Дмитрий Волчек: 27 мая завершился Каннский кинофестиваль. Разговоры о лучшем фестивале года изрядно обессмысливает суета вокруг распределения наград, сводящая киноискусство к ипподрому или спортивному состязанию. Я попросил наших постоянных экспертов, кинокритиков Андрея Плахова и Бориса Нелепо, вообще не комментировать решения жюри, а говорить только о своих зрительских впечатлениях. Первый вопрос Андрею Плахову – о лучших, на его вкус, фильмах конкурсной программы.

Андрей Плахов: В конкурсах было несколько очень ярких сильных картин. Наиболее совершенная из них, настоящий шедевр – это фильм Михаэля Ханеке "Любовь". Думаю, что это наиболее значимая картина 65-го каннского кинофестиваля, которая останется в его истории, а также в истории кинематографа, с выдающимися актерскими работами Эммануэль Рива, Жана-Луи Трентиньяна, с очень сильной режиссурой Михаэля Ханеке. Хотя картина, конечно, не просто драматичная, а очень тяжелая, потому что говорит о любви в контексте старости и смерти, но именно этим она прекрасна.
Второй фильм: может быть, впечатление даже перебивает впечатление от Ханеке, хотя трудно это сделать – это фильм Holy Motors Леоса Каракса, режиссера, которого преждевременно списали с корабля современности, поскольку его эстетика сформировалась еще в 80 годы прошлого века. Его называли одним из лидеров нового барокко или «новой новой» французской волны. Но с тем пор много воды утекло, и Каракс дал повод говорить о том, что такое кино устарело. Это поэтически выстроенное кино, в стиле отчасти новой волны, отчасти Жана Кокто, кино, где соединяются опера, поэзия, невероятная условность, невероятная эксцентрика и в то же время невероятная искренность и авторское начало, которое не модно так непосредственно и прямо выражать на экране. Все это присуще творчеству Каракса, и в какой-то момент это стало казаться устаревшим. Однако, Каракс спустя 13 лет, после того, как он не снимал полнометражных картин, все-таки сумел снять фильм Holy Motors, и сумел сказать очень много, а главное, сумел сказать в такой удивительно причудливой и фантазийной форме, что даже те люди, которые далеки от такого типа кино, все равно вынуждены признать, что это прекрасно, превосходно, совершенно удивительно. Свист, который раздался в конце пресс-показа, смешивался с громовыми аплодисментами, было понятно, что это событие фестиваля. Такому возвращению Каракса в кинематограф способствовала, к сожалению, страшная трагедия – гибель его жены, нашей соотечественницы Кати Голубевой, образ которой витает над фильмом, и которой он посвящен.

Дмитрий Волчек: Попробую догадаться, что за третий фильм в вашей тройке – картина Карлоса Рейгадаса, верно?

Андрей Плахов: И да, и нет. Все-таки я бы, наверное, отнес к этой тройке фильм, который не относится к категории экстремального кино – это фильм известного датского режиссера Томаса Винтерберга "Охота". Фильм, который ставит очень серьезную проблему – это не проблема педофилии, хотя она в этом фильме присутствует, это проблема, что каждый человек может стать жертвой молвы, если говорить старым языком, а сегодня при наличии Фейсбука и прочих новейших технологий стало еще проще оклеветать человека, пришить ему какой-то ярлык. Это фильм о психологии толпы, о психологии так называемых сообществ, которые очень легко группируются вокруг какой-нибудь идеи: опорочить человека, сделать его козлом отпущения за все грехи человечества вообще. Такое мы часто наблюдаем, и такую историю наблюдаем в фильме. Мне кажется, очень важная, сильная картина, сделанная в жестком и хорошем темпе. Можно сказать, что это своего рода жанровый фильм, но при этом очень точный ставящий, серьезные вопросы.
Вы упомянули фильм Рейгадаса, я до сих пор не могу ответить на вопрос для себя, является ли этот фильм разочарованием или, наоборот, каким-то восторгом. С одной стороны, это фильм, очень ярко представляющий авторское кино в его сегодняшнем контексте, когда это кино почти умерло, и в этом смысле я его всячески поддерживаю. Кроме того, там есть несколько совершенно потрясающих эпизодов, придумок и в этом смысле продолжение или параллель той линии, которую ведет Леос Каракс, только в мексиканском варианте. Рейгадас последователь Бунюэля и других великих режиссеров, в том числе и нашего Тарковского. Но в то же время мне этот фильм показался по своей структуре несколько сумбурным и слишком радикальным для того, чтобы хотя бы привлечь ту аудиторию, которая является потенциально поклонницей такого рода кино. Не знаю, как сложится судьба этого фильма, но мне показалось, что не все сложилось так идеально, как бы мне хотелось и как я себе представлял по прошлым работам Карлоса Рейгадаса.

Дмитрий Волчек: А что же, Андрей, было для вас настоящим стопроцентным разочарованием? Очень надеюсь, что это не новая картина Алена Рене.

