Следственный комитет продолжает расследование дела о беспорядках 6 мая в Москве. Обыски и допросы прошли у лидеров оппозиции и рядовых активистов, 12 человек арестованы. Среди тех, кого СК счел важным свидетелем по этому делу, координатор движения "Россия для всех" Мария Баронова. В ее квартире был проведен обыск, ее допросили и вновь вызывают на допрос.
Мария Баронова поделилась с РС своими впечатлениями от работы огромной следственной группы.
– Вам в каком-то смысле повезло: ни вас, ни вашего ребенка не было дома 11 июня, когда к вам пришли с обыском.
– Да, слава богу, что мы отвезли детей на дачу. Но не повезло няне ребенка, которая там оставалась, и не повезло мне, потому что из моей квартиры вынесли все ценные вещи, ее теперь можно вообще не закрывать.
– Что именно изъято и как долго обыскивали?
– У меня обыск продолжался не очень долго: следователи и 8 человек в масках пришли в 8 утра, а ушли примерно в 12 дня. Унесли банковские карточки, старые и новые ноутбуки, старый принтер зачем-то унесли, оставили новый, на котором я печатаю. Из комичного – 15 метров белой материи, нарезанной по 36 сантиметров. Листовки с формулировками, в какой России жить – справедливой, свободной, честной, выбор за тобой. Формулировки так и стоят в протоколе – это прекрасно. Унесли книжку "Путин. Итоги" 6 экземпляров, я надеюсь, что они обязательно ее прочтут.
– Понятно, почему обыскивают лидеров: Навального, Немцова, Яшина. Но почему из активистов оппозиции выбрали именно вас, есть у вас догадки?
– До мая я была исключительно пресс-координатором, старалась быть достаточно незаметной. Я пришла в "Солидарность" 5 декабря, после того, как побили людей, которые впервые пришли на митинг, пришла и спросила, как помочь. С тех пор помогаю. Старалась не светиться. Но с мая я стала более заметной, теперь работаю сама по себе. Слишком много, видимо, выступала.
– Может быть, еще из-за того, что вы работали с Ильей Пономаревым? Его обыскать не могут, у него депутатский иммунитет, а у вас, возможно, искали материалы, с ним связанные.
– Да, безусловно. Предполагаю, что искали в том числе что-то на Илью Пономарева, все бумаги изъяли, но найти противозаконное там просто невозможно. Удачи им, пусть дальше ищут.
– Вас только один раз допрашивали?
– Пока один раз допрашивали в качестве свидетеля. Хотя непонятно, почему к свидетелю приходят и выносят всю квартиру. Следующий допрос 18 июня.
– Поскольку они считают вас свидетелем, расскажите, пожалуйста, что вы видели 6 мая, и кто, на ваш взгляд, виновен в том, что произошли беспорядки на Болотной площади?
– Я была самым первым задержанным 6 мая – это произошло в 9 утра во время молебна в поддержку Pussy Riot. Меня весьма грубо выволокли из церкви, у меня остались синяки, хотя я была одета в одежду по канонам, не совершала ничего противозаконного. Они не понимали, что со мной делать. Со мной побеседовал какой-то человек, и после этого держали меня три часа. Затем я дошла до Болотной, я обычно помогаю журналистам у входа на сцену. Журналисты расставляли камеры, все было спокойно. В 16.30 по нашим рациям прошла информация, что на рамках около моста не пропускают людей на площадь. Я пошла выяснять, что происходит, почему полиция заняла такую странную позицию. Обычно они очень конструктивны, а тут происходило что-то непонятное. На рамках сказали: организаторов пропустим, а людей нет. Я пошла выяснять у "Ударника", что делать дальше. Там в этот момент все сидели, сказали, что в знак протеста. После этого началась давка, ОМОН стал давить. Вокруг моей шеи обмотался чей-то телевизионный провод – была опасная ситуация. ОМОН начал давить всех людей, которые сидели, чтобы они встали и куда-то пошли. С этого все началось.
