Марина Тимашева: Я продолжаю обзор конкурсных фильмов фестиваля Кинотавр, начатый в прошлом выпуске программы. Там шла речь о фильме Дуни Смирновой "Кококо", в котором нет плохих людей, но есть дурные поступки. А в фильме Павла Руминова "Я буду рядом" (Гран-при Кинотавра) нет не только плохих людей, но и дурных поступков.
Метод съемки довольно неординарный, а история простая, мелодраматическая. Героиня Марии Шалаевой – молодая женщина, больная раком. Финал предопределен. И она пробует подыскать новую приемную семью для своего маленького сына. Ребенок (отлично сыгранный Романом Зенчуком) – чистый ангел. Героиня Марии Шалаевой – идеальная мать. То, как она относится к ребенку, как с ним играет, как общается, свидетельствует о недюжинном уме, богатом воображении, таланте и даре нежной любви. Болезнь свою она переносит стоически, не плачет, никому не жалуется, только действует во благо сына. Пара приемных родителей обворожительна: красивые, деликатные, образованные, богатые люди. Начальник на работе предлагает героине любую помощь, в том числе, материальную. Женщина из хосписа, которая приходит ей помогать, воплощенное милосердие. Разве что бывший муж не вполне соответствует созданной идиллической картине мира, да и то, он просто слабак. А врачи! Они немедленно принимают пациента, ставят верный диагноз, тут же оперируют, взяток не берут, лекарств, которые снимают страшные боли, выписывают столько, что дозы достаточно для самоубийства (на самом деле, за этими таблетками надо бегать по поликлиникам и сидеть в очередях каждую неделю). Короче, Павел Руминов сочинил прекрасную сказку о нашей реальности. На мой вопрос, что это за диво-дивное, почему молодой режиссер снял такое немодное кино, Руминов ответил.
Павел Руминов: А высасывать подонков из пальца – занятие странное. Я всех этих видел людей перед тем, как делать фильм. Люди такие, они совершают кучу удивительных событий каждый день, просто мы фокусируемся в силу какого-то эволюционного сбоя на негативных вещах, а так 95% подонков я видел не в жизни, а на экране.
Марина Тимашева: Павел Руминов считает эту работу социально-значимым высказыванием и надеется с ее помощью привлечь внимание людей к проблемам более серьезным, чем проблемы кинематографические.
Павел Руминов: Там нет вообще никакого высказывания, если честно, там нет второго дна. И то, что я сейчас сделать с людьми, которых я нашел – это вещи, которые работали бы как психологические. Потому что у нас огромная проблема в России с инструментами психологической мотивации. И эти модели мы хотим привнести, создать студию, которая могла бы регулярно, спокойно делать такие фильмы, которые бы рассказывали о том, что такое химиотерапия, в которых бы рассказывали люди, которые это прошли. Я видел матерей, которые шутят, качая на руках ребенка, про которого твой пошлый ум, спящий, говорит, что он обречен, а у нее нет и ноты этой обреченности, и это потрясает. У нас есть идея сделать видеопрокат в хосписах, потому что мы узнали, что люди в хосписах хотят сходить в кино, но уже не могут. Я вижу для кино новые горизонты и за пределами борьбы за супер-эстетику, за актуальность, за количество копий, я вижу эту территорию.
Марина Тимашева: Павлу Руминову я верю, а вот создателям ленты "За Маркса", хотя они тоже говорят о социально-значимом кино, почему-то нет.
Заводские рабочие из литейного цеха организуют независимый профсоюз и пытаются отстоять свои права, которых владелец завода за ними не признает. Виктор Сергачев (исполнитель одной из ролей в фильме) говорит
Виктор Сергачев: В свое время при Ельцине был принят очень качественный хороший закон о профсоюзах, он был напечатан в "Правде". По этому закону профсоюзы в государстве являются третьим юридическим лицом. Государство вообще не может быть вне связи с трудящимися, с людьми. Общественная палата – это не связь с государством, с обществом. Тот универсальный принцип, который сейчас возведен везде и всюду: не нравится – уходите. И мало места закону о профсоюзах, человеку дается контракт, который он должен подписать, который в общем, если серьезно говорить, юридической силы не имеет. Это даже на практике МХАТа. Мы организовали там в свое время независимый профсоюз, он имеет право на коммерческую деятельность. Кроме того, это третье юридическое лицо, без подписи которого недействительны финансовые документы и документы, касающиеся имущества предприятия, под ними должна стоять подпись профсоюза. Этот закон был опубликован и исчез, как будто бы его и не было никогда. Он существует в виртуальном виде. Отсутствие таких законов, вот это "не нравится – уходите" – единственный закон, по которому мы все живем. Этот дамоклов меч висит над каждым.
Марина Тимашева: Со времен "Магнитных бурь" Абдрашитова это первый фильм, в котором главные действующие лица – рабочие. И, на первый взгляд, это единственный откровенно социальный фильм конкурсной программы "Кинотавра". Впору было бы говорить о режиссере Светлане Басковой как о русском Кене Лоуче, кабы не одно обстоятельство. В обсуждении социальных вопросов европейские режиссеры очень серьезны, а российские побаиваются прямого высказывания и прячутся в вечный стеб или черную комедию. Жаль, что так вышло и на этот раз, потому что могло получиться действительно актуальное кино о том, каким братоубийственным кровопролитием способен разрешиться социальный протест и пробуждение в народе чувства собственного достоинства.
Возможные параллели с нынешними митингами Светлана Баскова отвергла.
Светлана Баскова: Они настолько солидарны, настолько знают, что они хотят, что не хотелось бы связывать с протестными митингами никак. Потому что, как сказал один профсоюзник: нам не важно, какой у нас будет президент, нам важно, какие будут реформы.
