Тамара Ляленкова: На этой неделе большинство российских вузов завершили приемную кампанию, распределив невостребованные бюджетные места между абитуриентами с меньшими баллами, чем у тех, кто попал в списки после первой волны. Возможно поэтому, не дожидаясь окончательного результата, ректоры и проректоры нескольких московских университетов решили подвести итоги вступительной кампании, рассказав, каким был средней балл ЕГЭ поступающих, и сколько абитуриентов претендовало на одно место. Поскольку речь шла о довольно известных столичных вузах, цифры, действительно, впечатляли: средний балл за три школьных экзамена на лечебный факультет Московского государственного медико-стоматологического университета равнялся 280-ти, в Финансовый университет при Правительстве РФ на международные финансы на каждое место пришлось 120 заявлений. В Российском же государственном гуманитарном университете конкурс на бюджетные места в среднем составил 30 человек.
Конечно, здесь надо помнить, что количество желающих следует делить примерно на пять – во столько вузов можно было подавать документы, да и средний балл ЕГЭ после второй волны несколько понизится, однако общее впечатление останется – российские школьники стремятся получить высшее образование. Несмотря на демографическую яму, это отмечают представители многих столичных университетов: количество абитуриентов в этом году увеличилось, и не только поступающих на бюджет. Любопытно, что подъем интереса к высшему образованию пришелся как раз на тот момент, когда число вузов в России должно сократиться.
И еще одна интересная тенденция, которая проявилась уже в прошлом году и не только в столицах: несмотря на то, что средние баллы ЕГЭ не поднимаются, а кое-где и опускаются, растет проходной балл.
Проректор Российского экономического университета имени Плеханова Леонид Брагин проследил динамику эту роста и обозначил факторы, сдерживающие его.
Леонид Брагин: Если проследить этот процесс в динамике, то в 2010 году у нас средний проходной был 230 баллов, в 2011 году – почти 238 баллов, и сейчас по первой волне где-то 248. Вместе с тем, можно отметить, несмотря на снижение некоторого количества заявлений, а их в среднем по вузу 17 заявлений на одно место, в этом году отмечается всплеск желающих обучаться на договорной основе, их в два раза большем, чем в прошлом году. Правда, за последние три года мы ни разу не повышали стоимость обучения, только сейчас она немножко поднялась, где-то 220 тысяч в год. Причем должен сказать, что эта сумма не меняется в течение всего срока обучения.
Но у нас есть проблема, которая сдерживает, может быть, и средний балл, и качество обучающихся - это общежитие. К сожалению, мы в состоянии выделить не более 200 мест для студентов нового набора. Поэтому часть перспективных и толковых ребят, которых мы хотели бы видеть в стенах нашего вуза, не смогли у нас обучаться из-за того, что мы не можем гарантировать место в общежитии.
Тамара Ляленкова: Действительно, отсутствие мест в общежитии сдерживает мобильность абитуриентов, хотя и не отменяет ее. В Московском государственном университете экономики, статистики и информатики более половины первокурсников – иногородние. Об этом рассказал проректор МЭСИ Виталий Минашкин.
Виталий Минашкин: Стабильными темпами в последние годы растет доля иногородних абитуриентов. В МЭСИ в этом году она превышает 51%. При этом не все, кто поступает из других городов, понимают, с чем они столкнутся в Москве. Помимо общежитий, а общежития тоже разные, мы практически всех обеспечиваем общежитиями, но часть их арендованные, а стоимость арендованного места – это 4, 5, 6 тысяч рублей, помимо этого есть проезд, питание, одежда и так далее. Поэтому часть этих ребят испытывает трудности, когда сталкиваются с реалиями жизни.
Что касается некоторых проблемных вопросов, то поступает слишком много лиц, которые имеют право на внеконкурсное зачисление. Если в головном вузе у нас 499 бюджетных места, а 231 заявление – это льготные категории, конечно, это очень много. Поэтому ребята с баллами, предположим, 230, 235, они оказываются на таких местах, как 1200-е, и шансы их очень серьезно уменьшаются.
Конечно, категория льготников дифференцирована. Там есть хорошие ребята, которые потом показывают великолепные результаты, хорошо сдают сессию и так далее, но достаточно значительная часть не выдерживает даже первую сессию, и мы вынуждены на эти места зачислять тех, кто прошел на внебюджет, а, как правило, это более низкие баллы.
Что касается отдельных направлений подготовки, по-прежнему очень популярны финансисты, менеджеры, но последние года два наметилась еще одна тенденция – государственное муниципальное управление, ГМО. То есть дети почувствовали, что в России хорошо быть чиновниками.
В целом по первой волне у нас средний балл 267, и мы этим баллом довольны.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что один из немногих рейтингов высших учебных заведений в России, который составляет ВШЭ, основывается на показателе ЕГЭ, как показателе успешности вуза. При всей ограниченности такого исследования, других критериев оценки качества образования в России пока нет. Я спросила у Виталия Минашкина, кто, по его мнению, должен устанавливать эти критерии.
Виталий Минашкин: Конечно, критерий – это трудоустройство. Когда ко мне на пятом курсе обращается работодатель и просит дать ему экономиста-отличника, я даже не иду в аудиторию, потому что я понимаю, что все лучшие уже работают. И это уже как бы качество, здесь я спокоен. А если по каким-то специальностям, предположим, я чувствую, что востребованность меньше, то это уже должно быть предметом детального изучения.
Тамара Ляленкова: То есть студенты уже на стадии обучения идут работать?
Виталий Минашкин: Да. Нельзя, конечно, перегибать палку, потому что когда студент начинает на втором курсе работать, пытаться что-то делать, или на третьем, тут появляются определенные противоречия. Он пропускает занятия, и сначала ему кажется, что ничего страшного, потом эта лавина нарастает, и очень много печальных случаев, когда студенту приходится выбирать, а иногда уже и выбирать не из чего, потому что по учебе слишком много долгов. Оптимальный вариант, когда студент начинает работать где-то с середины четвертого курса. Это если мы говорим о пятилетнем образовании. Может быть, для бакалавриата чуть пораньше, но ни в коем случае это не должно идти в ущерб учебе. Что касается магистратуры, магистры – это взрослые люди, которым нужно кормить семью, выстраивать карьеру, по служебной лестнице продвигаться, поэтому они работают уже на 95 процентов. И занятия для магистров должны строиться по такому графику, который им удобен, то есть в вечернее время, модульное обучение, использование различных электронных технологий и ресурсов.
Тамара Ляленкова: А как оценивать качество лекций, преподавательского состава?
Виталий Минашкин: Оценка студентов дает самые лучшие результаты. Студенты, как правило, очень адекватно аттестуют преподавателей. У нас есть система рейтингов – и электронные рейтинги, и опрос студентов по результатам семестра, и так далее. И вот, если мы понимаем, что это очень сильный, хороший преподаватель, то и у студентов оценка – 4,9. Где мы понимаем, что есть проблемы, и у студентов тоже есть проблемы. Но здесь еще на руку играет открытость учебного процесса, которая в последние годы все больше и больше свойственна нашему образованию. Потому что мы уже сталкиваемся с такими случаями, когда не только студент, но и родитель знает, что происходит в аудитории. Он видит, предположим, электронный дневник студента, видит те мероприятия, которые идут в электронной системе обучения, и родитель тоже высказывает свою оценку, и не всегда она положительная. Один случай у меня был в этом году, когда родитель, посмотрев материалы, сказал, что эти материалы, по его мнению, не соответствуют тому, что должно изучаться в этом курсе, и это было предметом служебного разбирательства в университете.