Андрей Плахов: Картина Алена Рене вызывает чрезвычайное уважение и интерес, хотя мир Алена Рене очень герметичен, очень труден для погружения. В некоторых фильмах он облегчает вход в этот мир, а в этом фильме войти в него достаточно сложно. Но тем не менее, если сделать усилие и войти, ты получаешь вознаграждение. Безусловно, это крупный режиссер, один из крупнейших режиссеров всей истории мирового кино, и в этом фильме это совершенно ощутимо. Это, кстати говоря, как и фильм Ханеке, тоже фильм о смерти, мы видим, что в фильме "Любовь" Ханеке говорит именно о людях своего круга, о таких интеллектуалах и о том, как они выстраивают свои отношения со смертью, учитывая, что это люди, как правило, не религиозные. Что касается Рене, понятно, что это человек очень пожилой и это в каком-то смысле фильм-завещание, хотя, насколько мне известно, он собрался снять новую картину, дай бог, чтобы он снял еще не один фильм. В любом случае, это фильм о смерти и о любви, и все эти фильмы каким-то удивительным образом пересекаются, об этом же фактически фильм Каракса. Таким образом, мы видим, что эта тема переходит из картину в картину, только оборачивается совершенно неожиданными персоналиями или деталями, и, конечно, эти фильмы нельзя соединить в нечто единое.


Так что фильм Рене не является разочарованием ни в коей мере, а разочарованием для меня являются фильмы, их довольно много, даже не буду их сейчас перечислять, но чаще всего это фильмы американские, которые попали сюда, как мне кажется, только или главным образом благодаря тому, что в них участвуют звезды, такие как Брэд Питт или Николь Кидман. Это не какие-то совсем ужасные фильмы, их вполне можно смотреть, некоторые даже интересны по-своему. Но просто, мне кажется, в таком мощном конкурсе фестиваля, который заявлен его высшими пиками, эти фильмы представляют собой какие-то впадины, это совершенно случайные и ненужные вещи. Вот это было разочарованием, что слишком много компромиссов. А связано это с тем, что фестиваль ориентируется на паблисити, на публику, на звезд и поэтому не может выдержать достойный уровень.

Дмитрий Волчек: Андрей, нередко бывает так, что по прихоти отборочной комиссии или по каким-то другим причинам значительные картины не попадают в каннский конкурс, а показываются, например, в двухнедельнике режиссеров или в других программах. Скажем, в прошлом году фильм "Синяя птица", который многие критики называли одним из лучших фильмов фестиваля, не был в конкурсе. А что в этом году?

Андрей Плахов: Дело в том, что абсолютно невозможно физически обозреть и конкурс, и параллельные программы – это большая проблема каннского фестиваля, где собраны сливки мирового кинематографа. Несмотря на то, что, как я сказал, что есть случайные фильмы, все-таки большинство фильмов не случайных, все посмотреть невозможно, приходится делать выбор, и ты можешь пропустить шедевр или, во всяком случае, очень важную картину. Конечно, все-таки внимание сфокусировано на конкурсе, о нем приходится писать, в нем есть интрига, и это понятно. Из внеконкурсных картин на меня произвел впечатление фильм Пабло Ларраина, чилийского режиссера, он называется "Нет", он показан в двухнедельнике режиссеров. Речь идет о периоде правления Пиночета и о том периоде, когда он ушел с политической арены, не был избран во многом благодаря деятельности таких людей, как герой этого фильма: человек, работающий в рекламе и привлекаемый антипиночетовскими силами для того, чтобы, как у нас говорят, создать предвыборный пиар партии противников Пиночета, и это оказывается одним из решающих факторов победы этих сил. Причем картина сделана действительно не в жанре политического детектива, как это часто бывает, а скорее в жанре философского размышления о природе этих воинственных масс-медиа, которые могут миллионы людей повернуть то в одну, то в другую сторону совершенно помимо их воли, то есть о манипуляции общественным мнением, которая чаще всего производится в неблаговидных целях, но в данном случае наоборот благородных.

Дмитрий Волчек: Многие критики говорят, что эта картина напомнит российским зрителям то, что происходит в последние месяцы в нашей политической жизни.

Андрей Плахов: Совершенно верно. И показать ее в России было бы очень интересно, потому что в этом фильме показано: когда кажется, что нет никаких шансов изменить ситуацию, когда диктатура неизбежная вещь, на самом деле существуют некие внутренние механизмы, можно включить моральные, человеческие и творческие ресурсы для того, чтобы эту ситуацию сломать и сказать "нет" тем силам, которые, кажется, держат эту власть навсегда.

Дмитрий Волчек: Андрей Плахов уже больше тридцати лет пишет о каннских фильмах, а кинокритик Борис Нелепо в этом году приехал на фестиваль впервые.
Борис, я знаю, что ваши представления о достоинствах каннской конкурсной программы отличаются от мнения большинства критиков: во всяком случае, российских. У вас совершенно другие приоритеты, но этим ваша точка зрения и особенна интересна. В вашем персональном рейтинге какой фильм на первом месте?

Борис Нелепо: Вы знаете, для меня оказалось все очень предсказуемо. Я больше всего ожидал новый фильм Алена Рене, которому в этом году исполняется 90 лет, он же меня и сделал совершенно счастливым. Меня устраивали практически все его поздние фильмы, но в этот раз Рене снял настоящий шедевр. Его картина называется "Вы еще ничего не видели". Очень точное название, потому что режиссер радикально поменял свой стиль. Если последние годы он снимал легкие пьески, даже комедии, и хоть в них и просвечивали очень серьезные вещи, но все-таки это были картины игривые. Его новый фильм очень сложный, он по своей многоуровневой структуре может сравниться с самыми главными его картинами, например, фильмом "Хиросима, моя любовь", плакат которого появляется в кадре. Это экранизация сразу двух пьес Жана Ануя – "Эвридика" и "Дорогой Антуан, или Неудачная любовь", одна классическая, другая малоизвестная. Рене вставил одну пьесу другую, получилась сложная конструкция. Потому что там есть фильм в фильме, спектакль в спектакле, несколько разных актеров исполняют роли Орфея и Эвридики, старшее поколение, постоянные актеры Рене, более молодые актеры и совсем юные артисты. Все три поколения исполняют роли Орфея и Эвридику. Большинство других лент конкурсной программы склоняются к реализму или даже натурализму как, например, «Любовь» Михаэля Ханеке. В них все должно походить на реальность и жизнь. А главная прелесть фильма Рене заключается в том, что он сделан буквально из ничего, актеры сидят в одной комнате, и вдруг все преображается, благодаря драматургии Ануя. И вот пожилые актеры играют двадцатилетних Орфея и Эвридику, и все равно начинаешь верить, чувствовать и переживать это кино. Для меня – совершенно удивительные впечатления. Несмотря на фестивальную лихорадку, я ходил смотреть фильм два раза, надеюсь увидеть его ещё раз.

