Неудавшийся шоумен Игорь Кондратьев, известный под псевдонимом Константин Крестов, на днях был осуждён за серию изнасилований. В мае 2010 года он надругался над двумя девушками, одной из которых было 16 лет.
В июле-августе это дело рассматривал Химкинский городской суд. Приговор, вынесенный судьей Людмилой Федорченко: 2 года 4 месяца в колонии общего режима. Мама несовершеннолетней потерпевшей Юлия Алёшина написала возмущённый пост в своём интернет-дневнике, и судебный казус сразу превратился в скандал.
"6 мая 2010 года в шесть часов вечера я ехала с дачи, когда мне позвонил мальчик моей дочери и сказал, что она не пришла к метро, где он ждал ее – они собирались прогуляться или сходить в кино. По его словам дочь сначала не отвечала на телефонные звонки, потом ответила, но говорила сдавленно, односложно, явно плакала и назвала его "папа". А на уточняющий вопрос: "ты в беде?", ответила "да", следом пришла смс-ка: "спаси меня". <…> Муж, который в это время ехал с работы домой, обратился на ближайший пост ДПС. Был объявлен план "Перехват" - это в конечном итоге, вероятно, дочь и спасло. Преступник, почуяв неладное, выкинул ее из машины спустя два часа возле мега-молла, успев однако совершить то, что позже было квалифицированно как "насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетней". <…> Его поймали. В тот же вечер. Оказалось, что накануне он уже совершил похищение другой девушки, которое закончилось изнасилованием. А накануне "кануна" пытался заманить в свою машину еще одну школьницу, о чем она, молодчина, написала заявление в милицию".
Началось следствие. На даче Кондратьева, куда он возил предыдущую жертву, и в его машине были найдены вещественные доказательства. Однако подследственный начал вести себя странно и следователь назначил психиатрическую экспертизу. Специалисты Центра имени Сербского сочли, что Кондратьев находится в реактивном состоянии, не подлежит экспертизе и нуждается в лечении, которое ему и назначил осенью 2010 года Химкинский суд. В психиатрической больнице Игорь Кондратьев числился восемь месяцев, по истечении которых экспертизу всё-таки провели и признали его вменяемым.
Пока шло следствие, родственники Кондратьева постоянно предлагали семье Алёшиных "уладить" дело, говорит в интервью Радио Свобода Юлия Алёшина:
- Они бесконечно это делали, причем использовали всякие хитроумные способы: то в домофон звонили какие-то люди и предлагали какие-то странные схемы: "Давайте вы своё заявление заберёте, его выпустят, а мы с ним сами разберёмся, по-нашему, по-пацански!" Они называли себя людьми, которым он должен денег. Мужу и нашему адвокату они предлагали денег за изменение показаний. Мы пытались их понять, говорили им: "А как мы можем изменить показания? Нас же привлекут за дачу ложных показаний". Они отвечали: "У нас везде всё схвачено. Ничего вам не будет, со всеми есть договорённости". А в декабре подключилась жена обвиняемого. Она поймала меня однажды у суда и стала давить на жалость, говорить: "Сейчас такое время, такой святой праздник (какой-то был церковный праздник), ради этого простите его!" Но простить в её трактовке значило не просто простить, а пойти и забрать заявление, изменить показания. Потом мы решили это прекратить и весной написали заявление следователю, указав, что на нас оказывается такое давление. После этого давление прекратилось.
- Были ли в биографии Кондратьева подобные сюжеты ранее?
- Да, против него и ранее возбуждались такие дела и каждый раз, как я понимаю, всё решалось с помощью денег. Но для меня это было неприемлемо. Дети – это не предмет торга. И закон не предмет торга. Я вообще считаю, что те родители, которые соглашались на сделку с Кондратьевым, они же отчасти и передо мной виноваты. Если бы они не пошли на сделку с преступником, моя дочь не пострадала бы. Я сейчас думаю и о тех, кто может от него пострадать, когда он очень скоро опять окажется на свободе.
