Оппозиционный активист Алексей Киселев, участник ЛГБТ-движения, акций в поддержку Pussy Riot и движения за честные выборы, вынужден был, опасаясь ареста по так называемому "болотному делу", скрыться за границей. Сейчас он находится в Испании и намерен просить политического убежища. Он рассказал РС о том, что ему удалось бежать прямо из отделения полиции, куда его доставили после акции в поддержку Pussy Riot:
– Я начал заниматься гражданским активизмом в 2006 году. В 2007 участвовал во втором московском гей-параде. Конечно же, на меня напали экстремисты, после чего я был арестован. После этого я участвовал во многих акциях ЛГБТ, которые всегда заканчивались одинаково: то есть если я не подвергался нападкам экстремистов, то полиция меня всегда задерживала. До 2011 года я занимался исключительно ЛГБТ-активизмом, а когда в России начались массовые протесты против сфальсифицированных выборов, начал участвовать в общеполитических гражданских акциях. Мы сформировали объединенную колонну ЛГБТ и феминисток на общегражданских митингах. Все было нормально, но потом власть испугалась и решила все это движение зарубить на корню. Пойти на компромисс с протестующими они не могут, могут воздействовать только силой и запугиванием. События 6 мая на Болотной были спровоцированы полицией, и случайных людей по случайным кадрам, по взмаху руки, по непонятному положению рядом с полицейским начали задерживать, предъявлять абсурднейшие обвинения в участии в массовых беспорядках. Это делается для того, чтобы напугать людей, чтобы протест не рос дальше.
– Вас 6 мая задержали?
– Задержали, когда полиция вытеснила людей с площади. Мы шли, кто-то выкрикивал лозунги, но уже все расходились. И в этот момент меня задержали около метро "Третьяковская". До двух часов ночи продержали, составили протокол и выпустили. Назначали суд, но суд был настолько перегружен, что рассмотрение дела переносили, так что он до сих пор не состоялся. Сотрудники, видимо, Центра Э приходили два раза с моей фотографией, которая, наверное, была сделана в ОВД Нагатинский, по месту моей регистрации. Но летом родственники не проживают в этом доме, и поэтому они опрашивали соседей, показывали мою фотографию, спрашивали, где я живу и так далее. Это было в мае.
– Вы сказали, что вычисляют людей по видеокадрам, по взмаху руки. Вы тоже оказались на видеозаписях, сделанных 6 мая?
– Да, конечно. Очень много и видеозаписей, и фотографий, где я фигурирую.
– Вы пытались вызволять людей, которых ОМОН захватывал?
– Да, это делали практически все люди, которые там находились. Потому что действия ОМОНа были беспрецедентно жестокими, преступными, и нам ничего не оставалось делать, кроме как спасать людей, которые совершенно случайно оказывались под их дубинками. Только этим мы и занимались, у нас не было цели куда-то прорваться, это было нереально, вся дорога к Кремлю была перекрыта: несколько рядов военных, несколько рядов автомобилей. Мы просто находились там, потому что нам нужно было отстоять свое право на митинги и защищать людей.
– Когда вы поняли, что можете оказаться в числе людей, которых сейчас арестовывают по "болотному делу"?
– 20 июня, когда проходил суд по мере пресечения над участниками Pussy Riot, я находился около здания суда вместе с другими людьми, которые их поддерживают. Pussy Riot – мои друзья, я очень за них переживаю. Но в связи с последними арестами, зная, как много было фотокадров со мной с Болотной площади, я решил не доставать никаких плакатов, не выкрикивать лозунгов, я находился на достаточно далеком расстоянии от здания суда. Но ко мне подошла полиция, и меня задержали, причем никого, кроме меня, не тронули. Отвезли в ОВД "Замоскворечье", где объявили, что сейчас проверят на причастность к беспорядкам на Болотной. Я отказался оставлять свои настоящие данные. Через какое-то время выдался момент: я увидел, как сотрудники полиции выходили на перекур через задний вход, и через этот выход, когда никого не было, покинул здание, – то есть, по сути, сбежал. И уже в этот вечер, несмотря на то, что официально я им не представлялся, они уже были по адресу моей прописки, и с этого момента регулярно там появлялись в течение недели, пока 26 июня я не уехал. Теперь они, наверное, поняли, что я не в России, и перестали туда приходить. Но целую неделю дежурили у подъезда, по словам соседей.