Тамара Ляленкова: Вы готовы к тому, что вам, может быть, придется с кем-то соединиться?
Виталий Минашкин: Это очень сложный вопрос. У нас есть несколько интеграционных проектов с вузами, они объединительные не на юридической основе, а на основе использования совместных ресурсов и инструментов. Поживем – увидим. Но если говорить о филиалах, у МЭСИ много филиалов, одно время нам была передана целая сеть учебных заведений Росстата, и мы ведем здесь процессы оптимизации. Сила филиалов – в использовании ресурсов головного вуза, но если филиал небольшой, там учатся 200 студентов, маленький штат преподавателей, наверное, такой филиал нежизнеспособен. К политике, которая проводится, мы относимся совершенно адекватно.
Тамара Ляленкова: Другое дело, что некоторые сильные университеты поддерживаются государством, тогда как остальные выживают самостоятельно. Но даже среди успешных вузов существует негласная конкуренция, о которой мы сегодня также поговорим.
Мой следующий собеседник – ректор Московского государственного технического университета радиотехники, электроники и автоматики Александр Сигов.
Какими вы видите критерии оценки качества?
Александр Сигов: Я думаю, что главное в оценке – учет мнения работодателя. И я все время говорю, что мы должны научить человека, с одной стороны, пользоваться всем тем богатством, которое выработало человечество, то есть уметь находить нужное ему, работать с информацией в самом широком смысле слова, а с другой стороны, уметь работать руками и головой, выполняя конкретный проект. То есть создать человека креативного, компетентного, умеющего найти то, что ему нужно, умеющего работать в команде и понимающего, что некое задание должно быть сделано, выполнено любой ценой. Мы работаем с оборонной промышленностью, и у нас, может быть, более жесткие критерии.
Если говорить о более детальных критериях, каждая отрасль должна вырабатывать свои критерии. Они, наверное, будут разные. Мы объединяемся в выработке критериев с нашими базовыми предприятиями, именно в силу своей системы. У нас их более 50-ти, и есть очень крупные, есть мелкие. Легче работать, конечно, с крупными, потому что они потребляют много людей, и у них есть соответствующие службы.
Тамара Ляленкова: Вы готовы морально к тому, что, может, придется с кем-то объединиться?
Александр Сигов: Ну, морально – мы живем в России, мы ее граждане, поэтому будем выполнять законы, придется – будем соединяться. Но объединяться можно, исходя из каких-то разумных положений, базовых, чтобы в результате не получилось ослабление того учреждения, которое возникнет в результате объединения.
Тамара Ляленкова: На самом деле, укрупнение – сложная вещь, собирание в федеральные университеты...
Александр Сигов: Мы видим, что сегодня они еще не вышли на тот уровень, который им полагался бы по всем показателям – по научным работам, по специалистам, которые были бы востребовано и высоко оценены. Это мы все видим – и Южный федеральный, и Сибирский федеральный, и другие... И уровень поступающих, очень низкие баллы там студенты имеют. На мой взгляд, не все было продумано при таком почти механическом слиянии нескольких вузов в один федеральный университет. Как, допустим, можно усилить кафедру, если присоединить к Финансовому университету филиал какого-нибудь заочного вуза? Ну, да, пришли три преподавателя, но они ничего не усилили, только ослабили. Это, конечно, неразумно.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что в МИРЭА 20 процентов студентов приходит по целевому набору, их аттестат никак не учитывается при приеме. Но если для других университетов подобного рода студенты – тяжелая повинность, то для вуза, связанного с оборонной промышленностью, – спасение. Впрочем, и здесь конкурс в среднем составил 14 человек на место.
Александр Сигов: Ну, конечно, это ни о чем не говорит, но мы работали буквально индивидуально с каждым из подавших заявления, чтобы определить их склонности и подумать о том, какие специальности будут им ближе. У нас общий набор – порядка 700 человек. Имеются инженерные специальности, то, что было в старое время, и конечно, большая часть – это подготовка в рамках бакалавриата. Если говорить об итогах по большим направлениям, по факультетам, то факультет кибернетики полностью завершил набор, на факультет информационных технологий в первую волну принято около 80 процентов. Труднее было положение на факультетах электроники и радиотехнических специальностях, которые почему-то меньше привлекают абитуриентов, там и конкурс пониже, и уровень абитуриентов. Еще можно отметить, что по-прежнему интересует абитуриентов инженерная подготовка. На компьютерную безопасность, например, конкурс был – 32 человека на место. Радиоэлектронные системы и комплексы, несмотря на общее снижение интереса к радиоэлектронике – 80 человек на место. По нанотехнологиям раньше мы имели достаточно низкий конкурс, в этом году – 31 человек на место подали.
Мы проводим анкетирование абитуриентов, и я могу несколько цифр привести из анализа анкет. При выборе вуза привлекает прежде всего трудоустройство – 75 процентов ответили, что для них это главный фактор. Качество образовательных услуг – 70 процентов. Дальше идут низкие показатели. Например, интерес к студенческой жизни 18 процентов абитуриентов проявляют, территориальная близость к дому – 16 процентов, наличие военной кафедры – 15 процентов, что раньше было трудно представить.
Тамара Ляленкова: Александр Сигов прав: приоритеты, действительно, сильно изменились. Именно поэтому с таким негодованием общество встретило предложение возобновить обязательное распределение после окончания вуза. С другой стороны, попавшие в вуз по направлению после окончания далеко не всегда спешат отработать свой бонус. В связи с этим ректор Финансового университета при Правительстве РФ Михаил Эскиндаров предложил внести в правила приема изменения.
Михаил Эскиндаров: В этом году в правилах приема – ограничение не более 15 процентов от количества бюджетных мест. Если бюджетных мест на Россию – 290 тысяч на дневное отделение, то 15 процентов – это количество людей, которые целевым порядком были зачислены, вне всяких конкурсных систем. Но никакой гарантии, что закончившие вуз вернутся в организации или в регионы, нет. Предложение наше заключается в том, чтобы в обязательном порядке регион, который направляет в вуз, и абитуриент заключали соглашение, что он в обязательном порядке возвращается в организацию или в регион и отрабатывает, иначе он должен вернуть бюджетные деньги, которые потратили.
Но еще раз хочу подчеркнуть: в этом году я внимательно наблюдаю не только за своим вузом, но и за другими, и я не слышал, чтобы где-либо были серьезные нарушения порядка.
Тамара Ляленкова: Действительно, в этом году Федеральной службой по надзору в сфере образования были приняты меры, которые, с одной стороны, сделали процедуру зачисления прозрачной, а с другой – установили жесткий ведомственный контроль. Что, впрочем, не помешало Российскому студенческому союзу выявить нарушения в 10 вузах, в числе которых оказались Казанский федеральный университет, Уральский федеральный университет, РГПУ имени Герцена. Надо полагать, что в скором времени в этих вузах будет предпринято расследование – теперь в этом заинтересованы не только студенты и их родители, но и довольно влиятельные конкуренты.
