Экологи с помощью космической съемки выявили 205 предполагаемых разливов нефти только в одном Усинском районе республики Коми. В августе этого года 44 из них были обследованы специалистами, которые подтвердили правильность предварительных выводов.
Впрочем, как подчеркивают в «Гринпис», это именно крупные разливы, то есть это десять-двадцать процентов от того, что выливается в почву и в реки, если учитывать мелкие и средние случаи. Но для того, чтобы выявить их, нужна уже космическая съемка высокого разрешения, а это – большие деньги.
По словам руководителя энергетической программы «Гринпис» России Владимира Чупрова, сегодня в Северный Ледовитый океан с российскими реками (Печора, Обь, Енисей) поступает до полумиллиона тонн нефти в год. Это – разлив с платформы BP в Мексиканском заливе в 2010 году. И всю эту массу токсических веществ и углеводородов создают именно такие источники загрязнения, какие были выявлены в Усинском районе и какие есть вокруг всех месторождений России. А любая экосистема – это в первую очередь вода, которая мигрирует на сотни и тысячи километров от места источника загрязнения. В «Гринпис» называют нынешнюю ситуацию с нефтяными разливами катастрофической.
Как выглядит обычный разлив нефти в Усинском районе? Руководитель «Комитета защиты Печоры», местной организации в Республике Коми, Валентина Семяшкина рассказывает, что все они выглядят в основном одинаково: если лес, то под ногами лужи нефти вместо травы, а если болото, то это болото нефтяное. А если же это был выброс агрессивной пластовой воды, а не нефти, то тогда земля становится не черной, а как бы выжженной, красной, потому что растительность уничтожена, ничего живого нет. И это очень большие территории.
За разлив в Мексиканском заливе компания ВР, которой принадлежала платформа, заплатила более 30 миллиардов долларов в качестве штрафов. Причем многие иски были от людей, чью жизнь этот разлив непосредственно затронул. Первыми начали ловцы креветок и рыбаки. Но это была катастрофа огромного масштаба. Другой пример: в 2007 году произошла утечка бензина на Техасском нефтеперерабатывающем заводе, также принадлежащем BP. Немедленно 143 жителя района подали иск на компанию.
А что же люди в Усинском районе Республики Коми? Они протестуют, говорит Валентина Семяшкина. Но преимущественно - те, кто живет в зоне аварийных нефтеразливов, кто видит практически каждую весну, как по их реке плывет нефть, чьи дети не могут купаться в этой реке летом, кто не может ловить рыбу в этой реке. Но это – сельские местности, а в городах проблема отклика не находит. «Людей интересуют больше другие проблемы, а кто-то уже смирился, может быть, и считает, что ничего нельзя изменить, что это все так и будет продолжаться», - говорит Валентина Семяшкина.
Формально, теоретически в России тоже работает принцип: загрязнитель платит, загрязнитель убирает. Но на самом деле ситуация не совсем такая, как это продекларировано в российском законодательстве, поясняет Владимир Чупров и дает несколько примеров. Любой нефтяной компании, в том числе компании «Лукойл», которой принадлежит большая часть разработок в Усинском районе, намного выгоднее платить мизерные штрафы, чем предотвращать нефтяные разливы. И происходит это из-за того, что на сегодня в российском законодательстве масса пробелов, благодаря которым нефтяные компании могут уйти от ответственности.
Например, нефтяная компания нанимает аудиторскую компанию (из Украины или из Белоруссии), которая приходит и говорит: этой трубе 10 лет, по регламенту ее нужно заменить, но я, аудиторская компания, говорю, что она пролежит еще 20 лет. Через год труба рвется, возникает разлив, приходит прокурор с намерением возбуждать дело. А нефтяная компания ссылается на данные аудиторской проверки. И где искать эту аудиторскую фирму? Еще одна лазейка – сослаться на брак, если труба сделана, опять-таки, где-то в Днепропетровске. Когда дело доходит до непосредственных штрафов, то они оказываются очень низкими. Или вообще дело не подлежит судебному разбирательству, поскольку сейчас, по регламенту, все нефтяные разливы делятся на две категории – «доаварийные» и непосредственно аварийные. «Доаварийные» - это до 10 кубометров нефти, и штраф за это платить не полагается. Учитывая, что таких разливов могут быть тысячи, говорит Чупров, это означает, что компания может разливать десятки тысяч тонн нефти без последствий для себя.
