Марьяна Торочешникова: Статья 45-я конституции Российской Федерации гласит: «Государственная защита прав человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется, каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способам, не запрещенными законом». 10-летию закона об адвокатской деятельности и адвокатуре в России посвящена сегодняшняя передача.
В студии со мной – руководитель Независимого экспертно-правового совета Мара Полякова и вице-президент Федеральной палаты адвокатов Светлана Володина.
Очень многие практикующие юристы говорят, что презумпция невиновности в России фактически не работает, а адвокатам все труднее работать. Действительно ли адвокатам там тяжело отстаивать профессиональные интересы и защищать права своих доверителей в судах, Светлана?
Светлана Володина: Безусловно, это так. Мы говорим в первую очередь о наших правах в уголовном процессе. Если не брать суды, адвокатская роль в предварительном следствии выглядит очень фрагментарно, потому что состязательности нет никакой, равноправия нет никакого. Есть статистика, как не допускают, но фактически не удовлетворяется ни одно ходатайство, начиная с предварительного следствия. Механизм признания – единственное, чем пользуется следствие. Они говорят: признаетесь, не арестуем. И человек находится в крайне сложной ситуации, его фактически шантажируют. Ему говорят: чуть-чуть признаешь – не будешь под стражей, не признаешь – арестовываем прямо сейчас. И при этом у них уже лежит постановление об избрании меры пресечения.
Марьяна Торочешникова: А когда адвокат занимает принципиальную позицию, возникают всяческие проблемы, следствие включает репрессивные механизмы.
Светлана Володина: Первое, что делает следователь в этой ситуации, - рекомендует отказаться от этого адвоката.
Марьяна Торочешникова: То есть он говорит человеку: твой адвокат тебе не друг, ему интересно на тебе побольше заработать, давай мы с тобой полюбовно все решим, у нас отчетность, а ты свободен.
Светлана Володина: Да, это главная проблема уголовной юстиции на сегодняшний момент.
Марьяна Торочешникова: Мара Федоровна, вы эту проблему поднимали на одной из встреч с президентом Медведевым, приводили цифры. После этого вашего обращения какая-то реакция последовала?
Мара Полякова: Президент при нас подписал поручение Генеральной прокуратуре проверить те конкретные факты, которые я ему представила, по поводу конкретных криминальных даже случай в отношении адвокатов: избиения, убийства, нарушения законодательства в отношении адвокатов, обыски в офисах и жилищах адвокатов в отсутствии разрешения судов, когда адвокатов не допускают к последственному… Мы провели мониторинг в месте с Федеральной палатой адвокатов, опросили 1400 адвокатов.
Марьяна Торочешникова: А сколько в России всего?
Светлана Володина: Почти 70 тысяч.
Марьяна Торочешникова: 1400 адвокатов из 24 регионов. И из них только 42 адвоката показали, что их ходатайства удовлетворялись в судах. Мы опросили адвокатов по поводу обжалования ими отказом в ходатайствах – из 1400 адвокатов чуть больше адвокатов сказали, что ответы вышестоящих инстанций содержали хотя бы какое-то обоснование отказов, во всех остальных случаях, если даже адвокат на 40 страницах расписывал аргументы, приводил конкретные факты, то в ответах содержалось примерно следующее: ваша жалоба не подлежит удовлетворению, решение судов правильное. Хотя в кодексе написано, что законным считается только тот юридический документ, который обоснован и мотивирован.
Марьяна Торочешникова: Адвокаты, у которых не возникало проблем в судах, это какие-то особо благополучные регионы.
Светлана Володина: Отвечая на этот вопрос, некоторые адвокаты имели в виду, что любое ходатайство, характеристика личности приобщалась, значит, они считают, что суд удовлетворил ходатайство. Вот я считаю, что удовлетворение такого ходатайства никак не проливает свет на тот, как реально идет процесс, и как реализуются права защитника. Имеют значение те ходатайства, которые влияют на сущность обвинения, реально вносят противовес обвинению и проливают свет на защитительную позицию. Кроме того, отвечая на этот вопрос, адвокаты что имели в виду – когда-то суд удовлетворил их ходатайство или в их практике это система, и выяснилось, что это только несколько случаев, которые им запомнились.
Марьяна Торочешникова: Складывается впечатление, что адвокат в процессе – такой «свадебный генерал», и по большому счету защищать людей адвокатам не дают.
