Виктор Резунков: Сегодня у нас в гостях в петербургской студии Радио Свобода – публицист, экс-депутат Ленсовета Георгий Васюточкин и экс-председатель Ленсовета, руководитель Санкт-Петербургского управления Федеральной антимонопольной службы России Александр Беляева.
Сегодня, 10 августа, первому и последнему мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку исполнилось бы 75 лет. И мы вспомним события тех лет, когда Анатолий Александрович возглавлял Ленсовета, затем стал мэром Петербурга, проиграл выборы Владимиру Яковлеву, был вынужден покинуть Россию, затем вернулся, чтобы умереть. Какой след в истории оставили Анатолий Собчак – в этом мы попытаемся разобраться.
Георгий Сергеевич, кем вы были в Ленсовете?
Георгий Васюточкин: Я был руководителем секретариата сессии Ленсовета и руководителем секретариата малого совета.
Виктор Резунков: То есть весь документооборот проходили через ваши руки. И как вы познакомились с Анатолием Собчаком?
Георгий Васюточкин: Это было в 1989 года, когда Анатолий Александрович на ступеньках метро «Василеостровская» вел свою предвыборную кампанию. Тогда были выборы на Съезд народных депутатов СССР.
Виктор Резунков: И каким вам видится московский период Анатолий Собчака? Некоторые аналитики пишут, что Собчак тогда поставил на Горбачева. Но он участвовал тогда в расследовании события в Тбилиси и в создании новой конституции.
Георгий Васюточкин: Собчак поддерживал Горбачева, но отнюдь не из карьерных побуждений. Он был интеллигентом-шестидесятником, в этом его главное место в истории. Владимир Путин, вспоминая Анатолия Александровича, сказал, что Собчак в традиционном смысле не был политиком.
Виктор Резунков: Да, он сказал, что Собчак был прямолинейным и доверчивым человеком. А в чем заключалась роль Анатолия Собчака в написании новой конституции России?
Георгий Васюточкин: Идея ускорения конституционного процесса вышла как раз из стен демократического Ленсовета. В январе 1993 года председатель Ленсовета Александр Николаевич Беляев и Марина Евгеньевна Салье, известный депутат-демократ, возглавили работу Конференции по подготовке Учредительного собрания. И вопрос конституционного процесса тогда был главным. 20 марта в решении малый совет рекомендовал, чтобы принятие конституции состоялось на Конституционном совещании. Летом, на Конституционном совещании Анатолий Александрович возглавлял одну из четырех комиссий. А перед этим был безумный хасбулатовский затяг с принятием конституции. И при фактическом отсутствии соответствующей времени конституции Верховный совет принимал поправки достаточно часто в конституцию, и жить так было дальше нельзя, но Хасбулатову было это удобно.
Александр Беляев: По советским традициям Съезд народных депутатов считался высшим органом власти, и именно он вносил поправки в конституцию, и Съезд был над всеми. В этих условиях, конечно, непринятие новой конституции тормозило развитие России.
Виктор Резунков: Александр Николаевич, а когда вы лично познакомились с Анатолием Александровичем Собчаком?
Александр Беляев: Мы работали тогда в Ленинградском государственном университете, и я, будучи аспирантов университета, преподавал на юридическом факультете политическую экономию. Анатолий Александрович тогда был одним из ведущих профессоров университета. И тогда мы, собственно, и познакомились. В 1989 году на выборах Съезда народных депутатов кандидатов выдвигали предприятия. Я был активным участником демократического движения в Санкт-Петербурге, тогда не очень приветствуемого властями. И на собрании профессорско-преподавательского состава выдвинули кандидатуру Собчака. И демократические силы поручили мне вступить в переговоры с Анатолием Александровичем о поддержке. Тогда от Васильевского острова была выдвинута еще и Салье. Анатолий Александрович тогда отказался от поддержки демократических сил, он был членом КПСС тогда. И уже в ходе выборов мы по территории его поддерживали.
Виктор Резунков: А вы видели, как Дмитрий Медведев раздавал листовки, как он говорит, как помощник Собчака?
Александр Беляев: Я этого не видел. Но Владимир Владимирович там присутствовал, в его штабе, и с ним тогда тоже велись переговоры.
