Кирилл Кобрин: Сорок лет назад американский журнал Liberty назвал легендарного актера и танцора Фреда Астора «Звездой Музыкальной Комедии» двадцатого века. Думаю, среди критиков и зрителей не было тех, кто оспорил бы это решение. Астер (нстоящее имя Фредерик Аустерлиц), родившийся в 1899 году, проживший 86 лнт (из них 76 – не сцене) – один из самых известных артистов прошлого столетия, участник – вместе с партнершей Джинджер Робертс -- великого танцевального дуэта «Джинджер и Фред». Рассказывает Марина Ефимова, наш нью-йоркский корреспондент:
Марина Ефимова: В России Фреда Астера знают далеко не все. Возможно, причина в том, что этот великий американский танцовщик попал в щель между высокоуважаемым балетом и сочным народным танцем. Астер – танцор эстрадный, он вышел из водевиля, из оперетты, из бального зала, а в России такого рода искусство не очень-то ценилось ни сверху, ни снизу. У Астера, тем не менее, ценители нашлись. Хореограф Жорж Баланчин называл его величайшим танцовщиком 20-го века и очень интересно сравнивал с Бахом. Он писал: «В Бахе – невероятная концентрация музыкальности, а в Астере так велика концентрация танца, что его можно выделить в чистом виде».
Марго Фонтейн писала, что Астер вернул мужчинам-танцовщикам их настоящее место на сцене. Знаменитый режиссер и хореограф Боб Фосс называл его своим идолом. А Барышников сказал на его чествовании: «Иногда тебе кажется, что ты чего-то достиг, ты даже доволен собой, а придешь домой, включишь телевизор, увидишь Фреда Астера и понимаешь, что тебе еще карабкаться и карабкаться».
Фред Астер и его сестра Адель начали танцевать на сцене в 1906 году, когда ему было пять лет, а ей 7. Если бы карьера Астера не была такой долгой, феномен его танца пропал бы для нас, оставшись в легендах и фрагментах – как Павлова и Нижинский, как сестра Фреда Адель, слава которой 2 десятилетия гремела в Америке и Англии. Но, к счастью для нас, Фред Астер дотанцевал до 40-х годов и далее, и Голливуд запечатлел его танцевальные номера в 30-ти музыкальных кино-комедиях: «Время свинга», «Цилиндр», «Улетая в Рио», «Давайте потанцуем», «Ты никогда не была прелестней»... Он танцевал с актрисами Ритой Хэйворт и Джоан Кроуфорд, с чечеточницами Сид Чарисс и Эллен Пауэл, с Джуди Гарланд и Одри Хэпберн. В 10-ти фильмах его партнершей была актриса Джинджер Роджерс, ставшая частью его легенды. Феллини даже снял очаровательный фильм «Джинджер и Фред» -- о стареющей паре итальянских имитаторов Астера и Роджерс. Многие критики описывали оригинальный танцевальный стиль Фреда Астера, включавший элементы и бальных танцев, и танцев экзотических, и южную негритянскую расслабленную чечетку, и балетные па. Но как описать волшебство Астера для тех, кто не видел его в кино?.. Ученица Баланчина -- балерина и хореограф Тони Бентли попыталась выразить это в словах: «В нем есть особая грация, как-то связанная с меньшей, чем у других, зависимостью от силы земного притяжения. Баланчин в шутку называл такого танцовщика «облако в штанах». Посмотрите на другого замечательного американского танцора – Джина Келли, и вы увидите его героическую борьбу с силой притяжения – чтобы взлететь над полом. А Фред Астер, наоборот, выглядит так, будто он спустился сверху и лишь по прихоти танцует на полу. Обычно, вглядываясь в танец, можно понять, как танцор это сделал. Но не у Астера. Тут – волшебство!»