Дмитрий Волчек: Борис, я знаю, что на вас произвел впечатление и египетский конкурсный фильм, остроактуальный, и здесь ваша точка зрения расходится с оценками большинства критиков, в рейтингах он на очень низких местах.

Борис Нелепо: Я не очень слежу за рейтингами. С другой стороны я беседую много со своими коллегами, в основном иностранными, и на самом деле я не могу сказать, что есть какое-то однозначное впечатление. Фильм "После битвы" египетского режиссера Юсри Насралла, действительно, вызвал очень противоречивую реакцию. Например, многие мои французские друзья или главный редактор портала Мартина Скорсезе MUBI картину оценили высоко. Она интересна тем, что рассказывает о непосредственных событиях, которые последовали за революцией на площади Тахрир. Действие фильма происходит между двумя революциями – между первыми митингами на площади Тахрир и жестоким подавлением шествия в октябре, когда военные буквально расстреляли толпу. Сам режиссер говорит, что вдохновлялся послевоенными фильмами Роберто Росселлини. И если говорить о подходе – это действительно точное сравнение, поскольку "После битвы" буквально дышит энергией улиц, на которых совсем недавно происходили жесткие столкновения. Я говорю не только о столкновениях физических, но и идеологических. Потому что фильм посвящен разговору, по сути перед нами фильм-диалог. Он дает право высказаться двум противоположным лагерям – либеральной, представителям столичной интеллигенции, которая хочет просвещенного свободного Египта, и с другой стороны очень простых людей, у которых революция отняла их обычный упорядоченный образ жизни, их заработок и все то, к чему они привыкли. Это идеалистическое кино, потому что оно предполагает, что все-таки подобный диалог возможен и его надо наладить. Мне кажется, это настолько актуально и соответствует российской повестке, что попросту не может быть неинтересно. Разумеется, я не хочу сказать, что перед нами шедевр, но его появление в Каннской программе у меня не вызвало никаких вопрос. Это интересно смотреть.

Дмитрий Волчек: Борис, тот же вопрос, который я только что задавал Андрею Плахову: главное разочарование конкурсной программы каннского фестиваля?

Борис Нелепо: Пожалуй, разочарований два. Самое главное – это «За холмами» Кристиана Мунджиу. Даже не очень понятно, что это было. Картина длится два с половиной часа, в ней Мунджиу решил поменять свой стиль, отойти от эстетики так называемой новой румынской волны, которую прославила как раз его картина "Четыре месяца, три недели и два дня", получившая несколько лет назад в Каннах «Золотую пальмовую ветвь». В этот раз режиссер скорее движется в том же направлении, которое задали польские классики, скажем Ежи Кавалерович, автор фильма "Мать Иоанна от ангелов". Действие происходит в православном монастыре, куда приезжает девушка за своей подругой-послушницей и пытается эту подругу увезти в светский мир, поскольку они в своей прежней жизни друг друга любили. Честно говоря, это совсем одномерный, плоский, не продуманный фильм. Сделанный наспех – и это не оценочное суждение, об этом рассказ сам режиссер. Он признавался, что очень хотел поехать в Канны и потому не имел времени работать над картиной. Съемки начались зимой, Канн в мае, соответственно, монтировали прямо на съемочной площадке по ночам. Эта непроработанность очень чувствуется. Сам Мунджиу, защищая свой фильм, говорит, что он дал всем сторонам высказаться. На самом деле, конечно же, он убежденный антиклерикал, и именно в этом русле все восприняли картину – мне даже встречались в прессе слова о том, что «За холмами» рассказывает о православном авторитаризме. Но закрытая православная община, монастырь, изображен так одномерно, что в какой-то момент парадоксальным образом ловишь себя на сочувствии не героиням, а именно этим консервативным, очень замкнутым в себе людям, священнику-настоятелю, монашкам. Они живут своей жизнь, в которую вторгается главная героиня и устраивает настоящий ад. Вот это противоречие между попыткой сделать антиклерикальное высказывание и совершенно противоположные выводы, следующие из самой картины, – по-моему явное свидетельство того, что фильм не состоятелен.