Светлана Володина: Ну, говорить о том, что роль совсем сведена к нулю, невозможно, потому что адвокаты стараются профессионально работать. Есть проблема по качеству адвокатов по делам по назначению. Но возможности адвокатов часто ограничены, потому что им необоснованно говорят «нет».
Марьяна Торочешникова: Исмигюль из Дагестана, пожалуйста.
Слушатель: Я представляю интересы моего сына, и шесть лет в судах ничего не решается! Суды принимают незаконные решения, сейчас мою жалобу я направила в Конституционный суд. Я прошу вашей помощи! Что это за система у нас в стране?!
Марьяна Торочешникова: Мара Федоровна, критика в адрес судов достаточно распространена в России, но в ситуации, когда суды принимают заведомо обвинительный уклон, может быть, следует поставить российские власти перед вопросом о том, чтобы сделать участие адвокатов в процесс необязательным.
Мара Полякова: Такая постановка вопроса в нынешней ситуации невозможна. По поводу звонка, несколько лет назад адвокаты обратились в Конституционный суд, фактически это было обращение о праве на профессию, они говорили о том, что ходатайства не удовлетворяются, а на жалобы они получают немотивированные ответы. И Конституционный суд поддержал адвокатов, обязал судей мотивировать, но ничего не изменилось. Суды общей юрисдикции не отреагировали на это положение. Также не отреагировали на обращение о допуске к подзащитному. Я еще руковожу советом при прокуроре Москвы, и мы с этой проблемой снова обратились, и снова мы не имеем еще решения. Скорее всего, не допускают, пока не будет скрыто какое-то насилие.
Марьяна Торочешникова: За эти 10 лет, как существует закон, можно ли проследить какие-то тенденции в отношениях между адвокатами и следователями, адвокатами и судами?
Светлана Володина: Наш закон не влияет на взаимоотношения, он регулирует наши внутренние отношения, наши полномочия, которые урегулированы еще и УПК. Если бы наши права, зафиксированные в нашем законе и в УПК, соблюдали, было бы все замечательно.
Марьяна Торочешникова: А что изменилось? Вот, например, практика, когда адвоката допрашивают в качестве свидетеля, она была?
Светлана Володина: Она была, и она сохранилась. Мне трудно говорить, должна быть статистика в динамике, но, предположим, возьмем наше полномочие запрашивать документы – оно зафиксировано, но нам как не отвечали, так и не отвечают. Обязанности такой нет. Мы приносим справку, если нам дадут, что нам ответили, и тогда мы можем обратиться в суд, чтобы суд это запросил. Поэтому полномочия имеются, они зафиксированы, и если они соблюдались, мы бы нормально работали.
Марьяна Торочешникова: Мара Федоровна, а почему так происходит?
Мара Полякова: Состязательность продекларирована, но наши судьи не ориентированы на исполнение законов, потому что их выживаемость в системе не завязана на исполнении закона, у них совершенно другие критерии выживаемости – выполнение установок, которые исходят от руководящих органов, от других ветвей власти. Особенно в делах, которые мы называем заказными, они понимают, что если не угодят в своих решениях…
Марьяна Торочешникова: На это очень часто жалуются и правозащитники, но кто-то лично слышал, как руководитель, например, районного суда дает указания подчиненным судьям?
Мара Полякова: Ну, люди, во-первых, следят за «линией партии». Такие случаи известны, и в нашу организацию обращались судьи, полномочия которых были прекращены. Например, Гусева, судья из Волгограда.
Марьяна Торочешникова: Но там председатель имел неосторожность опубликовать приказ и повесить на видном месте.
Мара Полякова: И мы понимаем, откуда эта практика идет. Судьи по-прежнему себя ощущают в одной связке с обвинением, они считают, что борются с преступностью.
Марьяна Торочешникова: А адвокаты в такой ситуации в профессии не разочаровываются?
Светлана Володина: Чтобы ушли назад в следствие – мне неизвестно, но есть случаи, когда адвокат не хочет брать уголовные дела, занимается цивилистикой, арбитражными процессами.
Марьяна Торочешникова: Там все лучше?
Светлана Володина: Безусловно. Потому что когда на кону свобода, это самое страшное, что может быть, ситуация в местах лишения свободы чудовищная. Мы часто проводим анкетирование адвокатов, и динамику здесь можно проследить. На волне принятия нового УПК, судебной реформы надежды были, но это был очень небольшой период, а потом это все сошло на нет.
