Премьер-министр Медведев представил президенту Путину предложения о структуре и персональном составе нового российского правительства. Насколько зависит эффективность работы кабинета министров от его структуры? И зависит ли?
По просьбе Радио Свобода об этом размышляет директор Центра экономической модернизации Европейского университета в Петербурге Дмитрий Травин:
– Дело не в устройстве этого правительства, не в его структуре, а в том, способно ли оно решать стоящие перед ним задачи. Этого не готово было делать ни одно из последних правительств. Один хороший экономист давно уже сказал: в России нет экономических проблем (всем все ясно, что надо делать), есть проблема политическая. Самый яркий пример – ситуация с Алексеем Кудриным. Он нормально выстроил Минфин, который решал серьезные проблемы в российской экономике – до тех пор, пока это позволялось делать. Но когда Медведеву вздумалось резко увеличивать бюджетные расходы, стало ясно, что какой бы ни была структура правительства или Минфина, невозможно решать серьезные экономические проблемы при такой неумеренности в расходах. И Кудрин ушел. Так же во всех остальных вопросах.
– В России существует смешанная система формирования правительства: часть министров назначает президент, а часть – премьер-министр. Кто из них главный в данном случае? Оправдан ли двойной ключ управления, на ваш взгляд?
– Подобная система существует, по сути дела, еще с царских времен. Силовики и те, кто отвечает за международные дела, находились и находятся непосредственно в ведении главы государства. В советское время было так же. Премьер-министр, как бы он ни был влиятелен, допустим, Алексей Николаевич Косыгин, конечно, не оказывал воздействие на силовиков, на Андропова, на министра иностранных дел Громыко. А в кризисные ситуации спор между Громыко и Косыгиным решался лично главой партии и государства Брежневым. Так что эта система вполне устоявшаяся. Думаю, она связана, прежде всего, с тем, что в России очень силен персонализм власти и нет разделения властей. В свое время значительную роль играл Генеральный секретарь ЦК КПСС. Сегодня такую роль играет президент. После того, как на президентский пост вернулся Путин, думаю, роль премьер-министра будет крайне незначительна даже в экономических вопросах, не говоря уже о силовиках и внешней политике.
– Вы думаете, что Медведева ждет та же судьба, которая была уготована на посту премьер-министра России Зубкову или Фрадкову?
– Да, конечно, это типаж точно такой же. Он умудрился, даже будучи президентом, не сильно отличаться от Зубкова или Фрадкова. Формально, конечно, он гораздо больше присутствовал в российской политике, был определенным символом модернизации – до тех пор, пока общество не разочаровалось в этом. Но если посмотреть на реальные дела, на его влияние, то, конечно, отличие от Фрадкова и Зубкова было очень незначительным.
Путин обладает достаточно большой властью, чтобы не считаться ни с коллегами по команде, ни с парламентом, ни с обществом при подборе человека на пост премьер-министра или даже на пост следующего президента, как было в его предыдущий президентский срок. Путин делает то, что считает необходимым, почти без ограничителей. Естественно, он подбирает людей слабых, зависимых, не способных к самостоятельной политической деятельности. Он считает себя вождем, лидером – как угодно назовите. И все остальные по отношению к нему вторичны.
– Каждая правительственная перестройка связана с оптимизацией структуры. Сейчас говорят о том, что может быть разделено на отдельные ведомства Министерство образования и науки, например. Такого рода реструктуризация способна решить серьезные задачи или это делается по личным причинам – кому-то определить какую-то зону влияния, у кого-то ее отобрать?
– Фактически здесь переставляют стулья, но сути это не меняет. Проблема, в основном, в том, что надо наделить каких-то своих людей постами, но при этом сохранить часть старых людей, которые работали при предыдущем руководителе. Какие-то серьезные новации здесь невозможны. Сейчас уже подзабылось, что буквально сразу же после того, как Путин пришел к власти, одной из широко декларируемых реформ была реформа административная. Она провалилась так же, как все другие. В ходе этой административной реформы предполагалось оптимизировать правительство. Тогда заявлялось, что будет только один вице-премьер, потому что вице-премьеры в российском правительстве – это не люди реально управляющие, а, скорее, титулы.
В старом обществе для того чтобы отметить, поощрить человека, его могли сделать графом или герцогом, а у нас его делают вице-премьером. Это не увеличивает его власть, но увеличивает достающийся ему почет. И административная реформа, когда предполагалось все эти "графства-герцогства" ликвидировать, а оставить определенный ограниченный набор министров, четко отвечающих за свою работу, полностью провалилась. И еще до того, как Медведев стал президентом, структура правительства вернулась к прежней практике, существовавшей в ельцинские времена, когда количество стульев зависело от текущей конъюнктуры. Эта практика так и сохраняется без каких-то существенных изменений.
– Можно ли сказать, что правительство стало эффективнее за 12 лет пребывания Путина у власти?
