Данила Гальперович: Гость этого выпуска - Константин Косачев, руководитель Федерального агентства по делам СНГ и спецпредставитель президента по связям с государствами-участниками СНГ. Сейчас начинается политический сезон во внутренней и во внешней политике. И одной из составных частей этой внешней политики России будет то, чем занимается орган, возглавляемый Константином Косачевым. Для краткости его называют Россотрудничество, которое насаждает всяческое хорошее отношение к русскому языку и культуре, связи с соотечественниками за границами России и т. д. Обо всем этом его спросят мои коллеги - это обозреватель газеты "Московские новости" Аркадий Дубнов и московский корреспондент украинского агентства "Укринфром" Игорь Соловей.
По традиции - биография нашего гостя.
"Константин Иосифович Косачев родился 17 сентября 1962 года в Московской области. В 1984 году с отличием окончил Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) МИД СССР. Принимал участие в ряде международных конференций по вопросам европейской безопасности и разоружения. В период руководства МИД Евгением Примаковым был заместителем директора 2-го Европейского департамента МИД России, отвечал за реализацию российского внешнеполитического курса на североевроевропейском направлении. После перехода на работу в правительство РФ в мае 1998 года являлся советником, затем помощник по международным вопросам трех премьер-министров - Сергея Кириенко, Евгения Примакова, Сергея Степашина.
19 декабря 1999 был избран депутатом Государственной Думы РФ третьего созыва по списку блока "Отечество - вся Россия". После объединения двух партий власти в одну, трижды избирался в Госдуму по списку партии "Единая Россия". В Госдуме занимал должность председателя Комитета Государственной Думы по международным делам. Возглавлял российскую делегацию в ПАСЕ.
5 марта 2012 года назначен руководителем Федерального агентства по делам СНГ, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству и спецпредставителем президента России по связям с государствами-участниками СНГ".
Аркадий Дубнов: Константин Иосифович самым нетривиальным для государственного служащего или для депутата российской Думы сказал очень откровенно о своей работе. Он сказал, что работа очень трудная, очень интересная, и он даже изменил цвет лица, потому что у него очень много интересной работы. Потом заметил, что сложно работать. В чем основная сложность? Раньше вы работали легко, а сейчас сложно?
Константин Косачев: Сложность работы, на самом деле, в двух плоскостях. Первая из них – это перестройка собственного сознания, того, чем хочется и чем нужно, должно заниматься. Я могу сказать, что у меня шестой месяца подходит к концу моей работы в нынешнем качестве. За эти шесть месяцев я поменял свою точку зрения на то, чем должно заниматься агентство, и в чем для России та самая мягкая сила, на 180 градусов. Могу в этом признаться откровенно я не так много этим занимался раньше, но самое главное, что за эти шесть месяцев удалось поговорить с очень умными людьми, удалось очень серьезно посмотреть зарубежный опыт, где Россия совершенно очевидно уступает своим основным геополитическим конкурентам. Я не исключаю, что еще через шесть месяцев у меня будет еще одно понимание этой ситуации, но искренне вам скажу, что пока не стыдно за то, как эти шесть месяцев прошли. Та концепция работы нашего агентства, в целом РФ, которую мы выработали, которую мы имеем в виду предложить руководству страны на совещании представителей Россотрудничества, которое пройдет в начале будущей недели, за эту концепцию, во-первых, нам не стыдно, во-вторых, если она будет поддержана руководством страны, здесь очень многое может радикально поменяться.
Данила Гальперович: Фактически у вас ранг федерального министра, но все равно вы под МИДом. Означает ли это, что вы обязательно координируете практически все, что вы делаете, с МИД, и последнее слово в ваших действиях принадлежит его руководству, Сергею Викторовичу Лаврову?
Константин Косачев: Здесь ничего придумывать не приходится, потому что все очень четко расписано в соответствующих указах президента. Мы подведомственны МИДу. А это означает, что министр может мне как руководителю агентства: а) давать поручения и б) отменять мои решения, если он с ними не согласен. Могу вам сказать, что в части отмены моих решений пока не было ни одного прецедента, слава Богу. А в части поручений они, разумеется, есть, но могу вам сказать, что ни одно из них не вызвало у меня какого-то неприятия или внутреннего протеста. Это тот случай, когда мы на удивление работаем в унисон как партнеры в данном случае. Разумеется, агентство – младший партнер по отношению к МИДу, но работаем в одном направлении при достаточно определенном распределении обязанностей.
Данила Гальперович: А еще иногда Константин Косачев иногда интервьюирует Сергея Лаврова, потому что Константин Иосифович после ухода из Госдумы стал отчасти нашим коллегой и ведет передачу на "Голосе России".
Игорь Соловей: В своей деятельности Россотрудничество наверняка изучает опыт своих иностранных коллег. В чем состоит "мягкая" сила РФ?
Константин Косачев: Думаю, что универсальной модели нет. Есть государства, которые применяют "мягкую" силу, может быть, неосознанно, а потом уже с солидной теоретической базой на протяжении последних десятилетий. Есть государства, которые только вступили на этот путь. Два таких полярных примера – это США и Китай. Китайцы к этой работе приступили всего 5 лет назад. Был XXIV съезд ЦК Компартии Китая в 2007 году. В России не очень обратили на это внимание. Но была сформулирована концепция использования Китаем "мягкой" силы. Китайцы ее для себя разложили на три составляющие – это культурная экспансия, это помощь своим партнерам содействия в их развитии и это не конфронтационная в понимании Китая внешняя политика, когда они стараются избегать острых углов, и со всеми, кто им нужен, выстраивают равные добрые отношения. Они в этом отношении очень здорово прошли вперед за последние 5 лет. Это происходит в форме открытия по всему миру так называемых отделений либо кабинетов Института Конфуция. Сейчас новый институт, центр или кабинет Конфуция в мире открывается каждые 4 дня! Их сейчас уже около 850.
Почему они идут мощно вперед? Это уже моя интерпретация, они не все говорят в открытую. Понятно, что там есть курсы китайского языка, но я подозреваю, что не это главное для китайцев, чтобы человечество заговорило на китайском языке. Думаю, что мотивация действий китайцев совершенно в другом. Они на каком-то этапе, сильно расширяясь, получая доступ к рынкам сбыта, располагая свои производства по всему миру и т. д., поняли, что их экспансия вызывает опасения, страх. И они, на мой взгляд, совершенно правильно поняли, что для того, чтобы продолжать расширять свое влияние, свое присутствие нужно эти страшилки в отношении Китая снимать, тем самым инструментарием "мягкой" силой, распространяя информацию о Китае какая у него философия, какая у него древняя культура, какая у него замечательная кухня, какие у него передовые методы современного производства, с их точки зрения.
Американская модель совершенно другая. У них даже нет центров науки и культуры, какие есть у России или у Китая. Потому что для американцев, наверное, их инструментарий – это кинотеатры, где показывают голливудские фильмы про американскую мечту и кока-кола в каждом киоске.
Но здесь, на мой взгляд, очень важная вещь. Мы очень часто путаем присутствие и влияние, а значит выдаем мероприятие за достижение цели. Иногда многим у нас кажется, что нужно больше центров открывать, больше выставок проводить, больше людей русскому языку учить. Все это так. Но если это самоцель, то это путь в никуда. Для американцев, их "мягкая" сила – это не голливудские фильмы, а люди, которые пришли в кинотеатры и, посмотрев голливудские фильмы, поверили в американскую мечту для себя. Когда сейчас там половина населения Сирии выходит на улицы, требуя свободу себе, конечно же, кто-то из них организован и проплачен, но я уверен, что большая часть людей искренне верит в том, что это их судьба для их страны.