Большинство кинокомедий с Фредом Астером можно любить только ностальгически, как в России любят фильмы «Сердца четырех» и «Волга-Волга». Их сюжеты в большинстве своем пусты, комические и любовные конфликты высосаны из пальца. Чувства и волнение начинаются только тогда, когда танцуют Фред и его партнёрши, особенно Джинджер Роджерс. Дело не только в виртуозности танцев (хореографом которых часто был сам Астер), но и в их эмоциональности. В статье «Two Step», опубликованной в «Нью-Йорк Таймс», Тони Бентли пишет: «В танцевальном номере «Ночь и день» композитора Кола Портера Фред соблазняет Джинджер. Она начинает неохотно, но он провоцирует ее неожиданной сменой ритмов. Он преследует ее, он копирует и передразнивает ее, он подкидывает ее и бросает, он раскручивает ее, как волчок, и неожиданно, на одном из поворотов, встречает на лету и снова заключает в объятья. Она отворачивается, сомневается, она соглашается на маленький компромисс, потом еще на один, ещё... и, наконец, полностью поддается ритму, моменту и мужчине. И после всех этих полетов, после крещендо... – обыденная концовка: он провожает ее на место, как после бального танца, словно говоря: «А-а, это был пустяк». В этом мгновенном превращении из блистательного виртуоза в скромника – обезоруживающее актерское обаяние».
В фильме «Время свинга» у Фреда Астера есть очень долгий номер: сперва - с кордебалетом. Девушки стоят несколькими колонками, а он, проносясь в танце из конца в конец сцены, каждый раз забирает по одной колонке, постепенно превращая весь кордебалет в огромный маятник, который раскачивается в такт музыке и вызывает полное восхищение публики. Потом строй рассыпается, и Астер танцует с тремя огромными тенями на стене – своими собственными. Он явно хочет перетанцевать их и ускоряет темп до бешеного. Тени начинают путаться, и довольный танцор вперевалочку уходит за кулисы, махнув ладошкой публике.
В фильмах Астера всегда случайно в кустах оказывается рояль, в любом помещении пол оказывается зеркальным, у бедного молодого человека находится смокинг, а у начинающей актрисы – платье из страусовых перьев. И это, заметьте, в 30-е годы. Кинокритик Дэвид Томсон, не любивший Астера за его бесплотность и неуместную элегантность во времена Великой Депрессии, тем не менее, писал: «В фильмах Астера, где 30-е годы пролетают без единого намека на реальность, он словно дает нам понять, что искусство может не иметь ничего общего с жизнью. Вот в чем таится причина краткости славы такого культового фильма, как «Гражданин Кэйн»: он тяжеловесно и прямолинейно топает по Америке 40-х годов. Фильмы Астера летят по Аркадии».
Любовь современников к фильмам Фреда Астера часто объясняют их желанием забыть на два часа свою тяжелую жизнь и насладиться абстрактной красотой танцев Фреда и его партнерш. Но прошла Депрессия, прогремела мировая война, кончился 20-й век, а фильмы Астера живут. Историк танца, профессор Мичиганского университета Бэт Женнэ отчасти объясняет это особенностью съемок. В своих фильмах Астер вытребовал себе полный контроль над камерой: «Идея Астера - неподвижная камера. Он говорил операторам и режиссерам: «Или я танцую, или камера». И он добился того, что камера снимала его танец непрерывно от начала до конца и как бы с позиции зрителя, сидящего на лучшем месте в театре – в середине 6-го ряда партера. Поэтому сейчас каждый кинозритель видит танцы Фреда Астера с середины 6-го ряда партера. Он не разрешал операторам делать крупный план и показывать то ноги, то лица танцоров – чтобы не терялась цельность номера. Поэтому мы видим его танцы точно в том виде, в каком они были задуманы».
