В Локарно 1 августа откроется международный кинофестиваль. Россию в конкурсной программе "Кино настоящего" представляет картина "Зима, уходи". Инициатива ее создания исходила от "Новой газеты", а сделан фильм студентами Мастерской Марины Разбежкиной. Фильм посвящен протестным акциям зимы 2012-го года. Его главными действующими лицами стали лидеры "белого движения" и рядовые участники митингов. О том, как прогоняли зиму начинающие документалисты, Марина Разбежкина рассказала в интервью РС.
– Фильм "Зима, уходи", который сделан вашими "детьми", то есть студентами вашей мастерской, взят на фестиваль в Локарно. Скажите, пожалуйста, а сами вы были когда-нибудь в Локарно?
– Это один из фестивалей класса А. Но я никогда не была там со своими фильмами, так что это будет первая поездка. Еду я, как художественный руководитель этого фильма, и едет один из студентов, Аскольд Куров. Больше они никого не приглашают, к сожалению, не имеют возможности.
– "Новая газета" обращается к вам с предложением снять фильм о событиях зимы 2011-2012 в Москве. Запланированы разные акции, митинги, и вы можете подключиться к ним. А что происходит дальше?
– Я отнеслась к этому с определенной долей скептицизма, потому что мы никогда не занимались политикой. Мы никогда не снимали актуальную публицистику. Вообще наше кино требует очень-очень долгой работы. Я подумала, что наши дети, молодые режиссеры, просто не смогут это снять. Потому что, одно дело – сидеть на одном месте полгода и снимать, а другое дело – очень быстро реагировать на что-то. К тому же нам совершенно было непонятно, что происходит. Просто снимать митинги было неинтересно. Но я подумала, что мы не можем быть в стороне, ведь это дело документалистов, все это снимать. У нас есть закрытый форум, куда я бросила обращение "Новой газеты" и спросила, хочет ли кто-то? И сразу же отозвались несколько человек. Ребята начали работать с очень неявной целью. Меня не было в стране в этот момент, но мы несколько раз в неделю устраивали скайп-конференции. Ребята стали рисовать схемы, выбирать героев, думать, кто будет у нас героем первого плана, кто второго, как их истории будут пересекаться. Потому что мы хотели, чтобы это было не 10 новелл, а цельный фильм со своими сквозными героями. Все это мы постарались сначала прорисовать, а потом уже снимать. В процессе съемки, естественно, что-то уточнялось. И вдруг стало очень интересно – и им стало интересно, и мне. Я часами сидела в скайпе, слушала рассказы о том, что происходит в стране. Мои друзья, которые уже давно уехали из России, тоже с интересом слушали, и были совершенно потрясены тем, что рассказывали ребята.
– Понятно, что героями картины стали лидеры "белого движения" – Немцов, Удальцов, Навальный. А есть ли герои, не связанные с первым политическим планом, но связанные с первым кинопланом?
– Люди, которые в жизни герои первого плана – политические лидеры, оказались самыми неинтересными, и отошли на второй план. Они были очень внятные и понятные. А это всегда не очень интересно, потому что хочется что-то самим понимать в процессе съемок. На первый план вышли люди, не ангажированные политическими движениями, или молодые люди, которые составляют часть этих политических движений, но они более искренние, более открытые. И это оказалось очень интересным. Не люди оттеняли лидеров, а совсем неизвестные люди стали героями, и лидеры их оттеняли. В нашей мастерской, в нашем методе очень важно подойти к герою близко, перешагнуть "зону змеи", то есть личного пространства, которое есть у человека. Это получилось в этом фильме. Он очень здорового отличается от всего, что было снято, потому что все остальное – телевизионные репортажи, в основном, – это такое наблюдательное кино, кино со стороны. А здесь получилось кино с очень близким героем, кино изнутри.
– Правильно ли я понимаю, что "зона змеи" больше у политических деятелей и лидеров, чем у обычных людей?
– Совершено верно. Потому что личное пространство обычных людей часто бывает минимальным, они подпускают очень близко к себе. Им нечего скрывать. У них момент рефлексии не такой высокий, допустим, как у людей, которые появляются постоянно на экранах телевизоров. Поэтому к ним было легче подойти. Простые люди гораздо откровеннее, чем лидеры.
– Авторы фильма – разного возраста, разных профессий – журналисты, архитекторы, социологи. Они сами же и режиссеры, и операторы или функции разделены?
– Мы учим полноценных авторов. Один человек может и сценарий написать, и быть режиссером, оператором, звукооператором, монтажером. Один человек делает кино. Это наш принцип. В течение года все должны через это пройти, и в результате они все оказываются способными очень неплохо снимать. Даже противники нашей методики вдруг сказали: "Как хорошо фильм снят". Они научились очень быстро реагировать, что для меня было неожиданно. Там есть такие вещи, которые не снял никто из репортеров, привычных к этой скорости – к смене политического момента, к реакции.
– Но на монтаже-то они должны были работать вместе, раз речь идет не об альманахе документальном, а о фильме.