Марьяна Торочешникова: А что случилось? Есть, конечно, резонансные дела, но ведь сажают людей по всей России пачками! Вот чудовищный случай, когда человека пытали, сделали инвалидом в колонии, а тот человек, который его пытал, получил условное наказание.
Светлана Володина: Мне трудно здесь прокомментировать, но во многих случаях судьи по таким рутинным делам не принимают каких-то ярких решений из-за боязни коррупционной составляющей. Это, во-первых, привычка обвинительная, а во-вторых, боязнь: я оправдаю, будет нетрадиционная мера наказания… Они боятся этого.
Марьяна Торочешникова: Из Москвы Александра Андреевна, пожалуйста.
Слушатель: Адвокаты часто сами нарушают закон об адвокатуре, кодекс профессиональной этики. Вот я сейчас пишу в адвокатскую палату жалобу, потому что адвокаты так же, как и судьи, не дают обоснований своим действиям.
Марьяна Торочешникова: Да, есть истории о недобросовестном поведении адвокатов, которые «разводят» своих доверителей. И люди часто не доверяют адвокатам.
Светлана Володина: Это проблема и федеральной палаты, и каждой проблемы региона. И жалобу нужно писать в палату региона, в каждой палате действует квалификационная комиссия. В нашей квалификационной комиссии, кроме 6 адвокатов, представители судов, исполнительной власти и Министерства юстиции. Если возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката, и я член квалифкомиссии Адвокатской палаты Московской области на протяжении большого ряда лет, мы рассматриваем эти случаи. Должна признать, что такие случаи действительно есть, они не такие массовые, и статистика такова, что они снижаются, но и само адвокатское сообщество негативно относится к тем, кто не исполняет свои обязанности. Мы предупреждаем, лишаем статуса. Здесь одна точка зрения всех палат: для нас принципиально, чтобы в адвокатуре были все профессиональные и честные люди.
Марьяна Торочешникова: А реагируют ли палаты на деятельность адвокатов, которые состоят в сговоре с судьями, с этим ведется борьба?
Светлана Володина: Конечно. Проблема «карманных» адвокатов существовала и существует, сейчас она минимизирована, потому что все палаты наладили порядок выделение адвокатов по назначению. Но это касается дел по назначению. Но у нас есть «карманные» адвокаты по соглашению. И иногда следователи уговаривают поменять адвоката.
Марьяна Торочешникова: Андрей из Иркутска, пожалуйста.
Слушатель: Я считаю, что немало адвокатов нормально защищают права своих подзащитных. И нужно еще тут понимать, каких граждан могут или не могут защищать адвокаты. А судьи решения выносятся, потому что им кушать хочется.
Марьяна Торочешникова: Если бы судьи начали выносить решения, основываясь только на законе, может быть, и общество бы встрепенулось…
Мара Полякова: К нам приезжал судья Верховного суда из Великобритании, выступал, и ему был задан вопрос: каким должен быть судья? Он ответил: во-первых, судья должен уметь слушать, во-вторых, он должен провести процесс так, чтобы каждая сторона сочла решение справедливым. Мы опрашивали судей в Великобритании, например: как часто обжалуются ваши решения? И они все сидели и вспоминали, и одна сказала: за 9 лет было два случая. Это говорит о доверии к тем решениям, которые они выносят, то есть каждая сторона решает, что решение было справедливым.
Марьяна Торочешникова: Олег Анатольевич с Алтая, пожалуйста.
Слушатель: У меня было с преследованием ФСБ. Я решил подать заявление в Страсбургский суд, но три комплекта документов разными путями туда не дошли. Как мне документы туда отправить?
Марьяна Торочешникова: Есть такой Центр содействия международной защите в Москве, и они могут давать вам консультацию. И сейчас Европейский суд по правам человека реально помогает в конкретных ситуациях, особенно арестных. Можно вспомнить дело Алексанян, дело Гулевич, дела, связанные с экстрадицией российских граждан. Можно ли сказать, что адвокаты сейчас большие надежды возлагают на Европейский суд, чем на российский?
Светлана Володина: Это трудно сказать, но используются решения судов. Мы занимаемся повышением квалификации адвокатов, и нас просят рассказать практику Европейского суда практически все палаты.
Марьяна Торочешникова: А реакция есть судов на это?
Светлана Володина: Мне трудно сказать, но раз адвокаты интересуются этой темы, значит, они ее используют в практике.