– Вас не задержали?
– Меня не задержали, я смотрела, как кидают камни; появились дымовые шашки, слезоточивый газ. Происходило что-то явно непредсказуемое. После этого я пошла на Большой Каменный мост, потому что там стоял гарнизон внутренних войск, говорила с ними. Узнала много интересного о том, что происходит в российской армии, о книгах националистического содержания, которые там распространяются, причем запрещенные Минюстом экстремистские книги.
– Прошло уже больше месяца. Теперь есть у вас версия, почему возникли беспорядки?
– Это какая-то цепь случайных событий, которая вылилась в эскалацию противостояния между представителями власти и людьми, недовольными тем, что их не пропускают на площадь. Толпа была настроена агрессивно из-за того, что готовилась коронация, из-за того, что на Большом Каменном мосту стояла поливальная техника, несколько рядов ОМОНа, внутренние войска, разве что "Тополь-М" не выглядывал. Эта картина давила на огромное количество людей. Согласиться с тем, что придется жить еще 12 лет, пока абсолютно нелегитимный человек будет у власти и страна будет разрушаться под управлением этого человека, я думаю, морально было очень сложно, и вот это в такой результат и вылилось.
– Теперь вы рассказали это следователям на допросе. Как вы полагаете, они прислушались? Есть ощущение, чтобы они действительно заинтересованы в том, чтобы установить, что случилось 6 мая?
– Я думаю, что в рядах МВД, Следственного комитета, прокуратуры отдельно все очень хорошие и порядочные люди, с ними можно разговаривать. Я лично общалась с человеком, который вынес у меня всю квартиру, он очень приятный в общении человек. Думаю, что когда он шел работать в органы, он хотел ловить реальных преступников, убийц и насильников. И по отдельности они понимают и прислушиваются к нам. Но вместе получается то, что получается. Вместе они сила, которая воспринимает нас как врагов. Они искренне думают, что нам Госдеп дает деньги, они искренне думают, что у нас миллиарды Немцова и Навального, они искренне удивились, в каких условиях живут Навальный и Удальцов. Для них это было шоком, что люди живут в маленьких обычных квартирах в панельных домах.
– Больше сотни человек занимаются сейчас этим делом. Оправдано ли такое расследование?
– Чуть меньше, чем Бесланом. Очень печально, что бюджет нашего государства идет на изъятие белых лент и значков "Мы придем еще". Кафкианская какая-то ситуация с этими командированными со всей страны следователями, они собрали огромную команду. До этого месяц арестовывались какие-то люди, которые нам лично не известны. И потом возникла новая команда со всей России, не москвичи. Если они действительно начнут заниматься реальными следственными действиями, они обнаружат, что люди, которые выходили кидать камни, вышли из-за кинотеатра "Ударник", что полиция отдала приказ перекрыть рамки. Если они обнаружат эти очевидные факты и начнут заниматься этим, тогда я просто сниму шляпу – это будет прекрасно. Но я не думаю, что это произойдет.
– Многие 11 июня, когда начались обыски, решили, что возвращается 1937 год. Вы напуганы?
– Начнем с того, что, когда мы говорим "кровавый путинский режим", мы иронизируем. Это самое главное, чего не хватает нашим государственным людям – чувства юмора. У нас оно есть. Я не воспринимаю это как 37 год, хотя 11 июня власть нам показала контртеррористическую операцию в городе Москве. Мне, например, это серьезно раскрыло глаза на происходящее на Кавказе, и это очень важный момент. Была ли я напугана? Была. В первый день было ощущение, как в день теракта: когда происходит теракт, у всего города ощущение внутреннего ужаса. Около часа у меня было ощущение дичайшего ужаса, что со мной совершили что-то плохое. Потом я подумала: все живы, все хорошо, бывает.
– На допросе вам этот добрый милый следователь не намекал, что из свидетеля вы можете превратиться в обвиняемую?