Но причины, естественно, не только технические. Лет 10 тому назад редактор «Нью-Йорк Таймс» Морин Дод описала действие фильмов Астера на нынешнего зрителя: «Если у вас тоска, если вы страшитесь будущего, посмотрите старую ленту с Фредом и Джинджер. Дело не в том, как красиво они летают и изящно отбивают свою лёгонькую чечетку. Дело в загадочном, но явном ощущении, что пока они танцуют, ничего плохого случиться не может».
Другое свойство этих фильмов замечает балерина Тони Бентли: «В танце Астер был скрытым, тихим соблазнителем - при всем его абсолютно джентльменском поведении (в его фильмах только один поцелуй в кадре – в фильме с Ритой Хэйворт, да и то это поцелуй силуэтов). Но он танцевал ради женщины, демонстрируя и высвечивая ее прелесть, восхищаясь ею. Любая женщина скажет вам, что это – один из самых действенных видов соблазна. Недаром Астер говорил: “I make love by dancing”. Возможно, он и Джинджер потому и были любимой парой публики, что в Джинджер виден отклик на это сдержанное, джентльменское проявление любви. После танца с ним Джинджер часто выглядит так, словно это был акт любви. Но и в самой нездешней, радостной природе танца Фреда Астера есть, помимо красоты, ещё некий волнующий духовный компонент. Это и делает Астера великим артистом. Понятно, почему Баланчин так его ценил».
Кто-то из критиков написал про Астера: «Почему каждая женщина выглядит рядом с ним, как богиня? Потому что в начале была Адель». Фред и его красавица-сестра Адель начали зарабатывать парными танцами с дошкольного возраста. Танец, шоу были у них обоих в крови. Они выросли на сценах музыкальных театров – сперва провинциальных, потом бродвейских. И звездой в этой паре была Адель. Критики восхищались ею в самых затейливых выражениях, а про Фреда писали: «Брат тоже неплох» или что-нибудь в этом роде. Но настоящая их слава началась с гастролей в Англии в 1923 году. Фреду было 22 года, а Адели – 24 «Почему в Англии? Это нелегкий вопрос. Думаю, в их манере исполнения было то, что мы называем «класс». Англичане к этому чрезвычайно чувствительны, а американцы – нет. У Фреда и Адели был европейский вкус (может быть, потому что мать была австриячка, а отец родился в Пруссии, в семье евреев-выкрестов). В их мастерском исполнении была не старательность, а восхищавшая англичан элегантная небрежность, необычайно соответствующая эпохе джаза. Для Англии Адель и Фред были восхитительным сюрпризом – американской формой высшего класса».
Англичане ценили детали. И именно в Англии Фред и Адель опробовали знаменитую концовку своих выступлений – “run around” – круговая пробежка. Адель под песенку «Кверх ногами» изящно маршировала по кругу, Фред пристраивался за ней нога в ногу, и они шли, усложняя детали и ускоряя темп... потом семенили, бежали, наконец, летели, да так, что их ноги были не видны, как спицы колеса... и на стремительном кульбите исчезали со сцены. Публика ревела от восторга. Когда концовки не было, зал стоя скандировал: “Run around! Run around!”
В Англии за Аделью толпой ходили аристократические поклонники, и в конце концов она оставила сцену и вышла замуж за лорда Кавендиша. Фред, выступавший с сестрой 27 лет, профессионально давно уже был самостоятелен -- начиная с 14-ти лет именно он был хореографом и музыкальным редактором их с Аделью танцевальных номеров. Но он не был уверен в себе и тяжело переживал конец партнерства и разлуку с сестрой. Спасла Фреда любовь: его будущая жена Филлис Поттер уговорила актера попробовать себя в кино. Первая реакция Голливуда на Астера вошла в легенду. Сотрудник, проводивший пробы, написал о нем: «Играть не умеет, лысеет, может танцевать». Между тем, Фред Астер был абсолютно ренессансным артистом. Он умел всё и, прежде всего, он умел петь.