Другой фильм, который вызвал у многих недоумение – это «После тьмы свет» Карлоса Рейгадаса. Его изначально рассматривали как один из главных претендентов на «Золотую пальмовую ветвь», ожидания были очень высоки. Но фильм встретили самым серьезным буканием, возгласами недоумения и негодования. Я не сказал бы, что я присоединился к тем, кто этот фильм возненавидел, но мне очень сложно что-либо говорить о нем. Это, правда, очень странный фильм, не похожий на то, что делал Рейгадас раньше. Вначале его работа очень сильно напоминает "Древо жизни", потом превращается в какое-то подобие "Дядюшки Бунми" тайского режиссера Апитчатпонга Вирасетакуна, недавнего лауреата «Золотой пальмовой ветви». Картина не складывается ни в какое единое целое. Может потому что изначально сделана по очень сложному методу. Это фактически паззл, где сцены совершенно друг с другом не монтируются. Действие происходит в четырех разных географических точках, время то сдвигается назад, то идет вперед. Пожалуй, я воздержусь от каких-либо суждений, пока не получу возможность посмотреть «После тьмы свет» дома на dvd с блокнотом, буквально записывая происходящее в блокнот. Периодически возникает ощущение, что какие-то сцены вообще вошли из другого фильма. Одна из первых реплик, последовавших на пресс-конференции, была следующей: фильм очень красивый, но совершенно непонятно, о чем он. Рейгадас ответил, что ему скучно снимать понятные фильмы. Можно сказать, что этот принцип он возвел до предела.

Дмитрий Волчек: Борис, когда была объявлена программа Каннского кинофестиваля, мы – поклонники великого режиссера Рауля Руиса, – были очень удивлены, потому что в программе оказался последний фильм ушедшего в прошлом году мастера, а о том, что он успел завершить еще одну полнометражную картину, почти никто не знал. Вы, я знаю, посмотрели этот фильм?

Борис Нелепо: Более того, я даже посмотрел его два раза, как и картину Алена Рене. Они на самом деле очень сильно зарифмованы друг с другом, поскольку основная тема этих картин – смерть, прощание, некое завещание. И Руис изначально планировал, что этот фильм будут смотреть после его смерти, и насколько я знаю, он закончил работу над ним ровно за неделю до того, как умер. Я тоже принадлежу к верной группе его поклонников. Это великий фильм великого режиссера, он очень грустный, сделанный почти без бюджета. Режиссер вернулся на свою родину – Чили, где снял это ностальгическое прощальное кино, буквально полное отсылок к его раним картинам. Ближе всего, "Город пиратов" и по строению, и по структуре, и по картинке. Эхо "Города пиратов" витает в этом фильме. Для меня это второе по значимости впечатление на фестивале. На самом деле с ним случилась руисовская история. Это не совсем последний его фильм, насколько я знаю, на кинофестивале в Венеции будет еще один заключительный фильм, но это уже картина, которую заканчивает за него жена. Он начал снимать, но не успел доделать. Это должен быть фильм в духе "Лиссабонских тайн", более масштабный и более дорогой, с известными актерами, включая Катрин Денев, Мишеля Пикколи, Изабель Юппер, Джона Малковича и многих других. Так что, к счастью, фильмы Рауля Руиса продолжают появляться, несмотря на то, что сам он уже умер.

Дмитрий Волчек: Борис, вы в этом году на Каннском фестивале впервые. Не разочарованы?

Борис Нелепо: В главном конкурсе очень много больших имен и больших фильмов, напыщенных и важных. Поэтому у меня гораздо больший энтузиазм вызвали принципиально маленькие фильмы, не выпячивающие свою значимость. Упомянутый Рауль Руис. Новый фильм Апичатпонга Вирасетакуна «Отель Меконг», сделанный без бюджета, но обладающий совершенно упоительной творческой свободой и красотой. И, конечно, «В другой стране» Хон Сан Су, почти не замеченный прессой, но совершенно замечательный. Это корейская картина с Изабель Юппер в главной роли, точнее – в трех главных ролях. Но даже участие звезды не сказалось на внимании к фильму, которое ему, к сожалению, не уделили, хотя он этого заслуживает.

Дмитрий Волчек: 12 мая в последний вечер существования оппозиционного лагеря ОккупайАбай на Чистых прудах там был показан документальный фильм «Зима, уходи», который по инициативе «Новой газеты» сняли молодые режиссеры, выпускники мастерской Марины Разбежкиной. Фильм о том, что происходило в России зимой 2012 года, состоит из маленьких анекдотов, а из них складывается большой анекдот – новый президентский срок Владимира Путина. Вот фотографы окружили Михаила Прохорова на ферме и снимают миллионера, держащего в руках упитанного пушистого кролика. Вот на московской улице яростно спорят молодая оппозиционерка, проводящая одиночный пикет, и пожилой провинциал, сторонник Путина: спорят, спорят и вдруг соглашаются, что они оба за Зюганова. Вот молодой человек решил выйти на манифестацию 4 февраля на ходулях: старательно мастерит их и бродит по квартире, чуть не сшибая люстры. Вот противник группы Pussy Riot неуклюже пытается облить ее сторонников кока-колой. И самая смешная сцена: матушка Фотинья из деревни Большая Ельня рассказывает, как начала мироточить икона Владимира Путина «Путь иной». После монолога матушки сухопарые прихожанки нестройным хором поют в храме «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я».
О фильме «Зима, уходи» мне рассказал один из его авторов: актер и режиссер Дмитрий Кубасов.