– Нет, не намекал. Должна сказать, что в отличие от некоторых людей, которых обыскали, я подписала по 310 статье УПК, что я информирована о том, что нельзя раскрывать данные, которые мне стали известны во время следственных действий, поэтому я стараюсь не говорить, о чем конкретно меня спрашивали.
– А изъятое будут возвращать?
– Сначала я у них спросила: когда же вернете награбленное? Они сказали: а что такое, к вам кто-то приходил? Я сказала: да, пришли воры, украли все имущество. Они сказали: ну идите, пишите в РОВД Южное Тушино заявление о краже. То есть в первый день не отвечали на эти вопросы. На второй день сказали: как только, так сразу отдадим, постараемся. Белые ленты, сказали, не отдадут. А имущество вроде отдадут.
– Вы сразу после допроса отправились на семинар Московской Школы политических исследований. Там эта ситуация обсуждалась. Что говорят эксперты?
– Эксперты, которые сочувствуют оппозиции, говорят одно. Эксперты со стороны органов власти говорят, что, если ничего противозаконного не совершали, значит все будет в порядке. А еще есть третья категория: жители кавказских республик, молодые политики, которые подходили и делились своими гораздо более трагическими историями о том, как проходит контртеррористическая операция на Кавказе. Как в Дагестане начальники решают проблемы со своими детьми: они недовольны, что дети женились без их разрешения, и им устраивают контртеррористическую операцию с гранатами. А мы потом узнаём о том, что очередного опасного террориста задержали или убили. Разговоры с этими людьми – полезный опыт, который изменил мое сознание очень серьезно.
– Я знаю, что у вас был еще один полезный опыт – опыт общения с выдающимся законодателем-единороссом Владимиром Плигиным. И вы даже смогли задать ему интересный вопрос.
– Да, это было прекрасно. Твиттер просил ему задать вопрос про "Мерседес", но я сочла, что я в гости приехала на конференцию, а не на допрос, и неудобно задавать этот вопрос. Однако история развивалась интересным образом, потому что сначала Владимир Николаевич читал лекцию, в основном по легитимности: как он беседовал с представителями деспотических режимов, и они были уверены, что они навсегда, а потом падали за неделю. А потом я задала вопрос Владимиру Николаевичу, как он оценивает Алексея Навального и его проект с точки зрения легитимности в обществе в 2012 году. Я хотела просто услышать, сможет ли он произнести имя "Алексей Навальный". Владимир Николаевич в итоге 20 минут подробно отвечал на мой вопрос, ни слова не сказал про легитимность, но с большим уважением высказался об Алексее Навальном. Правда, говорил о том, что есть некие лозунги, которые на митингах лучше не произносить, и вообще люди иногда не отвечают за свои слова, старался напирать на это. Но речь была бурной, и видно, что об Алексее Навальном в "Единой России" думают круглосуточно. А после этого он рассказал про свой "Мерседес" 1956 года. В итоге за 35 минут Владимир Николаевич удовлетворил все требования Твиттера. Это было прекрасно.
– У вас была очень насыщенная неделя: вас обыскали, вы были на допросе в Следственном комитете, вы выслушали рассказ Плигина о его "Мерседесе". А на "Марше миллионов" 12 июня вы были?
– Была и подошла к людям, которые за мной ходили и спрашивали по рации и телефону, брать меня или не брать. Сказала, что можно меня не брать, я сама честно приеду после "Марша миллионов" на допрос. Как кто-то пошутил, прошел пятый сезон "Марша миллионов". Конечно, нужно не только заниматься митингами, но и конкретными действиями. На марше мы представляли новую партийную силу, пока рабочее название "Партия 5 декабря". Это партия людей, которые чувствуют, что их никто не представляет. Мы хотим создать новую политическую структуру без старых лидеров, потому что сами хотим себя попробовать в политике, но не очень понимаем, к кому примкнуть, потому что у нас нет ощущения, что наши интересы кто-то представляет. Мы предлагаем присоединиться всем людям, которые чувствуют, что у них есть потребность в партии, но не в партии старого типа. И нашу партию мы презентовали на "Марше миллионов".