Георгий Васюточкин: А я, скорее, помню Дмитрия Анатольевича, который в первые дни Ленсовета уже там появлялся с какими-то бумагами.
Виктор Резунков: В апреле 1990 года Анатолия Александровича избирают депутатом Ленсовета, и он возвращается в Петербург. Он потерпел фиаско в своей московской политике?
Георгий Васюточкин: Я думаю, что за год политическая ситуация резко изменилась. Авансы, выданные в лозунговом стиле демократическим движением и его лидерами, нуждались в подкреплении делами. Вместо этого было повышение цен, другие неприятности. И конечно, Съезд перестал уже быть тем местом, к которому были обращены взоры надежды. Кстати, Александр Николаевич сказал, что Съезд был над всеми, и это оказалось не очень хорошо, Съезд затягивал принятие конституции.
Александр Беляев: Но демократические силы, Межрегиональная депутатская группа насчитывала чуть больше сотни депутатом, поэтому реальные силы этой депутатской группы были невелики, и она не могла противостоять Съезду и переломить ситуацию. Этим объясняется, наверное, в какой-то мере то, что Собчак приехал сюда. Объективно интересы совпали и депутатом Ленсовета, которые искали лидера, и Собчака, который хотел стать лидером хотя бы на региональном уровне, раз не получилось этого в Москве.
Виктор Резунков: Георгий Сергеевич, на пост председателя Ленсовета претендовали еще Марина Салье и Петр Сергеевич Филиппов.
Георгий Васюточкин: Это до официальной процедуры выборов.
Александр Беляев: Там было достаточно много кандидатов, но основными были эти два лидера демократических сил Петербурга. Выдвигали своих кандидатов и коммунисты, и другие фракции. Ситуация была сложная, и я поддерживал идею приглашения человека со стороны. И тогда группа депутатов обратилась к разным людям – к Болдыреву, Щелканову, Собчаку, которые не были депутатами Ленсовета, но им депутаты были готовы вручить бразды правления.
Виктор Резунков: Политологи говорят, что Собчак быстро восстановил против себя практически весь депутатский корпус.
Георгий Васюточкин: Собчак находился здесь в общей массе политиков, которые теряли свой авторитет. Лето 1990 года – табачный бунт, забастовка транспортников, полномочий и законов нет, а действовать надо немедленно...
Александр Беляев: Я отчасти согласен, но думаю, что причины здесь еще есть и субъективные. Да, было ухудшение социально-экономической ситуации в стране, обострение политической ситуации, и это повлияло. Собчак был избран подавляющим большинством голосов, только коммунистическая фракция не голосовала за него. Анатолий Александрович был человеком очень ярким, выдвигал смелые и неожиданные идеи, а с другой стороны, он был человеком амбициозным и честолюбивым. У него и в университете было много врагов, он был резок, нетерпим, допускал оскорбительные высказывания в адрес коллег. Он был хороший оратор, яркий полемист, и в Ленсовете, где все чувствовали себя равными, даже мне говорили: вы нами тут не командуйте. Полемика в Ленсовета была яркая, интересная, но столкновение амбиций приводило к конфликтным ситуациям.
Виктор Резунков: Когда Собчак стал мэром и ушел в Смольный, он бравировал тем, как он проводил кадровую политику, но демократов она ужасала. Там было множество бывших сотрудников КГБ, бывших партийных секретарей. Чем вы можете это объяснить?
Георгий Васюточкин: Думаю, Анатолий Александрович до конца не имел собственной позиции. Он же вступил в КПСС незадолго до 1990 года и в заявлении писал, дословно: «Прошу принять меня в члены КПСС, потому что в решающее для партии и страны время хочу находиться в передовых рядах борцов за дело социализма и коммунизма. Устав и программу КПСС изучил и обязуюсь выполнять». Это написано в 1988 году. То есть он более органично смотрели среди коммунистов горбачевского толка, чем среди демократов, к которым я отношу себя. Поэтому, я думаю, он и собирал таких людей вокруг себя. Это воздалось ему сторицей, возникли уголовные дела по некоторым его назначенцам кадровым. И эти «грабли» сработали в 1996 году. Ведь он последние полгода он перекладывал все хозяйственные обязанности на этих назначенцев, и получил то, что заработал.