Марина Тимашева: А на вопрос о том, непременно ли классовая борьба будет такой кровопролитной, как в фильме, Баскова и Анатолий Осмоловский, продюсер, отвечают так
Светлана Баскова: Здесь абсолютно реально показаны все этапы, которые должен пройти независимый профсоюз, чтобы организовать митинг. Просто это рекомендация для того, как можно организовать профсоюз. С другой стороны, это поддержка профсоюзного движения и тех людей, с которыми я была знакома. Еще я хотела привлечь внимание к Трудовому кодексу, потому что его мало кто знает и читает. Сейчас, когда будут изменения в Трудовом кодексе, будет референдум, мне кажется, надо будет серьезно отнестись к этому вопросу. Я предлагаю возможность мирного решения этого вопроса, если можно так сказать. Потому что есть профсоюзы, которые абсолютно легальны, они готовы идти на диалог с властью, они действуют по закону. Здесь абсолютно точно показано, что они заявляют о митинге, они идут туда, туда. То есть они не хотят бессмысленных поступков, чтобы их не заподозрили в экстремизме. Потому что мы знаем, что профсоюзы иногда называют экстремистскими, чтобы их прикрыть. Мне кажется, что если государство обратит внимание на профсоюзы, то мы избежим неких кровопролитных войн.
Анатолий Осмоловский: Классовая война, классовая борьба может быть в самых ужасных формах, а может быть в формах более приемлемых. С учетом того, что у нас отрицательная демография, власти скорее всего не будут переходить определенную границу. Будем надеяться, что будет все более-менее нормально.
Марина Тимашева: В фильме нет ни единого матерного слова (редкость по нынешним временам). Но, никак не предполагая творческого целомудрия в режиссере Светлане Басковой и продюсере Анатолии Осмоловском, приходишь к выводу, что над рабочими они насмехаются. Не иначе, как стеб, воспринимаются разговоры, которые ведут лидеры профсоюза о французской "новой волне", фильмах Годара, а также Белинском и Достоевском. Впрочем, сама Баскова уверяет, что ей и в голову не приходило издеваться над героями фильма
Светлана Баскова: Очень странно, что вы увидели в этом какой-то стеб. На самом деле нам это очень удивительно, мы очень далеки от тех людей, которые занимаются профсоюзным движением, живут в провинции, но у них реально есть киноклуб и они реально смотрят политическое кино. А так как Годар занимался этим вопросом, они смотрят это и пытаются понять. В данном случае это не стеб, здесь все очень натурально. Я хотела сказать очень прямо и без двойных кодов: вот такая ситуация, вот так я видела, и я уважаю это. Этот человек, правда, не разбирается в Годаре, он хочет понять, что же это такое. Это его наивное желание как-то в этом разобраться для того, чтобы агитировать молодежь, чтобы говорить с ними на одном языке, чтобы разобраться, что нам делать, как нам жить при капитализме. Я до сих пор не знаю, как нам жить при капитализме, и очень многие люди этого не знают.
Анатолий Осмоловский: Люди почему-то заранее уверены, что рабочая среда – это среда каких-то абсолютно опустившихся алкоголиков, которые после смены обязательно должны бутылку портвейна засосать. Я не знаю, как сейчас, но в 1989 году я работал на заводе слесарем, правда, это был элитный завод "Алмаз", который делает ракетные комплексы "Триумф". Так вот, мой наставник в 89 году со мной обсуждал Борхеса, и я от него впервые услышал слово "постмодернизм". Поэтому эти разговоры о том, что это алкоголики какие-то, мне кажется, что это созданная за 20 лет машина пропаганды, машина экономического выдавливания, которая на самом деле стоит в основании неэффективности российского государства. Потому что когда создается образ рабочего в качестве лузера, алкоголика и идиота, то понятно, что в эту область начинают подобного типа люди сливаться. Естественно, что миф обладает некоторыми серьезными возможностями превращаться в реальность. Не знаю, мне кажется, что в этом никакого стеба нет – это абсолютная реальность. Фильм этот тред-юнионистский, показывает беспросветность, бесперспективность жизни людей. И после этого фильма люди должны поднять бокалы, выпить за Маркса, взять "Капитал", перечитать его еще раз.
Марина Тимашева: Меня как раз удивило не само обращение к Марксу, а то, что выразителями интересов рабочего класса вдруг оказались соратники Марата Гельмана по "актуальному искусству", то есть Светлана Баскова и Анатолий Осмоловский.
Возможно, они пересмотрели свои взгляды . Мне же кажется важным отметить противоречие между теоретическим оформлением фильма и тем, что показано на экране. Действие – гласит титр – происходит в 2010 году. Между тем, не только тип владельца завода (законченного мерзавца и дегенерата), но и главная сюжетная коллизия возвращает нас в 90-е годы. Один из исторических примеров – борьба рабочих за Выборгский ЦБК. Хотя и там не было такой "кровавой каши", как в фильме. Режиссер имеет право на художественное преувеличение, но для чего понадобилось путать эпохи?
Баскова и Осмоловский подчеркивают, что изображенное в фильме общество – капиталистическое. Однако то, что мы видим на экране, на капитализм не похоже, ведь высшая власть, не только над рабочими, но и над полууголовными "частными собственниками", их капиталами и даже жизнью, принадлежит бюрократической олигархии. Хозяин завода - сын серого кремлевского кардинала, старой номенклатуры, того типа, который всегда был ко двору, начиная с брежневских времен, того, кто (по сюжету фильма) и правит настоящий бал. Это соответствует реалиям как 90-х, так и "нулевых" годов. При всем самодовольстве тогдашних нуворишей вопрос о том, кому из них быть богатым, кому не быть, решался сановниками при дворе. Так что режиссеру можно было бы поставить в заслугу честное отражение правды жизни. Но опять-таки, для чего понадобилось путать дорожные указатели на путях социально-экономического развития?