«Он не только исполнял песни лучших композиторов своего времени (Кола Портера, Джерома Керна, Ирвинга Берлина, Джорджа Гершвина), он еще и вдохновлял их. Они писали песни специально для его голоса и манеры исполнения. Ирвинг Берлин вообще считал его лучшим исполнителем своих песен. Он говорил «Фред – певец не хуже Бинга Кросби и Фрэнка Синатры. Дело не в голосе, а в обаятельной и проникновенной интерпретации песни». Астер сам написал несколько песен, был неплохим музыкантом, играл на рояле, а в старости стал серьезным драматическим актером. Он незабываемо сыграл старого циника в фильме «На берегу» - с Грегори Пеком и Авой Гарднер, а за роль в знаменитом фильме «Ад в поднебесье», где играли, между прочим, Пол Ньюман и Стив Мак Куинн, он был номинирован на Оскара. Словом, не знаю, было ли что-нибудь, чего он не умел.
«Всю профессиональную жизнь, - сказал об Астере писатель Джон О’Хара, - Фред брался за работу; бился над ней, пока она не была готова; выставлял на суд зрителя и потом шёл домой. Это - магическая формула для каждого, кто обладает физическими данными чемпиона по десятиборью, воображением художника, настойчивостью объездчика лошадей, бульдожьей хваткой сержанта-сверхсрочника, уверенностью укротителя львов, самокритикой неофита в старинном церковном ордене и гордостью создателя традиции... И сверх всего этого, и на дне всего этого – инстинктивное чувство стиля, класса, вкуса».
В 1980 году на рождественском приеме у Грегори Пека среди приглашенных были и Фред Астер, и Адель (давно овдовевшая и переехавшая жить в Кали-форнию, поближе к семье брата). В этот год Фреду исполнилось 79 лет, а Адели – 81. У Пеков в зале подвального этажа устроили танцы, и в какой-то момент вечера, когда Фред танцевал с Аделью, приглашенный небольшой оркестр, вдруг, начал играть песенку «Кверх ногами». Ни секунды не медля, Адель пошла по кругу и Фред тут же пристроился за ней нога в ногу. Гости разбежались в стороны, и два старых эльфа засеменили, потом побежали, потом полетели, усложняя фигуры, и на стремительном кульбите исчезли в толпе гостей. И эта толпа взорвалась воплями и аплодисментами, смехом и слезами. Это был их последний танец.
Марина Ефимова: В России Фреда Астера знают далеко не все. Возможно, причина в том, что этот великий американский танцовщик попал в щель между высокоуважаемым балетом и сочным народным танцем. Астер – танцор эстрадный, он вышел из водевиля, из оперетты, из бального зала, а в России такого рода искусство не очень-то ценилось ни сверху, ни снизу. У Астера, тем не менее, ценители нашлись. Хореограф Жорж Баланчин называл его величайшим танцовщиком 20-го века и очень интересно сравнивал с Бахом. Он писал: «В Бахе – невероятная концентрация музыкальности, а в Астере так велика концентрация танца, что его можно выделить в чистом виде».
Марго Фонтейн писала, что Астер вернул мужчинам-танцовщикам их настоящее место на сцене. Знаменитый режиссер и хореограф Боб Фосс называл его своим идолом. А Барышников сказал на его чествовании: «Иногда тебе кажется, что ты чего-то достиг, ты даже доволен собой, а придешь домой, включишь телевизор, увидишь Фреда Астера и понимаешь, что тебе еще карабкаться и карабкаться».