Валентина Семяшкина отмечает еще один момент, почему нефтяные компании не несут ответственности и ничего не делают. Сдвигов нет, говорит она, потому что от нефтедобывающих компаний, в частности, от того же «Лукойла» - основного оператора в Республике Коми, зависит бюджет республики, и они себя чувствуют, как хозяева. Соответственно, и руководство республики смотрит снисходительно на их «шалости». И так все продолжается годами.
По мнению экспертов «Гринпис», необходимо, во-первых, провести ревизию российского законодательства и определить все те дыры, которые благополучно устроили для себя нефтяные компании. Во-вторых, разработать набор юридических предложений для того, чтобы нефтяным компаниям было невыгодно разливать нефть. В-третьих, найти политическую инициативу, чтобы весь этот пакет поправок был принят. И в-четвертых (и это кажется Владимиру Чупрову самым невыполнимым), сделать правоприменительную практику новых правил, нового законодательства такой, чтобы нефтяные компании не могли уйти от ответственности ни при каких обстоятельствах, включая обстоятельства «звонка сверху». Но все это проблематично, когда нефтяные компании, наряду с газовыми, обеспечивают до половины бюджета страны, а правительство - плоть от плоти российского нефтегазового ТЭКа.
Хотя отдельные положительные примеры есть и в России. В той же Республике Коми местная природоохранная прокуратура, а затем и прокуратура Российской Федерации признали незаконной золотодобычу в Национальном парке «Юга-2». В данном случае результатами исследований экологов организации «Гринпис» заинтересовалась не только печорская прокуратура, но и компания ЛУКОЙЛ, которая тоже запросила документы.
Впрочем, как подчеркивают в «Гринпис», это именно крупные разливы, то есть это десять-двадцать процентов от того, что выливается в почву и в реки, если учитывать мелкие и средние случаи. Но для того, чтобы выявить их, нужна уже космическая съемка высокого разрешения, а это – большие деньги.
По словам руководителя энергетической программы «Гринпис» России Владимира Чупрова, сегодня в Северный Ледовитый океан с российскими реками (Печора, Обь, Енисей) поступает до полумиллиона тонн нефти в год. Это – разлив с платформы BP в Мексиканском заливе в 2010 году. И всю эту массу токсических веществ и углеводородов создают именно такие источники загрязнения, какие были выявлены в Усинском районе и какие есть вокруг всех месторождений России. А любая экосистема – это в первую очередь вода, которая мигрирует на сотни и тысячи километров от места источника загрязнения. В «Гринпис» называют нынешнюю ситуацию с нефтяными разливами катастрофической.
Как выглядит обычный разлив нефти в Усинском районе? Руководитель «Комитета защиты Печоры», местной организации в Республике Коми, Валентина Семяшкина рассказывает, что все они выглядят в основном одинаково: если лес, то под ногами лужи нефти вместо травы, а если болото, то это болото нефтяное. А если же это был выброс агрессивной пластовой воды, а не нефти, то тогда земля становится не черной, а как бы выжженной, красной, потому что растительность уничтожена, ничего живого нет. И это очень большие территории.
За разлив в Мексиканском заливе компания ВР, которой принадлежала платформа, заплатила более 30 миллиардов долларов в качестве штрафов. Причем многие иски были от людей, чью жизнь этот разлив непосредственно затронул. Первыми начали ловцы креветок и рыбаки. Но это была катастрофа огромного масштаба. Другой пример: в 2007 году произошла утечка бензина на Техасском нефтеперерабатывающем заводе, также принадлежащем BP. Немедленно 143 жителя района подали иск на компанию.