– Да, это был самый сложный период. У нас оставалось очень мало времени – всего полтора месяца, за которые нам надо было смонтировать кино, к инаугурации президента. Там было 1000 часов материала. Конечно, его надо было разобрать, как-то осмыслить. Каждый из авторов просмотрел свой материал и предложил отобранное Диме Кубасову, который был выбран главным монтажером (он еще и режиссер, оператор и снимал часть этого фильма). У Димы была пустая квартира, в которую переселились шесть человек. Там было три спальных места. Трое сидели у компьютера, а трое спали в этот момент, и так продолжалось полтора месяца. Я думаю, что это станет самым запоминающимся монтажом в их жизни.
– Посмотрев этот фильм, вы сами узнали что-то новое про ситуацию, в которой мы находимся? Был какой-то момент, который вы бы не смогли сформулировать или понять так ясно без этого фильма?
– Несомненно. Меня поразил абсолютный иррационализм происходящего: как с "левой", так и с "правой" стороны. У меня было ощущение, что никто логически не осмысливает то, что происходит. Это касается как лидеров, так и тех, кто сочувствуют "левым" или "правым". Еще это поразительная история игры – у каждого есть своя роль, очень четко обозначенная, и он ее исполняет, а ты за этим с большим интересом следишь. У нас получилось вполне художественное театральное действо внутри реальной жизни.
– Так это все-таки политический фильм или нет?
– Я думаю, что да, потому что он касается каждого. Он очень болезненный, это фильм о способности человека не вникать в свои действия, и о необходимости движения – не политического даже, а чисто физического. Это странная вещь, о которой я подумала недавно, посмотрев, наверное, уже в 10-й раз фильм – человек должен двигаться, в любом направлении. Физическое движение его спасает, выручает в самой тяжелой ситуации. И еще меня поразило, что фильм оказался смешным. В течение полутора часов зрители смеются, хотя контекст этого смеха очень печальный.
– Много зрителей имеют возможность увидеть этот фильм в России, а не в Локарно?
– Мы откликаемся на все предложения приехать. Не берем деньги с показа, если это не кинотеатр, который вынужден давать деньги. В клубах мы не берем деньги. Мы хотим, чтобы фильм посмотрело как можно больше людей и бесплатно. Единственное наше условие, что один из режиссеров обязательно должен присутствовать на показе и разговаривать с публикой. У нас уже были показы в Новосибирске, в Волгограде, в Саратове. Намечается показ в Перми. Практически вся страна предлагает нам приехать и показать картину, мы откликаемся, хотя пока не получили прокатного удостоверения. Пока просто не запрашивали его, потому что все были очень заняты. Сделаем шаги в этом направлении и посмотрим – дадут ли нам его.
– Фильм "Зима, уходи", который сделан вашими "детьми", то есть студентами вашей мастерской, взят на фестиваль в Локарно. Скажите, пожалуйста, а сами вы были когда-нибудь в Локарно?
– Это один из фестивалей класса А. Но я никогда не была там со своими фильмами, так что это будет первая поездка. Еду я, как художественный руководитель этого фильма, и едет один из студентов, Аскольд Куров. Больше они никого не приглашают, к сожалению, не имеют возможности.
– "Новая газета" обращается к вам с предложением снять фильм о событиях зимы 2011-2012 в Москве. Запланированы разные акции, митинги, и вы можете подключиться к ним. А что происходит дальше?
– Я отнеслась к этому с определенной долей скептицизма, потому что мы никогда не занимались политикой. Мы никогда не снимали актуальную публицистику. Вообще наше кино требует очень-очень долгой работы. Я подумала, что наши дети, молодые режиссеры, просто не смогут это снять. Потому что, одно дело – сидеть на одном месте полгода и снимать, а другое дело – очень быстро реагировать на что-то. К тому же нам совершенно было непонятно, что происходит. Просто снимать митинги было неинтересно. Но я подумала, что мы не можем быть в стороне, ведь это дело документалистов, все это снимать. У нас есть закрытый форум, куда я бросила обращение "Новой газеты" и спросила, хочет ли кто-то? И сразу же отозвались несколько человек. Ребята начали работать с очень неявной целью. Меня не было в стране в этот момент, но мы несколько раз в неделю устраивали скайп-конференции. Ребята стали рисовать схемы, выбирать героев, думать, кто будет у нас героем первого плана, кто второго, как их истории будут пересекаться. Потому что мы хотели, чтобы это было не 10 новелл, а цельный фильм со своими сквозными героями. Все это мы постарались сначала прорисовать, а потом уже снимать. В процессе съемки, естественно, что-то уточнялось. И вдруг стало очень интересно – и им стало интересно, и мне. Я часами сидела в скайпе, слушала рассказы о том, что происходит в стране. Мои друзья, которые уже давно уехали из России, тоже с интересом слушали, и были совершенно потрясены тем, что рассказывали ребята.