Фрагмент программы "Итоги недели"
Мария Баронова поделилась с РС своими впечатлениями от работы огромной следственной группы.
– Вам в каком-то смысле повезло: ни вас, ни вашего ребенка не было дома 11 июня, когда к вам пришли с обыском.
– Да, слава богу, что мы отвезли детей на дачу. Но не повезло няне ребенка, которая там оставалась, и не повезло мне, потому что из моей квартиры вынесли все ценные вещи, ее теперь можно вообще не закрывать.
– Что именно изъято и как долго обыскивали?
– У меня обыск продолжался не очень долго: следователи и 8 человек в масках пришли в 8 утра, а ушли примерно в 12 дня. Унесли банковские карточки, старые и новые ноутбуки, старый принтер зачем-то унесли, оставили новый, на котором я печатаю. Из комичного – 15 метров белой материи, нарезанной по 36 сантиметров. Листовки с формулировками, в какой России жить – справедливой, свободной, честной, выбор за тобой. Формулировки так и стоят в протоколе – это прекрасно. Унесли книжку "Путин. Итоги" 6 экземпляров, я надеюсь, что они обязательно ее прочтут.
– Понятно, почему обыскивают лидеров: Навального, Немцова, Яшина. Но почему из активистов оппозиции выбрали именно вас, есть у вас догадки?
– До мая я была исключительно пресс-координатором, старалась быть достаточно незаметной. Я пришла в "Солидарность" 5 декабря, после того, как побили людей, которые впервые пришли на митинг, пришла и спросила, как помочь. С тех пор помогаю. Старалась не светиться. Но с мая я стала более заметной, теперь работаю сама по себе. Слишком много, видимо, выступала.
– Может быть, еще из-за того, что вы работали с Ильей Пономаревым? Его обыскать не могут, у него депутатский иммунитет, а у вас, возможно, искали материалы, с ним связанные.
– Да, безусловно. Предполагаю, что искали в том числе что-то на Илью Пономарева, все бумаги изъяли, но найти противозаконное там просто невозможно. Удачи им, пусть дальше ищут.
– Вас только один раз допрашивали?
– Пока один раз допрашивали в качестве свидетеля. Хотя непонятно, почему к свидетелю приходят и выносят всю квартиру. Следующий допрос 18 июня.
– Поскольку они считают вас свидетелем, расскажите, пожалуйста, что вы видели 6 мая, и кто, на ваш взгляд, виновен в том, что произошли беспорядки на Болотной площади?
– Я была самым первым задержанным 6 мая – это произошло в 9 утра во время молебна в поддержку Pussy Riot. Меня весьма грубо выволокли из церкви, у меня остались синяки, хотя я была одета в одежду по канонам, не совершала ничего противозаконного. Они не понимали, что со мной делать. Со мной побеседовал какой-то человек, и после этого держали меня три часа. Затем я дошла до Болотной, я обычно помогаю журналистам у входа на сцену. Журналисты расставляли камеры, все было спокойно. В 16.30 по нашим рациям прошла информация, что на рамках около моста не пропускают людей на площадь. Я пошла выяснять, что происходит, почему полиция заняла такую странную позицию. Обычно они очень конструктивны, а тут происходило что-то непонятное. На рамках сказали: организаторов пропустим, а людей нет. Я пошла выяснять у "Ударника", что делать дальше. Там в этот момент все сидели, сказали, что в знак протеста. После этого началась давка, ОМОН стал давить. Вокруг моей шеи обмотался чей-то телевизионный провод – была опасная ситуация. ОМОН начал давить всех людей, которые сидели, чтобы они встали и куда-то пошли. С этого все началось.
– Вас не задержали?