Игорь Соловей: Про Россию расскажите.
Константин Косачев: Все методы не расскажу. Я думаю, что ни одна страна их не раскрывает. Во-первых, я убежден в том, что российскую "мягкую" силу изобретать не приходится. Она, на самом деле, существует. Просто она не консолидирована, она не складывается в ту резонансную среду, которая успешно существует вокруг любого другого государства, которое занимается этой темой. Современная внешняя политика, на мой взгляд, оказывается эффективной только, когда государство в состоянии сыграть в некую резонансную среду, и своим убеждением или действием получить поддержку и ответ. У России это не получается. К нам в разрозненном режиме очень часть подходят люди и на ушко шепчут: "Вы, русские, правы. Вы – молодцы, держитесь. Мир не должен быть однополярным. Суверенитет должен соблюдаться". Но как только речь заходит о серьезных дискуссиях, что делать с Сирией, что делать с Ираном – молчание. Российская внешняя политика очень часто даже правильная по существу проваливается в вакуум. Она не получает этого общественного резонанса. Россия для того, чтобы быть успешной в своей внешней политике, нужно создавать, конструировать не искусственными, а совершенно естественными способами вот эту резонансную среду, которая будет относиться к России с симпатией.
Данила Гальперович: У России-то, что есть в этом смысле?
Константин Косачев: Я не ответил, потому что считаю важным произнести какие-то основополагающие вещи. Инструментарий российской "мягкой" силы заключается в нескольких позициях. Первая и главная из них заключается в том, что Россия – страна непохожая на другие страны. Мы страна уникальная. И то, что до революции, предположим, на протяжении не знаю скольких столетий умудрялись делать то, что не удалось никому другому в мире, а именно – вместе ужить христианство и ислам, а потом мы провалились в этом своем уникальном качестве, когда не сумели сохранить Советский Союз, когда разгорелся конфликт в Чечне… Эта уникальность России никуда не делась. И та мультикультурность, которая для многих оказывается не по зубам, для России является совершенно естественным состоянием нашего общества и, на мой взгляд, должна в большей степени продвигаться, рекламироваться как уникальное достояние человечества, вызывающее симпатии и интерес. Это раз.
Разумеется, никто никуда не уходил от совершенно великой русской культуры и других культур, которые составляют многонациональную российскую культуру. Если говорить об инструментах, о том, как мы будем это делать, наши центра за рубежом. На самом деле, мы занимаемся не только СНГ, мы работаем в 76 странах. Последний наш центр с участием президента России Путина открывался в Палестине, в Вифлееме. Но из этих центров порядка 80 находятся в достаточно плачевном, в том еще советском состоянии. А вот современного контента, современного привлекательного содержания не всегда хватает.
Аркадий Дубнов: Константин Иосифович прячет свои секреты.
Константин Косачев: Какие-то секреты я откровенно прячу не потому, что я не хочу их раскрывать, а потому что я пока не готов их раскрывать. Это наши идеи, которые еще должны получить поддержку со стороны правительства, Минфина, каких-то других структур.
Аркадий Дубнов: Тогда я за вас раскрою ваши секреты. Я прочел вашу страну, которая будет опубликована в "Россия: Глобальная политика". Статья называется "Не рыба, а удочка". Очень интересная статья. Константин Иосифович там пишет, что "Россия предлагает три столпа в отношениях со своими партнерами – это сотрудничество, безопасность и суверенитет". Я с первой частью этой статьи категорически не согласен. Не кажется ли вам, что одно дело, когда мы выступаем на такой очень дальней, внешней поляне, а другое дело – в каком-нибудь Бишкеке или Душанбе, так вот там Россию и так знали всегда хорошо, потому что мы были в одной стране? Но я виду, как в последний год в России люди реагируют на то, что у нас происходит. Я вам сочувствую. Потому что сегодня Толстым, Достоевским и великой русской культурой не прикрыться в этих странах. Люди видят, что происходит в России. Люди видят, какая в России сегодня система судопроизводства, как относятся к человеческому достоинству. Когда просвещенные и умные люди как вы объясняют, что это хорошо, когда Россия приходит в этот постсоветский мир с добром, с какими-то замечательными вечными ценностями, вам верить становиться трудно. Как вы ответите?
Константин Косачев: В двух жанрах я вам отвечу. Первый из них заключается в том, что картина о России, которую вы рисуете, сильно искажена. Сейчас происходят совершенно безобразные вещи с тем же Джулианом Ассанжем. Они спокойно совершенно реагируют, хотя его плющат абсолютно неправовым образом. Если бы десятая часть этой ситуации присутствовала бы в России, России мало бы не показалось. Первый феномен, который существует, это определенная презумпция виновности России, когда все то, что у нас происходит, обязательно трактуется не в пользу России. Убили журналиста, значит это кровавый режим расправляется со свободой слова. Посадили девушек на два года – это значит, что им впаяли за то, что они осмелились произнести имя национального лидера и т. д. Во-первых, я с этим по сути не согласен. Во-вторых, приведу в качестве примера мой разговор с депутатом парламента Германии от ХДС, который с изумлением мне рассказывал о том, что он накануне в номере не самой крупной газеты Германии прочитал статью о том, кто такие эти девушки из "Pussy Riot", и о том, что они творили до того. "Конечно, вы совершенно правы, когда таким образом поступили", - говорит он мне. Есть феномен искаженного восприятия России и нашей нынешней действительности. У нас очень много проблем, очень много происходит не так, но такая черная Россия, как она существует в мозгах обывателей во многих других странах, совершенно точно нереальный образ нашей страны.
Вторая тема не менее важная – сотрудничество, безопасность, суверенитет. Мы решительнейшим образом добиваемся того, чтобы нам, нашему агентству, отдали бы государственные полномочия в сфере содействия международному развитию. За этим термином скрывается наша помощь нашим партнерам, находящимся в более тяжелой ситуации. Что происходит сейчас? С 2007 года существует концепция, утвержденная президентом России о том, что мы занимаемся этой работой, но все деньги, которые мы до сих пор на это выделяем, уходят через механизмы "восьмерки" куда-то в обезличку и потом приходят в ту же самую Киргизию. Учебники русского языка в Киргизии появляются с ООНовской шапкой. Понятно, что они на наши деньги сделаны, но никто не соображает даже, что это за российские сделано, что России за это нужно сказать "спасибо". Мы считаем, что эту работу нужно организовывать целевым образом. Если мы эту работу сделаем в отношении центральноазиатских государств, мы уже будем выглядеть совершенно иным образом, чем сейчас. Речь не только о великом Пушкине или великом Достоевском.
Данила Гальперович: Ситуация в Балтии. С одной стороны, в Латвии огромное русскоязычное население, в Эстонии тоже не маленькое. С другой стороны, титульные нации возражают против российской культурной экспансии, бизнес-экспансии. Что вы там можете предложить?
Константин Косачев: Пока ничего по той простой причине, что так называемые демократии в балтийских странах Россотрудничество в эти страны не пускают. У нас есть на руках официальные ответы, дипломатические ноты. Есть публикации в прессе с выдержками из секретных или полусекретных докладов местных спецслужб, где написано, что: а) русскоязычное население этих стран будет представлять проблему, а может быть и угрозу для национальной безопасности этих стран и б) организации, которые занимаются работой со своими соотечественникам, по этой причине тоже являются вражескими, вредными и т. д. Поэтому наши неоднократные попытки предложить нашим партнерам в Эстонии, Латвии и Литве учредить там российские центры науки и культуры с совершенно понятными и прозрачными началами их деятельности неизменно наталкиваются на категорический отказ. У меня это вызывает массу вопросов.
