Когда я работала над фильмом "Эммануэль", - говорила Сильвия Кристель в интервью РС, - то думала, что он принесет достаточно гонорара, чтобы оплатить нам небольшие каникулы в Таиланде. К тому же, я была уверена, что цензура и вовсе не допустит его на широкий экран. Для того, чтобы фильм показали в респектабельных кинотеатрах, а не в порнозалах, пришлось даже менять законодательство. В результате "Эммануэль" крутили тринадцать лет подряд на Елисейских Полях. Он даже стал обязательной частью программы для японских туристов. Сначала их везли на Эйфелеву Башню, потом к Триумфальной Арке, а потом — смотреть "Эммануэль".
В 2006 году вышла автобиография Сильвии Кристель "Ню". Об этой книге она рассказывала:
— Писать книгу было страшно. Чего я не учла, так это сколько придется работать над рекламой книги уже после ее издания, что все будут докапываться до подробностей, задавать вопросы. И вот я сижу вся красная от стыда — ведь я очень застенчивая в жизни, мне хватило того, что все пришлось писателю рассказывать. А журналисты спрашивают — ну что, неужели правда, что съемки в "Эммануэль" сделали вас фригидной на три года? Мне было больно от таких слов.
— Такой же стресс, внимание толпы толкнули вас когда-то к наркотикам и алкоголю?
— Я теперь думаю, что это было большой глупостью с моей стороны упустить из моей жизни писателя Хуго Клауса, отца моего сына Артура. Он долгое время оставался неким стабильным стержнем в моей судьбе, обозначал в ней интеллектуальное присутствие. Человек с отменным вкусом, он был для меня своего рода Свенгали, моим наставником и гипнотизером. А я решила, что справлюсь сама, что должна следовать только своему сердцу, и стала жить с этим слабоумным… ах, извините, блистательным английским актером, которого я в книге называю Беном. Настоящего его имени я называть не хочу, он уже тридцать лет как перестал употреблять наркотики, у него счастливый брак. Эта книга никогда и не задумывалась как месть по отношению к кому-либо, это всего лишь рассказ о моей жизни. Но надо признать, что да, именно этот Бен ввел кокаин в мою жизнь. Однако не забывайте, что в то время, когда я приехала в Лос-Анджелес, это было принято в высшем обществе. Один грамм кокаина стоил очень дорого, порядка 100 долларов. Подобное удовольствие было доступно немногим, им баловались иногда, в качестве развлечения. Но у меня плохие гены, я впадаю в зависимость. Мои родители оба старадали от зависимостей, особенно от алкоголя. Также известно, что одна зависимость переходит в другую — как только я отказывалась от кокаина, я начинала пить, с таким же успехом я могла бы перейти на шоколад или стать рабой казино. Так устроен мой мозг.
— И поэтому вы перешли на живопись.
— Да, обожаю запах краски! Так можно и клей начать нюхать, да вы что! Нет, нет, но я действительно пишу картины. Правда маленьких размеров. Мне очень грустно теперь, когда умер мой друг, писатель Фредди де Врее. Двенадцать лет мы прожили вместе! Это он был моим вдохновителем. Он меня домой не пускал, если я не сделаю десять набросков. Он всегда говорил: «Ты должна быть дисциплинированной, как канторский клерк, в девять утра садиться за рабочий стол». И так я жила с ним. Потом он вдруг заболел, у меня нашли рак, потом он умер… И с тех пор я очень мало рисую. Вместо этого я погрузилась в воспоминания. Потому что смерть вдруг подошла так близко....