– Меня не задержали, я смотрела, как кидают камни; появились дымовые шашки, слезоточивый газ. Происходило что-то явно непредсказуемое. После этого я пошла на Большой Каменный мост, потому что там стоял гарнизон внутренних войск, говорила с ними. Узнала много интересного о том, что происходит в российской армии, о книгах националистического содержания, которые там распространяются, причем запрещенные Минюстом экстремистские книги.
– Прошло уже больше месяца. Теперь есть у вас версия, почему возникли беспорядки?
– Это какая-то цепь случайных событий, которая вылилась в эскалацию противостояния между представителями власти и людьми, недовольными тем, что их не пропускают на площадь. Толпа была настроена агрессивно из-за того, что готовилась коронация, из-за того, что на Большом Каменном мосту стояла поливальная техника, несколько рядов ОМОНа, внутренние войска, разве что "Тополь-М" не выглядывал. Эта картина давила на огромное количество людей. Согласиться с тем, что придется жить еще 12 лет, пока абсолютно нелегитимный человек будет у власти и страна будет разрушаться под управлением этого человека, я думаю, морально было очень сложно, и вот это в такой результат и вылилось.
– Теперь вы рассказали это следователям на допросе. Как вы полагаете, они прислушались? Есть ощущение, чтобы они действительно заинтересованы в том, чтобы установить, что случилось 6 мая?
– Я думаю, что в рядах МВД, Следственного комитета, прокуратуры отдельно все очень хорошие и порядочные люди, с ними можно разговаривать. Я лично общалась с человеком, который вынес у меня всю квартиру, он очень приятный в общении человек. Думаю, что когда он шел работать в органы, он хотел ловить реальных преступников, убийц и насильников. И по отдельности они понимают и прислушиваются к нам. Но вместе получается то, что получается. Вместе они сила, которая воспринимает нас как врагов. Они искренне думают, что нам Госдеп дает деньги, они искренне думают, что у нас миллиарды Немцова и Навального, они искренне удивились, в каких условиях живут Навальный и Удальцов. Для них это было шоком, что люди живут в маленьких обычных квартирах в панельных домах.
– Больше сотни человек занимаются сейчас этим делом. Оправдано ли такое расследование?
– Чуть меньше, чем Бесланом. Очень печально, что бюджет нашего государства идет на изъятие белых лент и значков "Мы придем еще". Кафкианская какая-то ситуация с этими командированными со всей страны следователями, они собрали огромную команду. До этого месяц арестовывались какие-то люди, которые нам лично не известны. И потом возникла новая команда со всей России, не москвичи. Если они действительно начнут заниматься реальными следственными действиями, они обнаружат, что люди, которые выходили кидать камни, вышли из-за кинотеатра "Ударник", что полиция отдала приказ перекрыть рамки. Если они обнаружат эти очевидные факты и начнут заниматься этим, тогда я просто сниму шляпу – это будет прекрасно. Но я не думаю, что это произойдет.
– Многие 11 июня, когда начались обыски, решили, что возвращается 1937 год. Вы напуганы?
– Начнем с того, что, когда мы говорим "кровавый путинский режим", мы иронизируем. Это самое главное, чего не хватает нашим государственным людям – чувства юмора. У нас оно есть. Я не воспринимаю это как 37 год, хотя 11 июня власть нам показала контртеррористическую операцию в городе Москве. Мне, например, это серьезно раскрыло глаза на происходящее на Кавказе, и это очень важный момент. Была ли я напугана? Была. В первый день было ощущение, как в день теракта: когда происходит теракт, у всего города ощущение внутреннего ужаса. Около часа у меня было ощущение дичайшего ужаса, что со мной совершили что-то плохое. Потом я подумала: все живы, все хорошо, бывает.
– На допросе вам этот добрый милый следователь не намекал, что из свидетеля вы можете превратиться в обвиняемую?
– Нет, не намекал. Должна сказать, что в отличие от некоторых людей, которых обыскали, я подписала по 310 статье УПК, что я информирована о том, что нельзя раскрывать данные, которые мне стали известны во время следственных действий, поэтому я стараюсь не говорить, о чем конкретно меня спрашивали.
