В Мексике завершился саммит "Большой двадцатки", в работе которого среди других мировых лидеров участвовал президент России Владимир Путин. Поездка в Мексику стала завершением своеобразного внешнеполитического турне, которое Владимир Путин совершил после возвращения на пост президента России.
Он посетил несколько европейских стран, участвовал в саммите Россия-ЕС, затем отправился на восток, провел переговоры в Китае, и наконец, встретился в Мексике в кулуарах саммита с президентом США Бараком Обамой.
Лидеры двух стран обсудили проблемы в двусторонних отношениях, и в итоговой пресс-конференции Владимир Путин коснулся основных противоречий.
Сирийская проблема вышла на первый план в разногласиях между Россией и Западом, который настаивает на более жестких санкциях против режима президента Башара Асада, и, в частности, на прекращении поставок ему оружия.
На днях у берегов Великобритании было обнаружено судно с российскими вертолетами для Сирии. После разбирательства у судна была отозвана страховка, и оно было вынуждено направиться обратно в Россию.
Российские представители, впрочем, заявляют, что это не поставки новой техники, а отремонтированные вертолеты, купленные Сирией давным-давно.
Другой острый момент российско-американских отношений – рассмотрение в Конгрессе США "Закона Магнитского" – законопроекта, предусматривающего введение запрета на въезд в США российских чиновников, причастных к гибели в российской тюрьме юриста Сергея Магнитского и – шире – виновных в нарушении прав человека в России. Предлагается также замораживать находящиеся в США счета, принадлежащие этим чиновникам.
Об отношении России к этим проблемам и о внешнеполитическом курсе, взятом Владимиром Путиным после возвращения на пост президента России, говорит сотрудник Британского центра "Chatham House" Юрий Федоров:
– Усиление антизападного компонента в российской политике, прежде всего, проявляется в двух моментах. Первый – Сирия. Российская внешняя политика жестко и недвусмысленно противостоит линии ведущих западных стран в отношении того, что делать с режимом Башара Асада, и Москва всеми силами пытается удержать сирийского диктатора на троне. Ситуация доходит до того, что кораблям, которые везут военные вертолеты в Сирию, приходится возвращаться в российские порты, потому что у них ликвидирована страховка. Речь доходит до плохо скрываемых угроз относительно возможного направления в Сирию то ли кораблей Черноморского флота, то ли каких-то миротворческих подразделений. На самом деле – это воздушно-десантные части, и это один самых острых узлов противоречий.
Даже те европейские элиты, которые в принципе были заинтересованы в сохранении более или менее нормальных отношений с Москвой, сегодня очень жестко высказываются по поводу российской политики в отношении Сирии. Я имею в виду Париж и Берлин.
Второй узел противоречий – это "закон Магнитского", который обсуждается в Конгрессе США. Риторика антиамериканская, антизападная, воинственная сегодняшней Москвы в отношении этого закона перехлестывает все возможные рамки. Если мы посмотрим на текст проекта закона, который обсуждается, то увидим, что речь идет не только о тех российских деятелях, которые непосредственно виновны в преследовании Сергея Магнитского и его смерти, а о гораздо более широком круге лиц. Тех, которые подозреваются в нарушении международно признанных прав и свобод человека. И это крайне болезненно для российской элиты.Потому что, я бы сказал, один из главных моментов формирования мировоззрения российской верхушки состоит в том, что в крайнем случае можно всегда уехать на Запад, где спрятано достаточно денег. А тут выясняется, что, может быть, это и не удастся. Вполне возможно, что похожие законы будут приняты и в странах ЕС и в других европейских государствах. Это очень болезненный момент для российской верхушки, и он как бы подталкивает тех людей, которые сегодня в Кремле, к тому, чтобы максимально ужесточить позицию по отношению к Западу, создать для Запада максимально возможные трудности в тех регионах, в которых у Запада сосредоточены особые интересы, Сирийский вопрос, например, используется Москвой еще и с тем, чтобы не допустить принятия санкций против российских коррупционеров и тех, кто нарушает права человека в стране.
– Означает ли последний вектор российской внешней политики ужесточение – по сравнению с тем, что было при президенте Медведеве? И если да, то почему?
– Да, это более жесткая политика. И у меня есть этому только одно объяснение. Судьбы Мубарака, Каддафи, будущая судьба Асада – убедили Путина и его окружение в том, что большие деньги, спрятанные на Западе, не дают гарантий от того, что в случае каких-то неприятностей эти люди найдут убежище на Западе. А именно это было одним из главных мотивов поведения российской элиты, которая стремилась сохранить более-менее пристойные отношения с Западом. Именно там эти люди хотели провести свои последние дни, если так сложится судьба. А сейчас выясняется, что это невозможно. И еще одно обстоятельство, которое очень четко проявилось в выступлениях Путина, когда он отвлекался от подготовленного текста и начинал говорить от себя: у него типично конспирологическое мышление.
Путин воспринимает мир как арену борьбы спецслужб, заговорщиков мирового правительства, мировой закулисы. Эта схема рассуждений, модель внешнего мира, которая характерна не только для Путина, но и для значительной части российского политического класса, играет очень дурную роль в формировании российской внешней политики. Россия представляется ими страной, окруженной со всех сторон врагами, которые хотят во что бы то ни стало минимизировать влияние России на мировой арене. Подрывают режим изнутри, финансируя разные, как говорят в российской прокуратуре, антигосударственные мероприятия, имея в виду марши протеста. Вот эта модель внешнего мира характерна для российской элиты и играет очень плохую роль в формировании и внутренней, и внешней политики.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
Он посетил несколько европейских стран, участвовал в саммите Россия-ЕС, затем отправился на восток, провел переговоры в Китае, и наконец, встретился в Мексике в кулуарах саммита с президентом США Бараком Обамой.