Игорь Соловей: Украина. Совещание, которое будет, одной из своих целей ставит поиск новых идей в контексте новых масштабных задач по реализации внешнеполитического курса РФ, обозначенных руководством страны. Какие такие "новые масштабные задачи" внешнеполитические поставлены руководством страны по отношению к Украине?
Константин Косачев: Речь идет не только и не столько об Украине. Приведу цитату из статьи Владимира Владимировича Путина "Россия и меняющийся мир", которую он в рамках избирательной кампании в феврале опубликовал в числе других статей. Фраза такая, что "российское культурное и образовательное присутствие в мире должно увеличиться в разы, а там, где говорят по-русски, то на порядок". Украина, на мой взгляд, попадает во вторую часть этой формулы, потому что на Украине говорят по-русски. В этом смысле наше гуманитарное, культурное, образовательное присутствие на Украине должно увеличиться на порядок. Я это считаю задачей для нашего агентства.
Игорь Соловей: В Украине говорят "в том числе и на русском".
Константин Косачев: Да, разумеется.
Игорь Соловей: Буквально недавно приняли закон о языках. Как вы оцениваете этот закон, которое приняло руководство страны и протащило через Верховную Раду? Вас удовлетворил этот закон?
Константин Косачев: Вопрос некорректный. Дело не в том, как мы к нему здесь относимся, главный ответ – это как к нему относятся те, кого он затрагивает. Если он им их жизнь облегчит, если они смогут пользоваться своим родным языком комфортно, значит закон удачный. Если – нет, значит его надо дорабатывать. Но ответ должен из этой среды поступать, а не от нас в России. Конечно, мы заинтересованы в максимально высоком статусе русского языка на Украине. В этом нет никаких сомнений, но мы прекрасно понимаем, что это вопрос для Украины всей. Он не должен Украину раздирать, он должен Украину объединять. Ситуация, когда русский язык не имел никакого статуса, ситуация, когда многие русскоязычные граждане Украины жаловались на эту ситуацию, на мой взгляд, требовала законодательных решений. Слава Богу, что украинская власть двинулась в этом направлении. Будет ли этот закон конечной точкой, либо он приведет к каким-то последующим решениям, решать украинским политикам, но я надеюсь, что с учетом точки зрения всего украинского населения, а не только какой-то его части.
Данила Гальперович: Факт принятия Радой этого закона Константин Косачев может записать себе в актив, как мне кажется.
Константин Косачев: Нет, я бы так не стал ставить вопрос. Мы действительно налаживали отношения с Партией регионов Украины, когда она находилась в жесткой оппозиции к действующей власти. Одной из причин, по которой мы именно в Партии регионов увидели нашего перспективного партнера…
Данила Гальперович: Мы – это "Единая Россия"?
Константин Косачев: Да. Эта программа для нас показалась перспективной с точки зрения интересов самой Украины, объединительной с точки зрения интересов Украины. В этом смысле для нас Партия регионов оказалась партнером.
Аркадий Дубнов: Первую атаку вы отбили, говоря, что искаженное представление России – одна из причин наших проблем. Но есть и другая проблема, которую вряд ли можно назвать искаженной. Я говорю о работе наших диппредставительств на этом пространстве и в первую очередь консульств. Готовы ли ставить вопрос, чтобы вам передали и эти функции, в частности, например, по работе не просто о защите наших внешнеполитических каких-то интересов в этих странах, а о работе с соотечественниками, о культурной работе?
Константин Косачев: У вас два вопроса в одном – это работа наших консульских учреждений и работа с соотечественниками.
Аркадий Дубнов: Вы же под МИДом.
Константин Косачев: Разумеется, это просто две разные темы, потому что наши консульские учреждения работают не только с соотечественниками, а наши соотечественники работают не только с консульскими учреждениями. Так вот. Первое. Могу вам сказать, что я эту работу знаю изнутри. Я к ней отношусь с огромным уважением. Это трудная работа, требующая серьезной квалификации, серьезных человеческих качеств. Я искренне не разделю вашу радикальную оценку, что все там плохо. Не так это. Просто такие сбои есть, конечно. Это человеческий фактор. Иногда брак в работе бывает. Эти случаи очень резонансны. Когда пришедший в консульский отдел человек не находит должного внимания, должной помощи, об этом сразу же пишутся статьи, устраиваются дискуссии в Интернете. Это вызывает огромный общественный резонанс. Вся та рутина, которая составляет 99% работы наших консульских учреждений, как правило, никем не комментируется. Знаю объем этой работы, знаю о том, что в большей части случаев она организована грамотно и конкурентоспособна по отношению к другим странам.
Я в общем и целом работу наших консульских служб оцениваю положительно при том понимании, что в ней есть большие проблемы, что предела для совершенства не существует. Но эти проблемы не носят системного характера. Вот мы говорим о том, какая плохая российская консульская служба, а то, что британцы творят, что творят американцы! Никто не говорит о том, какие люди и как они работают.
Аркадий Дубнов: Я говорил о работе наших дипломатов в странах постсоветских.
Константин Косачев: Даже в этой части вопроса не разделю ваш радикальный подход. Хватает и доброго в этой работе. Я инициировал на последнем заседании правительственной комиссии по соотечественникам за рубежом обсуждение вопроса о более четком разграничении полномочий – за что отвечает посольство, за что отвечает наш центр, за что отвечает недавно созданный решением президента Фонд защиты прав соотечественников за рубежом. С тех пор, как мы это задание получили, сейчас очень серьезно продвинулись вперед и уже подготовили четкую классификацию наших обязанностей и распределения ресурсов. На следующем заседании правительственной комиссии, надеюсь, эта концепция будет утверждена. Могу уже сейчас сказать, что из 31 полномочия по работе с соотечественниками, которые прописаны в соответствующем распоряжении правительства ноября 2010 года, до этих консультаций была примерно половина причина и 0 денег, сейчас по полномочиям мы вышли на 2/3, а по деньгам примерно на 1/3. У нашей системы появляются реальные деньги для того, чтобы работать с соотечественниками, которых до сих пор не было.
Данила Гальперович: Бюджетные проектировки следующего года, которые вы бы хотели, сильно должны отличаться от закона и ваших расходов по закону, принятому в прошлом году?
Константин Косачев: Разумеется. То, что я озвучил как цитату Путина, является и ключом к решению тех конкретных проблем, которыми занимается наше агентство, в разы. Потому что сейчас большая часть средств, которые мы получаем из бюджета, на самом деле, уходят на наше текущее содержание. Это не значит, что это все уходит в песок. Это зарплата нашим представителям, которые за эти деньги работают – это аренда, это бензин, это какие-то другие текущие расходы. А на программную деятельность, чтобы оказать содействие нашим соотечественникам, остается значительно меньше того, чтобы мы хотели.