Дмитрий Кубасов: Это было предложение "Новой газеты" снять политическое кино. Я вначале скептически к этому отнесся, мне это не интересно было. Но когда наши ребята пошли к Дмитрию Муратову, он сказал: делайте все, что хотите. То есть не было никакой идеи, как это делать, он сказал, что полную свободу нам дает. Потом ребята мне позвонили и сказали: Дима, так и так – полная свобода. Тогда мне стало это интересно, потому что мне интересно разобраться в том, что происходит в стране с помощью видеокамеры, потому что мы исследовали людей, и самое интересное здесь не политические силы: левые, правые, "Единая Россия" – это неважно, главное – какие люди скрываются за всеми этими флагами, эмблемами и символиками. И поэтому у нас получилось довольно смешное кино. Это комедия, очень смешно получилось.
Мы снимали три месяца – январь, февраль, март. Мы начали с протестов, то есть когда Яшин вешал плакат, акция "Pussy Riot", митинг 4 февраля, потом 25 февраля в Петербурге, "путинги" бесконечные снимали. То есть эта концентрация, которая возникла перед выборами президента. И последний наш съемочный день был 5 марта – это Пушкинская, Лубянка, уже после выборов. Конечно, можно было снимать и дальше, но нужно уметь останавливаться. Получилось хорошо, потому что эту историю продолжает Паша Костомаров и Саша Расторгуев. Вместе с Пивоваровым они снимают весну.

Дмитрий Волчек: Фильм, о котором говорит Дмитрий Кубасов, называется «Срок», и его эпизоды: задержание Алексея Навального на «Марше миллионов» 6 мая, задержание Ксении Собчак на Тверской, спор Собчак и Ильи Пономарева о целях протеста, уже выложены в интернете. Дмитрия Кубасова я спросил, интересовался ли он политикой до начала работы над фильмом «Зима, уходи».

Дмитрий Кубасов: В машине я всегда слушал "Эхо Москвы", ненавидел Путина, как, собственно, все делают. Но я ни в какую партию не вступал, и никакой политической деятельности у меня не было. Я просто наблюдал, раздражался на все, что происходило, на эту несправедливость. Мои взгляды политические – я просто за закон, чтобы работали законы, чтобы работала конституция. Конечно, меня очень обижает, когда, не спросив народ, гарант конституции берет и нарушает, меняет, как ему это нужно. Это меня раздражает, я не понимаю, какое право он имеет это делать.

Дмитрий Волчек: Один из главных героев фильма «Зима, уходи» – Матвей Крылов, он же Дмитрий Путенихин, он же Скиф, замечательный молодой художник, член партии Лимонова, организатор поэтических чтений у памятника Маяковскому, недавний политзаключенный: его посадили, когда он облил водой прокурора, выносившего приговор нацболам по делу о беспорядках на Манежной площади. Одна из самых смешных сцен фильма: Матвей Крылов терпеливо пытается объяснить любознательному, но не очень хорошо говорящему по-русски иностранцу, почему он облил водой прокурора, и его собеседник, кажется, понимает только два слова «Лимонов» и «вода», но всю историю постичь не способен. Матвея Крылова снимал Дмитрий Кубасов.


Дмитрий Кубасов: У нас в этом фильме была группа операторов и режиссеров в составе 10 человек, каждый мог выбрать себе героя. И все хотели снимать Навального, Удальцова, людей из оргкомитета, людей, с которыми ассоциируется протест. А мне хотелось найти историю молодого человека, который бы смог протащить эту историю эмоционально. Вернер Херцог однажды ходил в Париж пешком из Берлина, чтобы спасти умирающую женщину. Пока он шел, она не умерла, он дошел до Парижа, она осталась жива, потом еще лет 20 прожила. Мне хотелось молодого героя, который даст такую же энергию в фильм, для которого это не просто пустые слова, пустые поступки. И таким образом появился Матвей, я с ним встретился, и он согласился сниматься. И я понял, что это то, что нужно, потому что у него очень выразительная внешность, глаза, лицо, очень интересно за ним наблюдать. Он очень добрый, в нем вообще зла никакого нет. Очень редко таких людей встречаешь. Чистосердечный очень. И он действительно стал героем фильма, много с ним эпизодов.

Кино получилось как калейдоскоп, как мозаика, состоящая из разных фрагментов. А он – тот персонаж, который все это цементирует, он проходит через весь фильм, у него есть линия развития движения, за ним интересно наблюдать.

Дмитрий Волчек: Я знаю, что вы снимали и его антипода – "нашиста".

Дмитрий Кубасов: Это даже не "нашист", это какой-то странный человек, с которым я познакомился в Смоленске, когда ездил с Матвеем на суд Таисии Осиповой. Человек, который организовал напротив смоленского суда акцию против Таисии Осиповой. Какой-то член "Молодой гвардии". У нас была проблема с тем, что "нашисты", "единороссы", все эти пропутинские организации очень тяжело шли с нами в контакт, они отказывались сниматься в кино. Естественно, это очень сильно смущало и настраивало на определенные подозрения. Люди отказываются сниматься, так, как они это делают, систематично, и это наводит на мысль о том, что им есть что скрывать. Я уже в отчаянии увидел этого человека, организатора митинга против Таисии Осиповой, подошел к нему и рассказал всю историю, как есть. Я рассказал, что у нас есть проект, что придумала этот проект "Новая газета". Мы снимаем фильм о вечности, фильм, который поможет нашим потомкам разобраться, что происходило у нас в головах, какие страсти нами двигали. Спустя десятки лет это будет все актуально. Мы снимаем для вечности фильм, и у нас получается такая странная история, что одни оппозиционеры в кадре, а собственно людей, которые за Путина, нет. Авторам фильма все равно – за Путина, не за Путина, нам интересно столкнуть разные взгляды и самим остаться нейтральными по отношению к политическим взглядам. Здесь помогло мое актерское прошлое, потому что он меня слушал, потом сказал: скажите свое имя, фамилию, телефон. И где-то через 5 часов мне перезванивает, говорит, что он меня пробил в интернете, оказывается, смотрел со мной какие-то фильмы, и он готов. Поэтому я вернулся в Смоленск, и мы из Смоленска на автобусе поехали в Москву на митинг пропутинский в Лужники, когда они согнали со всех регионов рабочих, административный ресурс, всех свезли в Лужники и действительно заполнили Лужники, там было больше ста тысяч человек. Я ехал в автобусе с "Единой Россией", вместе с ним. Он в фильм не вошел, вошел один кадр с ним, потому что он все равно меня не подпустил к себе.

