Активистка оппозиционного движения "Солидарность" Анастасия Рыбаченко, находящаяся сейчас в Страсбурге, в интервью РС заявила, что приняла окончательное решение не возвращаться в Россию.
Рыбаченко опасается, что её могут обвинить в причастности к беспорядкам во время "Марша миллионов" 6 мая. На днях в квартире её родных в Москве был проведен обыск. Ранее другой российский оппозиционер Александр Долматов по той же причине попросил политического убежища в Нидерландах.
Анастасия Рыбаченко рассчитывает вернуть на родину через год, когда, по ее мнению, политическая ситуация в России кардинально изменится.
– Вы не изменили свое решение остаться за пределами РФ?
– Скорее, я его, наоборот, приняла, потому что до последнего момента я не знала, вернуться ли мне в Россию или нет. Сейчас окончательно понятно, что не вернусь – в ближайший месяц точно.
– Вы будете просить политического убежища, как и планировали?
– Да, я буду просить политического убежища, пока в России такая ситуация.
– Вы упоминали Грузию. Вы серьезно рассматриваете этот вариант?
– Я рассматривала этот вариант, но пока что нет уверенности, что именно сюда.
– Какие еще страны вы рассматриваете?
– Британию, Канаду и разные страны Европы.
– Что вы имеете в виду, когда говорите, что "сейчас в России такая ситуация"?
– Я подразумеваю, что сейчас осуществляются репрессии в отношении людей. Это, конечно, не повод всем быстро эмигрировать за пределы страны, но у меня конкретно есть риски, что возбудят против меня уголовное дело, и пока эта власть в России осуществляет репрессии, возвращаться мне, наверное, не стоило бы. Но я надеюсь, что уже скоро ситуация поменяется и я вернусь уже в течение года.
– Сейчас вы находитесь в статусе свидетеля по делу о беспорядках на марше миллионов 6 мая. У вас были какие-то контакты с сотрудниками правоохранительных органов за это время? Вас вызывали на допросы, вы приходили?
– Меня не вызывали, и я не приходила, мою маму грозятся вызвать и, собственно, перевести из свидетеля в статус обвиняемого не составит труда, тем более, что в моем деле есть показания свидетелей и некое заключение следователя о том, как он эти показания может интерпретировать. Хотя даже свидетели говорят, что я не била сотрудников полиции, а просто оказывала сопротивление, такая формулировка, а если я что и била, то металлическое заграждение, и вряд ли это нанесло урон полицейским. Тем не менее, следователи интерпретируют это все, как и оказание сопротивление, и насилие в отношении сотрудников полиции, и призывы в мегафон, все там прописано.
– Ваше участие в событиях 6 мая в Москве в чем заключалось? Вы были рядовой участницей этого марша миллионов?
– Я была рядовой участницей этого марша.
– Что происходило с вами? Как вы попали в эпицентр событий?
– Во-первых, я, когда уже начали задерживать лидеров, просто, чтобы немножко людей организовать, объясняла, что, например, не стоит глаза промывать водой, если вас опрыскивают газом, или что нужно держаться за руки, всем вместе, а не поодиночке, иначе, если стоишь один, тебя схватят сотрудники полиции, потащат в автозак, изобьют. Я эти все вещи говорила в мегафон. Это все можно интерпретировать очень широко в российских реалиях. Собственно, наверное, это ключевой момент, почему ко мне было повышенное внимание. К тому же был такой момент, когда меня пытались схватить сотрудники полиции, а меня ребята затащили обратно в толпу, и это было интерпретировано, как оказание сопротивления. Я также скрылась с места преступления и продолжила преступную деятельность, там есть и такая формулировка. Собственно, уже после митинга в тот же день меня вообще задержали в кафе. Меня пробили, я так понимаю, по билингу, где я сижу, туда вошли сотрудники полиции, арестовали меня, посадили в автозак и в сопровождении 10 полицейских и одного сотрудника в штатском довезли до ОВД. Дали пять суток, хотя в моем ОВД все получили по одним суткам, – а мне, при том, что я девушка и обычно в этом случае суд более лояльно относится, наоборот, дали пять суток.