Следующий фильм - "Дочь" (награжден как лучший дебют). Его сняли Наталья Назарова (она же сценарист) и Александр Касаткин. В нем много драматургической избыточности, если отсечь от него пару сюжетных ходов, он приобрел бы большую цельность, но все равно это очень крепко сбитая картина с детективной интригой (в поселке маньяк убивает девушек) и с трогательной любовной историей. Образы героев объемны. Отношения разработаны подробно, убедительно. Этические дилеммы, с которыми сталкиваются персонажи (допустим, священник в отличном исполнении Владимира Мишукова, должен решить, как быть с тайной исповеди, если речь идет о серийном убийце) практически неразрешимы. В фильме нет ни одной "звезды", а роли сыграны просто замечательно. Удивительно хороши молодые актрисы Мария Смольникова и Яна Осипова (выпускницы театрального института курса Каменьковича-Крымова). От них что называется – глаз не оторвать. И зрителям этот фильм рекомендовать можно с чистой совестью.
Картина Павла Костомарова и Александра Расторгуева "Я тебя не люблю" - вторая часть дилогии (первая называлась "Я тебя люблю"). Павел Костомаров рассказывает
Павел Костомаров: У нас был в Ростове четыре года назад большой кастинг, около 1600 человек прошло через него, остались буквально единицы людей, которые обладают внутренней свободой, открытостью и желанием делиться собой, которые не боятся камеры. Им дадены были камеры, и они начали снимать. Таким образом, запустились разные герои и персонажи, мы не знали, что будет дальше. Дальше одни ребята созрели быстрее других, и получился фильм "Я тебя люблю". Параллельно с этим снималась история Вики, и она созрела сейчас. Как это работает? Мы находим открытого человека, ему становится интересно с нами, нам становится интересно с ним. Дальше мы начинаем совместно работать. Первый этап работы над фильмом – это его документальные дневники. Человек просто снимает свою жизнь, приносит, делится с нами ею, мы в нее включаемся, мы изучаем его, сближаемся, знакомимся. Это первая половина производства, она абсолютно документальная и классическая. Единственная особенность в том, что человек снимает себя сам, мы никогда не присутствуем на площадке, мы никогда не говорим, что снимать, как снимать, куда снимать. У никогда нет ни звукооператоров, ни операторов, ни режиссера, ни продюсеров, ни всех этих атавизмов кинематографа 20 века. Человек с камерой делает что хочет. Потом ближе к концу фильма, когда мы понимаем из его кусков, элементов, из его жизни, какая может возникнуть история, к этому моменту мы уже достаточно глубоко друг друга понимаем, хорошо дружим. И в этот момент начинается вторая часть, кино делает переворот и становится игровым. Мы говорим: теперь надо снять такой эпизод, но таким же методом, таким же способом. Мы говорим, какой эпизод мы хотим, чтобы он нам принес. Он уходит, приносит материал, мы его смотрим, анализируем, говорим: да, классно. А теперь давай попробуем снять такую сцену. И в результате в фильме есть элементы первой половины производства, когда человек просто приносит свою хронику, половина фильма состоит из игровых моментов, которые человек уже играет, работает как актер.
Марина Тимашева: Значит, молодые люди добровольно соглашаются на, своего рода, эксгибиционизм, они фиксируют события собственной жизнь с помощью видеокамеры. За героиней (Виктория Швецова - диплом жюри) ухаживает молодой человек, она это снимает. Он ее целует, она это снимает. Она с ним ссорится, она решает предпочесть другого кавалера… Она снимает, снимает, снимает. Получается такое реалити-шоу для эстетов. Возникает искушение составить по этой ленте портрет представителя определенного социального типа, но делать этого не стоит: все-таки нужно обладать некоторыми особенностями, чтобы согласиться на постоянное присутствие в жизни видеокамеры.
Приз за режиссуру (Василию Сигареву), за операторскую работу (Алишер Хамиходжаев), и Гран-при Гильдии киноведов достались фильму "Жить". Он составлен из нескольких непересекающихся сюжетных линий. Сначала киноповествование - реалистическое, чтобы не сказать натуралистическое. Жизнь в российской провинции, по крайней мере, с одной, ужасающей ее стороны, режиссер (он же автор сценария) знает не понаслышке и очень точно, дотошно воспроизводит. Актеры невероятно органичны (особенно Ольга Лапшина и Яна Троянова). Но, ближе к середине, фильм дает резкий крен в сторону мистики и превращается в русский триллер.
Один мужчина проигрался в игровых автоматах и покончил жизнь самоубийством; две маленькие девочки возвращаются из детдома к бросившей пить матери, но погибают в автокатастрофе; молодой человек, только что обвенчавшийся со своей подругой, зверски убит в вагоне электрички... Так вот, все умершие возвращаются к тем, кого любили, или к тем, кто их любил.
Тут драматургия начинает хромать на обе ноги. Один покойник возвращается, как в фильме с Патриком Суэйзи "Призрак" (то есть, как ангел-хранитель), другой - как в "Психо" Хичкока или в "Других" Аменабара (то есть как результат глубокого психического повреждения героини), третий – вообще оказывается порождением детского воображения. Это ужасно запутывает зрителей и, по окончании сеанса, они долго друг у друга выясняют: а что, собственно, произошло. Сигарев формулирует свою задачу так
Василий Сигарев: Единственная задача, которая стояла: человек, который смотрит это кино, должен ровно те же эмоции пережить, что переживает герой фильма. Потому что иначе это кино понять невозможно.