Марьяна Торочешникова: Станислав из Тюмени, пожалуйста.
Слушатель: В моем случае государственный адвокат сработал на «отлично», а я, как потерпевший, оказался в дураках. Судья предложил мне особый порядок рассмотрения дела, я не знал, что это такое, и три преступника гуляют сейчас на улице.
Марьяна Торочешникова: Особый порядок – это юридическая процедура, когда не проводится судебное следствие, а обвиняемый соглашается сотрудничать со следствием, суд выносит свой приговор. И очень часто этим пользуются так называемые «карманные» адвокаты.
Светлана Володина: Иногда реально нужен особый порядок, но в данном случае речь идет о том, что потерпевший не смог понять, нужно это ему или не нужно. В таких случаях нужно обратиться к адвокату не только обвиняемому, но и потерпевшему, чтобы адвокат посоветовал целесообразно это или нет.
Мара Полякова: И здесь вина судьи тоже есть, судья обязан разъяснять все потерпевшему, к чему судьи тоже часто относятся формально. Мы пять лет обучаем студентов, учим их понимать, что записано в кодексе.
Марьяна Торочешникова: А что потом происходит со студентами, когда они покидают вузы и приходят работать в секретариат суда, почему они все забывают, чему вы их учили?
Светлана Володина: Вузы все разные, и юридическое образование требует существенного реформирования. Даже в хороших вузах, где дается хорошее образование, не все способны применить эти знания. В основном статистика по России такая: 30 процентов не сдают квалификационный экзамен, для того чтобы стать адвокатами. Это уже получившие высшие образование, отстажировавшиеся год или два или уже имеющие не менее 2 лет стажа.
Мара Полякова: Когда они попадают в социальную реальность, они вынуждены встраиваться в ту реальность, в которой они оказались. Они начинают понимать, что правовыми способами не все можно решить. И у нас образование соответствует вчерашнему дню, преподают в основном люди, пришедшие из МВД, старые прокуроры, и обучают студентов в таком духе, ориентируя их на то, что интересы государства выше и так далее. И ожидать, что потом появятся защитники прав человека, часто невозможно.
Марьяна Торочешникова: А чего адвокатура ждет от государства, чтобы обеспечить права граждан?
Светлана Володина: Мы ждем возможности эффективно работать, исполнения законов.
В студии со мной – руководитель Независимого экспертно-правового совета Мара Полякова и вице-президент Федеральной палаты адвокатов Светлана Володина.
Очень многие практикующие юристы говорят, что презумпция невиновности в России фактически не работает, а адвокатам все труднее работать. Действительно ли адвокатам там тяжело отстаивать профессиональные интересы и защищать права своих доверителей в судах, Светлана?
Светлана Володина: Безусловно, это так. Мы говорим в первую очередь о наших правах в уголовном процессе. Если не брать суды, адвокатская роль в предварительном следствии выглядит очень фрагментарно, потому что состязательности нет никакой, равноправия нет никакого. Есть статистика, как не допускают, но фактически не удовлетворяется ни одно ходатайство, начиная с предварительного следствия. Механизм признания – единственное, чем пользуется следствие. Они говорят: признаетесь, не арестуем. И человек находится в крайне сложной ситуации, его фактически шантажируют. Ему говорят: чуть-чуть признаешь – не будешь под стражей, не признаешь – арестовываем прямо сейчас. И при этом у них уже лежит постановление об избрании меры пресечения.
Марьяна Торочешникова: А когда адвокат занимает принципиальную позицию, возникают всяческие проблемы, следствие включает репрессивные механизмы.
Светлана Володина: Первое, что делает следователь в этой ситуации, - рекомендует отказаться от этого адвоката.
Марьяна Торочешникова: То есть он говорит человеку: твой адвокат тебе не друг, ему интересно на тебе побольше заработать, давай мы с тобой полюбовно все решим, у нас отчетность, а ты свободен.
Светлана Володина: Да, это главная проблема уголовной юстиции на сегодняшний момент.
Марьяна Торочешникова: Мара Федоровна, вы эту проблему поднимали на одной из встреч с президентом Медведевым, приводили цифры. После этого вашего обращения какая-то реакция последовала?
