Ирина Лагунина: Страсбургский суд по правам человека рассмотрел дело Дамаев против России и постановил выплатить жителю селения Ригахой в Чечне 300 000 евро в качестве компенсации. Мы беседуем с адвокатом Имара-Али Дамаева Фуркатом Тишаевым. Что произошло в селении Ригахой в 2004 году?
Фуркат Тишаев: События в апреле 2004 года в селении Ригахой достаточно известные. Проводилась спецоперация с использованием авиационной техники, самолеты налетели на селение и сбросили несколько бомб. Соответственно, по официальной версии атаковались боевики, которые по данным разведки находились на этой территории в количестве 30 человек. На самом деле получилось так, что эти бомбы, сброшенные с самолетов, попали в жилой дом, в котором проживала семья заявителя. В результате удара супруга заявителя и пятеро малолетних детей были убиты сразу взрывом. Сам заявитель в это время пошел в магазин, то есть не был дома, и старший сын был в это время в школе, они по счастливой случайности выжили.
Ирина Лагунина: Что говорила российская сторона,, и какие следственные действия были произведены, насколько я понимаю, иск Дамаев подавал после этого?
Фуркат Тишаев: Дело в том, что сразу же в этот день не только Дамаев, но и жители этого села обратились к властям с указанием того, что был разрушен жилой дом. На место приезжали представители правоохранительных органов, они осмотрели разрушенный дом, но сказали, что взрыв произошел из-за утечки газа. Далее, уголовное расследование удалось добиться, чтобы оно было открыто, но уголовное дело открыли только спустя 8 дней. Оно было крайне неэффективным, во-первых, именно потому, что прошло 8 дней с момента события, то есть самые важные ключевые доказательства были утеряны, и Европейский суд в своем постановлении сегодняшнем это подтвердил. Затем, несмотря на то, что были согласно правительству проведены некоторые следственные действия, но несмотря на это, в результате упущений конкретных в самом начале, плюс поскольку у заявителя не было доступа к материалам следствия, то мы не можем говорить об эффективности такого расследования.
Ирина Лагунина: Помимо взрыва бытового газа российская сторона какие-то свои версии предоставила, почему такого рода разрушения были вызваны?
Фуркат Тишаев: Изначально была самая первая версия в день, когда произошли эти события, официальное мнение было высказано властями, что это был взрыв газа, но потом впоследствии, в том числе в Европейском суде правительство говорило о том, что взрыв произошел, потому что в этом месте находился снаряд, с которым производили какие-то манипуляции люди. Но Европейский суд постановил, что очень неправдоподобно звучит версия, что кто-то мог вообще проводить какие-то манипуляции с зарядом в то время, как в доме были малолетние дети, пятеро малолетних детей, старшему, по-моему, на момент события было 4 года. Это крайне опасная манипуляция и неправдоподобно, чтобы кто-то занимался такой деятельностью взрывоопасной. То есть Европейский суд посчитал, что версия заявителя правдива о том, что все-таки дом был разрушен в результате авиаудара, а не в результате взрыва находившегося там снаряда.
Ирина Лагунина: Господин Тишаев, когда происходит такого рода бомбардировка, какие-то фрагменты снаряда остаются, что-то должно было быть найдено на месте, где все это?
Фуркат Тишаев: Фрагменты, насколько мне помнится, заявитель господин Дамаев находил на территории собственного дома и даже показывал властям, которые приезжали на место. Но эта информация, к сожалению, не пошла в официальные отчеты.
Ирина Лагунина: Все эти куски снаряда были изъяты?
Фуркат Тишаев: Я, честно говоря, не помню, куда они делись но я помню, что они были, и они не были зафиксированы в ходе следствии.
Ирина Лагунина: Расскажите, кто этот человек Имар-Али Дамаев, который потерял жену и пятерых детей, чем он занимался тогда, чем он занимается сейчас, как складывается его жизнь, вы с ним общаетесь?
Фуркат Тишаев: Да, это очень хороший вопрос, кстати. Потому что, естественно, понятно, что человек, семью которого практически полностью уничтожили одним авиаударом, естественно, его жизнь полностью поменялась, безвозвратно с момента событий. До этого взрыва они занимались сельским хозяйством, у них был свой скот во дворе и так далее, то есть вели обычный сельский образ жизни. Сейчас заявитель болен. Он скитался по родственникам, поскольку дом был разрушен. Насколько мне известно, по последней информации, он живет у родственников в селении высоко в горах, не имеет абсолютно никаких средств к существованию, поскольку все, что было в доме, который был разрушен. Заявитель очень сильно ждал этого решения, постановления Европейского суда. Я даже больше скажу, на мой взгляд, в таких ситуациях постановление Европейского суда буквально смысл жизни человека, потому что установление истины, установление того, что международная инстанция установит факты, установит действительно ряд событий, которые происходили – это очень важно для заявителя, особенно в такой ситуации.
Ирина Лагунина: В вашей практике это первый раз, когда международный Европейский суд по правам человека в данном случае определяет, что российские военные непосредственно были виновными в смерти гражданских лиц в Чечне?
Фуркат Тишаев: У нас есть постановления по конфликту на Северном Кавказе, в Чечне, в частности. И после того, как постановления были вынесено, мы не останавливаемся на этом, продолжаем работу. В основном во всех этих постановлениях Европейский суд находит, что расследование событий было неэффективным по тем-то и тем-то причинам. В некоторых постановлениях Европейский суд прописывает, какие именно действия не были сделаны следствием, и соответственно, сейчас мы продолжаем эти дела, но на национальном уровне, работаем со следствием, указываем, что Европейский суд указал, что такие-то следственные действия не были выполнены, приглашаем следствие выполнить эти действия и таким образом восстановить индивидуальные права лиц, права которых были нарушены и признаны Европейским судом.