- Чем судья мотивировала столь мягкий приговор?
- Дело в том, что вторая потерпевшая была настроена совсем не так решительно, как мы: на суде она заявила, что Кондратьев загладил свою вину перед ней и претензий к нему она больше не имеет. Это стало одним из оснований для снижения срока. Среди других смягчающих обстоятельств были указаны следующие: наличие у обвиняемого двух несовершеннолетних дочерей и полное признание им вины. При этом ни обвинительное заключение, ни приговор "не заметили" того, что одна из потерпевших была несовершеннолетней. В результате частичного сложения сроков за два эпизода (полтора и два года) Кондратьеву досталось 2 года и четыре месяца в колонии общего режима. Более того, всё время следствия, включая восемь месяцев в психиатрической больнице, зачтено как отбытое наказание. Итого - на свободе Кондратьев должен оказаться уже в сентябре.
По словам Юлии Алёшиной, в деле было немало странностей:
- У нас сменилось четыре следователя. Почему – мы не знаем. Терялись улики. Или, например, в деле были показания девочки, которую он преследовал на машине за два дня до моей дочери. Она убежала от него, но успела запомнить номер его машины и пошла, молодчина, в милицию, написала заявление. Это заявление было приобщено к делу, но затем волшебным образом пропало. Но мы успели его сфотографировать и у нас оно сохранилось.
- Появились ли за это время люди, которые захотели как-то помочь вам, поддержать вас?
- После приговора мы вышли из суда растоптанными: как такое могло быть? Я просто плакала от безысходности: вся моя борьба кончилась ничем. Тогда я решилась написать этот пост - и внезапно пошла такая волна поддержки! Я не ожидала этого. Под нашим постом на "Демократоре" набралось семь тысяч комментариев в нашу поддержку за три дня. Огромное количество женщин мне написали в личку. И это просто какое-то безумие: каждая вторая из них сама была изнасилована. Столько женщин пережили это и они писали: "Давай! Давай, добивайся, пусть хотя бы ты добьёшься чего-то!" ... Как я понимаю, у большинства из них - свой печальный опыт, - говорит Юлия Алешина.
Сейчас и адвокат дочери Юлии Алёшиной, и прокурор обжалуют приговор в Московском областном суде (прокурор требовал для Кондратьева 6 лет лишения свободы).
Адвокат потерпевшей Владимир Чумак считает, что ответственность за излишне мягкий приговор лежит в равной степени на следователе, прокуроре и судье:
- Следователь заменил "насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетней" на менее тяжкую квалификацию, то есть от верхнего предела наказания в виде 15 лет лишения свободы он ушёл к шести, убрав слово "несовершеннолетняя". В личной беседе он мне объяснил, что в прокуратуре и следственном управлении области ему дали указания изменить квалификацию, потому что обвиняемый думал, что потерпевшая совершеннолетняя, так как она выглядела старше своих лет. Раньше в законе было написано: совершение преступления в отношении заведомо несовершеннолетней. В 2009 году, когда пошла компания по ужесточению ответственности за подобные преступления, законодатель убрал слово "заведомо". То есть, сейчас совершенно не важно, знал подсудимый о возрасте жертвы или не знал – преступление совершено в отношении несовершеннолетней. Нормальный прокурор дал бы указание вернуть прежнюю квалификацию - и мы писали ходатайство об этом.
Дальше произошло странное. Судья вроде бы старалась проявлять объективность, всех выслушивала, была доброжелательна. Адвокаты подсудимого вели себя очень пассивно. Кондратьев сидел, кивал головой, адвокаты тоже соглашались: да, виновен… В какой-то момент у меня сложилось впечатление, что это было некое театрализованное шоу, в котором все, кроме нас, заранее знали результат, - сказал адвокат потерпевшей.
Адвокат подсудимого Надежда Обухова в коротком интервью Радио Свобода назвала процесс совершенно нормальным и даже предположила, что срок мог бы быть и меньше.