Виктор Резунков: А где сейчас эти документы?
Георгий Васюточкин: Все документы сданы в архив, и до них очень трудно добраться.
Виктор Резунков: В 1996 году Анатолий Собчак вступил в петербургское отделение партии «Наш дом – Россия», которое стало впоследствии «Единой Россией». Это соответствует его убеждениям?
Александр Беляев: Я думаю, что, вступая в эту партию, Анатолий Александрович был искренен. У него была определенная двойственность. С одной стороны, у него были представления о том, каким должно быть государство, право, общество, регулируемое такими правовыми отношениями. С другой стороны, у него было всегда субъективное желание прорваться в элиту, не важно, какая она – коммунистическая, «Наш дом – Россия», международная даже. И в кадровом отношении – либо ты, помимо идей, имеешь терпение, воспитываешь новые кадры из молодежь, либо привлекаешь к себе тех, кто уже давно этим занимался, в этой сфере работал, профессионалов якобы. Профессионалы, конечно, старого образца, поэтому они вряд ли могут дать что-то новое, и они идеологически тебя не понимают и в любой момент могут предать. Что и произошло с Яковлевыми и другими.
Виктор Резунков: Александр из Калининградской области, пожалуйста.
Слушатель: Мне приходилось встречаться с Собчаком один раз в Москве. Я поговорил с ним немного, я технический человек и понимал, что мы в скором времени столкнемся с трудностями производственного характера. Я понял тогда, что он очень далек от этих проблем. И вся эта идеологическая философия, мне кажется, наших демократов завела наше государство в тупик.
Александр Беляев: Это привел в каком-то мере к моему конфликту 1996 года с Анатолием Александровичем, потому что я в его управленческих способностях сомневался. Я не сомневался в его способности быть идейным лидером, быть таким рупором некого общественного движения, тренда, но он не был сильным управленцем. Он не учитывал мнения технических специалистов, экспертов, профессионалов в своей области, стремился к единоличному решению. Это и привело, в конечном счете, к его поражению на выборах 1996 года.
Виктор Резунков: Геннадий, пожалуйста.
Слушатель: Что разъединяло и объединяло Анатолия Александровича с Вячеславом Николаевичем Щербаковым? И чем сейчас занимается Щербаков?
Георгий Васюточкин: Последние несколько лет Вячеслав Николаевич был представителем крупного алмазного концерна Якутии, «Алроса».
Виктор Резунков: Всем известно героическое поведение в августе 1991 года Анатолия Собчака в Петербурге. После того, как Анатолий Собчак проиграл выборы Владимиру Яковлеву и началась история с Генпрокуратурой, чем вы ее объясняете?
Александр Беляев: Еще в 1994 году Анатолий Александрович высказывал желание пойти на выборы президента. Решение не было публично озвучено, но среди своих он позволял критические высказывания в адрес президента, связанные с его известным пристрастием к напиткам, выражал намерение пойти в президенты. Я думаю, что все по капле доносилось до Ельцина, и Ельцину очень невыгодно было такое желание, и он вполне мог принять превентивные меры такого рода.
Георгий Васюточкин: У меня несколько иная точка зрения. Собчак поддержал Ельцина во время октябрьского противостояния 1993 года, он сделал это совершенно искренне. Он тогда пригласил нас, демороссов, пять человек, к себе в кабинет в Смольном, когда мы поддержали, хотя большая часть Ленсовета была не на стороне Ельцина и не на стороне вооруженных акций.
Александр Беляев: Я бы сказал, не Ленсовета, а малого совета.
Георгий Васюточкин: Существенное уточнение, да. И Анатолий Александрович пригласил тех, кто выступил за Ельцина, и благодарил «Демократическую Россию» Ленсовета за эту поддержку. Так что в этом отношении Ельцин видел в нем соратникам. И для меня не очень объяснимо, почему репрессии против Собчака начались уже после того, как Ельцин уже выиграл в 1996 году свои выборы. Разве человек, проигравшие местные выборы, мог быть ему конкурентом?
