Софья Розенблюм, едва ли не единственный на всю Москву человек, которому действительно удалось в отдельно взятой школе реализовать принципы инклюзивного образования, (это не пустые слова, я сама была в этой гимназии и наблюдала, как там с детьми работают, да и эксперты зря такого не скажут), так вот, Софья однажды предложила детей-мигрантов вписывать в школьную среду по той же схеме, что и аутистов.
На самом деле, то терпение и внимание, доброжелательность, которые проявляются по отношению к детям с особенностями, требуются буквально всем и каждому. И когда в «Классном часе Свободы» эксперты по функциональному анализу объяснили, что такое Эй-Би-Эй, стало понятно, насколько мы все уязвимы, даже взрослые и нейротипичные.
Марина Азимова, ведущий специалист по инклюзивному школьному образованию, научный сотрудник Центра для детей с особыми потребностями (Center for Children with Special Needs in Glastonbury, Коннектикут, США):
- Прикладной поведенческий анализ, Эй-Би-Эй,– это методология, которая ориентируется на изменение окружающей среды вокруг человека, с тем, чтобы изменить его поведение. Переводя на обычный человеческий язык: ничего не случается без причины. Любое поведение от чего-то зависит и чем-то мотивируется. Я вам приведу пример. Вот стоит человек в середине пустой комнаты и делает однообразные движения рукой. На протяжении, скажем, часа. В комнате никого нет. Люди про такого человека думают: ага, совсем сумасшедший.
А теперь в эту ситуацию мы привнесем кусочек мотивации, например, поставим перед этим человеком игровой автомат в Лас-Вегасе. И его поведение сразу приобретет смысл. И то, что он стоит перед этим аппаратом и целый час дергает ручку, станет совершенно нормальным. Нет поведения, даже неосознанного поведения, которое происходило бы без какого-то внутреннего осознанного или неосознанного повода. Любое поведение имеет свою функцию. И для ее определения существует функциональный анализ – одна из основополагающих идей в Эй-Би-Эй.
Яна Золотовицкая, учредитель Центра проблем аутизма:
- У меня есть любимый пример, называется он «розовое мыло». Бывает так, что ребенок-аутист, заходя в ванну, страшно орет. Это вполне реальный сюжет. А иногда он не орет, спокойно садится в ванну, играет. И родители не в состоянии понять, что же это такое. И вот тогда вызывается -Эй-Би-Эй,– эаналитик, который делает функциональный анализ. Выясняется, что ребенок кричит тогда, когда в раковине лежит розовое мыло с определенным запахом. Известно ведь, что аутисты – эти дети с очень сильным сенситивным расколбасом, они какие-то вещи чувствуют намного сильнее. Что делает аналитик? Убирает розовое мыло. А дальше он учит ребенка объяснять, что «я кричу, потому что мне не нравится это розовое мыло», а заодно его сенсорику приводит в порядок, потому что используется мультидисциплинарный подход, и учит, даже если его мыло раздражает, не реагировать таким образом. Вот и все.
Екатерина Мень, учредитель Центра проблем аутизма:
- Когда мы с Яной решили, что все-таки Эй-Би-Эй в Россию затащим, потому что существует огромный научный массив доказательный эффективности, а здесь уже есть своя традиция коррекционной российской педагогике, то возник некий конфликт стилистик. Сводится он, как правило, к тому, что российские специалисты говорят: Эй-Би-Эй– очень технологичная вещь, это дрессура, она только выхолащивает эмоциональный слой отношений в коррекционной педагогике, Эй-Би-Эй – это сухая роботообразная методика, которая рассматривает человека как набор функций и так далее. Но все это совершенно неверно, потому что Эй-Би-Эй – действительно, потрясающая техника. Но это как оперное пение – без техники ничего не будет, хотя одной техникой публику тоже не возьмешь.
То есть: есть техника, очень хорошая, отстроенная годами, научной традицией, но она вся наполнена креативом, позитивом, вниманием к ребенку, бесконечным настроем на похвалу, на поощрение, на поддержку. Поэтому в Эй-Би-Эй ребенок начинает чувствовать себя тотально успешным, и он охотно включается в игру, в которой он постоянно преуспевает. Эй-Би-Эй создает среду, в которой он стремится брать какие-то высоты, которые изначально кажутся недостижимыми.