Фуркат Тишаев: События в апреле 2004 года в селении Ригахой достаточно известные. Проводилась спецоперация с использованием авиационной техники, самолеты налетели на селение и сбросили несколько бомб. Соответственно, по официальной версии атаковались боевики, которые по данным разведки находились на этой территории в количестве 30 человек. На самом деле получилось так, что эти бомбы, сброшенные с самолетов, попали в жилой дом, в котором проживала семья заявителя. В результате удара супруга заявителя и пятеро малолетних детей были убиты сразу взрывом. Сам заявитель в это время пошел в магазин, то есть не был дома, и старший сын был в это время в школе, они по счастливой случайности выжили.
Ирина Лагунина: Что говорила российская сторона,, и какие следственные действия были произведены, насколько я понимаю, иск Дамаев подавал после этого?
Фуркат Тишаев: Дело в том, что сразу же в этот день не только Дамаев, но и жители этого села обратились к властям с указанием того, что был разрушен жилой дом. На место приезжали представители правоохранительных органов, они осмотрели разрушенный дом, но сказали, что взрыв произошел из-за утечки газа. Далее, уголовное расследование удалось добиться, чтобы оно было открыто, но уголовное дело открыли только спустя 8 дней. Оно было крайне неэффективным, во-первых, именно потому, что прошло 8 дней с момента события, то есть самые важные ключевые доказательства были утеряны, и Европейский суд в своем постановлении сегодняшнем это подтвердил. Затем, несмотря на то, что были согласно правительству проведены некоторые следственные действия, но несмотря на это, в результате упущений конкретных в самом начале, плюс поскольку у заявителя не было доступа к материалам следствия, то мы не можем говорить об эффективности такого расследования.
Ирина Лагунина: Помимо взрыва бытового газа российская сторона какие-то свои версии предоставила, почему такого рода разрушения были вызваны?
Фуркат Тишаев: Изначально была самая первая версия в день, когда произошли эти события, официальное мнение было высказано властями, что это был взрыв газа, но потом впоследствии, в том числе в Европейском суде правительство говорило о том, что взрыв произошел, потому что в этом месте находился снаряд, с которым производили какие-то манипуляции люди. Но Европейский суд постановил, что очень неправдоподобно звучит версия, что кто-то мог вообще проводить какие-то манипуляции с зарядом в то время, как в доме были малолетние дети, пятеро малолетних детей, старшему, по-моему, на момент события было 4 года. Это крайне опасная манипуляция и неправдоподобно, чтобы кто-то занимался такой деятельностью взрывоопасной. То есть Европейский суд посчитал, что версия заявителя правдива о том, что все-таки дом был разрушен в результате авиаудара, а не в результате взрыва находившегося там снаряда.
Ирина Лагунина: Господин Тишаев, когда происходит такого рода бомбардировка, какие-то фрагменты снаряда остаются, что-то должно было быть найдено на месте, где все это?
Фуркат Тишаев: Фрагменты, насколько мне помнится, заявитель господин Дамаев находил на территории собственного дома и даже показывал властям, которые приезжали на место. Но эта информация, к сожалению, не пошла в официальные отчеты.
Ирина Лагунина: Все эти куски снаряда были изъяты?
Фуркат Тишаев: Я, честно говоря, не помню, куда они делись но я помню, что они были, и они не были зафиксированы в ходе следствии.
Ирина Лагунина: Расскажите, кто этот человек Имар-Али Дамаев, который потерял жену и пятерых детей, чем он занимался тогда, чем он занимается сейчас, как складывается его жизнь, вы с ним общаетесь?
Фуркат Тишаев: Да, это очень хороший вопрос, кстати. Потому что, естественно, понятно, что человек, семью которого практически полностью уничтожили одним авиаударом, естественно, его жизнь полностью поменялась, безвозвратно с момента событий. До этого взрыва они занимались сельским хозяйством, у них был свой скот во дворе и так далее, то есть вели обычный сельский образ жизни. Сейчас заявитель болен. Он скитался по родственникам, поскольку дом был разрушен. Насколько мне известно, по последней информации, он живет у родственников в селении высоко в горах, не имеет абсолютно никаких средств к существованию, поскольку все, что было в доме, который был разрушен. Заявитель очень сильно ждал этого решения, постановления Европейского суда. Я даже больше скажу, на мой взгляд, в таких ситуациях постановление Европейского суда буквально смысл жизни человека, потому что установление истины, установление того, что международная инстанция установит факты, установит действительно ряд событий, которые происходили – это очень важно для заявителя, особенно в такой ситуации.
Ирина Лагунина: В вашей практике это первый раз, когда международный Европейский суд по правам человека в данном случае определяет, что российские военные непосредственно были виновными в смерти гражданских лиц в Чечне?
Фуркат Тишаев: У нас есть постановления по конфликту на Северном Кавказе, в Чечне, в частности. И после того, как постановления были вынесено, мы не останавливаемся на этом, продолжаем работу. В основном во всех этих постановлениях Европейский суд находит, что расследование событий было неэффективным по тем-то и тем-то причинам. В некоторых постановлениях Европейский суд прописывает, какие именно действия не были сделаны следствием, и соответственно, сейчас мы продолжаем эти дела, но на национальном уровне, работаем со следствием, указываем, что Европейский суд указал, что такие-то следственные действия не были выполнены, приглашаем следствие выполнить эти действия и таким образом восстановить индивидуальные права лиц, права которых были нарушены и признаны Европейским судом.