Виктор Резунков: Геннадий Сергеевич, Смоленская область, пожалуйста.
Слушатель: Я очень сожалею, что сейчас с нами нет Собчака. Это был умнейший мужик! А что бы сейчас сказал Собчак, если бы был жив, Путину?
Александр Беляев: После 1996 года, после выборов, у меня были не очень хорошие отношения с Собчаком, мы судились, потом примирились, потом он эмигрировал. И когда он вернулся, у нас была встреча. Я поддерживал его желание избираться по моему району, и мой помощник даже возглавлял его штаб. Мы встречались последний раз за полтора месяца до его смерти, он тогда сказал: «Александр Николаевич, пока мы с вами тут боролись, все эти Путины, Кудрины и иже с ними уехали в Москву и сделали карьеру, а нас забыли». Сказал с горечью определенной. Не думаю, что Анатолий Александрович, так скажем, оставил бы без внимания те события, которые мы видим сейчас. И он, несомненно, свое мнение озвучил бы. Он был человеком свободным, и сейчас таких осталось маловато.
Виктор Резунков: Георгий Сергеевич, и еще несколько заключительных слов об Анатолии Александровиче.
Георгий Васюточкин: Я думаю, что время таких лидеров очень короткое. Мне Собчак видится личности, подобной личности Керенского. В 1917 год народ возжаждал социализма, и ответ на эту жажду – Керенский, типичный социалист. В 90-е годы народ возжаждал демократии, и в ответ явился Собчак. Но оказалось, что демократия в чистом виде не существует, да еще и в придачу с социализмом. И сейчас Собчак оказался бы, видимо, просто в запасниках истории.
Александр Беляев: Я согласен, Анатолий Александрович действительно наиболее ярко воплощал ту неприязнь к коммунистическому режиму, которая питала большинство граждан, неприятие этой несвободы, жесткой системы управления и планирования, контроля всех жизненных проявлений человека. И он в наиболее агрессивной манере выступал, будучи депутатом, общественным деятелем, он это стремление к демократии, к свободе воплощал. И это здорово, этим он и запомнится нам. Этим он и вошел в историю! А вот то, что он потом участвовал в системе управления, в принятии конкретных решений, это уже не его стезя.
Виктор Резунков: Спасибо!
Сегодня, 10 августа, первому и последнему мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку исполнилось бы 75 лет. И мы вспомним события тех лет, когда Анатолий Александрович возглавлял Ленсовета, затем стал мэром Петербурга, проиграл выборы Владимиру Яковлеву, был вынужден покинуть Россию, затем вернулся, чтобы умереть. Какой след в истории оставили Анатолий Собчак – в этом мы попытаемся разобраться.
Георгий Сергеевич, кем вы были в Ленсовете?
Георгий Васюточкин: Я был руководителем секретариата сессии Ленсовета и руководителем секретариата малого совета.
Виктор Резунков: То есть весь документооборот проходили через ваши руки. И как вы познакомились с Анатолием Собчаком?
Георгий Васюточкин: Это было в 1989 года, когда Анатолий Александрович на ступеньках метро «Василеостровская» вел свою предвыборную кампанию. Тогда были выборы на Съезд народных депутатов СССР.
Виктор Резунков: И каким вам видится московский период Анатолий Собчака? Некоторые аналитики пишут, что Собчак тогда поставил на Горбачева. Но он участвовал тогда в расследовании события в Тбилиси и в создании новой конституции.
Георгий Васюточкин: Собчак поддерживал Горбачева, но отнюдь не из карьерных побуждений. Он был интеллигентом-шестидесятником, в этом его главное место в истории. Владимир Путин, вспоминая Анатолия Александровича, сказал, что Собчак в традиционном смысле не был политиком.
Виктор Резунков: Да, он сказал, что Собчак был прямолинейным и доверчивым человеком. А в чем заключалась роль Анатолия Собчака в написании новой конституции России?