Марина Тимашева: Фильм начинается эпиграфом из Бориса Рыжего: "Любимая, лети к любимым, своим". И в одном эпизоде героиня Яны Трояновой добивается от священника ответа на вопрос: "Любят-то зачем? Ведь все равно заберут?". Видимо, оживляя погибших, Сигарев хотел дать на этот вопрос внятный ответ: если люди действительно любят, то их другу у друга не заберут.
А второе, лобовое, послание, состоит в том, что жить надо, несмотря ни на что. Благодаря явлению ожившего мужа к героине Яны Трояновой возвращается вкус жизни. Она покупает чипсы у беременной продавщицы, ларек которой украшен гирляндой разноцветных лампочек. А на экране появляется слово "ЖИТЬ", написанное огромными буквами. Однако, честно говоря, жить после всего этого реалистически-мистического ужаса не очень хочется.
Кстати, несколько лет назад на Кинотавре был фильм Юрия Быкова под тем же названием – "Жить". Василий Сигарев комментирует.
Василий Сигарев: На самом деле я, когда узнал, что есть такая картина, ее специально посмотрел, и наше "Жить" и то "Жить" – это разные слова.
Марина Тимашева: По-моему, нужно было изменить одну букву в слове "Жить" и получить оригинальное название – "Жуть". Оно куда больше соответствует впечатлению от картины Василия Сигарева.
Как и эмоциональному состоянию после просмотра картины Алексея Мизгирева "Конвой" (актерская премия – Азамат Нигманов, композиторская - Александр Маноцков). Мизгирева-сценариста не слишком интересует внятность фабулы, зрителям самим приходится домысливать, что и почему происходит на экране. Тут важнее сгущенная до абсолютной темноты энергия, образ жестокого мира: казармы или тюремной камеры размером с мегаполис. Все действующие лица: военные, милиция, бандиты. Отношения между ними крайне напряженные. Они, по всем приметам, живут в современной России, но разговаривают как будто рифмованной прозой. Из этого рождается диковинный сплав реализма и символизма, натурализма и притчи. Главный герой, Капитан (Олег Васильков) должен отконвоировать провинившегося солдата в Москву. Зовут того Клоуном (Азамат Нигманов) за ласковую улыбчивость, любовь к анекдотам, умение изображать ворону и красный поролоновый нос, который он носит с собой. Конвоир скуп на слова, лицо его почти неподвижно и он совершенно не боится боли. На вопрос "Болит?", они отвечает вопросом: "Что?". Уже из этого обмена репликами становится ясно, что у него болит, но не проломленная голова, не порезанная рука, а душа. Постепенно выясняется, что он считает себе виновником смерти дочери, и вина выжгло в нем все прочие человеческие чувства. Капитан и Клоун передвигаются по городу и попадают в бесконечные передряги. Пробуя помочь своему Конвоиру, Клоун попадает в настоящую беду. В жестоком мире Мизгирева не работает ни одна стратегия выживания: ни страдальческая, ни заискивающая, ни стоическая, ни даже агрессивная. Клоун - чистый, прекраснодушный мальчик, агнец, жертва обстоятельств. И он обречен. Правда, он подберет ключик к сердцу Капитана, растопит лед, вернет ему частично способность чувствовать. Капитан простит негодяя напарника, напялит красный клоунский нос, но… разве умение прощать и дурацкий нос спасли жизнь несчастного мальчика, и разве помогут они Капитану спасти свою?
Однако, Алексей Мизгирев считает финал оптимистическим.
Алексей Мизгирев: Для меня самым плохим является определение "буржуазное", и самые ужасные фильмы – буржуазные фильмы, в смысле комфорта. Когда я вижу комфортную картину, когда я вижу картину, неприятную по тематике, но сделанную приятной для глаза, мне в лучшем случае становится скучно. На самом деле мы не имеем права делать приятное неприятным, хотя у меня нет никакой задачи закатывать в асфальт. Мы не имеем права лгать и говорить, что на самом деле это просто кино, мы посмотрим, и пойдем. Мне кажется, что это очень хорошо, что картина работает вне этого контекста, потому что я так ее снимал, и для меня она не жесткая, она для меня прежде всего бескомпромиссная в том, что там нет желания никому понравиться, там нет желания сделать приятно, комфортно и рассказать удобно о неудобном. Она абсолютно может быть антибуржуазная. На мой взгляд, что все наши проблемы от буржуазного мировосприятия, от эгоизма, который порожден комфортом и стремлением к нему. Я не очень уверен, что можно поменять реальность, но я считаю, что нужно пытаться это делать. Что-то происходит само по себе, затаптывает нас или, наоборот, возвышает, но как бы плохо это ни было, это не означает, что не нужно пытаться это делать. То, что сейчас происходит у нас в стране, люди пытаются изменить эту действительность. Может быть их попытка тщетна, и она будет обречена на неуспех, но это не значит, что не надо это делать. И персонаж Олега – это как раз в итоге про то, что все плохо, но это не значит, что не надо жить. И в этом смысле это не пессимистическая, это картина о том, как люди, сжав кулаки, пытаются стоять прямо. Даже если мы знаем, что погибнем, это не означает, что мы не должны идти так. По сути, в этом общий пафос всего этого дела.
Марина Тимашева: Многие фильмы конкурсной программы будут показаны по телевидению, некоторые в формате телесериалов. Критики рассуждают о "телевизионизации" полнометражного кино. Вторая тенденция – множество фильмов-альманахов, сложенных из отдельных новелл. Ее можно объяснить как тем, что у режиссеров не хватает мыслей на полный метр, так и тем, что жизнь становится более мозаичной, и молодые авторы пробуют собрать картинку из отдельных фрагментов, как в калейдоскопе. Увы, не всем это удается. Еще любопытно то, что героями доброй половины фильмов оказались представители "креативного класса". Но никакой нежности к ним кинорежиссеры не продемонстрировали. Зато их симпатии внезапно оказались на стороне бедной интеллигенции, рабочих или совсем простых людей.