Рассказ продолжает ректор Финансового университета Михаил Эскиндаров.
Михаил Эскиндаров: С одной стороны, меня радует, что средний балл принятых по первой волне – это 90 баллов, это фактически отличники. Но уверен ли я, что эти 90 баллов полностью соответствуют тем знаниям, которые имеют эти абитуриенты? Нет. Мы каждый год в сентябре проводим собственное входное испытание, для того чтобы реально посмотреть, чего стоят пришедшие с такими огромными баллами абитуриенты, чтобы понять, какие дополнительные занятия надо проводить, консультации. Мы в год отчисляем, наверное, 6-7 процентов, это очень большая цифра. В прошлом году отчислили более 80 человек, которые обучались на бюджетной основе, и примерно 120 из тех, что обучались на платной основе.
Я при этом не хочу говорить о том, что ЕГЭ не отвечает требованиям. Я за ЕГЭ, но надо совершенствовать порядок приема. Надо навести в ряде регионов больший порядок, чем сегодня. Не буду вспоминать о том, что среди поступивших есть люди с очень большими баллами, из одних и тех же регионов каждый год.
Тамара Ляленкова: Это был Михаил Эскиндаров.
Сегодня мы подводим итоги вступительной кампании 2012, а заодно пытаемся понять, в какой степени средний проходной балл ЕГЭ свидетельствует об успешности вуза. Простая логика подсказывает, что привлекательность вуза для абитуриентов основывается на нескольких факторах. По-прежнему важно территориальное расположение, и, как производная от этого – наличие свободные мест в общежитии. Только самые успешные рискуют отправить документы в столичные университеты, остальные же стараются найти вуз недалеко от дома. Перераспределение бюджетных мест в пользу практических специальностей повышает конкурс в гуманитарной сфере и еще больше снижает планку на техническом направлении. Сокращение гуманитарных факультетов в регионах провоцирует наплыв желающих поступить в центральные университеты.
Об этом рассказал ректор РГГУ Ефим Пивовар.
Ефим Пивовар: РГГУ в этом году не ожидал такого результата с точки зрения количества заявлений, потому что все прогнозировали, что абитуриентов должно быть меньше. А у нас – рекордное количество заявлений, более 22 тысяч на бюджетные места. Это в среднем более 30 человек на каждое место. По сравнению с прошлым годом 21 процент роста. И это говорит только о том, что в российском обществе престиж высшего образования по-прежнему велик, гуманитарного в том числе. И что есть определенные вузы, которые на слуху, которые интересны абитуриентам, и, независимо от того, как их оценивают органы управления и образования, они в обществе пользуются популярностью.
Хорошо, что наше предложение хотя и через два года, все-таки было реализовано, и победители олимпиад и призеры подавали только в один вуз. Как, кстати, и все остальные категории абитуриентов, которые пользуются льготами. И мало того, зачисление их происходило до первой волны, и вузы уже понимали, какое количество мест они заняли, и абитуриенты знали, что остается на общий конкурс. Это очень хорошее начинание, которое, я считаю, крайне важно закрепить. Но учитывая, что ситуация не единая, Гуманитарный университет, например – это огромное количество малых программ. Так же, как в творческих вузах у нас есть программы, где не может быть больших групп по определению. Мы не можем готовить сотнями египтологов или театроведов, у нас очень много программ по восточным языкам, даже по мертвым языкам. Я считаю, что волны должны рассматриваться в целом по количеству поданных заявлений и подлинников, а не по формальному списку. Потому что получается, что середняки ждут тех, кто решит свою судьбу в первой волне, и никуда не могут попасть. Я говорю о тех, кто успешно сдал ЕГЭ. В итоге они все равно будут зачислены, но эта оттяжка ничего не дает, и мне кажется, что тут нужны уточнения. Особенно не по большим потокам, а по мелким.
Что еще интересно в этом году, по данным нашего университета, доля тех, кто подавал сразу на три программы, меньше, чем в прошлые годы. Если в прошлом году это было чуть ли не 75 процентов, то в этом году меньше половины. То есть появилось более целеустремленное представление о выборе будущей профессии, и в какой-то мере, я надеюсь, это связано с элементами профориентационной работы. Тут есть огромные резервы, ведь призвание никто еще не отменял.
Тамара Ляленкова: Как и список вечных профессий. По-прежнему высокий конкурс в медицинские вузы и по-прежнему привлекает актерская карьера. Об этом рассказал ректор Высшего театрального училища имени М.С. Щепкина Борис Любимов.
Борис Любимов: Конкурс остается по-прежнему высокий во все театральные вузы. Хотят у нас люди стать актерами, любят эту профессию. И хотя мы привыкли к новой системе, высокие баллы все равно меня смущают. Человек получает высокие баллы по гуманитарным специальностям, а потом в ходе обучения, когда я вижу служебные или объяснительные записки, написанные студентами, я понимаю, что у него никогда не могло быть «пятерки» или «четверки» по русскому языку. Говорят плохо, литературу знают плохо, несмотря на высокие оценки.
Другое дело, что у театральных, художественных вузов есть возможность все-таки выбирать, у нас свой инструмент – экзамены, где многое становится на свои места. Поэтому мы набираем тех, кого считаем нужным. В этом году мы набрали два курса – бюджетный и внебюджетный, курсы небольшие, 30 человек в одном случае, 32 человека в другом. Всегда возникает вопрос, и заранее хочу сказать: на один курс 10 москвичей из 31, а дальше такие города, как Саратов, Рязань, Омск, Тольятти, Тверь, Новосибирск, Самара, Ульяновск, Краснодар, Иркутск, Махачкала. И три человека из Белоруссии – из Витебска, Минска и Барановичей. А на другой курс тоже 12 москвичей, несколько человек из Московской области, и дальше – Красноярск, Улан-Удэ, Тюмень, Краснодар, Владивосток. И в отличие от того курса, где трое из Белоруссии, трое – Украина: Харьков, Запорожье и Херсон, а еще Казахстан и даже Таллин, Эстония.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что, по международным меркам, иностранные студенты – бесспорный признак успешности университета. Пока, правда, российские вузы конкурируют исключительно между собой, и некоторые из них – научно-исследовательские и федеральные университеты – находятся в привилегированном положении.
Какие дополнительные возможности дает государственная поддержка, я попробовала выяснить у заместителя проректора по учебной и воспитательной работе Дальневосточного федерального университета Игоря Соппы.
Игорь Соппа: Если говорить о приемной кампании, то в целом она особенно не отличается от той, которая была в прошлом году, пожалуй, за исключением одного момента: в этом году и средний балл ЕГЭ у нас ожидается большим, и очень сильно расширилась география студентов-первокурсников, которых мы зачислили, а по первому зачислению мы взяли уже свыше 1900 человек. В первой волне у нас каждый четвертый абитуриент, ныне студент, из-за пределов Приморского края. Это Дальневосточный федеральный округ, Сибирь и западные регионы, как ни странно. Мы заполнили свыше 75 процентов. А ряд специальностей, которые являются приоритетными в плане развития Российской Федерации, там у нас уже полностью все заполнено, например – физика, химия, геология, география.