Поэтому мы сейчас сделали очень конкретные предложения к будущей государственной программе внешнеполитической деятельности. Общее число госпрограмм 43, пока приняты только 3. Госпрограмма внешнеполитической деятельности тоже пока в стадии проектирования. Мы надеялись, что она будет принята в этом году, к ней подготовили все наши предложения, в том числе по финансированию. Увы, ее принятие сейчас отнесено на следующий, 2013 год, а значит, что финансирование по ней пойдет с 2014 года. Поэтому мы пока "сражаемся" с ведомствами, которые выделяют деньги без соответствующе нормативной базы. Это приводит меня к выводу, что в 2013 году радикального изменения финансирования этой работы не произойдет. Но, начиная с 2014 года, такие расчеты у нас есть.
Игорь Соловей: Хотел бы вернуться к языковому закону в Украине. Не секрет, что закон был принят без надлежащего материально-технического обеспечения. На дворе сентябрь. Начинается новый учебный год, и многие школы оказались без учебников русского языка. Каким образом вы в этом процесс вовлечены?
Константин Косачев: Мы вовлечены в этот процесс. В России действует федеральная целевая программа "Русский язык". Она рассчитана на период с 2011 по 2015 год. Она принималась не под ситуацию с языковым законом на Украине. В рамках этой программы очень существенная часть ресурса (а общий ресурс составляет в части, касающейся только нашего агентства, примерно 150 млн. руб.) тратиться на приобретение и передачу в те школы, которые делают соответствующие заявки, учебников русского языка и других школьных учебников на русском языке, если это требуется.
Данила Гальперович: Вы в течение довольно долгого времени были не чиновником, а публичным политиком, избранным по списку политической партии. Совсем недавний пример. Захожу я в одну из школ по Рублевскому шоссе. Висит там огромный портрет национального лидера в одном из классов. Учитель говорит, что долго никаких портретов не висело, а тут сказали развешать. Мы говорим о российском имидже, о "мягкой" силе и т. д. В целом, мы же знаем, как суды работают, мы знаем, как работает полиция, например, татарская. Если говорить об этом имидже, разве это можно поправить какой-нибудь "мягкой" силой?
Константин Косачев: Когда у России был самый хороший имидж в новейшей истории? Наверное, сразу после распада СССР.
Данила Гальперович: До Советского Союза был неплохой имидж – в 88-м-89-м году.
Константин Косачев: Хорошо. Первые годы – 1991-1992, до октября 1993 - самый фантастический образ у нашей страны. А людям в нашей стране в этот момент как жилось? Хуже, чем когда бы то ни было. Но во главу угла тогда и Горбачевым, и Ельциным во многом был поставлен принцип – понравиться окружающему миру любыми средствами. Это правда. То, что здесь происходило с людьми в нашей стране, было подчинено общей задачей – снискать аплодисменты за рубежом. Снискали. Мы знаем сейчас рейтинг популярности Горбачева в России, и мы знаем сейчас рейтинг популярности Ельцина в России.
У Владимира Владимировича Путина другой немного подход. Он во главу угла все-таки ставит то, что происходит в нашей стране, а не то, что об этом говорят в окружающем мире. Важнейшая тема то, как о нас думают, важнейшая тема, которая связана, в том числе, с нашими национальными интересами за рубежом. Но при всем понимании – насколько эта тема важна, все равно первична тема того, как себя чувствуют люди здесь в России, какую они получают зарплату, насколько вовремя они ее получают, насколько их защищает либо не защищает полиция, которая получает за это или не получает соответствующую зарплату и т. д. Это очень важные вещи, о которых в мире никто не говорит. Никто не говорит о том, что во время кризиса 2008-2009 годов мы единственная страна, которая подняла пенсии на 40%. Все ее посокращали. Смотрите, что делается в Греции, смотрите, что делается в Эстонии и Латвии.
Данила Гальперович: Мы же не знаем, падали ли пенсии в Катаре или в ОАЭ.
Константин Косачев: Не знаем. Но я могу сказать, что текущий бюджет 2012 года истории войдет в историю нашей страны (об этом опять мало кто говорит) тем, что, когда доля нефтегазовых доходов составила менее 50%. Там крохотные изменения – было 51, а сейчас 49. Но тенденция есть. Мы поднимаем наши пенсии не только и не столько за счет того, что мы качаем газ. Это колоссальный ресурс для России. Но мы это можем сделать еще и потому, что мы более рационально подходим к хозяйствованию в нашей стране. Наш госдолг по отношению к ВВП на уровне 12% или 11%, американцы – 100, а японцы – 200. И что дальше? Вот американцы, мне говорил один экономист, что примерно в 2013 или 2014 году выходят впервые на уровень, когда весь их экономический рост будет уходить на обслуживание госдолга – на проценты. В чем феномен? Это означает, что, начиная с 2014 года, американцы будут продолжать увеличивать производительность труда, работать больше или работать лучше, а жить лучше они уже не будут, если этот экономист прав. Это феномен очень серьезный, который нашей стране не грозит.
Данила Гальперович: Константин Иосифович, какое отношение это имеет к ситуации – убивает или не убивает своих сограждан полиция и доверят или не доверяет иностранный бизнес инвестиционному климату?
Константин Косачев: Неправильно говорить о том, что в России полиция убивает своих граждан. Отдельные ублюдки, работающие в полиции в России, убивают своих граждан. Это, к сожалению, происходит и в других странах тоже, но не более того.
Аркадий Дубнов: Вы занимаетесь в первую очередь имиджевыми проектами. На днях был сюжет по какому-то из федеральных каналов. Очень красивый был сюжет о том, что что-то мы сделали замечательное в Абхазии, в смысле социальной инфраструктуры – вложили какие-то огромные деньги в чужую теперь страну, которую мы признали независимой. Моя жена говорит: "Боже мой! Если бы это увидели где-нибудь в дальней российской провинции, где нет ни дорог, ни света, где школы за 20 км, а огромные деньги, которыми мы хвастаемся, мы вкладываем в Абхазию!" Надо помогать, конечно, абхазам, половина из которых имеет российские паспорта. Но у нас не хватает на все средств, чтобы и абхазам помогать, и Россию поднимать с колен, которую мы однажды подняли. Иногда мне кажется, что мы надорвемся украшать мир нашими достижениями.
Константин Косачев: Кто бы спорил! Тяжело! Страшно тяжело! Что вы предлагаете? Забыть о наших проектах помощи нашим партнерам, друзьям и братьям и начать заниматься исключительно самими собой? Тогда мы перестанем быть русскими, мы перестанем быть всеми теми другими, кто и составляет современную Россию. Когда мы говорим о привлекательности России, вот одно из наших качеств – снять последнюю рубашку, не проходить через унизительную процедуру расплачивания в ресторане "каждый за себя". Это абсолютно нам не свойственно. И это наша помощь Абхазии, это наша помощь Южной Осетии.
Данила Гальперович: Это полная ерунда. Я говорю об исключительности широченной русской души.
Константин Косачев: Это не ерунда.
Данила Гальперович: Я 10 лет проработал на ВВС, я могу сказать, что британская душа, например, совершенно не меньше широкая. Эта исключительность предполагает, что у других этого нет. А это неправда!
Константин Косачев: Это не совсем так. Это просто у нас более ярко выражено. Я не говорил о том, что у других этого нет, но у нас это выражено гораздо ярче. У нас есть какое-то внутреннее миссионерство в хорошем смысле. Мы хотим осчастливливать мир. Когда начинают Гитлера со Сталиным на одну позицию ставить, я никогда с этим не соглашался притом, что оба тираны. Почему? Потому что Гитлер свой народ пытался все время осчастливить за счет других, а Сталин, к сожалению, другие народы за счет своего. И вот это тоже очень серьезная разница, хотя я не хотел бы представлять Сталина образцом загадочной русской души.
