Одна из главных тем прошедшего 15 сентября Марша миллионов – судьба политзаключенных, в первую очередь тех, кто был арестован по делу о беспорядках на разогнанном марше 6 мая. На митинге выступил отец одного из заключенных по "болотному делу" Артема Савелова.
Он обратился к молодежи:
"Ответьте мне, для чего вы сюда пришли и почему? Наверное, потому, что у молодежи нет будущего, некуда устроиться на работу. Поэтому и 6 мая мой сын и другие ребята вышли на митинг. Их задержали по ложным обвинениям, взяли, загнали в загон как скот. Потом через месяц домой пришли, как в 37 году, все обыскали и 12 человек забрали. По какому принципу забирали? Никто не знает. Там и студент-химик, и математик, и простой рабочий, и безработные. И теперь Следственный комитет из пальца высасывает факты. Кто-то кинул асфальт, и омоновцу попали по пальцу. Мой сын нечаянно взял омоновца за бронированный рукав, чем причинил боль, соизмеримую почти со смертью. Вот до чего мы дожили с вами!"
Виктору Ивановичу Савелову 66 лет. 30 лет он отработал на московском радиотехническом заводе. "Сейчас этот завод лег, осталось всего 2000 из двадцати. А рядом появилось новое НЛО, которое называется Сколково". Виктор Савелов рассказал РС об аресте сына.
– Вы говорили на митинге, что вашего сына обвинили в том, что он дернул омоновца за рукав – это все его преступление?
– Да, взялся за руку, больше никакого преступления нет.
– Он ведь не был политическим активистом, случайно оказался на митинге 6 мая?
– Нет, он не был никаким активистом. Пришел посмотреть, как любой молодой человек, что творится в Москве.
– Расскажите, пожалуйста, про его арест и обыск.
– Первый раз задержали 6 мая, там было около 500 человек задержанных. Он получил административное взыскание и 500 рублей штрафа. А 10 июня в 11 вечера пять оперов вошли в квартиру. Я в это время был в отъезде. Артем сидел с дознавателем на кухне, а остальные ходили по квартире, искали что-то. Потом они пригласили двоих понятых – наших соседей по лестничной клетке, они отметили как следует начало отпуска одного из них, то есть были хорошо поддавшие. При них якобы смотрели, переворачивали, особенно в Артемкиной комнате все из шкафов вытащили. 11 июня мне стало известно, что Артема нет дома, я начал звонить по соседям, никто ничего не знает. Я приехал в Москву. Из отделения милиции вызвал, говорил: "Ищите его", потому что следов никаких не оставили, куда забрали. И только полвторого ночи на следующий день мне позвонил оперативник и сказал, что он, скорее всего, на Петровке 38. Я обрадовался, что не какие-то бандиты, не убили, а просто забрали. На следующий день я на Петровку 38 приехал, узнал, что он там. Я, откровенно говоря, обрадовался, как ни парадоксально, что его нашел.
– Вам дают свидания, была возможность с ним поговорить?
– За два с половиной месяца я получил только одно свидание. Да и то – это было связано с тем, что пятому нашему следователю нужно было со мной поговорить. Один раз в середине июля они просто отказали, второй раз обещали. Девушка, четвертый следователь, которая делала разрешение, сказала: через два часа будет готово. Я в четверг через каждые два часа звонил, она говорит – не готово. Потом в пятницу звонил через каждые два часа, говорила: не готово. А потом говорит: а я почтой отправила. А уже 23 августа, а почта в Москве ходит от 5 до 9 дней. Поэтому я тут же в понедельник пошел на почту, попросил, чтобы если только придет, сразу позвонили.
Во вторник в 12 звонок, и четвертый следователь Яна говорит: "Вы знаете, Виктор Иванович, там ошибка произошла в разрешении, мы не вписали ваши паспортные данные". Я обиделся: "Как же так? Паспортные данные у вас, почему же вы не вписали?". "Да так получилось. Но вы можете приехать, я вам выпишу новое". И вот здесь пятый следователь, он руководитель группы, начал со мной разговор, причем разговор, сбивающий с толку. Больше всего насторожило то, что он пригласил меня для разговора в курилку. Там он сказал: "Видишь, как мне приходится работать туго, чтобы не подслушивали". Я ему прямо в глаза говорю: "Если бы этот разговор не был санкционирован вышестоящими органами, через пять минут здесь уже были бы ваши сотрудники, и нас вдвоем забрали бы". То есть я отбил, что он, дескать, от кого-то прячется. А самое главное у него было, чтобы Фарида Муртазина, нашего адвоката, сменить, потому что он очень жестко пишет, нерационально. Я сразу сказал: "Приведите пример, когда адвокат был хороший, и вы выпустили людей?" Он сказал: "Вот Соболев и Архипенко, мы их выпустили, потому что адвокаты были лояльными". Я тут же говорю: "Алексей, что ты мне говоришь? Эти ребята не были на Болотной площади, их забрали случайно, и за что они отсидели два с половиной месяца – неясно". Он говорит: "Все равно адвокаты посодействовали". На что я ему просто посмеялся в глаза, как говорится.