Если говорить о конкурсе, то наивысший конкурс – среди экономистов, менеджеров и юристов. На государственное муниципальное управление конкурс – свыше 50 человек на место. Но и интерес к инженерным и естественнонаучным специальностям существенно вырос. За счет того, что и с точки зрения трудоустройства по этим направлениям наблюдается прогресс.
Хочу заметить, что в соответствии с программой развития университета до 2019 года, мы выделили для себя и, вообще говоря, для развития экономики региона, по сути, 6 приоритетных направлений, среди них по гуманитарному циклу мы можем выделить только востоковедение и все, что связано с исследованием и изучением Азиатско-Тихоокеанского региона. А другие, оставшиеся пять направлений развития университета полностью завязаны на инженеринг, логистику, нанотехнологии, на изучение мирового океана. Причем комплексное изучение мирового океана, и на транспортно-логистический комплекс. И в совокупности с теми инвестициями, которые вкладывает правительство Российской Федерации в развитие региона, эффект достаточно понятен.
Тамара Ляленкова: Понятно, что регион развивается, туда пришли деньги, и у вас появилась возможность привлекать студентов особым образом. Еще в прошлом году ваш университет оплачивал хорошим абитуриентам дорогу при поступлении.
Игорь Соппа: Да, таких было 106. Сейчас по первой волне уже их свыше 200. Это те абитуриенты, которые по результатам ЕГЭ набрали 200 и более баллов по трем экзаменам, которые являются вступительными на соответствующую специальность. У нас в прошлом году на юриспруденцию проходной балл ЕГЭ был 232 балла. В этом году он существенно выше, мало того, у нас ряд инженерных специальностей завершили набор, имея средний балл по ЕГЭ свыше 200.
Да, у нас есть общежития, и надо не забывать, что по завершении саммита у появится новый кампус университета, и это – огромный город на острове, туда сделан самый длинный в мире вантовый мост. Причем мне удалось по нему уже проехать, и красота изумительная! Там 11 тысяч мест для проживания и это гостиницы уровня 3 звезды. Сами студенты, наш Департамент молодежной политики совместно с Объединенным студенческим советом посмотрели, за счет чего складывается оплата общежития, убрали оттуда то, что студенты могут делать сами, и стоимость проживания в этих трехзвездочных отелях в зависимости от комфортности составляет от 2300 рублей в месяц за койкоместо до 7,5 тысяч. А если учесть, что мы целый год занимались стипендиальной политикой, и сейчас у нас отличник приоритетной специальности получает 7,5 тысяч рублей в месяц, а неприоритетной – 3600, это существенно выше, чем в среднем по России.
Мы уже третью сессию прожили в этом режиме, и у нас успеваемость по летней сессии составила 89 процентов, из них почти половина это те, кто обучается на 4 и 5. Политика вуза сейчас такова, что мы не собираемся нянчиться с теми, кто не хочет учиться.
Тамара Ляленкова: Приходят ли на приоритетные направления ребята с хорошим баллом аттестата?
Игорь Соппа: Мы проанализировали приемную кампанию прошлого года, учли нюансы, куда с низким баллом приходили студенты. И в этом году мы постарались либо уменьшить контрольные цифры приема при подаче заявки, ибо от некоторых просто отказались.
Если говорить по этому году, например, у нас программа – технология лесозаготовки и перерабатывающих производств – в прошлом году туда не очень охотно шли, в этом году уменьшили контрольные цифры, но, тем не менее, все равно не очень. А если взять горное дело или строительство, архитектуру, нефтегазовое дело, сюда идут с очень высоким баллом, и у нас эти направления развиваются эффективно.
Тамара Ляленкова: Сколько предполагается студентов – бюджетников и сколько платников?
Игорь Соппа: Не готов ответить по одной простой причине, что договорной набор как таковой еще пока не состоялся, потому что идет зачисление на бюджетные места. Основной приток договорного контингента будет после 10-го числа. Примерно – 50 на 50.
У нас сейчас на одного преподавателя примерно 11 студентов. Хотя мы стараемся, чтобы эта цифра падала. А преподавательских ставок всего – около 3300. По-хорошему мы должны выйти на цифру – 5-6 студентов на одного преподавателя. Но в прошлом году на начало года у нас было 14 студентов на одного преподавателя.
Тамара Ляленкова: Безусловно, небольшое количество студентов на одного преподавателя улучшает качество образования. Правда, большинство региональных вузов, в отличие от федеральных университетов, вынуждены это число увеличивать. Результаты такой дифференциации проанализировала директор Института развития ВШЭ Ирина Абанкина.
Ирина Абанкина: Действительно, меняется ландшафт, институциональный ландшафт высшей школы, причем с двух сторон. Со стороны федеральной власти – речь идет о формировании системы федеральных центров, происходит слияние и поглощение вузов на договорных основаниях. Сегодня уже 27 вузов имеют опыт присоединения других вузов или техникумов. И вот здесь возникает ряд проблем.
Проблема первая связана с тем, что российские вузы позиционируются все-таки не в глобальном секторе образования. Практически нет российских вузов, которые имели бы не то что по 50-60 филиалов во всех странах мира, причем с качеством программ, мало отличающимся от того, что реализуется в самом центральном вузе. Единственный случай, который мы можем здесь привести, это филиалы в Казахстане, в Киргизии МГУ. Но, вообще говорю, идею позиционирования в разных странах со своими программами, продвижение программ, конечно, одним из проблемных аспектов. И здесь дело не только в языках или недостатке опыта. Мне кажется, что это стратегический дефицит самих вузов в позиционировании себя в будущем этого мира, в тех типах университетов, которые могут быть на этих рынках. А ведь нашим вузам во время кризиса были созданы льготные условия, чтобы их защитить и от финансового кризиса, и от падения платежеспособного спроса, и от сокращения численности обучающихся.
Второй момент, который мне кажется очень серьезным: если даже наши лучшие вузы развивают сеть филиалов, они позиционируются на рынках с более низким качеством образования, с более низкими требованиями. Это мотивирует к экстенсивному росту без всякого продвижения в конкурентоспособности и в качестве. Еще один момент – довольно сильное отставание вузов от встраивания в амбициозные инвестиционные проекты, в которых действительно есть нужда. Таким образом, неучастие вузов как серьезных структурных партнеров в решении масштабных инвестиционных проектов делает их скорее аутсайдерами, чем лидерами.
И последний момент, на котором хотелось бы сфокусироваться, это то, как идет объединение вузов: в основном по отраслевому принципу. То есть это объединение не по общим стратегическим планам, не по новому позиционированию, а это объединение, это изменение ландшафта опять по индустриальному контуру. И это, на самом деле, закрепляет индустриальную модель вузов, которая, мне кажется, сегодня не соответствует вызовам экономики и развитию общества.
Тамара Ляленкова: Это была Ирина Абанкина.