Данила Гальперович: Я так понимаю, что вы его цените хуже, чем Гитлера, раз уж он свой народ выкашивал в угоду остальным.
Константин Косачев: В чем-то – да. Но я их не хочу сравнивать. Для меня он, конечно, хуже.
По традиции - биография нашего гостя.
"Константин Иосифович Косачев родился 17 сентября 1962 года в Московской области. В 1984 году с отличием окончил Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) МИД СССР. Принимал участие в ряде международных конференций по вопросам европейской безопасности и разоружения. В период руководства МИД Евгением Примаковым был заместителем директора 2-го Европейского департамента МИД России, отвечал за реализацию российского внешнеполитического курса на североевроевропейском направлении. После перехода на работу в правительство РФ в мае 1998 года являлся советником, затем помощник по международным вопросам трех премьер-министров - Сергея Кириенко, Евгения Примакова, Сергея Степашина.
19 декабря 1999 был избран депутатом Государственной Думы РФ третьего созыва по списку блока "Отечество - вся Россия". После объединения двух партий власти в одну, трижды избирался в Госдуму по списку партии "Единая Россия". В Госдуме занимал должность председателя Комитета Государственной Думы по международным делам. Возглавлял российскую делегацию в ПАСЕ.
5 марта 2012 года назначен руководителем Федерального агентства по делам СНГ, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству и спецпредставителем президента России по связям с государствами-участниками СНГ".
Аркадий Дубнов: Константин Иосифович самым нетривиальным для государственного служащего или для депутата российской Думы сказал очень откровенно о своей работе. Он сказал, что работа очень трудная, очень интересная, и он даже изменил цвет лица, потому что у него очень много интересной работы. Потом заметил, что сложно работать. В чем основная сложность? Раньше вы работали легко, а сейчас сложно?
Константин Косачев: Сложность работы, на самом деле, в двух плоскостях. Первая из них – это перестройка собственного сознания, того, чем хочется и чем нужно, должно заниматься. Я могу сказать, что у меня шестой месяца подходит к концу моей работы в нынешнем качестве. За эти шесть месяцев я поменял свою точку зрения на то, чем должно заниматься агентство, и в чем для России та самая мягкая сила, на 180 градусов. Могу в этом признаться откровенно я не так много этим занимался раньше, но самое главное, что за эти шесть месяцев удалось поговорить с очень умными людьми, удалось очень серьезно посмотреть зарубежный опыт, где Россия совершенно очевидно уступает своим основным геополитическим конкурентам. Я не исключаю, что еще через шесть месяцев у меня будет еще одно понимание этой ситуации, но искренне вам скажу, что пока не стыдно за то, как эти шесть месяцев прошли. Та концепция работы нашего агентства, в целом РФ, которую мы выработали, которую мы имеем в виду предложить руководству страны на совещании представителей Россотрудничества, которое пройдет в начале будущей недели, за эту концепцию, во-первых, нам не стыдно, во-вторых, если она будет поддержана руководством страны, здесь очень многое может радикально поменяться.
Данила Гальперович: Фактически у вас ранг федерального министра, но все равно вы под МИДом. Означает ли это, что вы обязательно координируете практически все, что вы делаете, с МИД, и последнее слово в ваших действиях принадлежит его руководству, Сергею Викторовичу Лаврову?
Константин Косачев: Здесь ничего придумывать не приходится, потому что все очень четко расписано в соответствующих указах президента. Мы подведомственны МИДу. А это означает, что министр может мне как руководителю агентства: а) давать поручения и б) отменять мои решения, если он с ними не согласен. Могу вам сказать, что в части отмены моих решений пока не было ни одного прецедента, слава Богу. А в части поручений они, разумеется, есть, но могу вам сказать, что ни одно из них не вызвало у меня какого-то неприятия или внутреннего протеста. Это тот случай, когда мы на удивление работаем в унисон как партнеры в данном случае. Разумеется, агентство – младший партнер по отношению к МИДу, но работаем в одном направлении при достаточно определенном распределении обязанностей.
Данила Гальперович: А еще иногда Константин Косачев иногда интервьюирует Сергея Лаврова, потому что Константин Иосифович после ухода из Госдумы стал отчасти нашим коллегой и ведет передачу на "Голосе России".
Игорь Соловей: В своей деятельности Россотрудничество наверняка изучает опыт своих иностранных коллег. В чем состоит "мягкая" сила РФ?
Константин Косачев: Думаю, что универсальной модели нет. Есть государства, которые применяют "мягкую" силу, может быть, неосознанно, а потом уже с солидной теоретической базой на протяжении последних десятилетий. Есть государства, которые только вступили на этот путь. Два таких полярных примера – это США и Китай. Китайцы к этой работе приступили всего 5 лет назад. Был XXIV съезд ЦК Компартии Китая в 2007 году. В России не очень обратили на это внимание. Но была сформулирована концепция использования Китаем "мягкой" силы. Китайцы ее для себя разложили на три составляющие – это культурная экспансия, это помощь своим партнерам содействия в их развитии и это не конфронтационная в понимании Китая внешняя политика, когда они стараются избегать острых углов, и со всеми, кто им нужен, выстраивают равные добрые отношения. Они в этом отношении очень здорово прошли вперед за последние 5 лет. Это происходит в форме открытия по всему миру так называемых отделений либо кабинетов Института Конфуция. Сейчас новый институт, центр или кабинет Конфуция в мире открывается каждые 4 дня! Их сейчас уже около 850.
Почему они идут мощно вперед? Это уже моя интерпретация, они не все говорят в открытую. Понятно, что там есть курсы китайского языка, но я подозреваю, что не это главное для китайцев, чтобы человечество заговорило на китайском языке. Думаю, что мотивация действий китайцев совершенно в другом. Они на каком-то этапе, сильно расширяясь, получая доступ к рынкам сбыта, располагая свои производства по всему миру и т. д., поняли, что их экспансия вызывает опасения, страх. И они, на мой взгляд, совершенно правильно поняли, что для того, чтобы продолжать расширять свое влияние, свое присутствие нужно эти страшилки в отношении Китая снимать, тем самым инструментарием "мягкой" силой, распространяя информацию о Китае какая у него философия, какая у него древняя культура, какая у него замечательная кухня, какие у него передовые методы современного производства, с их точки зрения.
Американская модель совершенно другая. У них даже нет центров науки и культуры, какие есть у России или у Китая. Потому что для американцев, наверное, их инструментарий – это кинотеатры, где показывают голливудские фильмы про американскую мечту и кока-кола в каждом киоске.
Но здесь, на мой взгляд, очень важная вещь. Мы очень часто путаем присутствие и влияние, а значит выдаем мероприятие за достижение цели. Иногда многим у нас кажется, что нужно больше центров открывать, больше выставок проводить, больше людей русскому языку учить. Все это так. Но если это самоцель, то это путь в никуда. Для американцев, их "мягкая" сила – это не голливудские фильмы, а люди, которые пришли в кинотеатры и, посмотрев голливудские фильмы, поверили в американскую мечту для себя. Когда сейчас там половина населения Сирии выходит на улицы, требуя свободу себе, конечно же, кто-то из них организован и проплачен, но я уверен, что большая часть людей искренне верит в том, что это их судьба для их страны.
Игорь Соловей: Про Россию расскажите.