Фред Астер и его сестра Адель начали танцевать на сцене в 1906 году, когда ему было пять лет, а ей 7. Если бы карьера Астера не была такой долгой, феномен его танца пропал бы для нас, оставшись в легендах и фрагментах – как Павлова и Нижинский, как сестра Фреда Адель, слава которой 2 десятилетия гремела в Америке и Англии. Но, к счастью для нас, Фред Астер дотанцевал до 40-х годов и далее, и Голливуд запечатлел его танцевальные номера в 30-ти музыкальных кино-комедиях: «Время свинга», «Цилиндр», «Улетая в Рио», «Давайте потанцуем», «Ты никогда не была прелестней»... Он танцевал с актрисами Ритой Хэйворт и Джоан Кроуфорд, с чечеточницами Сид Чарисс и Эллен Пауэл, с Джуди Гарланд и Одри Хэпберн. В 10-ти фильмах его партнершей была актриса Джинджер Роджерс, ставшая частью его легенды. Феллини даже снял очаровательный фильм «Джинджер и Фред» -- о стареющей паре итальянских имитаторов Астера и Роджерс. Многие критики описывали оригинальный танцевальный стиль Фреда Астера, включавший элементы и бальных танцев, и танцев экзотических, и южную негритянскую расслабленную чечетку, и балетные па. Но как описать волшебство Астера для тех, кто не видел его в кино?.. Ученица Баланчина -- балерина и хореограф Тони Бентли попыталась выразить это в словах: «В нем есть особая грация, как-то связанная с меньшей, чем у других, зависимостью от силы земного притяжения. Баланчин в шутку называл такого танцовщика «облако в штанах». Посмотрите на другого замечательного американского танцора – Джина Келли, и вы увидите его героическую борьбу с силой притяжения – чтобы взлететь над полом. А Фред Астер, наоборот, выглядит так, будто он спустился сверху и лишь по прихоти танцует на полу. Обычно, вглядываясь в танец, можно понять, как танцор это сделал. Но не у Астера. Тут – волшебство!»
Большинство кинокомедий с Фредом Астером можно любить только ностальгически, как в России любят фильмы «Сердца четырех» и «Волга-Волга». Их сюжеты в большинстве своем пусты, комические и любовные конфликты высосаны из пальца. Чувства и волнение начинаются только тогда, когда танцуют Фред и его партнёрши, особенно Джинджер Роджерс. Дело не только в виртуозности танцев (хореографом которых часто был сам Астер), но и в их эмоциональности. В статье «Two Step», опубликованной в «Нью-Йорк Таймс», Тони Бентли пишет: «В танцевальном номере «Ночь и день» композитора Кола Портера Фред соблазняет Джинджер. Она начинает неохотно, но он провоцирует ее неожиданной сменой ритмов. Он преследует ее, он копирует и передразнивает ее, он подкидывает ее и бросает, он раскручивает ее, как волчок, и неожиданно, на одном из поворотов, встречает на лету и снова заключает в объятья. Она отворачивается, сомневается, она соглашается на маленький компромисс, потом еще на один, ещё... и, наконец, полностью поддается ритму, моменту и мужчине. И после всех этих полетов, после крещендо... – обыденная концовка: он провожает ее на место, как после бального танца, словно говоря: «А-а, это был пустяк». В этом мгновенном превращении из блистательного виртуоза в скромника – обезоруживающее актерское обаяние».
В фильме «Время свинга» у Фреда Астера есть очень долгий номер: сперва - с кордебалетом. Девушки стоят несколькими колонками, а он, проносясь в танце из конца в конец сцены, каждый раз забирает по одной колонке, постепенно превращая весь кордебалет в огромный маятник, который раскачивается в такт музыке и вызывает полное восхищение публики. Потом строй рассыпается, и Астер танцует с тремя огромными тенями на стене – своими собственными. Он явно хочет перетанцевать их и ускоряет темп до бешеного. Тени начинают путаться, и довольный танцор вперевалочку уходит за кулисы, махнув ладошкой публике.
В фильмах Астера всегда случайно в кустах оказывается рояль, в любом помещении пол оказывается зеркальным, у бедного молодого человека находится смокинг, а у начинающей актрисы – платье из страусовых перьев. И это, заметьте, в 30-е годы. Кинокритик Дэвид Томсон, не любивший Астера за его бесплотность и неуместную элегантность во времена Великой Депрессии, тем не менее, писал: «В фильмах Астера, где 30-е годы пролетают без единого намека на реальность, он словно дает нам понять, что искусство может не иметь ничего общего с жизнью. Вот в чем таится причина краткости славы такого культового фильма, как «Гражданин Кэйн»: он тяжеловесно и прямолинейно топает по Америке 40-х годов. Фильмы Астера летят по Аркадии».