Разговор о том, как изменился ландшафт высшей школы в России, мы продолжим в следующем выпуске «Классного часа». Сегодня итоги вступительной кампании 2012 представляли заместителем проректора Дальневосточного федерального университета Игорь Соппа, проректор МЭСИ Виталий Минашкин, ректор МИРЭА Александр Сигов, ректора Финансового университета Михаил Эскниндаров, ректор Российского государственного гуманитарного университета Ефим Пивовар, ректор Высшего театрального училища им. М.С.Щепкина Борис Любимов. Вела программу Тамара Ляленкова.
Конечно, здесь надо помнить, что количество желающих следует делить примерно на пять – во столько вузов можно было подавать документы, да и средний балл ЕГЭ после второй волны несколько понизится, однако общее впечатление останется – российские школьники стремятся получить высшее образование. Несмотря на демографическую яму, это отмечают представители многих столичных университетов: количество абитуриентов в этом году увеличилось, и не только поступающих на бюджет. Любопытно, что подъем интереса к высшему образованию пришелся как раз на тот момент, когда число вузов в России должно сократиться.
И еще одна интересная тенденция, которая проявилась уже в прошлом году и не только в столицах: несмотря на то, что средние баллы ЕГЭ не поднимаются, а кое-где и опускаются, растет проходной балл.
Проректор Российского экономического университета имени Плеханова Леонид Брагин проследил динамику эту роста и обозначил факторы, сдерживающие его.
Леонид Брагин: Если проследить этот процесс в динамике, то в 2010 году у нас средний проходной был 230 баллов, в 2011 году – почти 238 баллов, и сейчас по первой волне где-то 248. Вместе с тем, можно отметить, несмотря на снижение некоторого количества заявлений, а их в среднем по вузу 17 заявлений на одно место, в этом году отмечается всплеск желающих обучаться на договорной основе, их в два раза большем, чем в прошлом году. Правда, за последние три года мы ни разу не повышали стоимость обучения, только сейчас она немножко поднялась, где-то 220 тысяч в год. Причем должен сказать, что эта сумма не меняется в течение всего срока обучения.
Но у нас есть проблема, которая сдерживает, может быть, и средний балл, и качество обучающихся - это общежитие. К сожалению, мы в состоянии выделить не более 200 мест для студентов нового набора. Поэтому часть перспективных и толковых ребят, которых мы хотели бы видеть в стенах нашего вуза, не смогли у нас обучаться из-за того, что мы не можем гарантировать место в общежитии.
Тамара Ляленкова: Действительно, отсутствие мест в общежитии сдерживает мобильность абитуриентов, хотя и не отменяет ее. В Московском государственном университете экономики, статистики и информатики более половины первокурсников – иногородние. Об этом рассказал проректор МЭСИ Виталий Минашкин.
Виталий Минашкин: Стабильными темпами в последние годы растет доля иногородних абитуриентов. В МЭСИ в этом году она превышает 51%. При этом не все, кто поступает из других городов, понимают, с чем они столкнутся в Москве. Помимо общежитий, а общежития тоже разные, мы практически всех обеспечиваем общежитиями, но часть их арендованные, а стоимость арендованного места – это 4, 5, 6 тысяч рублей, помимо этого есть проезд, питание, одежда и так далее. Поэтому часть этих ребят испытывает трудности, когда сталкиваются с реалиями жизни.
Что касается некоторых проблемных вопросов, то поступает слишком много лиц, которые имеют право на внеконкурсное зачисление. Если в головном вузе у нас 499 бюджетных места, а 231 заявление – это льготные категории, конечно, это очень много. Поэтому ребята с баллами, предположим, 230, 235, они оказываются на таких местах, как 1200-е, и шансы их очень серьезно уменьшаются.
Конечно, категория льготников дифференцирована. Там есть хорошие ребята, которые потом показывают великолепные результаты, хорошо сдают сессию и так далее, но достаточно значительная часть не выдерживает даже первую сессию, и мы вынуждены на эти места зачислять тех, кто прошел на внебюджет, а, как правило, это более низкие баллы.
Что касается отдельных направлений подготовки, по-прежнему очень популярны финансисты, менеджеры, но последние года два наметилась еще одна тенденция – государственное муниципальное управление, ГМО. То есть дети почувствовали, что в России хорошо быть чиновниками.
В целом по первой волне у нас средний балл 267, и мы этим баллом довольны.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что один из немногих рейтингов высших учебных заведений в России, который составляет ВШЭ, основывается на показателе ЕГЭ, как показателе успешности вуза. При всей ограниченности такого исследования, других критериев оценки качества образования в России пока нет. Я спросила у Виталия Минашкина, кто, по его мнению, должен устанавливать эти критерии.
Виталий Минашкин: Конечно, критерий – это трудоустройство. Когда ко мне на пятом курсе обращается работодатель и просит дать ему экономиста-отличника, я даже не иду в аудиторию, потому что я понимаю, что все лучшие уже работают. И это уже как бы качество, здесь я спокоен. А если по каким-то специальностям, предположим, я чувствую, что востребованность меньше, то это уже должно быть предметом детального изучения.
Тамара Ляленкова: То есть студенты уже на стадии обучения идут работать?
Виталий Минашкин: Да. Нельзя, конечно, перегибать палку, потому что когда студент начинает на втором курсе работать, пытаться что-то делать, или на третьем, тут появляются определенные противоречия. Он пропускает занятия, и сначала ему кажется, что ничего страшного, потом эта лавина нарастает, и очень много печальных случаев, когда студенту приходится выбирать, а иногда уже и выбирать не из чего, потому что по учебе слишком много долгов. Оптимальный вариант, когда студент начинает работать где-то с середины четвертого курса. Это если мы говорим о пятилетнем образовании. Может быть, для бакалавриата чуть пораньше, но ни в коем случае это не должно идти в ущерб учебе. Что касается магистратуры, магистры – это взрослые люди, которым нужно кормить семью, выстраивать карьеру, по служебной лестнице продвигаться, поэтому они работают уже на 95 процентов. И занятия для магистров должны строиться по такому графику, который им удобен, то есть в вечернее время, модульное обучение, использование различных электронных технологий и ресурсов.
Тамара Ляленкова: А как оценивать качество лекций, преподавательского состава?
Виталий Минашкин: Оценка студентов дает самые лучшие результаты. Студенты, как правило, очень адекватно аттестуют преподавателей. У нас есть система рейтингов – и электронные рейтинги, и опрос студентов по результатам семестра, и так далее. И вот, если мы понимаем, что это очень сильный, хороший преподаватель, то и у студентов оценка – 4,9. Где мы понимаем, что есть проблемы, и у студентов тоже есть проблемы. Но здесь еще на руку играет открытость учебного процесса, которая в последние годы все больше и больше свойственна нашему образованию. Потому что мы уже сталкиваемся с такими случаями, когда не только студент, но и родитель знает, что происходит в аудитории. Он видит, предположим, электронный дневник студента, видит те мероприятия, которые идут в электронной системе обучения, и родитель тоже высказывает свою оценку, и не всегда она положительная. Один случай у меня был в этом году, когда родитель, посмотрев материалы, сказал, что эти материалы, по его мнению, не соответствуют тому, что должно изучаться в этом курсе, и это было предметом служебного разбирательства в университете.