Константин Косачев: Все методы не расскажу. Я думаю, что ни одна страна их не раскрывает. Во-первых, я убежден в том, что российскую "мягкую" силу изобретать не приходится. Она, на самом деле, существует. Просто она не консолидирована, она не складывается в ту резонансную среду, которая успешно существует вокруг любого другого государства, которое занимается этой темой. Современная внешняя политика, на мой взгляд, оказывается эффективной только, когда государство в состоянии сыграть в некую резонансную среду, и своим убеждением или действием получить поддержку и ответ. У России это не получается. К нам в разрозненном режиме очень часть подходят люди и на ушко шепчут: "Вы, русские, правы. Вы – молодцы, держитесь. Мир не должен быть однополярным. Суверенитет должен соблюдаться". Но как только речь заходит о серьезных дискуссиях, что делать с Сирией, что делать с Ираном – молчание. Российская внешняя политика очень часто даже правильная по существу проваливается в вакуум. Она не получает этого общественного резонанса. Россия для того, чтобы быть успешной в своей внешней политике, нужно создавать, конструировать не искусственными, а совершенно естественными способами вот эту резонансную среду, которая будет относиться к России с симпатией.
Данила Гальперович: У России-то, что есть в этом смысле?
Константин Косачев: Я не ответил, потому что считаю важным произнести какие-то основополагающие вещи. Инструментарий российской "мягкой" силы заключается в нескольких позициях. Первая и главная из них заключается в том, что Россия – страна непохожая на другие страны. Мы страна уникальная. И то, что до революции, предположим, на протяжении не знаю скольких столетий умудрялись делать то, что не удалось никому другому в мире, а именно – вместе ужить христианство и ислам, а потом мы провалились в этом своем уникальном качестве, когда не сумели сохранить Советский Союз, когда разгорелся конфликт в Чечне… Эта уникальность России никуда не делась. И та мультикультурность, которая для многих оказывается не по зубам, для России является совершенно естественным состоянием нашего общества и, на мой взгляд, должна в большей степени продвигаться, рекламироваться как уникальное достояние человечества, вызывающее симпатии и интерес. Это раз.
Разумеется, никто никуда не уходил от совершенно великой русской культуры и других культур, которые составляют многонациональную российскую культуру. Если говорить об инструментах, о том, как мы будем это делать, наши центра за рубежом. На самом деле, мы занимаемся не только СНГ, мы работаем в 76 странах. Последний наш центр с участием президента России Путина открывался в Палестине, в Вифлееме. Но из этих центров порядка 80 находятся в достаточно плачевном, в том еще советском состоянии. А вот современного контента, современного привлекательного содержания не всегда хватает.
Аркадий Дубнов: Константин Иосифович прячет свои секреты.
Константин Косачев: Какие-то секреты я откровенно прячу не потому, что я не хочу их раскрывать, а потому что я пока не готов их раскрывать. Это наши идеи, которые еще должны получить поддержку со стороны правительства, Минфина, каких-то других структур.
Аркадий Дубнов: Тогда я за вас раскрою ваши секреты. Я прочел вашу страну, которая будет опубликована в "Россия: Глобальная политика". Статья называется "Не рыба, а удочка". Очень интересная статья. Константин Иосифович там пишет, что "Россия предлагает три столпа в отношениях со своими партнерами – это сотрудничество, безопасность и суверенитет". Я с первой частью этой статьи категорически не согласен. Не кажется ли вам, что одно дело, когда мы выступаем на такой очень дальней, внешней поляне, а другое дело – в каком-нибудь Бишкеке или Душанбе, так вот там Россию и так знали всегда хорошо, потому что мы были в одной стране? Но я виду, как в последний год в России люди реагируют на то, что у нас происходит. Я вам сочувствую. Потому что сегодня Толстым, Достоевским и великой русской культурой не прикрыться в этих странах. Люди видят, что происходит в России. Люди видят, какая в России сегодня система судопроизводства, как относятся к человеческому достоинству. Когда просвещенные и умные люди как вы объясняют, что это хорошо, когда Россия приходит в этот постсоветский мир с добром, с какими-то замечательными вечными ценностями, вам верить становиться трудно. Как вы ответите?
Константин Косачев: В двух жанрах я вам отвечу. Первый из них заключается в том, что картина о России, которую вы рисуете, сильно искажена. Сейчас происходят совершенно безобразные вещи с тем же Джулианом Ассанжем. Они спокойно совершенно реагируют, хотя его плющат абсолютно неправовым образом. Если бы десятая часть этой ситуации присутствовала бы в России, России мало бы не показалось. Первый феномен, который существует, это определенная презумпция виновности России, когда все то, что у нас происходит, обязательно трактуется не в пользу России. Убили журналиста, значит это кровавый режим расправляется со свободой слова. Посадили девушек на два года – это значит, что им впаяли за то, что они осмелились произнести имя национального лидера и т. д. Во-первых, я с этим по сути не согласен. Во-вторых, приведу в качестве примера мой разговор с депутатом парламента Германии от ХДС, который с изумлением мне рассказывал о том, что он накануне в номере не самой крупной газеты Германии прочитал статью о том, кто такие эти девушки из "Pussy Riot", и о том, что они творили до того. "Конечно, вы совершенно правы, когда таким образом поступили", - говорит он мне. Есть феномен искаженного восприятия России и нашей нынешней действительности. У нас очень много проблем, очень много происходит не так, но такая черная Россия, как она существует в мозгах обывателей во многих других странах, совершенно точно нереальный образ нашей страны.
Вторая тема не менее важная – сотрудничество, безопасность, суверенитет. Мы решительнейшим образом добиваемся того, чтобы нам, нашему агентству, отдали бы государственные полномочия в сфере содействия международному развитию. За этим термином скрывается наша помощь нашим партнерам, находящимся в более тяжелой ситуации. Что происходит сейчас? С 2007 года существует концепция, утвержденная президентом России о том, что мы занимаемся этой работой, но все деньги, которые мы до сих пор на это выделяем, уходят через механизмы "восьмерки" куда-то в обезличку и потом приходят в ту же самую Киргизию. Учебники русского языка в Киргизии появляются с ООНовской шапкой. Понятно, что они на наши деньги сделаны, но никто не соображает даже, что это за российские сделано, что России за это нужно сказать "спасибо". Мы считаем, что эту работу нужно организовывать целевым образом. Если мы эту работу сделаем в отношении центральноазиатских государств, мы уже будем выглядеть совершенно иным образом, чем сейчас. Речь не только о великом Пушкине или великом Достоевском.
Данила Гальперович: Ситуация в Балтии. С одной стороны, в Латвии огромное русскоязычное население, в Эстонии тоже не маленькое. С другой стороны, титульные нации возражают против российской культурной экспансии, бизнес-экспансии. Что вы там можете предложить?
Константин Косачев: Пока ничего по той простой причине, что так называемые демократии в балтийских странах Россотрудничество в эти страны не пускают. У нас есть на руках официальные ответы, дипломатические ноты. Есть публикации в прессе с выдержками из секретных или полусекретных докладов местных спецслужб, где написано, что: а) русскоязычное население этих стран будет представлять проблему, а может быть и угрозу для национальной безопасности этих стран и б) организации, которые занимаются работой со своими соотечественникам, по этой причине тоже являются вражескими, вредными и т. д. Поэтому наши неоднократные попытки предложить нашим партнерам в Эстонии, Латвии и Литве учредить там российские центры науки и культуры с совершенно понятными и прозрачными началами их деятельности неизменно наталкиваются на категорический отказ. У меня это вызывает массу вопросов.