Мара Полякова: Президент при нас подписал поручение Генеральной прокуратуре проверить те конкретные факты, которые я ему представила, по поводу конкретных криминальных даже случай в отношении адвокатов: избиения, убийства, нарушения законодательства в отношении адвокатов, обыски в офисах и жилищах адвокатов в отсутствии разрешения судов, когда адвокатов не допускают к последственному… Мы провели мониторинг в месте с Федеральной палатой адвокатов, опросили 1400 адвокатов.
Марьяна Торочешникова: А сколько в России всего?
Светлана Володина: Почти 70 тысяч.
Марьяна Торочешникова: 1400 адвокатов из 24 регионов. И из них только 42 адвоката показали, что их ходатайства удовлетворялись в судах. Мы опросили адвокатов по поводу обжалования ими отказом в ходатайствах – из 1400 адвокатов чуть больше адвокатов сказали, что ответы вышестоящих инстанций содержали хотя бы какое-то обоснование отказов, во всех остальных случаях, если даже адвокат на 40 страницах расписывал аргументы, приводил конкретные факты, то в ответах содержалось примерно следующее: ваша жалоба не подлежит удовлетворению, решение судов правильное. Хотя в кодексе написано, что законным считается только тот юридический документ, который обоснован и мотивирован.
Марьяна Торочешникова: Адвокаты, у которых не возникало проблем в судах, это какие-то особо благополучные регионы.
Светлана Володина: Отвечая на этот вопрос, некоторые адвокаты имели в виду, что любое ходатайство, характеристика личности приобщалась, значит, они считают, что суд удовлетворил ходатайство. Вот я считаю, что удовлетворение такого ходатайства никак не проливает свет на тот, как реально идет процесс, и как реализуются права защитника. Имеют значение те ходатайства, которые влияют на сущность обвинения, реально вносят противовес обвинению и проливают свет на защитительную позицию. Кроме того, отвечая на этот вопрос, адвокаты что имели в виду – когда-то суд удовлетворил их ходатайство или в их практике это система, и выяснилось, что это только несколько случаев, которые им запомнились.
Марьяна Торочешникова: Складывается впечатление, что адвокат в процессе – такой «свадебный генерал», и по большому счету защищать людей адвокатам не дают.
Светлана Володина: Ну, говорить о том, что роль совсем сведена к нулю, невозможно, потому что адвокаты стараются профессионально работать. Есть проблема по качеству адвокатов по делам по назначению. Но возможности адвокатов часто ограничены, потому что им необоснованно говорят «нет».
Марьяна Торочешникова: Исмигюль из Дагестана, пожалуйста.
Слушатель: Я представляю интересы моего сына, и шесть лет в судах ничего не решается! Суды принимают незаконные решения, сейчас мою жалобу я направила в Конституционный суд. Я прошу вашей помощи! Что это за система у нас в стране?!
Марьяна Торочешникова: Мара Федоровна, критика в адрес судов достаточно распространена в России, но в ситуации, когда суды принимают заведомо обвинительный уклон, может быть, следует поставить российские власти перед вопросом о том, чтобы сделать участие адвокатов в процесс необязательным.
Мара Полякова: Такая постановка вопроса в нынешней ситуации невозможна. По поводу звонка, несколько лет назад адвокаты обратились в Конституционный суд, фактически это было обращение о праве на профессию, они говорили о том, что ходатайства не удовлетворяются, а на жалобы они получают немотивированные ответы. И Конституционный суд поддержал адвокатов, обязал судей мотивировать, но ничего не изменилось. Суды общей юрисдикции не отреагировали на это положение. Также не отреагировали на обращение о допуске к подзащитному. Я еще руковожу советом при прокуроре Москвы, и мы с этой проблемой снова обратились, и снова мы не имеем еще решения. Скорее всего, не допускают, пока не будет скрыто какое-то насилие.
Марьяна Торочешникова: За эти 10 лет, как существует закон, можно ли проследить какие-то тенденции в отношениях между адвокатами и следователями, адвокатами и судами?
Светлана Володина: Наш закон не влияет на взаимоотношения, он регулирует наши внутренние отношения, наши полномочия, которые урегулированы еще и УПК. Если бы наши права, зафиксированные в нашем законе и в УПК, соблюдали, было бы все замечательно.
Марьяна Торочешникова: А что изменилось? Вот, например, практика, когда адвоката допрашивают в качестве свидетеля, она была?
