарского тракта нет. Некоторые села ушли под воду, как и поселок Юрки, в котором они проживали. Живет там маленькое население.
Жизнь второго брата неизвестна, мы нашли только благодаря этой работе его внука, который проживает в городе Новосибирске. Мы с ним познакомились и сейчас поддерживаем отношение. Мои предки, как и многие другие, были признаны кулаками и сосланы на заселение тех районов, которые не нужны. То есть оправдать эти бессмысленные смерти сейчас некому. И никак уже не вернешь все это время. Просто сейчас непонятная ситуация, зачем это было нужно, для чего и почему люди пострадали невинные от голода, от холода, от болезней. Поэтому наш символ, памятник, который мы хотим возвести на месте тех событий, где происходили эти действия. Они действительно нужны, потому что нельзя забывать.
Кристина Горелик: "Не закрываем глаза на страшное прошлое" решили назвать свой стенд участницы конкурса старшеклассников "Человек в истории - Россия 20 век", когда представляли свои работы гостям.
И в заключении представлю ставшую уже традиционной рубрику главы Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой, которая, напомнит, что гражданская активность – это отнюдь не достижение Москвы и Санкт-Петербурга, как может показаться в последнее время, а завоевание небольших российских городов.
Людмила Алексеева: После массовых митингов в Москве у многих сложилось впечатление, что гражданская активность – это роскошь, которая доступна лишь столицам или, по крайней мере, большим городам. На самом деле очаги гражданской активности сейчас есть в каждом городе. Об этом не говорят по нашему подчиненному государству телевидению и поэтому кажется, что всюду царит апатия. Город Липецк, хоть и главный город Липецкой области, принадлежит к категории средних по величине промышленных городов. Валерий Михайлович Королев - липчанин. Вот что он рассказывает о себе и об организации, в которой он состоит – "Гражданское совещание".
Валерий Королев: Я пенсионер, инвалид труда второй группы, пожизненно, поэтому у меня много свободного времени. Все это свободное время я посвящаю семье и общественной деятельности. Я общественный активист. В основном у нас экологические проблемы, и экологические организации, членом которых я являюсь – это одно из основных направлений моей деятельности. А так же Гражданское совещание Липецкой области. У нас возникло спонтанное такое объединение. Я раньше был членом политической партии социал-демократической Горбачева, потом Михаил Сергеевич отошел от дел, пришел Титов, партию закрыли. И как-то такой вакуум образовался. Люди неравнодушные, мы собирались, обсуждали какие-то проблемы и решили создать такое объединение, назвали его Гражданское совещание. У нас нет строго членства. Есть актуальные темы, люди приходят со своими проблемами, мы их обсуждаем, пытаемся найти коллективно решения муниципальных проблем в основном или региональных. Мы в такие глобальные вопросы не вдаемся. Мы отошли от активной политической деятельности, политические партии присутствуют, но именно для решения местных проблем.
Людмила Алексеева: Какие партии туда входят?
Валерий Королев: Представители "Яблока" компартии, одно время нас поддерживали либерал-демократы Жириновского, но потом как-то от нас отошли, потому что у нас популизма нет, у нас рутинная работа, обращения в суды. Кстати говоря, они нас не поддерживают, а мы проводим в год до 30 митингов.
Людмила Алексеева: По разным вопросам?
Валерий Королев: По разным вопросам. Это связано и с уплотнительной застройкой, и с экологическими проблемами. Например, мы с лета прошлого года задолго до 4 декабря проводили очень длительную серию пикетов с требованием вернуть наше конституционное право избирать и быть избранными, которое у нас отобрали. Мы проводили эту акцию напротив нашего областного суда, называется Дворец правосудия, напротив городской администрации липецкой потому что тот беспредел, с которым столкнулись наши независимые кандидаты в депутаты, когда шли муниципальные выборы в городской совет, когда наших кандидатов все снимали под надуманными предлогами, с чем столкнулись потом люди, которые над нами смеялись откровенно, типа, ерундой занимаетесь, они столкнулись с этим намного позже на выборах 4 декабря. Мы задолго до этого требовали вернуть нам наше право.
Людмила Алексеева: А как власть относится к вашим митингам?