Тамара Ляленкова: Вы готовы к тому, что вам, может быть, придется с кем-то соединиться?
Виталий Минашкин: Это очень сложный вопрос. У нас есть несколько интеграционных проектов с вузами, они объединительные не на юридической основе, а на основе использования совместных ресурсов и инструментов. Поживем – увидим. Но если говорить о филиалах, у МЭСИ много филиалов, одно время нам была передана целая сеть учебных заведений Росстата, и мы ведем здесь процессы оптимизации. Сила филиалов – в использовании ресурсов головного вуза, но если филиал небольшой, там учатся 200 студентов, маленький штат преподавателей, наверное, такой филиал нежизнеспособен. К политике, которая проводится, мы относимся совершенно адекватно.
Тамара Ляленкова: Другое дело, что некоторые сильные университеты поддерживаются государством, тогда как остальные выживают самостоятельно. Но даже среди успешных вузов существует негласная конкуренция, о которой мы сегодня также поговорим.
Мой следующий собеседник – ректор Московского государственного технического университета радиотехники, электроники и автоматики Александр Сигов.
Какими вы видите критерии оценки качества?
Александр Сигов: Я думаю, что главное в оценке – учет мнения работодателя. И я все время говорю, что мы должны научить человека, с одной стороны, пользоваться всем тем богатством, которое выработало человечество, то есть уметь находить нужное ему, работать с информацией в самом широком смысле слова, а с другой стороны, уметь работать руками и головой, выполняя конкретный проект. То есть создать человека креативного, компетентного, умеющего найти то, что ему нужно, умеющего работать в команде и понимающего, что некое задание должно быть сделано, выполнено любой ценой. Мы работаем с оборонной промышленностью, и у нас, может быть, более жесткие критерии.
Если говорить о более детальных критериях, каждая отрасль должна вырабатывать свои критерии. Они, наверное, будут разные. Мы объединяемся в выработке критериев с нашими базовыми предприятиями, именно в силу своей системы. У нас их более 50-ти, и есть очень крупные, есть мелкие. Легче работать, конечно, с крупными, потому что они потребляют много людей, и у них есть соответствующие службы.
Тамара Ляленкова: Вы готовы морально к тому, что, может, придется с кем-то объединиться?
Александр Сигов: Ну, морально – мы живем в России, мы ее граждане, поэтому будем выполнять законы, придется – будем соединяться. Но объединяться можно, исходя из каких-то разумных положений, базовых, чтобы в результате не получилось ослабление того учреждения, которое возникнет в результате объединения.
Тамара Ляленкова: На самом деле, укрупнение – сложная вещь, собирание в федеральные университеты...
Александр Сигов: Мы видим, что сегодня они еще не вышли на тот уровень, который им полагался бы по всем показателям – по научным работам, по специалистам, которые были бы востребовано и высоко оценены. Это мы все видим – и Южный федеральный, и Сибирский федеральный, и другие... И уровень поступающих, очень низкие баллы там студенты имеют. На мой взгляд, не все было продумано при таком почти механическом слиянии нескольких вузов в один федеральный университет. Как, допустим, можно усилить кафедру, если присоединить к Финансовому университету филиал какого-нибудь заочного вуза? Ну, да, пришли три преподавателя, но они ничего не усилили, только ослабили. Это, конечно, неразумно.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что в МИРЭА 20 процентов студентов приходит по целевому набору, их аттестат никак не учитывается при приеме. Но если для других университетов подобного рода студенты – тяжелая повинность, то для вуза, связанного с оборонной промышленностью, – спасение. Впрочем, и здесь конкурс в среднем составил 14 человек на место.
Александр Сигов: Ну, конечно, это ни о чем не говорит, но мы работали буквально индивидуально с каждым из подавших заявления, чтобы определить их склонности и подумать о том, какие специальности будут им ближе. У нас общий набор – порядка 700 человек. Имеются инженерные специальности, то, что было в старое время, и конечно, большая часть – это подготовка в рамках бакалавриата. Если говорить об итогах по большим направлениям, по факультетам, то факультет кибернетики полностью завершил набор, на факультет информационных технологий в первую волну принято около 80 процентов. Труднее было положение на факультетах электроники и радиотехнических специальностях, которые почему-то меньше привлекают абитуриентов, там и конкурс пониже, и уровень абитуриентов. Еще можно отметить, что по-прежнему интересует абитуриентов инженерная подготовка. На компьютерную безопасность, например, конкурс был – 32 человека на место. Радиоэлектронные системы и комплексы, несмотря на общее снижение интереса к радиоэлектронике – 80 человек на место. По нанотехнологиям раньше мы имели достаточно низкий конкурс, в этом году – 31 человек на место подали.
Мы проводим анкетирование абитуриентов, и я могу несколько цифр привести из анализа анкет. При выборе вуза привлекает прежде всего трудоустройство – 75 процентов ответили, что для них это главный фактор. Качество образовательных услуг – 70 процентов. Дальше идут низкие показатели. Например, интерес к студенческой жизни 18 процентов абитуриентов проявляют, территориальная близость к дому – 16 процентов, наличие военной кафедры – 15 процентов, что раньше было трудно представить.
Тамара Ляленкова: Александр Сигов прав: приоритеты, действительно, сильно изменились. Именно поэтому с таким негодованием общество встретило предложение возобновить обязательное распределение после окончания вуза. С другой стороны, попавшие в вуз по направлению после окончания далеко не всегда спешат отработать свой бонус. В связи с этим ректор Финансового университета при Правительстве РФ Михаил Эскиндаров предложил внести в правила приема изменения.
Михаил Эскиндаров: В этом году в правилах приема – ограничение не более 15 процентов от количества бюджетных мест. Если бюджетных мест на Россию – 290 тысяч на дневное отделение, то 15 процентов – это количество людей, которые целевым порядком были зачислены, вне всяких конкурсных систем. Но никакой гарантии, что закончившие вуз вернутся в организации или в регионы, нет. Предложение наше заключается в том, чтобы в обязательном порядке регион, который направляет в вуз, и абитуриент заключали соглашение, что он в обязательном порядке возвращается в организацию или в регион и отрабатывает, иначе он должен вернуть бюджетные деньги, которые потратили.
Но еще раз хочу подчеркнуть: в этом году я внимательно наблюдаю не только за своим вузом, но и за другими, и я не слышал, чтобы где-либо были серьезные нарушения порядка.
Тамара Ляленкова: Действительно, в этом году Федеральной службой по надзору в сфере образования были приняты меры, которые, с одной стороны, сделали процедуру зачисления прозрачной, а с другой – установили жесткий ведомственный контроль. Что, впрочем, не помешало Российскому студенческому союзу выявить нарушения в 10 вузах, в числе которых оказались Казанский федеральный университет, Уральский федеральный университет, РГПУ имени Герцена. Надо полагать, что в скором времени в этих вузах будет предпринято расследование – теперь в этом заинтересованы не только студенты и их родители, но и довольно влиятельные конкуренты.
Рассказ продолжает ректор Финансового университета Михаил Эскиндаров.