– Вы отсидели эти пять суток и вскоре после этого уехали за границу?
– Где-то месяц-полтора я находилась в России, но, по сути, скрывалась, потому что не исключала фабрикации против себя уголовного дела. Потом я поняла, что присутствие мое в России фактически мне ничего не дает, потому что я на акции не хожу, с друзьями почти не встречаюсь, все, что я делаю, я делаю через интернет И я решила уехать из России – по большей части для деловых встреч, а не для того, чтобы просто скрыться. Я думаю здесь встретиться с местными активистами, российскими эмигрантами, студентами и, собственно, этим тут и занималась, и уже планировала вернуться в Россию, но буквально через два дня, как я это решение приняла, был обыск.
– Но вы утверждаете, что 6 мая вы не участвовали в беспорядках, а, наоборот, своими действиями пытались их предотвратить.
– Да.
– Кто же вас поддерживает в Страсбурге?
– В Страсбурге – активисты местные, студенты, которые здесь учатся или эмигрировали, с ними я общаюсь, живу у них. Деньгами они мне, конечно, помочь не могут, потому что они сами студенты, но хотя бы с проживанием вопрос решать помогают.
– Каковы ваши шансы на получение политического убежища, если вы подадите официальный запрос?
– Я думаю, что шансы есть. Я, конечно, надеюсь, что будут даны рекомендации от правозащитников, политиков из России. Конечно, у меня такая проблема есть, что могут отказать и выслать обратно, но очень надеюсь, что этого не случится.
– Ваше решение остаться сейчас за границей – означает ли оно, что вы прекращаете всякую политическую деятельность?
– Во-первых, я не прекращаю совершенно точно, я буду и здесь организовывать какие-то акции, может быть требовать от европейских властей или от властей других стран как-то не игнорировать то, что происходит в России, то, что там людей реально репрессируют. И через интернет буду помогать. К тому же я действительно уверена, что эта ситуация не продлится долго, и я надеюсь, в течение года нам удастся поменять ситуацию в России, и я смогу вернуться.
– Вы ждете, что пойдет какой-то сигнал от сотрудников правоохранительных органов, или рассчитываете на кардинальную смену власти в России?
– Такого сигнала точно не будет, потому что мое личное дело вряд ли уже будет изменено. Может быть, это сделают адвокаты, что-то смогут добиться, но, конечно, я рассчитываю на то, что сейчас уже огромное количество людей выходят на протесты, и большие акции протеста запланированы уже в сентябре. Плюс накладываются социальные проблемы, которая сейчас будут стоять перед Россией, когда будут урезать расходы на образование, это все известно. Я реально рассчитываю, что в течение года у нас есть шанс поменять ситуацию в России, реально изменить власть. Я на это рассчитываю и думаю, что через год я вернусь.
– Есть ли люди, которые готовы последовать вашему примеру? Ведь сейчас по делу о беспорядках 6 мая на марше миллионов в зоне подозрения оказывается большое количество молодых людей.
– Да, я думаю, что, к сожалению, наверное, не так сложно полиции просто обыскать еще несколько квартир и таким образом дать сигнал уехать очень многим людям. Потому что так у нас принято считать, что если есть обыск, то реально будет возбуждено уголовное дело. Тем более что я уже свидетель, и могут очень легко поменять мой статус. В общем, это не так сложно провернуть в отношении многих активистов и их напугать. Если такая тенденция пойдет, конечно, это будет плохо.
– Вы призываете тех людей, которые могут попасть в беду так же, как и вы, все-таки покинуть Россию, верно я вас понимаю?
– Нет, я не призываю. Первое – это личная судьба оказаться в тюрьме, а второе – это то, что каждый отъезд подает плохой пример остальным людям и реально понижает их боевой дух. Но я себя оправдываю только тем, что, наверное, я являюсь примером не для очень широкого круга людей, которые на меня посмотрят и скажут "нет, я тоже уеду". Если бы уехал какой-нибудь Навальный или Немцов, это было бы действительно плохо и многих людей лишило бы веры. Но я, к счастью или к несчастью, неизвестный человек и поэтому позволила себе принять такое решение. Я надеюсь, что я здесь смогу чему-то научиться и сделать что-то значимое для страны.