– Сейчас уже можно говорить о том, что появляется новая политическая эмиграция, связанная с "болотным делом" или шире – с третьим сроком Владимира Путина. На днях я говорил с журналистом Максимом Ефимовым, который бежал в Польшу; Анастасия Рыбаченко и Александр Долматов, потенциальные фигуранты "болотного дела", сейчас находятся за границей. Наверное, есть и другие люди, которые уезжают, опасаясь преследований, но не афишируют свой отъезд. Так что, наверное, пора вам создавать новый союз политэмигрантов.
– Да, я уже даже списывался с Настей Рыбаченко, предлагал создать русское зарубежное общество и давить на местные политические силы, чтобы они как-то могли влиять на политику России. Это очень важно.
– Вы сказали, что вы дружите с группой Pussy Riot, вы следите за их процессом?
– Да. Это политическое действо, здесь вообще нет никакого элемента религиозной ненависти. Они сидят по политическим мотивам. И я всегда обращаю внимание на то, что они являются не только жертвами политических репрессий, но и жертвами сексистских и гомофобных настроений в обществе. Если бы этих не было настроений, они бы никогда не пришли в храм РПЦ, если бы Путин не был сексистом и диктатором, они бы никогда не пели песни против него. Они задели это пацанское чувство Путина. И он им мстит, потому что пацан по воровским понятиям не прощает такого, тем более от каких-то баб. Я считаю, что таким образом мыслят те, кто арестовал девчонок.
– По последним данным социологов после некоторого спада и периода растерянности протестные настроеня растут. Как вы думаете, как будут развиваться события, и скоро ли вы и ваши товарищи смогут вернуться в Россию?
– Нынешняя политическая элита решила действовать по белорусскому сценарию. Сейчас заводят дела на Навального, на Гудкова, это все попахивает лукашизмом. Но у меня есть большая надежда и даже уверенность, что больше двух-трех лет этот режим при таком раскладе не продержится. Они не могут закрутить столько гаек, чтобы остановить протестное движение, слишком поздно они начали это делать.
– А что будет с ЛГБТ-движением, которое помимо внешнего давления испытывает и внутренние противоречия?
– Я думаю, что любые внутренние противоречия в любом движении, в том числе и ЛГБТ – это только хорошо. Потому что таким образом находятся компромиссы, находятся лучшие методы решения проблем. Но сейчас ЛГБТ-движение попало в сферу интересов российских карательных систем, наверняка будут новые дела, новые аресты ЛГБТ-активистов. И это очень опасно. Но несмотря на все это, думаю, что ЛГБТ-движение будет усиливаться и расти.
– Что вы сами намереваетесь делать? Вы установили контакт с испанским Красным крестом?
– Да, я обратился в Красный крест для того, чтобы они мне помогли юридически и социально. Они мне предоставили юриста, который помогает собирать документы, необходимые для передачи в полицию. 24 августа назначено первое интервью с полицией, и мы предоставим пакет документов, которые касаются моего дела.
– В Испании сильное ЛГБТ-движение, гонения и на ЛГБТ-активистов, и на Pussy Riot вызывают там большой интерес и беспокойство. А ваша история привлекла внимание испанских журналистов, испанских активистов?
– Да, конечно. У меня брали интервью две ведущие газеты: El Pais и каталонская газета Ara. Они тоже интересовались положением ЛГБТ и делом Pussy Riot. Это всех здесь волнует. Я был удивлен, что многие люди, совершенно далекие от России, в курсе событий, которые у нас происходят. О том, что в России происходят такие ужасные вещи, в Испании знают. Со мной вышли на связь и местные ЛГБТ-организации; может быть, что-нибудь проведем здесь вместе, пока не знаю.