Светлана Володина: Она была, и она сохранилась. Мне трудно говорить, должна быть статистика в динамике, но, предположим, возьмем наше полномочие запрашивать документы – оно зафиксировано, но нам как не отвечали, так и не отвечают. Обязанности такой нет. Мы приносим справку, если нам дадут, что нам ответили, и тогда мы можем обратиться в суд, чтобы суд это запросил. Поэтому полномочия имеются, они зафиксированы, и если они соблюдались, мы бы нормально работали.
Марьяна Торочешникова: Мара Федоровна, а почему так происходит?
Мара Полякова: Состязательность продекларирована, но наши судьи не ориентированы на исполнение законов, потому что их выживаемость в системе не завязана на исполнении закона, у них совершенно другие критерии выживаемости – выполнение установок, которые исходят от руководящих органов, от других ветвей власти. Особенно в делах, которые мы называем заказными, они понимают, что если не угодят в своих решениях…
Марьяна Торочешникова: На это очень часто жалуются и правозащитники, но кто-то лично слышал, как руководитель, например, районного суда дает указания подчиненным судьям?
Мара Полякова: Ну, люди, во-первых, следят за «линией партии». Такие случаи известны, и в нашу организацию обращались судьи, полномочия которых были прекращены. Например, Гусева, судья из Волгограда.
Марьяна Торочешникова: Но там председатель имел неосторожность опубликовать приказ и повесить на видном месте.
Мара Полякова: И мы понимаем, откуда эта практика идет. Судьи по-прежнему себя ощущают в одной связке с обвинением, они считают, что борются с преступностью.
Марьяна Торочешникова: А адвокаты в такой ситуации в профессии не разочаровываются?
Светлана Володина: Чтобы ушли назад в следствие – мне неизвестно, но есть случаи, когда адвокат не хочет брать уголовные дела, занимается цивилистикой, арбитражными процессами.
Марьяна Торочешникова: Там все лучше?
Светлана Володина: Безусловно. Потому что когда на кону свобода, это самое страшное, что может быть, ситуация в местах лишения свободы чудовищная. Мы часто проводим анкетирование адвокатов, и динамику здесь можно проследить. На волне принятия нового УПК, судебной реформы надежды были, но это был очень небольшой период, а потом это все сошло на нет.
Марьяна Торочешникова: А что случилось? Есть, конечно, резонансные дела, но ведь сажают людей по всей России пачками! Вот чудовищный случай, когда человека пытали, сделали инвалидом в колонии, а тот человек, который его пытал, получил условное наказание.
Светлана Володина: Мне трудно здесь прокомментировать, но во многих случаях судьи по таким рутинным делам не принимают каких-то ярких решений из-за боязни коррупционной составляющей. Это, во-первых, привычка обвинительная, а во-вторых, боязнь: я оправдаю, будет нетрадиционная мера наказания… Они боятся этого.
Марьяна Торочешникова: Из Москвы Александра Андреевна, пожалуйста.
Слушатель: Адвокаты часто сами нарушают закон об адвокатуре, кодекс профессиональной этики. Вот я сейчас пишу в адвокатскую палату жалобу, потому что адвокаты так же, как и судьи, не дают обоснований своим действиям.
Марьяна Торочешникова: Да, есть истории о недобросовестном поведении адвокатов, которые «разводят» своих доверителей. И люди часто не доверяют адвокатам.
Светлана Володина: Это проблема и федеральной палаты, и каждой проблемы региона. И жалобу нужно писать в палату региона, в каждой палате действует квалификационная комиссия. В нашей квалификационной комиссии, кроме 6 адвокатов, представители судов, исполнительной власти и Министерства юстиции. Если возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката, и я член квалифкомиссии Адвокатской палаты Московской области на протяжении большого ряда лет, мы рассматриваем эти случаи. Должна признать, что такие случаи действительно есть, они не такие массовые, и статистика такова, что они снижаются, но и само адвокатское сообщество негативно относится к тем, кто не исполняет свои обязанности. Мы предупреждаем, лишаем статуса. Здесь одна точка зрения всех палат: для нас принципиально, чтобы в адвокатуре были все профессиональные и честные люди.
Марьяна Торочешникова: А реагируют ли палаты на деятельность адвокатов, которые состоят в сговоре с судьями, с этим ведется борьба?
Светлана Володина: Конечно. Проблема «карманных» адвокатов существовала и существует, сейчас она минимизирована, потому что все палаты наладили порядок выделение адвокатов по назначению. Но это касается дел по назначению. Но у нас есть «карманные» адвокаты по соглашению. И иногда следователи уговаривают поменять адвоката.