Метод съемки довольно неординарный, а история простая, мелодраматическая. Героиня Марии Шалаевой – молодая женщина, больная раком. Финал предопределен. И она пробует подыскать новую приемную семью для своего маленького сына. Ребенок (отлично сыгранный Романом Зенчуком) – чистый ангел. Героиня Марии Шалаевой – идеальная мать. То, как она относится к ребенку, как с ним играет, как общается, свидетельствует о недюжинном уме, богатом воображении, таланте и даре нежной любви. Болезнь свою она переносит стоически, не плачет, никому не жалуется, только действует во благо сына. Пара приемных родителей обворожительна: красивые, деликатные, образованные, богатые люди. Начальник на работе предлагает героине любую помощь, в том числе, материальную. Женщина из хосписа, которая приходит ей помогать, воплощенное милосердие. Разве что бывший муж не вполне соответствует созданной идиллической картине мира, да и то, он просто слабак. А врачи! Они немедленно принимают пациента, ставят верный диагноз, тут же оперируют, взяток не берут, лекарств, которые снимают страшные боли, выписывают столько, что дозы достаточно для самоубийства (на самом деле, за этими таблетками надо бегать по поликлиникам и сидеть в очередях каждую неделю). Короче, Павел Руминов сочинил прекрасную сказку о нашей реальности. На мой вопрос, что это за диво-дивное, почему молодой режиссер снял такое немодное кино, Руминов ответил.
Павел Руминов: А высасывать подонков из пальца – занятие странное. Я всех этих видел людей перед тем, как делать фильм. Люди такие, они совершают кучу удивительных событий каждый день, просто мы фокусируемся в силу какого-то эволюционного сбоя на негативных вещах, а так 95% подонков я видел не в жизни, а на экране.
Марина Тимашева: Павел Руминов считает эту работу социально-значимым высказыванием и надеется с ее помощью привлечь внимание людей к проблемам более серьезным, чем проблемы кинематографические.
Павел Руминов: Там нет вообще никакого высказывания, если честно, там нет второго дна. И то, что я сейчас сделать с людьми, которых я нашел – это вещи, которые работали бы как психологические. Потому что у нас огромная проблема в России с инструментами психологической мотивации. И эти модели мы хотим привнести, создать студию, которая могла бы регулярно, спокойно делать такие фильмы, которые бы рассказывали о том, что такое химиотерапия, в которых бы рассказывали люди, которые это прошли. Я видел матерей, которые шутят, качая на руках ребенка, про которого твой пошлый ум, спящий, говорит, что он обречен, а у нее нет и ноты этой обреченности, и это потрясает. У нас есть идея сделать видеопрокат в хосписах, потому что мы узнали, что люди в хосписах хотят сходить в кино, но уже не могут. Я вижу для кино новые горизонты и за пределами борьбы за супер-эстетику, за актуальность, за количество копий, я вижу эту территорию.
Марина Тимашева: Павлу Руминову я верю, а вот создателям ленты "За Маркса", хотя они тоже говорят о социально-значимом кино, почему-то нет.
Заводские рабочие из литейного цеха организуют независимый профсоюз и пытаются отстоять свои права, которых владелец завода за ними не признает. Виктор Сергачев (исполнитель одной из ролей в фильме) говорит
Виктор Сергачев: В свое время при Ельцине был принят очень качественный хороший закон о профсоюзах, он был напечатан в "Правде". По этому закону профсоюзы в государстве являются третьим юридическим лицом. Государство вообще не может быть вне связи с трудящимися, с людьми. Общественная палата – это не связь с государством, с обществом. Тот универсальный принцип, который сейчас возведен везде и всюду: не нравится – уходите. И мало места закону о профсоюзах, человеку дается контракт, который он должен подписать, который в общем, если серьезно говорить, юридической силы не имеет. Это даже на практике МХАТа. Мы организовали там в свое время независимый профсоюз, он имеет право на коммерческую деятельность. Кроме того, это третье юридическое лицо, без подписи которого недействительны финансовые документы и документы, касающиеся имущества предприятия, под ними должна стоять подпись профсоюза. Этот закон был опубликован и исчез, как будто бы его и не было никогда. Он существует в виртуальном виде. Отсутствие таких законов, вот это "не нравится – уходите" – единственный закон, по которому мы все живем. Этот дамоклов меч висит над каждым.
Марина Тимашева: Со времен "Магнитных бурь" Абдрашитова это первый фильм, в котором главные действующие лица – рабочие. И, на первый взгляд, это единственный откровенно социальный фильм конкурсной программы "Кинотавра". Впору было бы говорить о режиссере Светлане Басковой как о русском Кене Лоуче, кабы не одно обстоятельство. В обсуждении социальных вопросов европейские режиссеры очень серьезны, а российские побаиваются прямого высказывания и прячутся в вечный стеб или черную комедию. Жаль, что так вышло и на этот раз, потому что могло получиться действительно актуальное кино о том, каким братоубийственным кровопролитием способен разрешиться социальный протест и пробуждение в народе чувства собственного достоинства.
Возможные параллели с нынешними митингами Светлана Баскова отвергла.
Светлана Баскова: Они настолько солидарны, настолько знают, что они хотят, что не хотелось бы связывать с протестными митингами никак. Потому что, как сказал один профсоюзник: нам не важно, какой у нас будет президент, нам важно, какие будут реформы.