Фрагмент программы "Итоги недели"
– Я начал заниматься гражданским активизмом в 2006 году. В 2007 участвовал во втором московском гей-параде. Конечно же, на меня напали экстремисты, после чего я был арестован. После этого я участвовал во многих акциях ЛГБТ, которые всегда заканчивались одинаково: то есть если я не подвергался нападкам экстремистов, то полиция меня всегда задерживала. До 2011 года я занимался исключительно ЛГБТ-активизмом, а когда в России начались массовые протесты против сфальсифицированных выборов, начал участвовать в общеполитических гражданских акциях. Мы сформировали объединенную колонну ЛГБТ и феминисток на общегражданских митингах. Все было нормально, но потом власть испугалась и решила все это движение зарубить на корню. Пойти на компромисс с протестующими они не могут, могут воздействовать только силой и запугиванием. События 6 мая на Болотной были спровоцированы полицией, и случайных людей по случайным кадрам, по взмаху руки, по непонятному положению рядом с полицейским начали задерживать, предъявлять абсурднейшие обвинения в участии в массовых беспорядках. Это делается для того, чтобы напугать людей, чтобы протест не рос дальше.
– Вас 6 мая задержали?
– Задержали, когда полиция вытеснила людей с площади. Мы шли, кто-то выкрикивал лозунги, но уже все расходились. И в этот момент меня задержали около метро "Третьяковская". До двух часов ночи продержали, составили протокол и выпустили. Назначали суд, но суд был настолько перегружен, что рассмотрение дела переносили, так что он до сих пор не состоялся. Сотрудники, видимо, Центра Э приходили два раза с моей фотографией, которая, наверное, была сделана в ОВД Нагатинский, по месту моей регистрации. Но летом родственники не проживают в этом доме, и поэтому они опрашивали соседей, показывали мою фотографию, спрашивали, где я живу и так далее. Это было в мае.
– Вы сказали, что вычисляют людей по видеокадрам, по взмаху руки. Вы тоже оказались на видеозаписях, сделанных 6 мая?
– Да, конечно. Очень много и видеозаписей, и фотографий, где я фигурирую.
– Вы пытались вызволять людей, которых ОМОН захватывал?
– Да, это делали практически все люди, которые там находились. Потому что действия ОМОНа были беспрецедентно жестокими, преступными, и нам ничего не оставалось делать, кроме как спасать людей, которые совершенно случайно оказывались под их дубинками. Только этим мы и занимались, у нас не было цели куда-то прорваться, это было нереально, вся дорога к Кремлю была перекрыта: несколько рядов военных, несколько рядов автомобилей. Мы просто находились там, потому что нам нужно было отстоять свое право на митинги и защищать людей.
– Когда вы поняли, что можете оказаться в числе людей, которых сейчас арестовывают по "болотному делу"?
– 20 июня, когда проходил суд по мере пресечения над участниками Pussy Riot, я находился около здания суда вместе с другими людьми, которые их поддерживают. Pussy Riot – мои друзья, я очень за них переживаю. Но в связи с последними арестами, зная, как много было фотокадров со мной с Болотной площади, я решил не доставать никаких плакатов, не выкрикивать лозунгов, я находился на достаточно далеком расстоянии от здания суда. Но ко мне подошла полиция, и меня задержали, причем никого, кроме меня, не тронули. Отвезли в ОВД "Замоскворечье", где объявили, что сейчас проверят на причастность к беспорядкам на Болотной. Я отказался оставлять свои настоящие данные. Через какое-то время выдался момент: я увидел, как сотрудники полиции выходили на перекур через задний вход, и через этот выход, когда никого не было, покинул здание, – то есть, по сути, сбежал. И уже в этот вечер, несмотря на то, что официально я им не представлялся, они уже были по адресу моей прописки, и с этого момента регулярно там появлялись в течение недели, пока 26 июня я не уехал. Теперь они, наверное, поняли, что я не в России, и перестали туда приходить. Но целую неделю дежурили у подъезда, по словам соседей.