Игорь Соловей: Украина. Совещание, которое будет, одной из своих целей ставит поиск новых идей в контексте новых масштабных задач по реализации внешнеполитического курса РФ, обозначенных руководством страны. Какие такие "новые масштабные задачи" внешнеполитические поставлены руководством страны по отношению к Украине?
Константин Косачев: Речь идет не только и не столько об Украине. Приведу цитату из статьи Владимира Владимировича Путина "Россия и меняющийся мир", которую он в рамках избирательной кампании в феврале опубликовал в числе других статей. Фраза такая, что "российское культурное и образовательное присутствие в мире должно увеличиться в разы, а там, где говорят по-русски, то на порядок". Украина, на мой взгляд, попадает во вторую часть этой формулы, потому что на Украине говорят по-русски. В этом смысле наше гуманитарное, культурное, образовательное присутствие на Украине должно увеличиться на порядок. Я это считаю задачей для нашего агентства.
Игорь Соловей: В Украине говорят "в том числе и на русском".
Константин Косачев: Да, разумеется.
Игорь Соловей: Буквально недавно приняли закон о языках. Как вы оцениваете этот закон, которое приняло руководство страны и протащило через Верховную Раду? Вас удовлетворил этот закон?
Константин Косачев: Вопрос некорректный. Дело не в том, как мы к нему здесь относимся, главный ответ – это как к нему относятся те, кого он затрагивает. Если он им их жизнь облегчит, если они смогут пользоваться своим родным языком комфортно, значит закон удачный. Если – нет, значит его надо дорабатывать. Но ответ должен из этой среды поступать, а не от нас в России. Конечно, мы заинтересованы в максимально высоком статусе русского языка на Украине. В этом нет никаких сомнений, но мы прекрасно понимаем, что это вопрос для Украины всей. Он не должен Украину раздирать, он должен Украину объединять. Ситуация, когда русский язык не имел никакого статуса, ситуация, когда многие русскоязычные граждане Украины жаловались на эту ситуацию, на мой взгляд, требовала законодательных решений. Слава Богу, что украинская власть двинулась в этом направлении. Будет ли этот закон конечной точкой, либо он приведет к каким-то последующим решениям, решать украинским политикам, но я надеюсь, что с учетом точки зрения всего украинского населения, а не только какой-то его части.
Данила Гальперович: Факт принятия Радой этого закона Константин Косачев может записать себе в актив, как мне кажется.
Константин Косачев: Нет, я бы так не стал ставить вопрос. Мы действительно налаживали отношения с Партией регионов Украины, когда она находилась в жесткой оппозиции к действующей власти. Одной из причин, по которой мы именно в Партии регионов увидели нашего перспективного партнера…
Данила Гальперович: Мы – это "Единая Россия"?
Константин Косачев: Да. Эта программа для нас показалась перспективной с точки зрения интересов самой Украины, объединительной с точки зрения интересов Украины. В этом смысле для нас Партия регионов оказалась партнером.
Аркадий Дубнов: Первую атаку вы отбили, говоря, что искаженное представление России – одна из причин наших проблем. Но есть и другая проблема, которую вряд ли можно назвать искаженной. Я говорю о работе наших диппредставительств на этом пространстве и в первую очередь консульств. Готовы ли ставить вопрос, чтобы вам передали и эти функции, в частности, например, по работе не просто о защите наших внешнеполитических каких-то интересов в этих странах, а о работе с соотечественниками, о культурной работе?
Константин Косачев: У вас два вопроса в одном – это работа наших консульских учреждений и работа с соотечественниками.
Аркадий Дубнов: Вы же под МИДом.
Константин Косачев: Разумеется, это просто две разные темы, потому что наши консульские учреждения работают не только с соотечественниками, а наши соотечественники работают не только с консульскими учреждениями. Так вот. Первое. Могу вам сказать, что я эту работу знаю изнутри. Я к ней отношусь с огромным уважением. Это трудная работа, требующая серьезной квалификации, серьезных человеческих качеств. Я искренне не разделю вашу радикальную оценку, что все там плохо. Не так это. Просто такие сбои есть, конечно. Это человеческий фактор. Иногда брак в работе бывает. Эти случаи очень резонансны. Когда пришедший в консульский отдел человек не находит должного внимания, должной помощи, об этом сразу же пишутся статьи, устраиваются дискуссии в Интернете. Это вызывает огромный общественный резонанс. Вся та рутина, которая составляет 99% работы наших консульских учреждений, как правило, никем не комментируется. Знаю объем этой работы, знаю о том, что в большей части случаев она организована грамотно и конкурентоспособна по отношению к другим странам.
Я в общем и целом работу наших консульских служб оцениваю положительно при том понимании, что в ней есть большие проблемы, что предела для совершенства не существует. Но эти проблемы не носят системного характера. Вот мы говорим о том, какая плохая российская консульская служба, а то, что британцы творят, что творят американцы! Никто не говорит о том, какие люди и как они работают.
Аркадий Дубнов: Я говорил о работе наших дипломатов в странах постсоветских.
Константин Косачев: Даже в этой части вопроса не разделю ваш радикальный подход. Хватает и доброго в этой работе. Я инициировал на последнем заседании правительственной комиссии по соотечественникам за рубежом обсуждение вопроса о более четком разграничении полномочий – за что отвечает посольство, за что отвечает наш центр, за что отвечает недавно созданный решением президента Фонд защиты прав соотечественников за рубежом. С тех пор, как мы это задание получили, сейчас очень серьезно продвинулись вперед и уже подготовили четкую классификацию наших обязанностей и распределения ресурсов. На следующем заседании правительственной комиссии, надеюсь, эта концепция будет утверждена. Могу уже сейчас сказать, что из 31 полномочия по работе с соотечественниками, которые прописаны в соответствующем распоряжении правительства ноября 2010 года, до этих консультаций была примерно половина причина и 0 денег, сейчас по полномочиям мы вышли на 2/3, а по деньгам примерно на 1/3. У нашей системы появляются реальные деньги для того, чтобы работать с соотечественниками, которых до сих пор не было.
Данила Гальперович: Бюджетные проектировки следующего года, которые вы бы хотели, сильно должны отличаться от закона и ваших расходов по закону, принятому в прошлом году?
Константин Косачев: Разумеется. То, что я озвучил как цитату Путина, является и ключом к решению тех конкретных проблем, которыми занимается наше агентство, в разы. Потому что сейчас большая часть средств, которые мы получаем из бюджета, на самом деле, уходят на наше текущее содержание. Это не значит, что это все уходит в песок. Это зарплата нашим представителям, которые за эти деньги работают – это аренда, это бензин, это какие-то другие текущие расходы. А на программную деятельность, чтобы оказать содействие нашим соотечественникам, остается значительно меньше того, чтобы мы хотели.
Поэтому мы сейчас сделали очень конкретные предложения к будущей государственной программе внешнеполитической деятельности. Общее число госпрограмм 43, пока приняты только 3. Госпрограмма внешнеполитической деятельности тоже пока в стадии проектирования. Мы надеялись, что она будет принята в этом году, к ней подготовили все наши предложения, в том числе по финансированию. Увы, ее принятие сейчас отнесено на следующий, 2013 год, а значит, что финансирование по ней пойдет с 2014 года. Поэтому мы пока "сражаемся" с ведомствами, которые выделяют деньги без соответствующе нормативной базы. Это приводит меня к выводу, что в 2013 году радикального изменения финансирования этой работы не произойдет. Но, начиная с 2014 года, такие расчеты у нас есть.