Он мне рассказывал, что его мама в эту поездку собрала в контейнерах пластмассовых пирожки, курочку, помидорчик. Я ему говорю: слушай, давай это сниму, прекрасный будет эпизод, как ты едешь в Москву, собираешь контейнеры с пирожками. Он ни в какую, не пустил к себе в дом.

Дмитрий Волчек: И Ольгу Романову вы снимали?

Дмитрий Кубасов: Ольгу Романову снимал. Ольга Романова пустила к себе в пространство жизненное, и ей большое спасибо, она очень смелый человек. Это большая смелость так впустить камеру к себе в жизнь. Ольга меня оберегала. Я ее снимал в публичных местах, и дома, они ни разу не сказала: выключи камеру, это не надо снимать, а это можно. Можно было всё снимать. И даже когда в каких-то публичных пространствах в кадр ко мне попадал Немцов, Альбац, Михаил Леонтьев, и они спрашивали: кто ты такой, чего ты здесь снимаешь? Оля сразу подбегала: это свои, это правильная камера. И тогда люди позволяли мне снимать все.


Дмитрий Волчек: Был выдающийся, даже исторический показ этого фильма в последний вечер существования лагеря ОккупайАбай.

Дмитрий Кубасов: Было очень интересно, и хорошо, что вовремя. Позвонил Петя Верзилов, он знал, что фильм готов. У нас был предпоказ в Домжуре до этого. И Петя решил организовать показ на ОккупайАбай. Сделали проектор, экран. Вообще на ОккупайАбай я уже был без камеры, я ничего не снимал, но во время гуляний все время туда тянуло, и не было дня, когда бы я туда не приезжал. Была очень правильная атмосфера, очень было здорово там ходить туда-сюда. Конечно, нам очень понравилась эта идея показать там кино. Это было похоже на молодой кинематограф: когда кинематограф только появился, люди убегали из зала, думали, что на них поезд едет, падали в обморок. Такая молодая энергия кинематографа – начало 20 века, вот что-то подобное было на этом показе, потому что публика очень активно реагировала, вступала с героями в дискуссию непосредственно во время показа, кто-то вскакивал, кто-то что-то осуждал, то есть не нас, авторов, а героев фильма. Когда появился Прохоров, все почему-то стали улюлюкать, галдеть, кричать "фу". Они смотрели как дети, которые смотрят сказку, детский спектакль, какую-нибудь "Красную шапочку". А когда Навальный появлялся и кричал "Один за всех", то все подхватывали "Все за одного", как будто настоящий Навальный стоит перед ними на митинге. Естественно, все люди, которые смотрели – это непосредственные участники всех этих событий, и они заново прожили три месяца вместе с нами. Это дорогого стоит. У нас чуть-чуть запоздал показ из-за технических проблем, фильм заканчивался уже после того, как метро закрывается. Меня поразило, что никто не ушел, уже был час ночи, все равно люди сидели и досмотрели фильм, который закончился в 1.20, метро уже не ходило, все равно все остались, значит было интересно.

Дмитрий Волчек: 6 мая, в тот самый день, когда московский ОМОН разгонял оппозиционный «Марш миллионов», в Праге прошла демонстрация с очень похожим называнием, но совершенно другой целью. «Марш миллиона» проводят сторонники частичной или полной легализации марихуаны. Вопрос этот обсуждают не только на улицах, но и в парламенте, причем сторонников реформ в этой области становится все больше. Конечно, Прага не Амстердам, и легальные «кофешопы» тут вряд ли откроют, но вот использование препаратов из конопли в лечебных целях по-видимому вскоре будет узаконено. В мае на экраны вышел документальный фильм «Год конопли» о лечении препаратами на конопляной основе. Интерес к фильму подогрела серьезная рекламная кампания: на многих станциях метро висели постеры с листком конопли. В фильме есть впечатляющие кадры конопляных маршей (до миллиона далеко, но тысячи людей участвуют), среди персонажей – офицер полиции, выступающий за легализацию марихуаны, биолог, еще в коммунистические времена изучавший лечебные свойства конопли, а главное – тяжелобольные люди, которые, несмотря на запреты, выращивают коноплю и считают, что она им помогает. Александра Вагнер встретилась с режиссером фильма.

Александра Вагнер: Фильм «Год конопли» – не только о больных раком или рассеянным склерозом, которым помогают растительные препараты. Это истории людей, нарушающих закон ради облегчения страданий. В Чехии, как и почти во всех странах, марихуана входит в список запрещенных наркотических веществ. Хотя само употребление конопли не преследуется по закону, больные вынуждены самостоятельно выращивать ее дома или покупать на черном рынке. За это грозит либо денежный штраф, либо тюремное заключение. Авторы фильма – режиссер Петр Слабы и продюсер Ян Грнчирж – рассказывают в своем фильме о судьбах тех, кому не помогают легальные медикаменты, а на примере Израиля, где использование конопли в медицинских целях разрешено, показывают, как можно помочь тем, кто нуждается в иных методах лечения. Фильм начинается с исторической справки, из которой зритель узнаёт, что запрет на использование конопли в медицинских целях связан с лобби фармацевтических компаний: растение удешевило бы некоторые препараты для больных раком или склерозом. Это был один из многих доводов в пользу решения Чехии разработать закон, позволяющий использовать коноплю для лечения некоторых болезней.