Поговорить со следователем Александром Андроновым, который передавал дело в суд, не удалось: в следственном отделе по городу Химки сообщили, что он на больничном.
В июле-августе это дело рассматривал Химкинский городской суд. Приговор, вынесенный судьей Людмилой Федорченко: 2 года 4 месяца в колонии общего режима. Мама несовершеннолетней потерпевшей Юлия Алёшина написала возмущённый пост в своём интернет-дневнике, и судебный казус сразу превратился в скандал.
"6 мая 2010 года в шесть часов вечера я ехала с дачи, когда мне позвонил мальчик моей дочери и сказал, что она не пришла к метро, где он ждал ее – они собирались прогуляться или сходить в кино. По его словам дочь сначала не отвечала на телефонные звонки, потом ответила, но говорила сдавленно, односложно, явно плакала и назвала его "папа". А на уточняющий вопрос: "ты в беде?", ответила "да", следом пришла смс-ка: "спаси меня". <…> Муж, который в это время ехал с работы домой, обратился на ближайший пост ДПС. Был объявлен план "Перехват" - это в конечном итоге, вероятно, дочь и спасло. Преступник, почуяв неладное, выкинул ее из машины спустя два часа возле мега-молла, успев однако совершить то, что позже было квалифицированно как "насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетней". <…> Его поймали. В тот же вечер. Оказалось, что накануне он уже совершил похищение другой девушки, которое закончилось изнасилованием. А накануне "кануна" пытался заманить в свою машину еще одну школьницу, о чем она, молодчина, написала заявление в милицию".
Началось следствие. На даче Кондратьева, куда он возил предыдущую жертву, и в его машине были найдены вещественные доказательства. Однако подследственный начал вести себя странно и следователь назначил психиатрическую экспертизу. Специалисты Центра имени Сербского сочли, что Кондратьев находится в реактивном состоянии, не подлежит экспертизе и нуждается в лечении, которое ему и назначил осенью 2010 года Химкинский суд. В психиатрической больнице Игорь Кондратьев числился восемь месяцев, по истечении которых экспертизу всё-таки провели и признали его вменяемым.
Пока шло следствие, родственники Кондратьева постоянно предлагали семье Алёшиных "уладить" дело, говорит в интервью Радио Свобода Юлия Алёшина:
- Они бесконечно это делали, причем использовали всякие хитроумные способы: то в домофон звонили какие-то люди и предлагали какие-то странные схемы: "Давайте вы своё заявление заберёте, его выпустят, а мы с ним сами разберёмся, по-нашему, по-пацански!" Они называли себя людьми, которым он должен денег. Мужу и нашему адвокату они предлагали денег за изменение показаний. Мы пытались их понять, говорили им: "А как мы можем изменить показания? Нас же привлекут за дачу ложных показаний". Они отвечали: "У нас везде всё схвачено. Ничего вам не будет, со всеми есть договорённости". А в декабре подключилась жена обвиняемого. Она поймала меня однажды у суда и стала давить на жалость, говорить: "Сейчас такое время, такой святой праздник (какой-то был церковный праздник), ради этого простите его!" Но простить в её трактовке значило не просто простить, а пойти и забрать заявление, изменить показания. Потом мы решили это прекратить и весной написали заявление следователю, указав, что на нас оказывается такое давление. После этого давление прекратилось.
- Были ли в биографии Кондратьева подобные сюжеты ранее?
- Да, против него и ранее возбуждались такие дела и каждый раз, как я понимаю, всё решалось с помощью денег. Но для меня это было неприемлемо. Дети – это не предмет торга. И закон не предмет торга. Я вообще считаю, что те родители, которые соглашались на сделку с Кондратьевым, они же отчасти и передо мной виноваты. Если бы они не пошли на сделку с преступником, моя дочь не пострадала бы. Я сейчас думаю и о тех, кто может от него пострадать, когда он очень скоро опять окажется на свободе.
- Чем судья мотивировала столь мягкий приговор?
