Новый проект православного центра в Париже будет подготовлен к концу января 2013 года, сообщили газете «Известия» в управлении делами президента Российской Федерации. К доработке проекта, признанного лучшим по итогам проведенного российскими властями конкурса, подключился французский архитектор Жан-Мишель Вильмотт, известный в России как один из проектировщиков «большой Москвы».
Речь идет о возведении на набережной Бранли, поблизости от Эйфелевой башни, пятикупольного православного собора со стеклянным балдахином, символизирующим покров Богоматери. Проект разработал испанский архитектор Мануэль Нуньес-Яновский в сотрудничестве с московским агентством ArchGroup, однако, как считает мэр Парижа Бертран Деланое, появление в историческом центре города такого сооружения недопустимо. Незадолго до принятия префектурой Парижа окончательного решения о строительстве храма российская сторона (эта дата совпадала с визитом премьер-министра России Дмитрия Медведева во Францию) неожиданно отозвала заявку - как сообщалось, для доработки проекта.
О том, почему проект православного центра вызвал сомнения в Париже - по эстетическим причинам или по политическим - и есть ли у России шанс все-таки реализовать этот проект, в интервью РС рассказал журналист газеты «Монд» Пётр Смоляр. Он неоднократно писал на страницах «Монд» о деятельности Московской патриархии во Франции.
- Пётр, в вашей недавней статье в газете «Монд» вы очень подробно рассказываете о ситуации, сложившейся вокруг проекта строительства русского храма в Париже. Вы давно следите за этй историей?
- Я внимательно слежу за развитием этого проекта уже несколько лет. В 2009 году я написал материал в «Монд» о том, как Русская Православная церковь вместе с российскими властями намеревалась взять под контроль несколько православных церквей во Франции, в частности, храмы в Ницце и в Биарице. В этой статье я рассказывал, как с 2005 года Русская Православная церковь инициировала судебные процедуры во Франции с целью получить контроль над храмами, которые, как она считает, ей когда-то принадлежали. Больше всего РПЦ интересовал Николаевский собор в Ницце, который в то время находился под управлением одной местной ассоциации. Россия заявила права на собор на основании того, что в 1865 году землю, на которой был построен храм, приобрел Александр II. В результате французский суд признал за Россией право на владение Николаевским собором.
Для русских проект православного храма на набережной Бранли, рядом с Эйфелевой башней - чрезвычайно серьезное финансовое вложение. А с символической точки зрения, это один из самых важных проектов Русской Православной церкви за пределами Росcии. Этот проект должен стать своего рода демонстрацией архитектурного величия, демонстрацией силы и влиятельности РПЦ. Ведь построить такой храм, с куполом высотой 27 метров, прямо у Эйфелевой башни – это значит изменить образ Парижа. То есть на всех открытках с Эйфелевой башней будет присутствовать православная церковь!
- Как Россия получила этот участок земли в 7-ом округе Парижа и как проходил конкурс на проект храма?
- Началось все с того, что французские власти объявили конкурс на приобретение участка земли, на котором распоожен предназначенный под снос комплекс зданий метеорологической службы Франции. Это был открытый международный конкурс. Кроме России, с предложениями о покупке участка выступили Саудовская Аравия и Канада. Выиграла конкурс Россия. С самого начала Россия не скрывала, что на этом участке Москва намерена построить культурно-религиозный центр. То есть обвинить русских в том, что они скрывали свои замыслы, нельзя. Это был первый этап.
После этого, довольно быстро, российская сторона организовала международный архитектурный конкурс. Русские не хотели строить очередную традиционную православную церковь с куполами, они хотели что-нибудь чуть-чуть более оригинальное. Они хотели соединить традиционные архитектурные формы православного храма с современностью. На конкурс были представлены десятки проектов, среди которых франко-российское жюри выбрало десять проектов. Я видел эти десять проектов. Некоторые из них классические, некоторые более оригинальные. Проект, который выиграл конкурс, по мнению русских, лучше всего соединил в себе, с одной стороны, православные эстетические каноны, с другой строны – оригинальность.
- Что не понравилось в проекте французам, в частности мэру Парижа Бертрану Деланое, который назвал проект «посредственной стилизацией, сработанной на скорую руку»?
- Не понравился как раз длинный стеклянный покров, закованный в сталь. Первоначально этот покров должен был спускаться по внешней стене храма. Но потом, в результате изменений в проекте - по непонятным мне причинам – покров оказался расположен горизонтально. Таким образом, он заслонял бы Эйфелеву башню. Этого мэрия Парижа не могла потерепеть. Заслонить Эйфелеву башню – это, если хотите, кощунство по отношению к Парижу. Поэтому в начале 2012 года, когда российская сторона подала запрос о разрешении на строительство в префектуру региона Иль-де-Франс, мэр Парижа Бертран Деланое заявил, что он чрезвычайно этим проектом недоволен и что, по его мнению, проект не вписывался в городской пейзаж.
- Проект откладывается исключительно по эстетическим соображениям, или все-таки здесь есть и политическая составляющая?