– А когда вам разрешили свидание?
– Через день мне дали разрешение и потом еще через день получил свидание с сыном.
– Как он себя чувствует?
– К условиям содержания у него претензий нет. Я его воспитывал так: охота, рыбалка, байдарки, путешествия. Дома питались мы последние четыре года: либо он готовит, либо я, у меня жена умерла. Он неприхотлив, поэтому себя чувствует более или менее нормально с точки зрения питания и обихода. Конечно, некомфортно, просто у человека отнимают время жизни и все. Когда его задержали, на Петровке 38 к нему на третий-четвертый день приходили два оперативника и говорили, чтобы он дал показания, что Навальный и еще кто-то из организаторов ему звонили, он связан с ними. Артем молодец, он ничего не сказал, ни с чем не согласился, что они хотели из него выбить. А через два или три дня уже двое из Следственного комитета приходили с аналогичной просьбой. А потом начал Следственный комитет говорить, что никто не приходил.
– Как вы думаете, зачем властям понадобилось это огромное уголовное дело, которым занимается больше сотни следователей?
– Учитывая, какие выборы были, учитывая, что будет большой провал во всех отношениях, и экономических, и социальных, власть знает, что будут митинги, будут забастовки, поэтому они с самого начала стараются напугать людей. Они на разрешенном митинге были, их просто загнали в загон, искусственно выбрали совершенно бездумно, извините за выражение, от балды. Просто взяли, назначили несколько человек, и сейчас им приписывают все, что можно и нельзя.
– Какая помощь нужна вашему сыну и другим заключенным по этому делу?
– У нас комитет, организовались родственники тех, кто заключен. И есть еще Комитет 6 мая, который проверяет состояние содержания этих заключенных в СИЗО, помогает материально: продукты, лекарства, одежда. 26 июня были сборы, и сейчас на митинге собирали деньги. Плюс мы друг друга поддерживаем: собираемся по воскресеньям, делимся опытом, как надо со следователями себя вести, чего бояться.
– Какие у вас впечатления от Марша миллионов?
– Я понял, что народ начинает прозревать, начинает осознавать, что действия нашего государства пагубны для России.
Фрагмент программы "Итоги недели"
Он обратился к молодежи:
"Ответьте мне, для чего вы сюда пришли и почему? Наверное, потому, что у молодежи нет будущего, некуда устроиться на работу. Поэтому и 6 мая мой сын и другие ребята вышли на митинг. Их задержали по ложным обвинениям, взяли, загнали в загон как скот. Потом через месяц домой пришли, как в 37 году, все обыскали и 12 человек забрали. По какому принципу забирали? Никто не знает. Там и студент-химик, и математик, и простой рабочий, и безработные. И теперь Следственный комитет из пальца высасывает факты. Кто-то кинул асфальт, и омоновцу попали по пальцу. Мой сын нечаянно взял омоновца за бронированный рукав, чем причинил боль, соизмеримую почти со смертью. Вот до чего мы дожили с вами!"
Виктору Ивановичу Савелову 66 лет. 30 лет он отработал на московском радиотехническом заводе. "Сейчас этот завод лег, осталось всего 2000 из двадцати. А рядом появилось новое НЛО, которое называется Сколково". Виктор Савелов рассказал РС об аресте сына.
– Вы говорили на митинге, что вашего сына обвинили в том, что он дернул омоновца за рукав – это все его преступление?
– Да, взялся за руку, больше никакого преступления нет.
– Он ведь не был политическим активистом, случайно оказался на митинге 6 мая?
– Нет, он не был никаким активистом. Пришел посмотреть, как любой молодой человек, что творится в Москве.
– Расскажите, пожалуйста, про его арест и обыск.
– Первый раз задержали 6 мая, там было около 500 человек задержанных. Он получил административное взыскание и 500 рублей штрафа. А 10 июня в 11 вечера пять оперов вошли в квартиру. Я в это время был в отъезде. Артем сидел с дознавателем на кухне, а остальные ходили по квартире, искали что-то. Потом они пригласили двоих понятых – наших соседей по лестничной клетке, они отметили как следует начало отпуска одного из них, то есть были хорошо поддавшие. При них якобы смотрели, переворачивали, особенно в Артемкиной комнате все из шкафов вытащили. 11 июня мне стало известно, что Артема нет дома, я начал звонить по соседям, никто ничего не знает. Я приехал в Москву. Из отделения милиции вызвал, говорил: "Ищите его", потому что следов никаких не оставили, куда забрали. И только полвторого ночи на следующий день мне позвонил оперативник и сказал, что он, скорее всего, на Петровке 38. Я обрадовался, что не какие-то бандиты, не убили, а просто забрали. На следующий день я на Петровку 38 приехал, узнал, что он там. Я, откровенно говоря, обрадовался, как ни парадоксально, что его нашел.