- Дело в том, что вторая потерпевшая была настроена совсем не так решительно, как мы: на суде она заявила, что Кондратьев загладил свою вину перед ней и претензий к нему она больше не имеет. Это стало одним из оснований для снижения срока. Среди других смягчающих обстоятельств были указаны следующие: наличие у обвиняемого двух несовершеннолетних дочерей и полное признание им вины. При этом ни обвинительное заключение, ни приговор "не заметили" того, что одна из потерпевших была несовершеннолетней. В результате частичного сложения сроков за два эпизода (полтора и два года) Кондратьеву досталось 2 года и четыре месяца в колонии общего режима. Более того, всё время следствия, включая восемь месяцев в психиатрической больнице, зачтено как отбытое наказание. Итого - на свободе Кондратьев должен оказаться уже в сентябре.
По словам Юлии Алёшиной, в деле было немало странностей:
- У нас сменилось четыре следователя. Почему – мы не знаем. Терялись улики. Или, например, в деле были показания девочки, которую он преследовал на машине за два дня до моей дочери. Она убежала от него, но успела запомнить номер его машины и пошла, молодчина, в милицию, написала заявление. Это заявление было приобщено к делу, но затем волшебным образом пропало. Но мы успели его сфотографировать и у нас оно сохранилось.
- Появились ли за это время люди, которые захотели как-то помочь вам, поддержать вас?
- После приговора мы вышли из суда растоптанными: как такое могло быть? Я просто плакала от безысходности: вся моя борьба кончилась ничем. Тогда я решилась написать этот пост - и внезапно пошла такая волна поддержки! Я не ожидала этого. Под нашим постом на "Демократоре" набралось семь тысяч комментариев в нашу поддержку за три дня. Огромное количество женщин мне написали в личку. И это просто какое-то безумие: каждая вторая из них сама была изнасилована. Столько женщин пережили это и они писали: "Давай! Давай, добивайся, пусть хотя бы ты добьёшься чего-то!" ... Как я понимаю, у большинства из них - свой печальный опыт, - говорит Юлия Алешина.
Сейчас и адвокат дочери Юлии Алёшиной, и прокурор обжалуют приговор в Московском областном суде (прокурор требовал для Кондратьева 6 лет лишения свободы).
Адвокат потерпевшей Владимир Чумак считает, что ответственность за излишне мягкий приговор лежит в равной степени на следователе, прокуроре и судье:
- Следователь заменил "насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетней" на менее тяжкую квалификацию, то есть от верхнего предела наказания в виде 15 лет лишения свободы он ушёл к шести, убрав слово "несовершеннолетняя". В личной беседе он мне объяснил, что в прокуратуре и следственном управлении области ему дали указания изменить квалификацию, потому что обвиняемый думал, что потерпевшая совершеннолетняя, так как она выглядела старше своих лет. Раньше в законе было написано: совершение преступления в отношении заведомо несовершеннолетней. В 2009 году, когда пошла компания по ужесточению ответственности за подобные преступления, законодатель убрал слово "заведомо". То есть, сейчас совершенно не важно, знал подсудимый о возрасте жертвы или не знал – преступление совершено в отношении несовершеннолетней. Нормальный прокурор дал бы указание вернуть прежнюю квалификацию - и мы писали ходатайство об этом.
Дальше произошло странное. Судья вроде бы старалась проявлять объективность, всех выслушивала, была доброжелательна. Адвокаты подсудимого вели себя очень пассивно. Кондратьев сидел, кивал головой, адвокаты тоже соглашались: да, виновен… В какой-то момент у меня сложилось впечатление, что это было некое театрализованное шоу, в котором все, кроме нас, заранее знали результат, - сказал адвокат потерпевшей.
Адвокат подсудимого Надежда Обухова в коротком интервью Радио Свобода назвала процесс совершенно нормальным и даже предположила, что срок мог бы быть и меньше.
Поговорить со следователем Александром Андроновым, который передавал дело в суд, не удалось: в следственном отделе по городу Химки сообщили, что он на больничном.