Любовь современников к фильмам Фреда Астера часто объясняют их желанием забыть на два часа свою тяжелую жизнь и насладиться абстрактной красотой танцев Фреда и его партнерш. Но прошла Депрессия, прогремела мировая война, кончился 20-й век, а фильмы Астера живут. Историк танца, профессор Мичиганского университета Бэт Женнэ отчасти объясняет это особенностью съемок. В своих фильмах Астер вытребовал себе полный контроль над камерой: «Идея Астера - неподвижная камера. Он говорил операторам и режиссерам: «Или я танцую, или камера». И он добился того, что камера снимала его танец непрерывно от начала до конца и как бы с позиции зрителя, сидящего на лучшем месте в театре – в середине 6-го ряда партера. Поэтому сейчас каждый кинозритель видит танцы Фреда Астера с середины 6-го ряда партера. Он не разрешал операторам делать крупный план и показывать то ноги, то лица танцоров – чтобы не терялась цельность номера. Поэтому мы видим его танцы точно в том виде, в каком они были задуманы».
Но причины, естественно, не только технические. Лет 10 тому назад редактор «Нью-Йорк Таймс» Морин Дод описала действие фильмов Астера на нынешнего зрителя: «Если у вас тоска, если вы страшитесь будущего, посмотрите старую ленту с Фредом и Джинджер. Дело не в том, как красиво они летают и изящно отбивают свою лёгонькую чечетку. Дело в загадочном, но явном ощущении, что пока они танцуют, ничего плохого случиться не может».
Другое свойство этих фильмов замечает балерина Тони Бентли: «В танце Астер был скрытым, тихим соблазнителем - при всем его абсолютно джентльменском поведении (в его фильмах только один поцелуй в кадре – в фильме с Ритой Хэйворт, да и то это поцелуй силуэтов). Но он танцевал ради женщины, демонстрируя и высвечивая ее прелесть, восхищаясь ею. Любая женщина скажет вам, что это – один из самых действенных видов соблазна. Недаром Астер говорил: “I make love by dancing”. Возможно, он и Джинджер потому и были любимой парой публики, что в Джинджер виден отклик на это сдержанное, джентльменское проявление любви. После танца с ним Джинджер часто выглядит так, словно это был акт любви. Но и в самой нездешней, радостной природе танца Фреда Астера есть, помимо красоты, ещё некий волнующий духовный компонент. Это и делает Астера великим артистом. Понятно, почему Баланчин так его ценил».
Кто-то из критиков написал про Астера: «Почему каждая женщина выглядит рядом с ним, как богиня? Потому что в начале была Адель». Фред и его красавица-сестра Адель начали зарабатывать парными танцами с дошкольного возраста. Танец, шоу были у них обоих в крови. Они выросли на сценах музыкальных театров – сперва провинциальных, потом бродвейских. И звездой в этой паре была Адель. Критики восхищались ею в самых затейливых выражениях, а про Фреда писали: «Брат тоже неплох» или что-нибудь в этом роде. Но настоящая их слава началась с гастролей в Англии в 1923 году. Фреду было 22 года, а Адели – 24 «Почему в Англии? Это нелегкий вопрос. Думаю, в их манере исполнения было то, что мы называем «класс». Англичане к этому чрезвычайно чувствительны, а американцы – нет. У Фреда и Адели был европейский вкус (может быть, потому что мать была австриячка, а отец родился в Пруссии, в семье евреев-выкрестов). В их мастерском исполнении была не старательность, а восхищавшая англичан элегантная небрежность, необычайно соответствующая эпохе джаза. Для Англии Адель и Фред были восхитительным сюрпризом – американской формой высшего класса».