– Понятно, что героями картины стали лидеры "белого движения" – Немцов, Удальцов, Навальный. А есть ли герои, не связанные с первым политическим планом, но связанные с первым кинопланом?
– Люди, которые в жизни герои первого плана – политические лидеры, оказались самыми неинтересными, и отошли на второй план. Они были очень внятные и понятные. А это всегда не очень интересно, потому что хочется что-то самим понимать в процессе съемок. На первый план вышли люди, не ангажированные политическими движениями, или молодые люди, которые составляют часть этих политических движений, но они более искренние, более открытые. И это оказалось очень интересным. Не люди оттеняли лидеров, а совсем неизвестные люди стали героями, и лидеры их оттеняли. В нашей мастерской, в нашем методе очень важно подойти к герою близко, перешагнуть "зону змеи", то есть личного пространства, которое есть у человека. Это получилось в этом фильме. Он очень здорового отличается от всего, что было снято, потому что все остальное – телевизионные репортажи, в основном, – это такое наблюдательное кино, кино со стороны. А здесь получилось кино с очень близким героем, кино изнутри.
– Правильно ли я понимаю, что "зона змеи" больше у политических деятелей и лидеров, чем у обычных людей?
– Совершено верно. Потому что личное пространство обычных людей часто бывает минимальным, они подпускают очень близко к себе. Им нечего скрывать. У них момент рефлексии не такой высокий, допустим, как у людей, которые появляются постоянно на экранах телевизоров. Поэтому к ним было легче подойти. Простые люди гораздо откровеннее, чем лидеры.
– Авторы фильма – разного возраста, разных профессий – журналисты, архитекторы, социологи. Они сами же и режиссеры, и операторы или функции разделены?
– Мы учим полноценных авторов. Один человек может и сценарий написать, и быть режиссером, оператором, звукооператором, монтажером. Один человек делает кино. Это наш принцип. В течение года все должны через это пройти, и в результате они все оказываются способными очень неплохо снимать. Даже противники нашей методики вдруг сказали: "Как хорошо фильм снят". Они научились очень быстро реагировать, что для меня было неожиданно. Там есть такие вещи, которые не снял никто из репортеров, привычных к этой скорости – к смене политического момента, к реакции.
– Но на монтаже-то они должны были работать вместе, раз речь идет не об альманахе документальном, а о фильме.
– Да, это был самый сложный период. У нас оставалось очень мало времени – всего полтора месяца, за которые нам надо было смонтировать кино, к инаугурации президента. Там было 1000 часов материала. Конечно, его надо было разобрать, как-то осмыслить. Каждый из авторов просмотрел свой материал и предложил отобранное Диме Кубасову, который был выбран главным монтажером (он еще и режиссер, оператор и снимал часть этого фильма). У Димы была пустая квартира, в которую переселились шесть человек. Там было три спальных места. Трое сидели у компьютера, а трое спали в этот момент, и так продолжалось полтора месяца. Я думаю, что это станет самым запоминающимся монтажом в их жизни.
– Посмотрев этот фильм, вы сами узнали что-то новое про ситуацию, в которой мы находимся? Был какой-то момент, который вы бы не смогли сформулировать или понять так ясно без этого фильма?
– Несомненно. Меня поразил абсолютный иррационализм происходящего: как с "левой", так и с "правой" стороны. У меня было ощущение, что никто логически не осмысливает то, что происходит. Это касается как лидеров, так и тех, кто сочувствуют "левым" или "правым". Еще это поразительная история игры – у каждого есть своя роль, очень четко обозначенная, и он ее исполняет, а ты за этим с большим интересом следишь. У нас получилось вполне художественное театральное действо внутри реальной жизни.
– Так это все-таки политический фильм или нет?
– Я думаю, что да, потому что он касается каждого. Он очень болезненный, это фильм о способности человека не вникать в свои действия, и о необходимости движения – не политического даже, а чисто физического. Это странная вещь, о которой я подумала недавно, посмотрев, наверное, уже в 10-й раз фильм – человек должен двигаться, в любом направлении. Физическое движение его спасает, выручает в самой тяжелой ситуации. И еще меня поразило, что фильм оказался смешным. В течение полутора часов зрители смеются, хотя контекст этого смеха очень печальный.
– Много зрителей имеют возможность увидеть этот фильм в России, а не в Локарно?
– Мы откликаемся на все предложения приехать. Не берем деньги с показа, если это не кинотеатр, который вынужден давать деньги. В клубах мы не берем деньги. Мы хотим, чтобы фильм посмотрело как можно больше людей и бесплатно. Единственное наше условие, что один из режиссеров обязательно должен присутствовать на показе и разговаривать с публикой. У нас уже были показы в Новосибирске, в Волгограде, в Саратове. Намечается показ в Перми. Практически вся страна предлагает нам приехать и показать картину, мы откликаемся, хотя пока не получили прокатного удостоверения. Пока просто не запрашивали его, потому что все были очень заняты. Сделаем шаги в этом направлении и посмотрим – дадут ли нам его.