Рыбаченко опасается, что её могут обвинить в причастности к беспорядкам во время "Марша миллионов" 6 мая. На днях в квартире её родных в Москве был проведен обыск. Ранее другой российский оппозиционер Александр Долматов по той же причине попросил политического убежища в Нидерландах.
Анастасия Рыбаченко рассчитывает вернуть на родину через год, когда, по ее мнению, политическая ситуация в России кардинально изменится.
– Вы не изменили свое решение остаться за пределами РФ?
– Скорее, я его, наоборот, приняла, потому что до последнего момента я не знала, вернуться ли мне в Россию или нет. Сейчас окончательно понятно, что не вернусь – в ближайший месяц точно.
– Вы будете просить политического убежища, как и планировали?
– Да, я буду просить политического убежища, пока в России такая ситуация.
– Вы упоминали Грузию. Вы серьезно рассматриваете этот вариант?
– Я рассматривала этот вариант, но пока что нет уверенности, что именно сюда.
– Какие еще страны вы рассматриваете?
– Британию, Канаду и разные страны Европы.
– Что вы имеете в виду, когда говорите, что "сейчас в России такая ситуация"?
– Я подразумеваю, что сейчас осуществляются репрессии в отношении людей. Это, конечно, не повод всем быстро эмигрировать за пределы страны, но у меня конкретно есть риски, что возбудят против меня уголовное дело, и пока эта власть в России осуществляет репрессии, возвращаться мне, наверное, не стоило бы. Но я надеюсь, что уже скоро ситуация поменяется и я вернусь уже в течение года.
– Сейчас вы находитесь в статусе свидетеля по делу о беспорядках на марше миллионов 6 мая. У вас были какие-то контакты с сотрудниками правоохранительных органов за это время? Вас вызывали на допросы, вы приходили?
– Меня не вызывали, и я не приходила, мою маму грозятся вызвать и, собственно, перевести из свидетеля в статус обвиняемого не составит труда, тем более, что в моем деле есть показания свидетелей и некое заключение следователя о том, как он эти показания может интерпретировать. Хотя даже свидетели говорят, что я не била сотрудников полиции, а просто оказывала сопротивление, такая формулировка, а если я что и била, то металлическое заграждение, и вряд ли это нанесло урон полицейским. Тем не менее, следователи интерпретируют это все, как и оказание сопротивление, и насилие в отношении сотрудников полиции, и призывы в мегафон, все там прописано.
– Ваше участие в событиях 6 мая в Москве в чем заключалось? Вы были рядовой участницей этого марша миллионов?
– Я была рядовой участницей этого марша.
– Что происходило с вами? Как вы попали в эпицентр событий?
– Во-первых, я, когда уже начали задерживать лидеров, просто, чтобы немножко людей организовать, объясняла, что, например, не стоит глаза промывать водой, если вас опрыскивают газом, или что нужно держаться за руки, всем вместе, а не поодиночке, иначе, если стоишь один, тебя схватят сотрудники полиции, потащат в автозак, изобьют. Я эти все вещи говорила в мегафон. Это все можно интерпретировать очень широко в российских реалиях. Собственно, наверное, это ключевой момент, почему ко мне было повышенное внимание. К тому же был такой момент, когда меня пытались схватить сотрудники полиции, а меня ребята затащили обратно в толпу, и это было интерпретировано, как оказание сопротивления. Я также скрылась с места преступления и продолжила преступную деятельность, там есть и такая формулировка. Собственно, уже после митинга в тот же день меня вообще задержали в кафе. Меня пробили, я так понимаю, по билингу, где я сижу, туда вошли сотрудники полиции, арестовали меня, посадили в автозак и в сопровождении 10 полицейских и одного сотрудника в штатском довезли до ОВД. Дали пять суток, хотя в моем ОВД все получили по одним суткам, – а мне, при том, что я девушка и обычно в этом случае суд более лояльно относится, наоборот, дали пять суток.
– Вы отсидели эти пять суток и вскоре после этого уехали за границу?