– Наоборот, на мой взгляд, эффективность снижается. Если в первые годы осуществлялись какие-то реформы – в частности, довольно эффективная налоговая реформа – сегодня разговор о какой-то практической деятельности превращается просто в насмешку. Путин в одной из своих предвыборных статей поставил перед собой задачу: перевести Россию со 120-го места по инвестиционному климату на 20-е. Эта история, по-моему, даже активно не обсуждается в российской прессе, хотя если бы кто-то надеялся, что Путин что-то подобное сделает, это была бы просто ключевая тема. Все понимают, что идет просто болтовня, что никто этим не собирается заниматься. Как бы ни садились члены правительства, они ничего не изменят в инвестиционном климате, который зависит не от рассадки членов правительства, а от тех наездов на частную собственность, которая практикуется в современной России вне зависимости от состава правительства.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
По просьбе Радио Свобода об этом размышляет директор Центра экономической модернизации Европейского университета в Петербурге Дмитрий Травин:
– Дело не в устройстве этого правительства, не в его структуре, а в том, способно ли оно решать стоящие перед ним задачи. Этого не готово было делать ни одно из последних правительств. Один хороший экономист давно уже сказал: в России нет экономических проблем (всем все ясно, что надо делать), есть проблема политическая. Самый яркий пример – ситуация с Алексеем Кудриным. Он нормально выстроил Минфин, который решал серьезные проблемы в российской экономике – до тех пор, пока это позволялось делать. Но когда Медведеву вздумалось резко увеличивать бюджетные расходы, стало ясно, что какой бы ни была структура правительства или Минфина, невозможно решать серьезные экономические проблемы при такой неумеренности в расходах. И Кудрин ушел. Так же во всех остальных вопросах.
– В России существует смешанная система формирования правительства: часть министров назначает президент, а часть – премьер-министр. Кто из них главный в данном случае? Оправдан ли двойной ключ управления, на ваш взгляд?
– Подобная система существует, по сути дела, еще с царских времен. Силовики и те, кто отвечает за международные дела, находились и находятся непосредственно в ведении главы государства. В советское время было так же. Премьер-министр, как бы он ни был влиятелен, допустим, Алексей Николаевич Косыгин, конечно, не оказывал воздействие на силовиков, на Андропова, на министра иностранных дел Громыко. А в кризисные ситуации спор между Громыко и Косыгиным решался лично главой партии и государства Брежневым. Так что эта система вполне устоявшаяся. Думаю, она связана, прежде всего, с тем, что в России очень силен персонализм власти и нет разделения властей. В свое время значительную роль играл Генеральный секретарь ЦК КПСС. Сегодня такую роль играет президент. После того, как на президентский пост вернулся Путин, думаю, роль премьер-министра будет крайне незначительна даже в экономических вопросах, не говоря уже о силовиках и внешней политике.
– Вы думаете, что Медведева ждет та же судьба, которая была уготована на посту премьер-министра России Зубкову или Фрадкову?
– Да, конечно, это типаж точно такой же. Он умудрился, даже будучи президентом, не сильно отличаться от Зубкова или Фрадкова. Формально, конечно, он гораздо больше присутствовал в российской политике, был определенным символом модернизации – до тех пор, пока общество не разочаровалось в этом. Но если посмотреть на реальные дела, на его влияние, то, конечно, отличие от Фрадкова и Зубкова было очень незначительным.
Путин обладает достаточно большой властью, чтобы не считаться ни с коллегами по команде, ни с парламентом, ни с обществом при подборе человека на пост премьер-министра или даже на пост следующего президента, как было в его предыдущий президентский срок. Путин делает то, что считает необходимым, почти без ограничителей. Естественно, он подбирает людей слабых, зависимых, не способных к самостоятельной политической деятельности. Он считает себя вождем, лидером – как угодно назовите. И все остальные по отношению к нему вторичны.
– Каждая правительственная перестройка связана с оптимизацией структуры. Сейчас говорят о том, что может быть разделено на отдельные ведомства Министерство образования и науки, например. Такого рода реструктуризация способна решить серьезные задачи или это делается по личным причинам – кому-то определить какую-то зону влияния, у кого-то ее отобрать?
– Фактически здесь переставляют стулья, но сути это не меняет. Проблема, в основном, в том, что надо наделить каких-то своих людей постами, но при этом сохранить часть старых людей, которые работали при предыдущем руководителе. Какие-то серьезные новации здесь невозможны. Сейчас уже подзабылось, что буквально сразу же после того, как Путин пришел к власти, одной из широко декларируемых реформ была реформа административная. Она провалилась так же, как все другие. В ходе этой административной реформы предполагалось оптимизировать правительство. Тогда заявлялось, что будет только один вице-премьер, потому что вице-премьеры в российском правительстве – это не люди реально управляющие, а, скорее, титулы.
В старом обществе для того чтобы отметить, поощрить человека, его могли сделать графом или герцогом, а у нас его делают вице-премьером. Это не увеличивает его власть, но увеличивает достающийся ему почет. И административная реформа, когда предполагалось все эти "графства-герцогства" ликвидировать, а оставить определенный ограниченный набор министров, четко отвечающих за свою работу, полностью провалилась. И еще до того, как Медведев стал президентом, структура правительства вернулась к прежней практике, существовавшей в ельцинские времена, когда количество стульев зависело от текущей конъюнктуры. Эта практика так и сохраняется без каких-то существенных изменений.
– Можно ли сказать, что правительство стало эффективнее за 12 лет пребывания Путина у власти?
– Наоборот, на мой взгляд, эффективность снижается. Если в первые годы осуществлялись какие-то реформы – в частности, довольно эффективная налоговая реформа – сегодня разговор о какой-то практической деятельности превращается просто в насмешку. Путин в одной из своих предвыборных статей поставил перед собой задачу: перевести Россию со 120-го места по инвестиционному климату на 20-е. Эта история, по-моему, даже активно не обсуждается в российской прессе, хотя если бы кто-то надеялся, что Путин что-то подобное сделает, это была бы просто ключевая тема. Все понимают, что идет просто болтовня, что никто этим не собирается заниматься. Как бы ни садились члены правительства, они ничего не изменят в инвестиционном климате, который зависит не от рассадки членов правительства, а от тех наездов на частную собственность, которая практикуется в современной России вне зависимости от состава правительства.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