Марина Тимашева: А на вопрос о том, непременно ли классовая борьба будет такой кровопролитной, как в фильме, Баскова и Анатолий Осмоловский, продюсер, отвечают так
Светлана Баскова: Здесь абсолютно реально показаны все этапы, которые должен пройти независимый профсоюз, чтобы организовать митинг. Просто это рекомендация для того, как можно организовать профсоюз. С другой стороны, это поддержка профсоюзного движения и тех людей, с которыми я была знакома. Еще я хотела привлечь внимание к Трудовому кодексу, потому что его мало кто знает и читает. Сейчас, когда будут изменения в Трудовом кодексе, будет референдум, мне кажется, надо будет серьезно отнестись к этому вопросу. Я предлагаю возможность мирного решения этого вопроса, если можно так сказать. Потому что есть профсоюзы, которые абсолютно легальны, они готовы идти на диалог с властью, они действуют по закону. Здесь абсолютно точно показано, что они заявляют о митинге, они идут туда, туда. То есть они не хотят бессмысленных поступков, чтобы их не заподозрили в экстремизме. Потому что мы знаем, что профсоюзы иногда называют экстремистскими, чтобы их прикрыть. Мне кажется, что если государство обратит внимание на профсоюзы, то мы избежим неких кровопролитных войн.
Анатолий Осмоловский: Классовая война, классовая борьба может быть в самых ужасных формах, а может быть в формах более приемлемых. С учетом того, что у нас отрицательная демография, власти скорее всего не будут переходить определенную границу. Будем надеяться, что будет все более-менее нормально.
Марина Тимашева: В фильме нет ни единого матерного слова (редкость по нынешним временам). Но, никак не предполагая творческого целомудрия в режиссере Светлане Басковой и продюсере Анатолии Осмоловском, приходишь к выводу, что над рабочими они насмехаются. Не иначе, как стеб, воспринимаются разговоры, которые ведут лидеры профсоюза о французской "новой волне", фильмах Годара, а также Белинском и Достоевском. Впрочем, сама Баскова уверяет, что ей и в голову не приходило издеваться над героями фильма
Светлана Баскова: Очень странно, что вы увидели в этом какой-то стеб. На самом деле нам это очень удивительно, мы очень далеки от тех людей, которые занимаются профсоюзным движением, живут в провинции, но у них реально есть киноклуб и они реально смотрят политическое кино. А так как Годар занимался этим вопросом, они смотрят это и пытаются понять. В данном случае это не стеб, здесь все очень натурально. Я хотела сказать очень прямо и без двойных кодов: вот такая ситуация, вот так я видела, и я уважаю это. Этот человек, правда, не разбирается в Годаре, он хочет понять, что же это такое. Это его наивное желание как-то в этом разобраться для того, чтобы агитировать молодежь, чтобы говорить с ними на одном языке, чтобы разобраться, что нам делать, как нам жить при капитализме. Я до сих пор не знаю, как нам жить при капитализме, и очень многие люди этого не знают.
Анатолий Осмоловский: Люди почему-то заранее уверены, что рабочая среда – это среда каких-то абсолютно опустившихся алкоголиков, которые после смены обязательно должны бутылку портвейна засосать. Я не знаю, как сейчас, но в 1989 году я работал на заводе слесарем, правда, это был элитный завод "Алмаз", который делает ракетные комплексы "Триумф". Так вот, мой наставник в 89 году со мной обсуждал Борхеса, и я от него впервые услышал слово "постмодернизм". Поэтому эти разговоры о том, что это алкоголики какие-то, мне кажется, что это созданная за 20 лет машина пропаганды, машина экономического выдавливания, которая на самом деле стоит в основании неэффективности российского государства. Потому что когда создается образ рабочего в качестве лузера, алкоголика и идиота, то понятно, что в эту область начинают подобного типа люди сливаться. Естественно, что миф обладает некоторыми серьезными возможностями превращаться в реальность. Не знаю, мне кажется, что в этом никакого стеба нет – это абсолютная реальность. Фильм этот тред-юнионистский, показывает беспросветность, бесперспективность жизни людей. И после этого фильма люди должны поднять бокалы, выпить за Маркса, взять "Капитал", перечитать его еще раз.
Марина Тимашева: Меня как раз удивило не само обращение к Марксу, а то, что выразителями интересов рабочего класса вдруг оказались соратники Марата Гельмана по "актуальному искусству", то есть Светлана Баскова и Анатолий Осмоловский.
Возможно, они пересмотрели свои взгляды . Мне же кажется важным отметить противоречие между теоретическим оформлением фильма и тем, что показано на экране. Действие – гласит титр – происходит в 2010 году. Между тем, не только тип владельца завода (законченного мерзавца и дегенерата), но и главная сюжетная коллизия возвращает нас в 90-е годы. Один из исторических примеров – борьба рабочих за Выборгский ЦБК. Хотя и там не было такой "кровавой каши", как в фильме. Режиссер имеет право на художественное преувеличение, но для чего понадобилось путать эпохи?
Баскова и Осмоловский подчеркивают, что изображенное в фильме общество – капиталистическое. Однако то, что мы видим на экране, на капитализм не похоже, ведь высшая власть, не только над рабочими, но и над полууголовными "частными собственниками", их капиталами и даже жизнью, принадлежит бюрократической олигархии. Хозяин завода - сын серого кремлевского кардинала, старой номенклатуры, того типа, который всегда был ко двору, начиная с брежневских времен, того, кто (по сюжету фильма) и правит настоящий бал. Это соответствует реалиям как 90-х, так и "нулевых" годов. При всем самодовольстве тогдашних нуворишей вопрос о том, кому из них быть богатым, кому не быть, решался сановниками при дворе. Так что режиссеру можно было бы поставить в заслугу честное отражение правды жизни. Но опять-таки, для чего понадобилось путать дорожные указатели на путях социально-экономического развития?