А что же люди в Усинском районе Республики Коми? Они протестуют, говорит Валентина Семяшкина. Но преимущественно - те, кто живет в зоне аварийных нефтеразливов, кто видит практически каждую весну, как по их реке плывет нефть, чьи дети не могут купаться в этой реке летом, кто не может ловить рыбу в этой реке. Но это – сельские местности, а в городах проблема отклика не находит. «Людей интересуют больше другие проблемы, а кто-то уже смирился, может быть, и считает, что ничего нельзя изменить, что это все так и будет продолжаться», - говорит Валентина Семяшкина.
Формально, теоретически в России тоже работает принцип: загрязнитель платит, загрязнитель убирает. Но на самом деле ситуация не совсем такая, как это продекларировано в российском законодательстве, поясняет Владимир Чупров и дает несколько примеров. Любой нефтяной компании, в том числе компании «Лукойл», которой принадлежит большая часть разработок в Усинском районе, намного выгоднее платить мизерные штрафы, чем предотвращать нефтяные разливы. И происходит это из-за того, что на сегодня в российском законодательстве масса пробелов, благодаря которым нефтяные компании могут уйти от ответственности.
Например, нефтяная компания нанимает аудиторскую компанию (из Украины или из Белоруссии), которая приходит и говорит: этой трубе 10 лет, по регламенту ее нужно заменить, но я, аудиторская компания, говорю, что она пролежит еще 20 лет. Через год труба рвется, возникает разлив, приходит прокурор с намерением возбуждать дело. А нефтяная компания ссылается на данные аудиторской проверки. И где искать эту аудиторскую фирму? Еще одна лазейка – сослаться на брак, если труба сделана, опять-таки, где-то в Днепропетровске. Когда дело доходит до непосредственных штрафов, то они оказываются очень низкими. Или вообще дело не подлежит судебному разбирательству, поскольку сейчас, по регламенту, все нефтяные разливы делятся на две категории – «доаварийные» и непосредственно аварийные. «Доаварийные» - это до 10 кубометров нефти, и штраф за это платить не полагается. Учитывая, что таких разливов могут быть тысячи, говорит Чупров, это означает, что компания может разливать десятки тысяч тонн нефти без последствий для себя.
Валентина Семяшкина отмечает еще один момент, почему нефтяные компании не несут ответственности и ничего не делают. Сдвигов нет, говорит она, потому что от нефтедобывающих компаний, в частности, от того же «Лукойла» - основного оператора в Республике Коми, зависит бюджет республики, и они себя чувствуют, как хозяева. Соответственно, и руководство республики смотрит снисходительно на их «шалости». И так все продолжается годами.
По мнению экспертов «Гринпис», необходимо, во-первых, провести ревизию российского законодательства и определить все те дыры, которые благополучно устроили для себя нефтяные компании. Во-вторых, разработать набор юридических предложений для того, чтобы нефтяным компаниям было невыгодно разливать нефть. В-третьих, найти политическую инициативу, чтобы весь этот пакет поправок был принят. И в-четвертых (и это кажется Владимиру Чупрову самым невыполнимым), сделать правоприменительную практику новых правил, нового законодательства такой, чтобы нефтяные компании не могли уйти от ответственности ни при каких обстоятельствах, включая обстоятельства «звонка сверху». Но все это проблематично, когда нефтяные компании, наряду с газовыми, обеспечивают до половины бюджета страны, а правительство - плоть от плоти российского нефтегазового ТЭКа.
Хотя отдельные положительные примеры есть и в России. В той же Республике Коми местная природоохранная прокуратура, а затем и прокуратура Российской Федерации признали незаконной золотодобычу в Национальном парке «Юга-2». В данном случае результатами исследований экологов организации «Гринпис» заинтересовалась не только печорская прокуратура, но и компания ЛУКОЙЛ, которая тоже запросила документы.