– А изъятое будут возвращать?
– Сначала я у них спросила: когда же вернете награбленное? Они сказали: а что такое, к вам кто-то приходил? Я сказала: да, пришли воры, украли все имущество. Они сказали: ну идите, пишите в РОВД Южное Тушино заявление о краже. То есть в первый день не отвечали на эти вопросы. На второй день сказали: как только, так сразу отдадим, постараемся. Белые ленты, сказали, не отдадут. А имущество вроде отдадут.
– Вы сразу после допроса отправились на семинар Московской Школы политических исследований. Там эта ситуация обсуждалась. Что говорят эксперты?
– Эксперты, которые сочувствуют оппозиции, говорят одно. Эксперты со стороны органов власти говорят, что, если ничего противозаконного не совершали, значит все будет в порядке. А еще есть третья категория: жители кавказских республик, молодые политики, которые подходили и делились своими гораздо более трагическими историями о том, как проходит контртеррористическая операция на Кавказе. Как в Дагестане начальники решают проблемы со своими детьми: они недовольны, что дети женились без их разрешения, и им устраивают контртеррористическую операцию с гранатами. А мы потом узнаём о том, что очередного опасного террориста задержали или убили. Разговоры с этими людьми – полезный опыт, который изменил мое сознание очень серьезно.
– Я знаю, что у вас был еще один полезный опыт – опыт общения с выдающимся законодателем-единороссом Владимиром Плигиным. И вы даже смогли задать ему интересный вопрос.
– Да, это было прекрасно. Твиттер просил ему задать вопрос про "Мерседес", но я сочла, что я в гости приехала на конференцию, а не на допрос, и неудобно задавать этот вопрос. Однако история развивалась интересным образом, потому что сначала Владимир Николаевич читал лекцию, в основном по легитимности: как он беседовал с представителями деспотических режимов, и они были уверены, что они навсегда, а потом падали за неделю. А потом я задала вопрос Владимиру Николаевичу, как он оценивает Алексея Навального и его проект с точки зрения легитимности в обществе в 2012 году. Я хотела просто услышать, сможет ли он произнести имя "Алексей Навальный". Владимир Николаевич в итоге 20 минут подробно отвечал на мой вопрос, ни слова не сказал про легитимность, но с большим уважением высказался об Алексее Навальном. Правда, говорил о том, что есть некие лозунги, которые на митингах лучше не произносить, и вообще люди иногда не отвечают за свои слова, старался напирать на это. Но речь была бурной, и видно, что об Алексее Навальном в "Единой России" думают круглосуточно. А после этого он рассказал про свой "Мерседес" 1956 года. В итоге за 35 минут Владимир Николаевич удовлетворил все требования Твиттера. Это было прекрасно.
– У вас была очень насыщенная неделя: вас обыскали, вы были на допросе в Следственном комитете, вы выслушали рассказ Плигина о его "Мерседесе". А на "Марше миллионов" 12 июня вы были?
– Была и подошла к людям, которые за мной ходили и спрашивали по рации и телефону, брать меня или не брать. Сказала, что можно меня не брать, я сама честно приеду после "Марша миллионов" на допрос. Как кто-то пошутил, прошел пятый сезон "Марша миллионов". Конечно, нужно не только заниматься митингами, но и конкретными действиями. На марше мы представляли новую партийную силу, пока рабочее название "Партия 5 декабря". Это партия людей, которые чувствуют, что их никто не представляет. Мы хотим создать новую политическую структуру без старых лидеров, потому что сами хотим себя попробовать в политике, но не очень понимаем, к кому примкнуть, потому что у нас нет ощущения, что наши интересы кто-то представляет. Мы предлагаем присоединиться всем людям, которые чувствуют, что у них есть потребность в партии, но не в партии старого типа. И нашу партию мы презентовали на "Марше миллионов".
Фрагмент программы "Итоги недели"