– Сейчас уже можно говорить о том, что появляется новая политическая эмиграция, связанная с "болотным делом" или шире – с третьим сроком Владимира Путина. На днях я говорил с журналистом Максимом Ефимовым, который бежал в Польшу; Анастасия Рыбаченко и Александр Долматов, потенциальные фигуранты "болотного дела", сейчас находятся за границей. Наверное, есть и другие люди, которые уезжают, опасаясь преследований, но не афишируют свой отъезд. Так что, наверное, пора вам создавать новый союз политэмигрантов.
– Да, я уже даже списывался с Настей Рыбаченко, предлагал создать русское зарубежное общество и давить на местные политические силы, чтобы они как-то могли влиять на политику России. Это очень важно.
– Вы сказали, что вы дружите с группой Pussy Riot, вы следите за их процессом?
– Да. Это политическое действо, здесь вообще нет никакого элемента религиозной ненависти. Они сидят по политическим мотивам. И я всегда обращаю внимание на то, что они являются не только жертвами политических репрессий, но и жертвами сексистских и гомофобных настроений в обществе. Если бы этих не было настроений, они бы никогда не пришли в храм РПЦ, если бы Путин не был сексистом и диктатором, они бы никогда не пели песни против него. Они задели это пацанское чувство Путина. И он им мстит, потому что пацан по воровским понятиям не прощает такого, тем более от каких-то баб. Я считаю, что таким образом мыслят те, кто арестовал девчонок.
– По последним данным социологов после некоторого спада и периода растерянности протестные настроеня растут. Как вы думаете, как будут развиваться события, и скоро ли вы и ваши товарищи смогут вернуться в Россию?
– Нынешняя политическая элита решила действовать по белорусскому сценарию. Сейчас заводят дела на Навального, на Гудкова, это все попахивает лукашизмом. Но у меня есть большая надежда и даже уверенность, что больше двух-трех лет этот режим при таком раскладе не продержится. Они не могут закрутить столько гаек, чтобы остановить протестное движение, слишком поздно они начали это делать.
– А что будет с ЛГБТ-движением, которое помимо внешнего давления испытывает и внутренние противоречия?
– Я думаю, что любые внутренние противоречия в любом движении, в том числе и ЛГБТ – это только хорошо. Потому что таким образом находятся компромиссы, находятся лучшие методы решения проблем. Но сейчас ЛГБТ-движение попало в сферу интересов российских карательных систем, наверняка будут новые дела, новые аресты ЛГБТ-активистов. И это очень опасно. Но несмотря на все это, думаю, что ЛГБТ-движение будет усиливаться и расти.
– Что вы сами намереваетесь делать? Вы установили контакт с испанским Красным крестом?
– Да, я обратился в Красный крест для того, чтобы они мне помогли юридически и социально. Они мне предоставили юриста, который помогает собирать документы, необходимые для передачи в полицию. 24 августа назначено первое интервью с полицией, и мы предоставим пакет документов, которые касаются моего дела.
– В Испании сильное ЛГБТ-движение, гонения и на ЛГБТ-активистов, и на Pussy Riot вызывают там большой интерес и беспокойство. А ваша история привлекла внимание испанских журналистов, испанских активистов?
– Да, конечно. У меня брали интервью две ведущие газеты: El Pais и каталонская газета Ara. Они тоже интересовались положением ЛГБТ и делом Pussy Riot. Это всех здесь волнует. Я был удивлен, что многие люди, совершенно далекие от России, в курсе событий, которые у нас происходят. О том, что в России происходят такие ужасные вещи, в Испании знают. Со мной вышли на связь и местные ЛГБТ-организации; может быть, что-нибудь проведем здесь вместе, пока не знаю.
Фрагмент программы "Итоги недели"