По словам Петра Слабого, идея снять фильм «Год конопли» появилась у его создателей еще до того, как закон был разработан:

Петр Слабы: Снять фильм на эту тему предложил продюсер Ян Грнчирж, которому три года назад диагностировали рак глаза. Так совпало, что в это время в Чехию приехал Рик Симпсон – канадский врачеватель, начавший лечиться коноплей, когда заболел раком кожи. В Канаде это считалось незаконным, но благодаря его деятельности ситуация изменилась. Он прочитал в Чехии несколько лекций и пригласил на них чешского профессора Люмира Хануша, занимавшегося в Израиле изучением каннабиноидов – веществ, содержащиеся в конопле. Это исследование началось еще в 70-х годах прошлого века в Оломоуце и продолжилось в Израиле, где профессор сделал открытие, что каннабиноиды имеются в организме каждого человека. Наш продюсер записал на видео лекции, которые читали Хануш и Симпсон в Чехии, и решил, что было бы интересно изучить эту тему. Он стал искать режиссера, у которого был бы опыт документальных съемок, и обратился ко мне.

Александра Вагнер: В 70-х годах в Чехии изучением психотропных веществ занимались в нескольких лабораториях. Проводились эксперименты, например, с ЛСД. Для чего планировалось использовать коноплю?

Петр Слабы: Люмир Хануш специализировался на аналитической химии и начинал карьеру на медицинском факультете в Оломоуцком университете. Поначалу для факультетской аптеки он производил конопляную настойку, которая использовалась для лечения герпеса и пролежней. Со временем он начал изучать и воздействие конопляных препаратов на другие болезни. Одно время в европейской медицине рассматривали возможность замены антибиотиков конопляным экстрактом, однако со временем стало понятно, что это невозможно. В это время американские ученые обнаружили в человеческом организме рецепторы, реагирующие на действие конопли. Это открытие заставило задуматься специалистов, что рецепторы, видимо, реагируют не на внешний раздражитель, а тело само вырабатывает каннабиноиды. Профессор Хануш был приглашен в Израиль изучать этот вопрос вместе с Рафаэлем Мешуламом – биохимиком, выделившим тетрагидроканнабинол – вещество, содержащееся в конопле и используемое для медицинских целей.



Александра Вагнер: В фильме показан процесс лечения коноплей в Израиле – от выращивания растений разных сортов и разного действия до приема у врача и получения лекарства. При каких болезнях конопля используется израильскими врачами?

Петр Слабы: В Израиле широко распространено лечение коноплей. Эта страна вынуждена постоянно вести войну – реагировать на атаки террористов, нападения с палестинских территорий, поэтому в израильской армии многие солдаты страдают от посттравматического синдрома. Конопля помогает преодолеть эти психические нарушения. За последние два года несколько предпринимателей получили от государства лицензии на выращивание конопли в теплицах для медицинских целей, что позволило начать изучение различных методов лечения на пациентах. В Израиле утвержден список заболеваний, которые можно лечить при помощи конопли и продуктов из нее – рассеянный склероз, диабет, глаукома, болезни, которые сопровождаются сильными болями. Сейчас там проводится исследование, во время которого проверяют, как определенный сорт конопли действует на то или иное заболевание. Различные сорта отличаются и по силе действия, и по присутствию или отсутствию психоактивного эффекта. Все проходит под контролем врачей. Пациент обращается к своему терапевту, и, зная диагноз, врач может попросить в министерстве здравоохранения разрешение на лечение конопляными препаратами. Существует возрастное ограничение – пациент должен быть старше 25 лет. Лечат коноплей и детей, но, как правило, в больницах, под наблюдением. Пациенты могут отказаться от определенного сорта конопли, если после него чувствуют себя слишком сонными или дезориентированными. Специалистам приходится постоянно за этим следить.

Александра Вагнер: Мы говорим о растении, которое не только исцеляет, но и одурманивает. Для лечения некоторых болезней необходимо психотропное действие?

Петр Слабы: Этот эффект можно устранить, если выбран правильный сорт. Более того, многие пациенты используют для лечения масло, которое вообще не имеет психотропного действия. Некоторым пациентам одурманивающий эффект необходим – например, при посттравматических состояниях, при раке, когда человек страдает от сильных болей. В фильме показаны больные рассеянным склерозом, жалующиеся на побочные эффекты. Им помогает другое содержащееся в конопле вещество, которое вообще не имеет психотропного действия. С другой стороны, конопля обладает и успокаивающим эффектом, используется при бессоннице или потере аппетита.

Александра Вагнер: В фильме в основном показаны позитивные стороны лечения коноплей, поэтому складывается впечатление, что это кино скорее агитирует за принятие в Чехии соответствующего закона. Все герои фильма действительно были удовлетворены результатами?

Петр Слабы: Начиная работу над фильмом, я собирался объективно рассказать об этой проблеме. Я пытался не создавать агитку, а с камерой на протяжении довольно долгого времени следить за несколькими лечившимися коноплей пациентами. Принимавшие участие в фильме активисты действительно воспринимают коноплю как панацею, как лекарство от всех болезней. Мне это кажется неправильным. Но одновременно в фильме показана история раковой больной, пани Шароуновой, которая решила использовать коноплю как последнюю возможность спастись, потому что после классических методов лечения – химиотерапии – она очень плохо себя чувствовала. На мой взгляд, ее судьба была предрешена еще до того, как она начала лечиться коноплей, и она умерла.