Англичане ценили детали. И именно в Англии Фред и Адель опробовали знаменитую концовку своих выступлений – “run around” – круговая пробежка. Адель под песенку «Кверх ногами» изящно маршировала по кругу, Фред пристраивался за ней нога в ногу, и они шли, усложняя детали и ускоряя темп... потом семенили, бежали, наконец, летели, да так, что их ноги были не видны, как спицы колеса... и на стремительном кульбите исчезали со сцены. Публика ревела от восторга. Когда концовки не было, зал стоя скандировал: “Run around! Run around!”
В Англии за Аделью толпой ходили аристократические поклонники, и в конце концов она оставила сцену и вышла замуж за лорда Кавендиша. Фред, выступавший с сестрой 27 лет, профессионально давно уже был самостоятелен -- начиная с 14-ти лет именно он был хореографом и музыкальным редактором их с Аделью танцевальных номеров. Но он не был уверен в себе и тяжело переживал конец партнерства и разлуку с сестрой. Спасла Фреда любовь: его будущая жена Филлис Поттер уговорила актера попробовать себя в кино. Первая реакция Голливуда на Астера вошла в легенду. Сотрудник, проводивший пробы, написал о нем: «Играть не умеет, лысеет, может танцевать». Между тем, Фред Астер был абсолютно ренессансным артистом. Он умел всё и, прежде всего, он умел петь.
«Он не только исполнял песни лучших композиторов своего времени (Кола Портера, Джерома Керна, Ирвинга Берлина, Джорджа Гершвина), он еще и вдохновлял их. Они писали песни специально для его голоса и манеры исполнения. Ирвинг Берлин вообще считал его лучшим исполнителем своих песен. Он говорил «Фред – певец не хуже Бинга Кросби и Фрэнка Синатры. Дело не в голосе, а в обаятельной и проникновенной интерпретации песни». Астер сам написал несколько песен, был неплохим музыкантом, играл на рояле, а в старости стал серьезным драматическим актером. Он незабываемо сыграл старого циника в фильме «На берегу» - с Грегори Пеком и Авой Гарднер, а за роль в знаменитом фильме «Ад в поднебесье», где играли, между прочим, Пол Ньюман и Стив Мак Куинн, он был номинирован на Оскара. Словом, не знаю, было ли что-нибудь, чего он не умел.
«Всю профессиональную жизнь, - сказал об Астере писатель Джон О’Хара, - Фред брался за работу; бился над ней, пока она не была готова; выставлял на суд зрителя и потом шёл домой. Это - магическая формула для каждого, кто обладает физическими данными чемпиона по десятиборью, воображением художника, настойчивостью объездчика лошадей, бульдожьей хваткой сержанта-сверхсрочника, уверенностью укротителя львов, самокритикой неофита в старинном церковном ордене и гордостью создателя традиции... И сверх всего этого, и на дне всего этого – инстинктивное чувство стиля, класса, вкуса».
В 1980 году на рождественском приеме у Грегори Пека среди приглашенных были и Фред Астер, и Адель (давно овдовевшая и переехавшая жить в Кали-форнию, поближе к семье брата). В этот год Фреду исполнилось 79 лет, а Адели – 81. У Пеков в зале подвального этажа устроили танцы, и в какой-то момент вечера, когда Фред танцевал с Аделью, приглашенный небольшой оркестр, вдруг, начал играть песенку «Кверх ногами». Ни секунды не медля, Адель пошла по кругу и Фред тут же пристроился за ней нога в ногу. Гости разбежались в стороны, и два старых эльфа засеменили, потом побежали, потом полетели, усложняя фигуры, и на стремительном кульбите исчезли в толпе гостей. И эта толпа взорвалась воплями и аплодисментами, смехом и слезами. Это был их последний танец.