Следующий фильм - "Дочь" (награжден как лучший дебют). Его сняли Наталья Назарова (она же сценарист) и Александр Касаткин. В нем много драматургической избыточности, если отсечь от него пару сюжетных ходов, он приобрел бы большую цельность, но все равно это очень крепко сбитая картина с детективной интригой (в поселке маньяк убивает девушек) и с трогательной любовной историей. Образы героев объемны. Отношения разработаны подробно, убедительно. Этические дилеммы, с которыми сталкиваются персонажи (допустим, священник в отличном исполнении Владимира Мишукова, должен решить, как быть с тайной исповеди, если речь идет о серийном убийце) практически неразрешимы. В фильме нет ни одной "звезды", а роли сыграны просто замечательно. Удивительно хороши молодые актрисы Мария Смольникова и Яна Осипова (выпускницы театрального института курса Каменьковича-Крымова). От них что называется – глаз не оторвать. И зрителям этот фильм рекомендовать можно с чистой совестью.
Картина Павла Костомарова и Александра Расторгуева "Я тебя не люблю" - вторая часть дилогии (первая называлась "Я тебя люблю"). Павел Костомаров рассказывает
Павел Костомаров: У нас был в Ростове четыре года назад большой кастинг, около 1600 человек прошло через него, остались буквально единицы людей, которые обладают внутренней свободой, открытостью и желанием делиться собой, которые не боятся камеры. Им дадены были камеры, и они начали снимать. Таким образом, запустились разные герои и персонажи, мы не знали, что будет дальше. Дальше одни ребята созрели быстрее других, и получился фильм "Я тебя люблю". Параллельно с этим снималась история Вики, и она созрела сейчас. Как это работает? Мы находим открытого человека, ему становится интересно с нами, нам становится интересно с ним. Дальше мы начинаем совместно работать. Первый этап работы над фильмом – это его документальные дневники. Человек просто снимает свою жизнь, приносит, делится с нами ею, мы в нее включаемся, мы изучаем его, сближаемся, знакомимся. Это первая половина производства, она абсолютно документальная и классическая. Единственная особенность в том, что человек снимает себя сам, мы никогда не присутствуем на площадке, мы никогда не говорим, что снимать, как снимать, куда снимать. У никогда нет ни звукооператоров, ни операторов, ни режиссера, ни продюсеров, ни всех этих атавизмов кинематографа 20 века. Человек с камерой делает что хочет. Потом ближе к концу фильма, когда мы понимаем из его кусков, элементов, из его жизни, какая может возникнуть история, к этому моменту мы уже достаточно глубоко друг друга понимаем, хорошо дружим. И в этот момент начинается вторая часть, кино делает переворот и становится игровым. Мы говорим: теперь надо снять такой эпизод, но таким же методом, таким же способом. Мы говорим, какой эпизод мы хотим, чтобы он нам принес. Он уходит, приносит материал, мы его смотрим, анализируем, говорим: да, классно. А теперь давай попробуем снять такую сцену. И в результате в фильме есть элементы первой половины производства, когда человек просто приносит свою хронику, половина фильма состоит из игровых моментов, которые человек уже играет, работает как актер.
Марина Тимашева: Значит, молодые люди добровольно соглашаются на, своего рода, эксгибиционизм, они фиксируют события собственной жизнь с помощью видеокамеры. За героиней (Виктория Швецова - диплом жюри) ухаживает молодой человек, она это снимает. Он ее целует, она это снимает. Она с ним ссорится, она решает предпочесть другого кавалера… Она снимает, снимает, снимает. Получается такое реалити-шоу для эстетов. Возникает искушение составить по этой ленте портрет представителя определенного социального типа, но делать этого не стоит: все-таки нужно обладать некоторыми особенностями, чтобы согласиться на постоянное присутствие в жизни видеокамеры.
Приз за режиссуру (Василию Сигареву), за операторскую работу (Алишер Хамиходжаев), и Гран-при Гильдии киноведов достались фильму "Жить". Он составлен из нескольких непересекающихся сюжетных линий. Сначала киноповествование - реалистическое, чтобы не сказать натуралистическое. Жизнь в российской провинции, по крайней мере, с одной, ужасающей ее стороны, режиссер (он же автор сценария) знает не понаслышке и очень точно, дотошно воспроизводит. Актеры невероятно органичны (особенно Ольга Лапшина и Яна Троянова). Но, ближе к середине, фильм дает резкий крен в сторону мистики и превращается в русский триллер.
Один мужчина проигрался в игровых автоматах и покончил жизнь самоубийством; две маленькие девочки возвращаются из детдома к бросившей пить матери, но погибают в автокатастрофе; молодой человек, только что обвенчавшийся со своей подругой, зверски убит в вагоне электрички... Так вот, все умершие возвращаются к тем, кого любили, или к тем, кто их любил.
Тут драматургия начинает хромать на обе ноги. Один покойник возвращается, как в фильме с Патриком Суэйзи "Призрак" (то есть, как ангел-хранитель), другой - как в "Психо" Хичкока или в "Других" Аменабара (то есть как результат глубокого психического повреждения героини), третий – вообще оказывается порождением детского воображения. Это ужасно запутывает зрителей и, по окончании сеанса, они долго друг у друга выясняют: а что, собственно, произошло. Сигарев формулирует свою задачу так
Василий Сигарев: Единственная задача, которая стояла: человек, который смотрит это кино, должен ровно те же эмоции пережить, что переживает герой фильма. Потому что иначе это кино понять невозможно.
Марина Тимашева: Фильм начинается эпиграфом из Бориса Рыжего: "Любимая, лети к любимым, своим". И в одном эпизоде героиня Яны Трояновой добивается от священника ответа на вопрос: "Любят-то зачем? Ведь все равно заберут?". Видимо, оживляя погибших, Сигарев хотел дать на этот вопрос внятный ответ: если люди действительно любят, то их другу у друга не заберут.