Георгий Васюточкин: Идея ускорения конституционного процесса вышла как раз из стен демократического Ленсовета. В январе 1993 года председатель Ленсовета Александр Николаевич Беляев и Марина Евгеньевна Салье, известный депутат-демократ, возглавили работу Конференции по подготовке Учредительного собрания. И вопрос конституционного процесса тогда был главным. 20 марта в решении малый совет рекомендовал, чтобы принятие конституции состоялось на Конституционном совещании. Летом, на Конституционном совещании Анатолий Александрович возглавлял одну из четырех комиссий. А перед этим был безумный хасбулатовский затяг с принятием конституции. И при фактическом отсутствии соответствующей времени конституции Верховный совет принимал поправки достаточно часто в конституцию, и жить так было дальше нельзя, но Хасбулатову было это удобно.
Александр Беляев: По советским традициям Съезд народных депутатов считался высшим органом власти, и именно он вносил поправки в конституцию, и Съезд был над всеми. В этих условиях, конечно, непринятие новой конституции тормозило развитие России.
Виктор Резунков: Александр Николаевич, а когда вы лично познакомились с Анатолием Александровичем Собчаком?
Александр Беляев: Мы работали тогда в Ленинградском государственном университете, и я, будучи аспирантов университета, преподавал на юридическом факультете политическую экономию. Анатолий Александрович тогда был одним из ведущих профессоров университета. И тогда мы, собственно, и познакомились. В 1989 году на выборах Съезда народных депутатов кандидатов выдвигали предприятия. Я был активным участником демократического движения в Санкт-Петербурге, тогда не очень приветствуемого властями. И на собрании профессорско-преподавательского состава выдвинули кандидатуру Собчака. И демократические силы поручили мне вступить в переговоры с Анатолием Александровичем о поддержке. Тогда от Васильевского острова была выдвинута еще и Салье. Анатолий Александрович тогда отказался от поддержки демократических сил, он был членом КПСС тогда. И уже в ходе выборов мы по территории его поддерживали.
Виктор Резунков: А вы видели, как Дмитрий Медведев раздавал листовки, как он говорит, как помощник Собчака?
Александр Беляев: Я этого не видел. Но Владимир Владимирович там присутствовал, в его штабе, и с ним тогда тоже велись переговоры.
Георгий Васюточкин: А я, скорее, помню Дмитрия Анатольевича, который в первые дни Ленсовета уже там появлялся с какими-то бумагами.
Виктор Резунков: В апреле 1990 года Анатолия Александровича избирают депутатом Ленсовета, и он возвращается в Петербург. Он потерпел фиаско в своей московской политике?
Георгий Васюточкин: Я думаю, что за год политическая ситуация резко изменилась. Авансы, выданные в лозунговом стиле демократическим движением и его лидерами, нуждались в подкреплении делами. Вместо этого было повышение цен, другие неприятности. И конечно, Съезд перестал уже быть тем местом, к которому были обращены взоры надежды. Кстати, Александр Николаевич сказал, что Съезд был над всеми, и это оказалось не очень хорошо, Съезд затягивал принятие конституции.
Александр Беляев: Но демократические силы, Межрегиональная депутатская группа насчитывала чуть больше сотни депутатом, поэтому реальные силы этой депутатской группы были невелики, и она не могла противостоять Съезду и переломить ситуацию. Этим объясняется, наверное, в какой-то мере то, что Собчак приехал сюда. Объективно интересы совпали и депутатом Ленсовета, которые искали лидера, и Собчака, который хотел стать лидером хотя бы на региональном уровне, раз не получилось этого в Москве.
Виктор Резунков: Георгий Сергеевич, на пост председателя Ленсовета претендовали еще Марина Салье и Петр Сергеевич Филиппов.
Георгий Васюточкин: Это до официальной процедуры выборов.
Александр Беляев: Там было достаточно много кандидатов, но основными были эти два лидера демократических сил Петербурга. Выдвигали своих кандидатов и коммунисты, и другие фракции. Ситуация была сложная, и я поддерживал идею приглашения человека со стороны. И тогда группа депутатов обратилась к разным людям – к Болдыреву, Щелканову, Собчаку, которые не были депутатами Ленсовета, но им депутаты были готовы вручить бразды правления.
Виктор Резунков: Политологи говорят, что Собчак быстро восстановил против себя практически весь депутатский корпус.