Михаил Эскиндаров: С одной стороны, меня радует, что средний балл принятых по первой волне – это 90 баллов, это фактически отличники. Но уверен ли я, что эти 90 баллов полностью соответствуют тем знаниям, которые имеют эти абитуриенты? Нет. Мы каждый год в сентябре проводим собственное входное испытание, для того чтобы реально посмотреть, чего стоят пришедшие с такими огромными баллами абитуриенты, чтобы понять, какие дополнительные занятия надо проводить, консультации. Мы в год отчисляем, наверное, 6-7 процентов, это очень большая цифра. В прошлом году отчислили более 80 человек, которые обучались на бюджетной основе, и примерно 120 из тех, что обучались на платной основе.
Я при этом не хочу говорить о том, что ЕГЭ не отвечает требованиям. Я за ЕГЭ, но надо совершенствовать порядок приема. Надо навести в ряде регионов больший порядок, чем сегодня. Не буду вспоминать о том, что среди поступивших есть люди с очень большими баллами, из одних и тех же регионов каждый год.
Тамара Ляленкова: Это был Михаил Эскиндаров.
Сегодня мы подводим итоги вступительной кампании 2012, а заодно пытаемся понять, в какой степени средний проходной балл ЕГЭ свидетельствует об успешности вуза. Простая логика подсказывает, что привлекательность вуза для абитуриентов основывается на нескольких факторах. По-прежнему важно территориальное расположение, и, как производная от этого – наличие свободные мест в общежитии. Только самые успешные рискуют отправить документы в столичные университеты, остальные же стараются найти вуз недалеко от дома. Перераспределение бюджетных мест в пользу практических специальностей повышает конкурс в гуманитарной сфере и еще больше снижает планку на техническом направлении. Сокращение гуманитарных факультетов в регионах провоцирует наплыв желающих поступить в центральные университеты.
Об этом рассказал ректор РГГУ Ефим Пивовар.
Ефим Пивовар: РГГУ в этом году не ожидал такого результата с точки зрения количества заявлений, потому что все прогнозировали, что абитуриентов должно быть меньше. А у нас – рекордное количество заявлений, более 22 тысяч на бюджетные места. Это в среднем более 30 человек на каждое место. По сравнению с прошлым годом 21 процент роста. И это говорит только о том, что в российском обществе престиж высшего образования по-прежнему велик, гуманитарного в том числе. И что есть определенные вузы, которые на слуху, которые интересны абитуриентам, и, независимо от того, как их оценивают органы управления и образования, они в обществе пользуются популярностью.
Хорошо, что наше предложение хотя и через два года, все-таки было реализовано, и победители олимпиад и призеры подавали только в один вуз. Как, кстати, и все остальные категории абитуриентов, которые пользуются льготами. И мало того, зачисление их происходило до первой волны, и вузы уже понимали, какое количество мест они заняли, и абитуриенты знали, что остается на общий конкурс. Это очень хорошее начинание, которое, я считаю, крайне важно закрепить. Но учитывая, что ситуация не единая, Гуманитарный университет, например – это огромное количество малых программ. Так же, как в творческих вузах у нас есть программы, где не может быть больших групп по определению. Мы не можем готовить сотнями египтологов или театроведов, у нас очень много программ по восточным языкам, даже по мертвым языкам. Я считаю, что волны должны рассматриваться в целом по количеству поданных заявлений и подлинников, а не по формальному списку. Потому что получается, что середняки ждут тех, кто решит свою судьбу в первой волне, и никуда не могут попасть. Я говорю о тех, кто успешно сдал ЕГЭ. В итоге они все равно будут зачислены, но эта оттяжка ничего не дает, и мне кажется, что тут нужны уточнения. Особенно не по большим потокам, а по мелким.
Что еще интересно в этом году, по данным нашего университета, доля тех, кто подавал сразу на три программы, меньше, чем в прошлые годы. Если в прошлом году это было чуть ли не 75 процентов, то в этом году меньше половины. То есть появилось более целеустремленное представление о выборе будущей профессии, и в какой-то мере, я надеюсь, это связано с элементами профориентационной работы. Тут есть огромные резервы, ведь призвание никто еще не отменял.
Тамара Ляленкова: Как и список вечных профессий. По-прежнему высокий конкурс в медицинские вузы и по-прежнему привлекает актерская карьера. Об этом рассказал ректор Высшего театрального училища имени М.С. Щепкина Борис Любимов.
Борис Любимов: Конкурс остается по-прежнему высокий во все театральные вузы. Хотят у нас люди стать актерами, любят эту профессию. И хотя мы привыкли к новой системе, высокие баллы все равно меня смущают. Человек получает высокие баллы по гуманитарным специальностям, а потом в ходе обучения, когда я вижу служебные или объяснительные записки, написанные студентами, я понимаю, что у него никогда не могло быть «пятерки» или «четверки» по русскому языку. Говорят плохо, литературу знают плохо, несмотря на высокие оценки.
Другое дело, что у театральных, художественных вузов есть возможность все-таки выбирать, у нас свой инструмент – экзамены, где многое становится на свои места. Поэтому мы набираем тех, кого считаем нужным. В этом году мы набрали два курса – бюджетный и внебюджетный, курсы небольшие, 30 человек в одном случае, 32 человека в другом. Всегда возникает вопрос, и заранее хочу сказать: на один курс 10 москвичей из 31, а дальше такие города, как Саратов, Рязань, Омск, Тольятти, Тверь, Новосибирск, Самара, Ульяновск, Краснодар, Иркутск, Махачкала. И три человека из Белоруссии – из Витебска, Минска и Барановичей. А на другой курс тоже 12 москвичей, несколько человек из Московской области, и дальше – Красноярск, Улан-Удэ, Тюмень, Краснодар, Владивосток. И в отличие от того курса, где трое из Белоруссии, трое – Украина: Харьков, Запорожье и Херсон, а еще Казахстан и даже Таллин, Эстония.
Тамара Ляленкова: Здесь надо заметить, что, по международным меркам, иностранные студенты – бесспорный признак успешности университета. Пока, правда, российские вузы конкурируют исключительно между собой, и некоторые из них – научно-исследовательские и федеральные университеты – находятся в привилегированном положении.
Какие дополнительные возможности дает государственная поддержка, я попробовала выяснить у заместителя проректора по учебной и воспитательной работе Дальневосточного федерального университета Игоря Соппы.
Игорь Соппа: Если говорить о приемной кампании, то в целом она особенно не отличается от той, которая была в прошлом году, пожалуй, за исключением одного момента: в этом году и средний балл ЕГЭ у нас ожидается большим, и очень сильно расширилась география студентов-первокурсников, которых мы зачислили, а по первому зачислению мы взяли уже свыше 1900 человек. В первой волне у нас каждый четвертый абитуриент, ныне студент, из-за пределов Приморского края. Это Дальневосточный федеральный округ, Сибирь и западные регионы, как ни странно. Мы заполнили свыше 75 процентов. А ряд специальностей, которые являются приоритетными в плане развития Российской Федерации, там у нас уже полностью все заполнено, например – физика, химия, геология, география.
Если говорить о конкурсе, то наивысший конкурс – среди экономистов, менеджеров и юристов. На государственное муниципальное управление конкурс – свыше 50 человек на место. Но и интерес к инженерным и естественнонаучным специальностям существенно вырос. За счет того, что и с точки зрения трудоустройства по этим направлениям наблюдается прогресс.