Марьяна Торочешникова: Андрей из Иркутска, пожалуйста.
Слушатель: Я считаю, что немало адвокатов нормально защищают права своих подзащитных. И нужно еще тут понимать, каких граждан могут или не могут защищать адвокаты. А судьи решения выносятся, потому что им кушать хочется.
Марьяна Торочешникова: Если бы судьи начали выносить решения, основываясь только на законе, может быть, и общество бы встрепенулось…
Мара Полякова: К нам приезжал судья Верховного суда из Великобритании, выступал, и ему был задан вопрос: каким должен быть судья? Он ответил: во-первых, судья должен уметь слушать, во-вторых, он должен провести процесс так, чтобы каждая сторона сочла решение справедливым. Мы опрашивали судей в Великобритании, например: как часто обжалуются ваши решения? И они все сидели и вспоминали, и одна сказала: за 9 лет было два случая. Это говорит о доверии к тем решениям, которые они выносят, то есть каждая сторона решает, что решение было справедливым.
Марьяна Торочешникова: Олег Анатольевич с Алтая, пожалуйста.
Слушатель: У меня было с преследованием ФСБ. Я решил подать заявление в Страсбургский суд, но три комплекта документов разными путями туда не дошли. Как мне документы туда отправить?
Марьяна Торочешникова: Есть такой Центр содействия международной защите в Москве, и они могут давать вам консультацию. И сейчас Европейский суд по правам человека реально помогает в конкретных ситуациях, особенно арестных. Можно вспомнить дело Алексанян, дело Гулевич, дела, связанные с экстрадицией российских граждан. Можно ли сказать, что адвокаты сейчас большие надежды возлагают на Европейский суд, чем на российский?
Светлана Володина: Это трудно сказать, но используются решения судов. Мы занимаемся повышением квалификации адвокатов, и нас просят рассказать практику Европейского суда практически все палаты.
Марьяна Торочешникова: А реакция есть судов на это?
Светлана Володина: Мне трудно сказать, но раз адвокаты интересуются этой темы, значит, они ее используют в практике.
Марьяна Торочешникова: Станислав из Тюмени, пожалуйста.
Слушатель: В моем случае государственный адвокат сработал на «отлично», а я, как потерпевший, оказался в дураках. Судья предложил мне особый порядок рассмотрения дела, я не знал, что это такое, и три преступника гуляют сейчас на улице.
Марьяна Торочешникова: Особый порядок – это юридическая процедура, когда не проводится судебное следствие, а обвиняемый соглашается сотрудничать со следствием, суд выносит свой приговор. И очень часто этим пользуются так называемые «карманные» адвокаты.
Светлана Володина: Иногда реально нужен особый порядок, но в данном случае речь идет о том, что потерпевший не смог понять, нужно это ему или не нужно. В таких случаях нужно обратиться к адвокату не только обвиняемому, но и потерпевшему, чтобы адвокат посоветовал целесообразно это или нет.
Мара Полякова: И здесь вина судьи тоже есть, судья обязан разъяснять все потерпевшему, к чему судьи тоже часто относятся формально. Мы пять лет обучаем студентов, учим их понимать, что записано в кодексе.
Марьяна Торочешникова: А что потом происходит со студентами, когда они покидают вузы и приходят работать в секретариат суда, почему они все забывают, чему вы их учили?
Светлана Володина: Вузы все разные, и юридическое образование требует существенного реформирования. Даже в хороших вузах, где дается хорошее образование, не все способны применить эти знания. В основном статистика по России такая: 30 процентов не сдают квалификационный экзамен, для того чтобы стать адвокатами. Это уже получившие высшие образование, отстажировавшиеся год или два или уже имеющие не менее 2 лет стажа.
Мара Полякова: Когда они попадают в социальную реальность, они вынуждены встраиваться в ту реальность, в которой они оказались. Они начинают понимать, что правовыми способами не все можно решить. И у нас образование соответствует вчерашнему дню, преподают в основном люди, пришедшие из МВД, старые прокуроры, и обучают студентов в таком духе, ориентируя их на то, что интересы государства выше и так далее. И ожидать, что потом появятся защитники прав человека, часто невозможно.
Марьяна Торочешникова: А чего адвокатура ждет от государства, чтобы обеспечить права граждан?
Светлана Володина: Мы ждем возможности эффективно работать, исполнения законов.