Георгий Васюточкин: Собчак находился здесь в общей массе политиков, которые теряли свой авторитет. Лето 1990 года – табачный бунт, забастовка транспортников, полномочий и законов нет, а действовать надо немедленно...
Александр Беляев: Я отчасти согласен, но думаю, что причины здесь еще есть и субъективные. Да, было ухудшение социально-экономической ситуации в стране, обострение политической ситуации, и это повлияло. Собчак был избран подавляющим большинством голосов, только коммунистическая фракция не голосовала за него. Анатолий Александрович был человеком очень ярким, выдвигал смелые и неожиданные идеи, а с другой стороны, он был человеком амбициозным и честолюбивым. У него и в университете было много врагов, он был резок, нетерпим, допускал оскорбительные высказывания в адрес коллег. Он был хороший оратор, яркий полемист, и в Ленсовете, где все чувствовали себя равными, даже мне говорили: вы нами тут не командуйте. Полемика в Ленсовета была яркая, интересная, но столкновение амбиций приводило к конфликтным ситуациям.
Виктор Резунков: Когда Собчак стал мэром и ушел в Смольный, он бравировал тем, как он проводил кадровую политику, но демократов она ужасала. Там было множество бывших сотрудников КГБ, бывших партийных секретарей. Чем вы можете это объяснить?
Георгий Васюточкин: Думаю, Анатолий Александрович до конца не имел собственной позиции. Он же вступил в КПСС незадолго до 1990 года и в заявлении писал, дословно: «Прошу принять меня в члены КПСС, потому что в решающее для партии и страны время хочу находиться в передовых рядах борцов за дело социализма и коммунизма. Устав и программу КПСС изучил и обязуюсь выполнять». Это написано в 1988 году. То есть он более органично смотрели среди коммунистов горбачевского толка, чем среди демократов, к которым я отношу себя. Поэтому, я думаю, он и собирал таких людей вокруг себя. Это воздалось ему сторицей, возникли уголовные дела по некоторым его назначенцам кадровым. И эти «грабли» сработали в 1996 году. Ведь он последние полгода он перекладывал все хозяйственные обязанности на этих назначенцев, и получил то, что заработал.
Виктор Резунков: А где сейчас эти документы?
Георгий Васюточкин: Все документы сданы в архив, и до них очень трудно добраться.
Виктор Резунков: В 1996 году Анатолий Собчак вступил в петербургское отделение партии «Наш дом – Россия», которое стало впоследствии «Единой Россией». Это соответствует его убеждениям?
Александр Беляев: Я думаю, что, вступая в эту партию, Анатолий Александрович был искренен. У него была определенная двойственность. С одной стороны, у него были представления о том, каким должно быть государство, право, общество, регулируемое такими правовыми отношениями. С другой стороны, у него было всегда субъективное желание прорваться в элиту, не важно, какая она – коммунистическая, «Наш дом – Россия», международная даже. И в кадровом отношении – либо ты, помимо идей, имеешь терпение, воспитываешь новые кадры из молодежь, либо привлекаешь к себе тех, кто уже давно этим занимался, в этой сфере работал, профессионалов якобы. Профессионалы, конечно, старого образца, поэтому они вряд ли могут дать что-то новое, и они идеологически тебя не понимают и в любой момент могут предать. Что и произошло с Яковлевыми и другими.
Виктор Резунков: Александр из Калининградской области, пожалуйста.
Слушатель: Мне приходилось встречаться с Собчаком один раз в Москве. Я поговорил с ним немного, я технический человек и понимал, что мы в скором времени столкнемся с трудностями производственного характера. Я понял тогда, что он очень далек от этих проблем. И вся эта идеологическая философия, мне кажется, наших демократов завела наше государство в тупик.
Александр Беляев: Это привел в каком-то мере к моему конфликту 1996 года с Анатолием Александровичем, потому что я в его управленческих способностях сомневался. Я не сомневался в его способности быть идейным лидером, быть таким рупором некого общественного движения, тренда, но он не был сильным управленцем. Он не учитывал мнения технических специалистов, экспертов, профессионалов в своей области, стремился к единоличному решению. Это и привело, в конечном счете, к его поражению на выборах 1996 года.
Виктор Резунков: Геннадий, пожалуйста.