Валерий Королев: Первое время они конечно противились. Но мы делаем все в строгом соответствии с законом, мы подаем уведомление. Они пытаются нас отодвинуть подальше, на задворки нашего города. Мы опять-таки в строгом соответствии с законом настаиваем на своем решении, выходим, не нарушаем порядок, оставляем за собой чистую территорию. То есть мы не конфликтуем на самом деле. Мы пытаемся достаточно конструктивно свою работу вести. Потому что мне, например, было очень смешно узнать, что я записан в ряды экстремистов, я руководитель каких-то молодежных боевых групп, ПАРНАСа, "Солидарности". Просто смешно. То есть выдумывают, лепят какие-то монстров, потом сами удивляются: слушай, да ты, оказывается, нормальный человек. В администрации ко мне подходит руководитель управления внутренней политики, и когда узнал, что я этот тот самый Королев, которым друг друга пугают, был удивлен, а я был удивлен еще больше. То есть я протягиваю им руку, они отталкивают руку, отворачиваются.
У нас была проблема, наверное, в октябре будем пытаться проводить референдум, потому что у нас возможностей провести референдум по местному уставу городскому, там такие нормы запретительные. Например, инициативная группа должна быть не меньше 50 человек. Собрать нужно не меньше 20 тысяч подписей. Что на полумиллионный город 20 тысяч подписей? За 20 тысяч подписей вы должны автоматически этот закон принять, если 20 тысяч человек расписалось. Нет, это, оказывается, мы должны 20 тысяч подписей собрать, чтобы выставить некий вопрос на референдум. На самом деле это запретительная мера. Нельзя ли все самое тяжелое из этого закона, непроходимые барьеры нам поставили.
Людмила Алексеева: На какую тему вы хотели бы провести референдум?
Валерий Королев: Первая же тема - убрать запретительные, первое, что мы хотим вынести.
Людмила Алексеева: Много людей вас поддерживает?
Валерий Королев: К сожалению, мало. Гражданская активность у нас очень низкая. Даже в самый пик выступлений "За честные выборы", для примера скажу, у нас наиболее массовые митинги собирали до трехсот человек. Активность у нас, к сожалению, очень низкая. Уровень жизни достаточно высокий в городе, и может быть это в какой-то степени тормозит.
Людмила Алексеева: Высокий уровень?
Валерий Королев: Новолипецкий металлургический комбинат, работающих людей очень много, хорошие зарплаты.
Людмила Алексеева: Я была в Липецке – чистенький город.
Валерий Королев: Но сейчас он стал хуже, поверьте. Кстати, одна из причин – несменяемость власти. Как сел мэр – не уйду, и все. Всеми правдами и неправдами сниму всех своих серьезных конкурентов, поставлю вассалов, они мне быстренько проиграют. С 30% голосов избирателей, но я стану мэром опять. То есть несменяемость, мы все время ставим вопрос, что должны быть ограничения - два раза достаточно, без всяких уловок – подряд, не подряд.
Людмила Алексеева: Вы считаете, что и мэрам тоже?
Валерий Королев: И мэрам тоже.
Людмила Алексеева: Почему?
Валерий Королев: 10 лет – это достаточно для того, чтобы показать, что ты хотел и что ты можешь, и достаточно для того, чтобы к 10 году обрасти, хочешь - не хочешь, коррупционными связями.
Людмила Алексеева: Власть портит людей.
Валерий Королев: Я, по крайней мере, ни одного человека не знаю, кого бы она ни испортила. Может быть мой кумир Михаил Сергеевич Горбачев.
Людмила Алексеева: А экологические проблемы?
Валерий Королев: Страшные экологические проблемы – это Новолипецкий металлургический комбинат. Рост производства колоссальный, таких объемов комбинат не давал в самые лучшие годы Советского Союза. Соответственно, все это связано с выбросами огромного количества пыли, углеводородов. Мы знаем всю технологию работы нашего комбината: ночь, снимают все фильтры.
Людмила Алексеева: А зачем снимают?
Валерий Королев: А потом что у них ресурсы определенные, они очень дорогие, собственник экономит на нашем здоровье. Меня больше всего бесят работники, которые нам это рассказывают и делают это. То есть они нам рассказывают о том, как они это делают по ночам и в выходные дни, а потом жалуются, что у них дети болеют. Когда им задаешь вопрос: ребята, они болеют из-за вас, может вы остановитесь? В мой адрес следует нецензурная брань. Кстати, надо отдать должное, некоторые бизнесмены оказывают помощь. Будем вести независимый экологический контроль, мы еще поборемся, может быть даже побьем. У нас там доктора наук и преподаватели университетов, каждый берет на себя то, в чем он специалист. У нас есть адвокаты, у нас есть экологи, причем члены "Единой России", как это ни парадоксально.
Людмила Алексеева: Так обстоит дело не только в Липецке - во многих городах. Все вместе такие люди, как Валерий Михайлович Королев и самые разные общественные организации, и составляют российское гражданское общество.