– Вам дают свидания, была возможность с ним поговорить?
– За два с половиной месяца я получил только одно свидание. Да и то – это было связано с тем, что пятому нашему следователю нужно было со мной поговорить. Один раз в середине июля они просто отказали, второй раз обещали. Девушка, четвертый следователь, которая делала разрешение, сказала: через два часа будет готово. Я в четверг через каждые два часа звонил, она говорит – не готово. Потом в пятницу звонил через каждые два часа, говорила: не готово. А потом говорит: а я почтой отправила. А уже 23 августа, а почта в Москве ходит от 5 до 9 дней. Поэтому я тут же в понедельник пошел на почту, попросил, чтобы если только придет, сразу позвонили.
Во вторник в 12 звонок, и четвертый следователь Яна говорит: "Вы знаете, Виктор Иванович, там ошибка произошла в разрешении, мы не вписали ваши паспортные данные". Я обиделся: "Как же так? Паспортные данные у вас, почему же вы не вписали?". "Да так получилось. Но вы можете приехать, я вам выпишу новое". И вот здесь пятый следователь, он руководитель группы, начал со мной разговор, причем разговор, сбивающий с толку. Больше всего насторожило то, что он пригласил меня для разговора в курилку. Там он сказал: "Видишь, как мне приходится работать туго, чтобы не подслушивали". Я ему прямо в глаза говорю: "Если бы этот разговор не был санкционирован вышестоящими органами, через пять минут здесь уже были бы ваши сотрудники, и нас вдвоем забрали бы". То есть я отбил, что он, дескать, от кого-то прячется. А самое главное у него было, чтобы Фарида Муртазина, нашего адвоката, сменить, потому что он очень жестко пишет, нерационально. Я сразу сказал: "Приведите пример, когда адвокат был хороший, и вы выпустили людей?" Он сказал: "Вот Соболев и Архипенко, мы их выпустили, потому что адвокаты были лояльными". Я тут же говорю: "Алексей, что ты мне говоришь? Эти ребята не были на Болотной площади, их забрали случайно, и за что они отсидели два с половиной месяца – неясно". Он говорит: "Все равно адвокаты посодействовали". На что я ему просто посмеялся в глаза, как говорится.
– А когда вам разрешили свидание?
– Через день мне дали разрешение и потом еще через день получил свидание с сыном.
– Как он себя чувствует?
– К условиям содержания у него претензий нет. Я его воспитывал так: охота, рыбалка, байдарки, путешествия. Дома питались мы последние четыре года: либо он готовит, либо я, у меня жена умерла. Он неприхотлив, поэтому себя чувствует более или менее нормально с точки зрения питания и обихода. Конечно, некомфортно, просто у человека отнимают время жизни и все. Когда его задержали, на Петровке 38 к нему на третий-четвертый день приходили два оперативника и говорили, чтобы он дал показания, что Навальный и еще кто-то из организаторов ему звонили, он связан с ними. Артем молодец, он ничего не сказал, ни с чем не согласился, что они хотели из него выбить. А через два или три дня уже двое из Следственного комитета приходили с аналогичной просьбой. А потом начал Следственный комитет говорить, что никто не приходил.
– Как вы думаете, зачем властям понадобилось это огромное уголовное дело, которым занимается больше сотни следователей?
– Учитывая, какие выборы были, учитывая, что будет большой провал во всех отношениях, и экономических, и социальных, власть знает, что будут митинги, будут забастовки, поэтому они с самого начала стараются напугать людей. Они на разрешенном митинге были, их просто загнали в загон, искусственно выбрали совершенно бездумно, извините за выражение, от балды. Просто взяли, назначили несколько человек, и сейчас им приписывают все, что можно и нельзя.
– Какая помощь нужна вашему сыну и другим заключенным по этому делу?
– У нас комитет, организовались родственники тех, кто заключен. И есть еще Комитет 6 мая, который проверяет состояние содержания этих заключенных в СИЗО, помогает материально: продукты, лекарства, одежда. 26 июня были сборы, и сейчас на митинге собирали деньги. Плюс мы друг друга поддерживаем: собираемся по воскресеньям, делимся опытом, как надо со следователями себя вести, чего бояться.
– Какие у вас впечатления от Марша миллионов?
– Я понял, что народ начинает прозревать, начинает осознавать, что действия нашего государства пагубны для России.
Фрагмент программы "Итоги недели"