Слушатель: Что разъединяло и объединяло Анатолия Александровича с Вячеславом Николаевичем Щербаковым? И чем сейчас занимается Щербаков?
Георгий Васюточкин: Последние несколько лет Вячеслав Николаевич был представителем крупного алмазного концерна Якутии, «Алроса».
Виктор Резунков: Всем известно героическое поведение в августе 1991 года Анатолия Собчака в Петербурге. После того, как Анатолий Собчак проиграл выборы Владимиру Яковлеву и началась история с Генпрокуратурой, чем вы ее объясняете?
Александр Беляев: Еще в 1994 году Анатолий Александрович высказывал желание пойти на выборы президента. Решение не было публично озвучено, но среди своих он позволял критические высказывания в адрес президента, связанные с его известным пристрастием к напиткам, выражал намерение пойти в президенты. Я думаю, что все по капле доносилось до Ельцина, и Ельцину очень невыгодно было такое желание, и он вполне мог принять превентивные меры такого рода.
Георгий Васюточкин: У меня несколько иная точка зрения. Собчак поддержал Ельцина во время октябрьского противостояния 1993 года, он сделал это совершенно искренне. Он тогда пригласил нас, демороссов, пять человек, к себе в кабинет в Смольном, когда мы поддержали, хотя большая часть Ленсовета была не на стороне Ельцина и не на стороне вооруженных акций.
Александр Беляев: Я бы сказал, не Ленсовета, а малого совета.
Георгий Васюточкин: Существенное уточнение, да. И Анатолий Александрович пригласил тех, кто выступил за Ельцина, и благодарил «Демократическую Россию» Ленсовета за эту поддержку. Так что в этом отношении Ельцин видел в нем соратникам. И для меня не очень объяснимо, почему репрессии против Собчака начались уже после того, как Ельцин уже выиграл в 1996 году свои выборы. Разве человек, проигравшие местные выборы, мог быть ему конкурентом?
Виктор Резунков: Геннадий Сергеевич, Смоленская область, пожалуйста.
Слушатель: Я очень сожалею, что сейчас с нами нет Собчака. Это был умнейший мужик! А что бы сейчас сказал Собчак, если бы был жив, Путину?
Александр Беляев: После 1996 года, после выборов, у меня были не очень хорошие отношения с Собчаком, мы судились, потом примирились, потом он эмигрировал. И когда он вернулся, у нас была встреча. Я поддерживал его желание избираться по моему району, и мой помощник даже возглавлял его штаб. Мы встречались последний раз за полтора месяца до его смерти, он тогда сказал: «Александр Николаевич, пока мы с вами тут боролись, все эти Путины, Кудрины и иже с ними уехали в Москву и сделали карьеру, а нас забыли». Сказал с горечью определенной. Не думаю, что Анатолий Александрович, так скажем, оставил бы без внимания те события, которые мы видим сейчас. И он, несомненно, свое мнение озвучил бы. Он был человеком свободным, и сейчас таких осталось маловато.
Виктор Резунков: Георгий Сергеевич, и еще несколько заключительных слов об Анатолии Александровиче.
Георгий Васюточкин: Я думаю, что время таких лидеров очень короткое. Мне Собчак видится личности, подобной личности Керенского. В 1917 год народ возжаждал социализма, и ответ на эту жажду – Керенский, типичный социалист. В 90-е годы народ возжаждал демократии, и в ответ явился Собчак. Но оказалось, что демократия в чистом виде не существует, да еще и в придачу с социализмом. И сейчас Собчак оказался бы, видимо, просто в запасниках истории.
Александр Беляев: Я согласен, Анатолий Александрович действительно наиболее ярко воплощал ту неприязнь к коммунистическому режиму, которая питала большинство граждан, неприятие этой несвободы, жесткой системы управления и планирования, контроля всех жизненных проявлений человека. И он в наиболее агрессивной манере выступал, будучи депутатом, общественным деятелем, он это стремление к демократии, к свободе воплощал. И это здорово, этим он и запомнится нам. Этим он и вошел в историю! А вот то, что он потом участвовал в системе управления, в принятии конкретных решений, это уже не его стезя.
Виктор Резунков: Спасибо!