Александра Вагнер: В фильме был и еще один больной раком, которому на протяжении всего съемочного процесса лечение коноплей очень помогало, рост опухоли удалось остановить. Он до сих пор хорошо себя чувствует?

Петр Слабы: Да, он все еще жив, но стоит обратить внимание, что он решил лечиться от рака исключительно собственными силами: полностью отказался от классического лечения – химиотерапии, лекарств и т.д. Применение конопляного масла был для него лишь одним из способов лечения, он активно занимается йогой, медитацией, духовными практиками, которые многим – особенно его врачам – могут показаться даже шарлатанскими. Он прошел два курса лечения коноплей. Во время первого к нему вернулся голос (его диагноз – рак горла). Сейчас он вообще не использует коноплю. Ему удалось преодолеть все обострения болезни. Врачи говорили, что он должен был умереть 6 лет назад.

Александра Вагнер: Тема использования конопли в медицинских целях довольно противоречива, но вы все же согласились на съемки. Вы пробовали марихуану?

Петр Слабы: Первый раз я попробовал коноплю, когда мне было лет 20. Потом я купил марихуану в Голландии, потому что мне было очень интересно, как выглядит кофешоп. Правда, после первого раза, я решил, что это не тот путь, по которому мне хотелось бы отправиться. Я пробовал марихуану пару раз, но почему-то многие думают, что раз у меня длинные волосы, да еще я и автор фильма о применении конопли в медицине, то это значит, что я типичный потребитель марихуаны. Это не так.

Александра Вагнер: Премьера фильма «Год конопли» состоялась всего за несколько недель до назначения даты голосования в чешском парламенте по закону о легализации конопли для нужд медицины. Этот фильм был специально приурочен к этому событию?

Петр Слабы: Мы планировали снимать фильм на протяжении года: год наблюдать за пациентами. Для того чтобы сделать какие-то выводы, нескольких месяцев недостаточно. Поэтому фильм называется "Год конопли". Но процесс съемок растянулся на почти три года и пока мы снимали и монтировали фильм, в Чехии изменилось отношение врачей к этой проблематике, изменилось отношение политиков, уже успели написать текст соответствующего закона. Так что выход фильма и передача закона на рассмотрение в парламент – чистая случайность. Мы затянули со съемками, потому что хотели дождаться результатов лечения одного из героев. Но мне кажется, что это кино никак не влияет на принятое в правительстве решение, а лишь предлагает новые вопросы. Теперь нужно решать не проблему легализации конопли для лечения, а придумывать механизм, как это растение попадет к пациентам. Закон разрешает аптекам продавать коноплю по рецепту, но это очень отдаленно напоминает методы лечения в других странах. Вопросов много: стоимость препаратов, контроль над их распространением, случаи, когда пациентам прописывают сорта конопли, которые им не подходят. Существует много сортов, а по закону предусматривается, что в аптеках будут продавать 2-3 вида. Они могут не действовать при некоторых болезнях.

Александра Вагнер: Кроме пациентов, режиссер Петр Слабы обращается за комментариями к чешским политикам. Они позитивно отзываются об идее использования конопли в медицинских целях. Считаете ли вы, что возникновение закона связано с более либеральными взглядами чешского общества и его политических деятелей?

Петр Слабы: Я думаю, что однозначно этого сказать нельзя. Раньше чешские политики боялись говорить на эти темы, а когда им приходилось высказывать свою точку зрения, она всегда была негативной. Это происходило из-за страха, что большая часть населения не поддержит идею частичной легализации конопли. Некоторые более либеральные политики несколько лет назад предлагали принять такой закон, но это отрицательно сказалось на их рейтинге. Они стали более открыто обсуждать эту тему только после того, как общество изменило свое отношение к использованию конопли в медицинских целях. Хотя возможно все дело в политической выгоде...

Александра Вагнер: Это было мнение режиссера фильма "Рок конопли" Петра Слабыго. Спикер чешского парламента Мирослава Немцова, которая входила в группу депутатов, занимавшихся разработкой закона об использовании конопли в медицинских целях, рассказала о правилах, которые будут определять процесс лечения:

Мирослава Немцова: Пациенты не смогут самостоятельно выращивать марихуану. Лекарство можно будет получить только по рецепту врача. В Чехии откроется несколько теплиц, а кроме этого коноплю можно будет экспортировать из других стран, где разрешено ее разведение. Одновременно будет создан специальный департамент, в рамках государственного управления, осуществляющего контроль за лекарственными средствами. Эта организация будет следить за теплицами и выращиваемыми в них растениями, а также определять, кому и в каких количествах они будут проданы. Конопля не должна попасть на черный рынок. В законе определяются условия и для растениеводов: описан процесс получения лицензии, а также предусмотрены санкции на случай нарушения установленных правил. При серьезных нарушениях предусматривается уголовная ответственность или лишение лицензии. Всего же в Чехии максимум 5 компаний получат право импортировать коноплю или ее выращивать. При разработке закона мы консультировались с органами внутренних дел. Они поддержали наше решение, потому что когда конопля станет доступной для больных, им не будет грозить криминальное преследование, а полиции будет проще найти тех, кто незаконно выращивает марихуану.

Александра Вагнер: Перед передачей на рассмотрение в парламент закона о медицинском использовании конопли, представители всех входящих в парламент чешских партий обязались его поддержать. Это гарантирует принятие документа в ближайшее время.