Хочу заметить, что в соответствии с программой развития университета до 2019 года, мы выделили для себя и, вообще говоря, для развития экономики региона, по сути, 6 приоритетных направлений, среди них по гуманитарному циклу мы можем выделить только востоковедение и все, что связано с исследованием и изучением Азиатско-Тихоокеанского региона. А другие, оставшиеся пять направлений развития университета полностью завязаны на инженеринг, логистику, нанотехнологии, на изучение мирового океана. Причем комплексное изучение мирового океана, и на транспортно-логистический комплекс. И в совокупности с теми инвестициями, которые вкладывает правительство Российской Федерации в развитие региона, эффект достаточно понятен.
Тамара Ляленкова: Понятно, что регион развивается, туда пришли деньги, и у вас появилась возможность привлекать студентов особым образом. Еще в прошлом году ваш университет оплачивал хорошим абитуриентам дорогу при поступлении.
Игорь Соппа: Да, таких было 106. Сейчас по первой волне уже их свыше 200. Это те абитуриенты, которые по результатам ЕГЭ набрали 200 и более баллов по трем экзаменам, которые являются вступительными на соответствующую специальность. У нас в прошлом году на юриспруденцию проходной балл ЕГЭ был 232 балла. В этом году он существенно выше, мало того, у нас ряд инженерных специальностей завершили набор, имея средний балл по ЕГЭ свыше 200.
Да, у нас есть общежития, и надо не забывать, что по завершении саммита у появится новый кампус университета, и это – огромный город на острове, туда сделан самый длинный в мире вантовый мост. Причем мне удалось по нему уже проехать, и красота изумительная! Там 11 тысяч мест для проживания и это гостиницы уровня 3 звезды. Сами студенты, наш Департамент молодежной политики совместно с Объединенным студенческим советом посмотрели, за счет чего складывается оплата общежития, убрали оттуда то, что студенты могут делать сами, и стоимость проживания в этих трехзвездочных отелях в зависимости от комфортности составляет от 2300 рублей в месяц за койкоместо до 7,5 тысяч. А если учесть, что мы целый год занимались стипендиальной политикой, и сейчас у нас отличник приоритетной специальности получает 7,5 тысяч рублей в месяц, а неприоритетной – 3600, это существенно выше, чем в среднем по России.
Мы уже третью сессию прожили в этом режиме, и у нас успеваемость по летней сессии составила 89 процентов, из них почти половина это те, кто обучается на 4 и 5. Политика вуза сейчас такова, что мы не собираемся нянчиться с теми, кто не хочет учиться.
Тамара Ляленкова: Приходят ли на приоритетные направления ребята с хорошим баллом аттестата?
Игорь Соппа: Мы проанализировали приемную кампанию прошлого года, учли нюансы, куда с низким баллом приходили студенты. И в этом году мы постарались либо уменьшить контрольные цифры приема при подаче заявки, ибо от некоторых просто отказались.
Если говорить по этому году, например, у нас программа – технология лесозаготовки и перерабатывающих производств – в прошлом году туда не очень охотно шли, в этом году уменьшили контрольные цифры, но, тем не менее, все равно не очень. А если взять горное дело или строительство, архитектуру, нефтегазовое дело, сюда идут с очень высоким баллом, и у нас эти направления развиваются эффективно.
Тамара Ляленкова: Сколько предполагается студентов – бюджетников и сколько платников?
Игорь Соппа: Не готов ответить по одной простой причине, что договорной набор как таковой еще пока не состоялся, потому что идет зачисление на бюджетные места. Основной приток договорного контингента будет после 10-го числа. Примерно – 50 на 50.
У нас сейчас на одного преподавателя примерно 11 студентов. Хотя мы стараемся, чтобы эта цифра падала. А преподавательских ставок всего – около 3300. По-хорошему мы должны выйти на цифру – 5-6 студентов на одного преподавателя. Но в прошлом году на начало года у нас было 14 студентов на одного преподавателя.
Тамара Ляленкова: Безусловно, небольшое количество студентов на одного преподавателя улучшает качество образования. Правда, большинство региональных вузов, в отличие от федеральных университетов, вынуждены это число увеличивать. Результаты такой дифференциации проанализировала директор Института развития ВШЭ Ирина Абанкина.
Ирина Абанкина: Действительно, меняется ландшафт, институциональный ландшафт высшей школы, причем с двух сторон. Со стороны федеральной власти – речь идет о формировании системы федеральных центров, происходит слияние и поглощение вузов на договорных основаниях. Сегодня уже 27 вузов имеют опыт присоединения других вузов или техникумов. И вот здесь возникает ряд проблем.
Проблема первая связана с тем, что российские вузы позиционируются все-таки не в глобальном секторе образования. Практически нет российских вузов, которые имели бы не то что по 50-60 филиалов во всех странах мира, причем с качеством программ, мало отличающимся от того, что реализуется в самом центральном вузе. Единственный случай, который мы можем здесь привести, это филиалы в Казахстане, в Киргизии МГУ. Но, вообще говорю, идею позиционирования в разных странах со своими программами, продвижение программ, конечно, одним из проблемных аспектов. И здесь дело не только в языках или недостатке опыта. Мне кажется, что это стратегический дефицит самих вузов в позиционировании себя в будущем этого мира, в тех типах университетов, которые могут быть на этих рынках. А ведь нашим вузам во время кризиса были созданы льготные условия, чтобы их защитить и от финансового кризиса, и от падения платежеспособного спроса, и от сокращения численности обучающихся.
Второй момент, который мне кажется очень серьезным: если даже наши лучшие вузы развивают сеть филиалов, они позиционируются на рынках с более низким качеством образования, с более низкими требованиями. Это мотивирует к экстенсивному росту без всякого продвижения в конкурентоспособности и в качестве. Еще один момент – довольно сильное отставание вузов от встраивания в амбициозные инвестиционные проекты, в которых действительно есть нужда. Таким образом, неучастие вузов как серьезных структурных партнеров в решении масштабных инвестиционных проектов делает их скорее аутсайдерами, чем лидерами.
И последний момент, на котором хотелось бы сфокусироваться, это то, как идет объединение вузов: в основном по отраслевому принципу. То есть это объединение не по общим стратегическим планам, не по новому позиционированию, а это объединение, это изменение ландшафта опять по индустриальному контуру. И это, на самом деле, закрепляет индустриальную модель вузов, которая, мне кажется, сегодня не соответствует вызовам экономики и развитию общества.
Тамара Ляленкова: Это была Ирина Абанкина.
Разговор о том, как изменился ландшафт высшей школы в России, мы продолжим в следующем выпуске «Классного часа». Сегодня итоги вступительной кампании 2012 представляли заместителем проректора Дальневосточного федерального университета Игорь Соппа, проректор МЭСИ Виталий Минашкин, ректор МИРЭА Александр Сигов, ректора Финансового университета Михаил Эскниндаров, ректор Российского государственного гуманитарного университета Ефим Пивовар, ректор Высшего театрального училища им. М.С.Щепкина Борис Любимов. Вела программу Тамара Ляленкова.