Лидеры двух стран обсудили проблемы в двусторонних отношениях, и в итоговой пресс-конференции Владимир Путин коснулся основных противоречий.
Сирийская проблема вышла на первый план в разногласиях между Россией и Западом, который настаивает на более жестких санкциях против режима президента Башара Асада, и, в частности, на прекращении поставок ему оружия.
На днях у берегов Великобритании было обнаружено судно с российскими вертолетами для Сирии. После разбирательства у судна была отозвана страховка, и оно было вынуждено направиться обратно в Россию.
Российские представители, впрочем, заявляют, что это не поставки новой техники, а отремонтированные вертолеты, купленные Сирией давным-давно.
Другой острый момент российско-американских отношений – рассмотрение в Конгрессе США "Закона Магнитского" – законопроекта, предусматривающего введение запрета на въезд в США российских чиновников, причастных к гибели в российской тюрьме юриста Сергея Магнитского и – шире – виновных в нарушении прав человека в России. Предлагается также замораживать находящиеся в США счета, принадлежащие этим чиновникам.
Об отношении России к этим проблемам и о внешнеполитическом курсе, взятом Владимиром Путиным после возвращения на пост президента России, говорит сотрудник Британского центра "Chatham House" Юрий Федоров:
– Усиление антизападного компонента в российской политике, прежде всего, проявляется в двух моментах. Первый – Сирия. Российская внешняя политика жестко и недвусмысленно противостоит линии ведущих западных стран в отношении того, что делать с режимом Башара Асада, и Москва всеми силами пытается удержать сирийского диктатора на троне. Ситуация доходит до того, что кораблям, которые везут военные вертолеты в Сирию, приходится возвращаться в российские порты, потому что у них ликвидирована страховка. Речь доходит до плохо скрываемых угроз относительно возможного направления в Сирию то ли кораблей Черноморского флота, то ли каких-то миротворческих подразделений. На самом деле – это воздушно-десантные части, и это один самых острых узлов противоречий.
Даже те европейские элиты, которые в принципе были заинтересованы в сохранении более или менее нормальных отношений с Москвой, сегодня очень жестко высказываются по поводу российской политики в отношении Сирии. Я имею в виду Париж и Берлин.
Второй узел противоречий – это "закон Магнитского", который обсуждается в Конгрессе США. Риторика антиамериканская, антизападная, воинственная сегодняшней Москвы в отношении этого закона перехлестывает все возможные рамки. Если мы посмотрим на текст проекта закона, который обсуждается, то увидим, что речь идет не только о тех российских деятелях, которые непосредственно виновны в преследовании Сергея Магнитского и его смерти, а о гораздо более широком круге лиц. Тех, которые подозреваются в нарушении международно признанных прав и свобод человека. И это крайне болезненно для российской элиты.Потому что, я бы сказал, один из главных моментов формирования мировоззрения российской верхушки состоит в том, что в крайнем случае можно всегда уехать на Запад, где спрятано достаточно денег. А тут выясняется, что, может быть, это и не удастся. Вполне возможно, что похожие законы будут приняты и в странах ЕС и в других европейских государствах. Это очень болезненный момент для российской верхушки, и он как бы подталкивает тех людей, которые сегодня в Кремле, к тому, чтобы максимально ужесточить позицию по отношению к Западу, создать для Запада максимально возможные трудности в тех регионах, в которых у Запада сосредоточены особые интересы, Сирийский вопрос, например, используется Москвой еще и с тем, чтобы не допустить принятия санкций против российских коррупционеров и тех, кто нарушает права человека в стране.
– Означает ли последний вектор российской внешней политики ужесточение – по сравнению с тем, что было при президенте Медведеве? И если да, то почему?
– Да, это более жесткая политика. И у меня есть этому только одно объяснение. Судьбы Мубарака, Каддафи, будущая судьба Асада – убедили Путина и его окружение в том, что большие деньги, спрятанные на Западе, не дают гарантий от того, что в случае каких-то неприятностей эти люди найдут убежище на Западе. А именно это было одним из главных мотивов поведения российской элиты, которая стремилась сохранить более-менее пристойные отношения с Западом. Именно там эти люди хотели провести свои последние дни, если так сложится судьба. А сейчас выясняется, что это невозможно. И еще одно обстоятельство, которое очень четко проявилось в выступлениях Путина, когда он отвлекался от подготовленного текста и начинал говорить от себя: у него типично конспирологическое мышление.
Путин воспринимает мир как арену борьбы спецслужб, заговорщиков мирового правительства, мировой закулисы. Эта схема рассуждений, модель внешнего мира, которая характерна не только для Путина, но и для значительной части российского политического класса, играет очень дурную роль в формировании российской внешней политики. Россия представляется ими страной, окруженной со всех сторон врагами, которые хотят во что бы то ни стало минимизировать влияние России на мировой арене. Подрывают режим изнутри, финансируя разные, как говорят в российской прокуратуре, антигосударственные мероприятия, имея в виду марши протеста. Вот эта модель внешнего мира характерна для российской элиты и играет очень плохую роль в формировании и внутренней, и внешней политики.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