Игорь Соловей: Хотел бы вернуться к языковому закону в Украине. Не секрет, что закон был принят без надлежащего материально-технического обеспечения. На дворе сентябрь. Начинается новый учебный год, и многие школы оказались без учебников русского языка. Каким образом вы в этом процесс вовлечены?
Константин Косачев: Мы вовлечены в этот процесс. В России действует федеральная целевая программа "Русский язык". Она рассчитана на период с 2011 по 2015 год. Она принималась не под ситуацию с языковым законом на Украине. В рамках этой программы очень существенная часть ресурса (а общий ресурс составляет в части, касающейся только нашего агентства, примерно 150 млн. руб.) тратиться на приобретение и передачу в те школы, которые делают соответствующие заявки, учебников русского языка и других школьных учебников на русском языке, если это требуется.
Данила Гальперович: Вы в течение довольно долгого времени были не чиновником, а публичным политиком, избранным по списку политической партии. Совсем недавний пример. Захожу я в одну из школ по Рублевскому шоссе. Висит там огромный портрет национального лидера в одном из классов. Учитель говорит, что долго никаких портретов не висело, а тут сказали развешать. Мы говорим о российском имидже, о "мягкой" силе и т. д. В целом, мы же знаем, как суды работают, мы знаем, как работает полиция, например, татарская. Если говорить об этом имидже, разве это можно поправить какой-нибудь "мягкой" силой?
Константин Косачев: Когда у России был самый хороший имидж в новейшей истории? Наверное, сразу после распада СССР.
Данила Гальперович: До Советского Союза был неплохой имидж – в 88-м-89-м году.
Константин Косачев: Хорошо. Первые годы – 1991-1992, до октября 1993 - самый фантастический образ у нашей страны. А людям в нашей стране в этот момент как жилось? Хуже, чем когда бы то ни было. Но во главу угла тогда и Горбачевым, и Ельциным во многом был поставлен принцип – понравиться окружающему миру любыми средствами. Это правда. То, что здесь происходило с людьми в нашей стране, было подчинено общей задачей – снискать аплодисменты за рубежом. Снискали. Мы знаем сейчас рейтинг популярности Горбачева в России, и мы знаем сейчас рейтинг популярности Ельцина в России.
У Владимира Владимировича Путина другой немного подход. Он во главу угла все-таки ставит то, что происходит в нашей стране, а не то, что об этом говорят в окружающем мире. Важнейшая тема то, как о нас думают, важнейшая тема, которая связана, в том числе, с нашими национальными интересами за рубежом. Но при всем понимании – насколько эта тема важна, все равно первична тема того, как себя чувствуют люди здесь в России, какую они получают зарплату, насколько вовремя они ее получают, насколько их защищает либо не защищает полиция, которая получает за это или не получает соответствующую зарплату и т. д. Это очень важные вещи, о которых в мире никто не говорит. Никто не говорит о том, что во время кризиса 2008-2009 годов мы единственная страна, которая подняла пенсии на 40%. Все ее посокращали. Смотрите, что делается в Греции, смотрите, что делается в Эстонии и Латвии.
Данила Гальперович: Мы же не знаем, падали ли пенсии в Катаре или в ОАЭ.
Константин Косачев: Не знаем. Но я могу сказать, что текущий бюджет 2012 года истории войдет в историю нашей страны (об этом опять мало кто говорит) тем, что, когда доля нефтегазовых доходов составила менее 50%. Там крохотные изменения – было 51, а сейчас 49. Но тенденция есть. Мы поднимаем наши пенсии не только и не столько за счет того, что мы качаем газ. Это колоссальный ресурс для России. Но мы это можем сделать еще и потому, что мы более рационально подходим к хозяйствованию в нашей стране. Наш госдолг по отношению к ВВП на уровне 12% или 11%, американцы – 100, а японцы – 200. И что дальше? Вот американцы, мне говорил один экономист, что примерно в 2013 или 2014 году выходят впервые на уровень, когда весь их экономический рост будет уходить на обслуживание госдолга – на проценты. В чем феномен? Это означает, что, начиная с 2014 года, американцы будут продолжать увеличивать производительность труда, работать больше или работать лучше, а жить лучше они уже не будут, если этот экономист прав. Это феномен очень серьезный, который нашей стране не грозит.
Данила Гальперович: Константин Иосифович, какое отношение это имеет к ситуации – убивает или не убивает своих сограждан полиция и доверят или не доверяет иностранный бизнес инвестиционному климату?
Константин Косачев: Неправильно говорить о том, что в России полиция убивает своих граждан. Отдельные ублюдки, работающие в полиции в России, убивают своих граждан. Это, к сожалению, происходит и в других странах тоже, но не более того.
Аркадий Дубнов: Вы занимаетесь в первую очередь имиджевыми проектами. На днях был сюжет по какому-то из федеральных каналов. Очень красивый был сюжет о том, что что-то мы сделали замечательное в Абхазии, в смысле социальной инфраструктуры – вложили какие-то огромные деньги в чужую теперь страну, которую мы признали независимой. Моя жена говорит: "Боже мой! Если бы это увидели где-нибудь в дальней российской провинции, где нет ни дорог, ни света, где школы за 20 км, а огромные деньги, которыми мы хвастаемся, мы вкладываем в Абхазию!" Надо помогать, конечно, абхазам, половина из которых имеет российские паспорта. Но у нас не хватает на все средств, чтобы и абхазам помогать, и Россию поднимать с колен, которую мы однажды подняли. Иногда мне кажется, что мы надорвемся украшать мир нашими достижениями.
Константин Косачев: Кто бы спорил! Тяжело! Страшно тяжело! Что вы предлагаете? Забыть о наших проектах помощи нашим партнерам, друзьям и братьям и начать заниматься исключительно самими собой? Тогда мы перестанем быть русскими, мы перестанем быть всеми теми другими, кто и составляет современную Россию. Когда мы говорим о привлекательности России, вот одно из наших качеств – снять последнюю рубашку, не проходить через унизительную процедуру расплачивания в ресторане "каждый за себя". Это абсолютно нам не свойственно. И это наша помощь Абхазии, это наша помощь Южной Осетии.
Данила Гальперович: Это полная ерунда. Я говорю об исключительности широченной русской души.
Константин Косачев: Это не ерунда.
Данила Гальперович: Я 10 лет проработал на ВВС, я могу сказать, что британская душа, например, совершенно не меньше широкая. Эта исключительность предполагает, что у других этого нет. А это неправда!
Константин Косачев: Это не совсем так. Это просто у нас более ярко выражено. Я не говорил о том, что у других этого нет, но у нас это выражено гораздо ярче. У нас есть какое-то внутреннее миссионерство в хорошем смысле. Мы хотим осчастливливать мир. Когда начинают Гитлера со Сталиным на одну позицию ставить, я никогда с этим не соглашался притом, что оба тираны. Почему? Потому что Гитлер свой народ пытался все время осчастливить за счет других, а Сталин, к сожалению, другие народы за счет своего. И вот это тоже очень серьезная разница, хотя я не хотел бы представлять Сталина образцом загадочной русской души.
Данила Гальперович: Я так понимаю, что вы его цените хуже, чем Гитлера, раз уж он свой народ выкашивал в угоду остальным.
Константин Косачев: В чем-то – да. Но я их не хочу сравнивать. Для меня он, конечно, хуже.