А второе, лобовое, послание, состоит в том, что жить надо, несмотря ни на что. Благодаря явлению ожившего мужа к героине Яны Трояновой возвращается вкус жизни. Она покупает чипсы у беременной продавщицы, ларек которой украшен гирляндой разноцветных лампочек. А на экране появляется слово "ЖИТЬ", написанное огромными буквами. Однако, честно говоря, жить после всего этого реалистически-мистического ужаса не очень хочется.
Кстати, несколько лет назад на Кинотавре был фильм Юрия Быкова под тем же названием – "Жить". Василий Сигарев комментирует.
Василий Сигарев: На самом деле я, когда узнал, что есть такая картина, ее специально посмотрел, и наше "Жить" и то "Жить" – это разные слова.
Марина Тимашева: По-моему, нужно было изменить одну букву в слове "Жить" и получить оригинальное название – "Жуть". Оно куда больше соответствует впечатлению от картины Василия Сигарева.
Как и эмоциональному состоянию после просмотра картины Алексея Мизгирева "Конвой" (актерская премия – Азамат Нигманов, композиторская - Александр Маноцков). Мизгирева-сценариста не слишком интересует внятность фабулы, зрителям самим приходится домысливать, что и почему происходит на экране. Тут важнее сгущенная до абсолютной темноты энергия, образ жестокого мира: казармы или тюремной камеры размером с мегаполис. Все действующие лица: военные, милиция, бандиты. Отношения между ними крайне напряженные. Они, по всем приметам, живут в современной России, но разговаривают как будто рифмованной прозой. Из этого рождается диковинный сплав реализма и символизма, натурализма и притчи. Главный герой, Капитан (Олег Васильков) должен отконвоировать провинившегося солдата в Москву. Зовут того Клоуном (Азамат Нигманов) за ласковую улыбчивость, любовь к анекдотам, умение изображать ворону и красный поролоновый нос, который он носит с собой. Конвоир скуп на слова, лицо его почти неподвижно и он совершенно не боится боли. На вопрос "Болит?", они отвечает вопросом: "Что?". Уже из этого обмена репликами становится ясно, что у него болит, но не проломленная голова, не порезанная рука, а душа. Постепенно выясняется, что он считает себе виновником смерти дочери, и вина выжгло в нем все прочие человеческие чувства. Капитан и Клоун передвигаются по городу и попадают в бесконечные передряги. Пробуя помочь своему Конвоиру, Клоун попадает в настоящую беду. В жестоком мире Мизгирева не работает ни одна стратегия выживания: ни страдальческая, ни заискивающая, ни стоическая, ни даже агрессивная. Клоун - чистый, прекраснодушный мальчик, агнец, жертва обстоятельств. И он обречен. Правда, он подберет ключик к сердцу Капитана, растопит лед, вернет ему частично способность чувствовать. Капитан простит негодяя напарника, напялит красный клоунский нос, но… разве умение прощать и дурацкий нос спасли жизнь несчастного мальчика, и разве помогут они Капитану спасти свою?
Однако, Алексей Мизгирев считает финал оптимистическим.
Алексей Мизгирев: Для меня самым плохим является определение "буржуазное", и самые ужасные фильмы – буржуазные фильмы, в смысле комфорта. Когда я вижу комфортную картину, когда я вижу картину, неприятную по тематике, но сделанную приятной для глаза, мне в лучшем случае становится скучно. На самом деле мы не имеем права делать приятное неприятным, хотя у меня нет никакой задачи закатывать в асфальт. Мы не имеем права лгать и говорить, что на самом деле это просто кино, мы посмотрим, и пойдем. Мне кажется, что это очень хорошо, что картина работает вне этого контекста, потому что я так ее снимал, и для меня она не жесткая, она для меня прежде всего бескомпромиссная в том, что там нет желания никому понравиться, там нет желания сделать приятно, комфортно и рассказать удобно о неудобном. Она абсолютно может быть антибуржуазная. На мой взгляд, что все наши проблемы от буржуазного мировосприятия, от эгоизма, который порожден комфортом и стремлением к нему. Я не очень уверен, что можно поменять реальность, но я считаю, что нужно пытаться это делать. Что-то происходит само по себе, затаптывает нас или, наоборот, возвышает, но как бы плохо это ни было, это не означает, что не нужно пытаться это делать. То, что сейчас происходит у нас в стране, люди пытаются изменить эту действительность. Может быть их попытка тщетна, и она будет обречена на неуспех, но это не значит, что не надо это делать. И персонаж Олега – это как раз в итоге про то, что все плохо, но это не значит, что не надо жить. И в этом смысле это не пессимистическая, это картина о том, как люди, сжав кулаки, пытаются стоять прямо. Даже если мы знаем, что погибнем, это не означает, что мы не должны идти так. По сути, в этом общий пафос всего этого дела.
Марина Тимашева: Многие фильмы конкурсной программы будут показаны по телевидению, некоторые в формате телесериалов. Критики рассуждают о "телевизионизации" полнометражного кино. Вторая тенденция – множество фильмов-альманахов, сложенных из отдельных новелл. Ее можно объяснить как тем, что у режиссеров не хватает мыслей на полный метр, так и тем, что жизнь становится более мозаичной, и молодые авторы пробуют собрать картинку из отдельных фрагментов, как в калейдоскопе. Увы, не всем это удается. Еще любопытно то, что героями доброй половины фильмов оказались представители "креативного класса". Но никакой нежности к ним кинорежиссеры не продемонстрировали. Зато их симпатии внезапно оказались на стороне бедной интеллигенции, рабочих или совсем простых людей.