– Где-то месяц-полтора я находилась в России, но, по сути, скрывалась, потому что не исключала фабрикации против себя уголовного дела. Потом я поняла, что присутствие мое в России фактически мне ничего не дает, потому что я на акции не хожу, с друзьями почти не встречаюсь, все, что я делаю, я делаю через интернет И я решила уехать из России – по большей части для деловых встреч, а не для того, чтобы просто скрыться. Я думаю здесь встретиться с местными активистами, российскими эмигрантами, студентами и, собственно, этим тут и занималась, и уже планировала вернуться в Россию, но буквально через два дня, как я это решение приняла, был обыск.
– Но вы утверждаете, что 6 мая вы не участвовали в беспорядках, а, наоборот, своими действиями пытались их предотвратить.
– Да.
– Кто же вас поддерживает в Страсбурге?
– В Страсбурге – активисты местные, студенты, которые здесь учатся или эмигрировали, с ними я общаюсь, живу у них. Деньгами они мне, конечно, помочь не могут, потому что они сами студенты, но хотя бы с проживанием вопрос решать помогают.
– Каковы ваши шансы на получение политического убежища, если вы подадите официальный запрос?
– Я думаю, что шансы есть. Я, конечно, надеюсь, что будут даны рекомендации от правозащитников, политиков из России. Конечно, у меня такая проблема есть, что могут отказать и выслать обратно, но очень надеюсь, что этого не случится.
– Ваше решение остаться сейчас за границей – означает ли оно, что вы прекращаете всякую политическую деятельность?
– Во-первых, я не прекращаю совершенно точно, я буду и здесь организовывать какие-то акции, может быть требовать от европейских властей или от властей других стран как-то не игнорировать то, что происходит в России, то, что там людей реально репрессируют. И через интернет буду помогать. К тому же я действительно уверена, что эта ситуация не продлится долго, и я надеюсь, в течение года нам удастся поменять ситуацию в России, и я смогу вернуться.
– Вы ждете, что пойдет какой-то сигнал от сотрудников правоохранительных органов, или рассчитываете на кардинальную смену власти в России?
– Такого сигнала точно не будет, потому что мое личное дело вряд ли уже будет изменено. Может быть, это сделают адвокаты, что-то смогут добиться, но, конечно, я рассчитываю на то, что сейчас уже огромное количество людей выходят на протесты, и большие акции протеста запланированы уже в сентябре. Плюс накладываются социальные проблемы, которая сейчас будут стоять перед Россией, когда будут урезать расходы на образование, это все известно. Я реально рассчитываю, что в течение года у нас есть шанс поменять ситуацию в России, реально изменить власть. Я на это рассчитываю и думаю, что через год я вернусь.
– Есть ли люди, которые готовы последовать вашему примеру? Ведь сейчас по делу о беспорядках 6 мая на марше миллионов в зоне подозрения оказывается большое количество молодых людей.
– Да, я думаю, что, к сожалению, наверное, не так сложно полиции просто обыскать еще несколько квартир и таким образом дать сигнал уехать очень многим людям. Потому что так у нас принято считать, что если есть обыск, то реально будет возбуждено уголовное дело. Тем более что я уже свидетель, и могут очень легко поменять мой статус. В общем, это не так сложно провернуть в отношении многих активистов и их напугать. Если такая тенденция пойдет, конечно, это будет плохо.
– Вы призываете тех людей, которые могут попасть в беду так же, как и вы, все-таки покинуть Россию, верно я вас понимаю?
– Нет, я не призываю. Первое – это личная судьба оказаться в тюрьме, а второе – это то, что каждый отъезд подает плохой пример остальным людям и реально понижает их боевой дух. Но я себя оправдываю только тем, что, наверное, я являюсь примером не для очень широкого круга людей, которые на меня посмотрят и скажут "нет, я тоже уеду". Если бы уехал какой-нибудь Навальный или Немцов, это было бы действительно плохо и многих людей лишило бы веры. Но я, к счастью или к несчастью, неизвестный человек и поэтому позволила себе принять такое решение. Я надеюсь, что я здесь смогу чему-то научиться и сделать что-то значимое для страны.