- Конечно, очень быстро к этой чисто технической архитектурной проблеме прибавилась политическая составляющая. Это было неизбежно. Российская сторона очень надеялась, что получит разрешение на строительство до президентских и парламентских выборов во Франции, при президенте Саркози. Но этого не произошло, потому что такие вопросы решаются всегда очень долго. В результате, из-за этой задержки, если можно так выразиться, карты перетасовали. В начале июня Владимир Путин встретился в Париже с Франсуа Олландом и попытался получить от него какие-то гарантии по этому вопросу. И Олланд заверил Путина, что французское государство от своих слов не отрекается, что обязательства, взятые на себя Саркози, будут выполнены, но при этом, возможно, необходимо будет внести в проект ряд изменений. За кулисами между французами и русскими проходили жесткие переговоры с целью прийти к компромиссу, таким образом, чтобы скорректировать первоначальный проект. Но теперь, чтобы получить разрешение на строительство от префектуры, российская сторона должна предложить новый проект.
- Речь идет о соверешенно новом архитектурном проекте или российская сторона должна просто скорректировать первоначальный проект таким образом, чтобы стеклянный покров не заслонял Эйфелеву башню?
- Как раз с этим вопросом ничего не ясно. Российская сторона говорит: все ясно, мы поняли, в чем проблема, мы внесем изменения в проект. Будут изменены форма покрова и материал, из которого он выполнен. Русские обратились к французским специалистам : вместо стекла они хотят использовать углеродное волокно и какой-то другой очень легкий материал. Таким образом весь этот покров будет гораздо меньше бросатся в глаза. Это то, что говорит российская сторона. Однако французская сторона, Министерство культуры и мэрия Парижа, считают, что вообще весь проект не подходит с эстетической точки зрения и что нужен новый проект.
Никто открыто не высказывается против проекта строительства православной церкви в Париже как такового. Они просто не могут: все сделано в соответствии с законом, объявлен конкурс. Россия его выиграла. Дать обратный ход в данном случае было бы настоящим оскорблением в адрес России. Вместо этого противники проекта упирают на эстетический вопрос. Проблема вот в чем: неизвестно, сколько времени теперь на уйдет на пересмотр проекта и когда эта церковь будет построена.
- Пётр, из ваших слов можно сделать вывод, что французская власть - а у власти сейчас Социалистическая партия - вообще против того, чтобы на берегу Сены Россия строила православный храм, и лишь ищет предлог, чтобы выиграть время?
- В политическом смысле социалисты считают, что Саркози сделал Путину подарок. Они считают, что это подарок: договоренность о проекте была достигнута между Саркози и патриархом Алексием II, когда он в свое время приезжал в Париж. Тем не менее, даже если социалисты и относятся критически к этому соглашению, они знают, что отказаться от данного государством слова невозможно. Потому что существует такая вещь, как преемственность власти и взятых ею на себя обязательств. Поэтому Франция говорит: хорошо, церковь будет построена, но при этом должны быть учтены некоторые технические условия. Здесь очень сложно понять, в какой мере эти условия выполнимы. Вы знаете, как это может быть: сначала одно условие, потом второе, потом третье… Действительно, в определенный момент могут возникунуть подозрения, что правительство тянет время, чтобы максимально отложить начало строительства? - рассказал Пётр Смоляр.
Многие эксперты обращают внимание на исключительную политическую важность для Кремля появления в Париже собора Русской православной церкви. О том, зачем такой собор нужен Владимиру Путину и патриарху Кириллу, рассуждает архитектурный критик газеты «Коммерсант» Григорий Ревзин.
- Мне проект этого храма совсем не нравится, кажется совершенно диким. Единственное, что меня смущает: был конкурс, и в этом конкурсе участвовали почти 100 проектов. Мне обидно, когда конкурсные процедуры в результате не приводят ни к какому результату. Архитекторы, которые будут дорабатывать проект - по-моему, достаточно номенклатурные люди, и я не уверен, что в результате их усилий появится что-то кардинально иное.
Этот проект не очень связан с существующей в Париже русской православной традицией, я имею в виду эмигрантскую традицию XX века. Это же история не про них, а про РПЦ и Владимира Владимировича, и потому у меня она не вызывает сочувствия. Я вообще не представляю себе, какой православный храм, сегодня спроектированный, может быть удовлетворительным с точки зрения архитектурного достоинства. Ведь и восстановленный храм Христа Спасителя кажется довольно фейковой вещью. В отличие от католической и протестантской традиций, переживших в XX веке активное развитие архитектуры, в которых налицо сильные решения, убедительно выражающие сегодняшнее отношение человека к вере и к Богу - в православной архитектуре наблюдается застой. Мы только стилизуем что-то. А в случае с набережной Бранли произошла двойная стилизация: стилизовали и что-то русское, и что-то такое западное
- А почему, на ваш взгляд, православная архитектурная традиция столкнулась с такими проблемами? Кризис творческих идей? Церковная доктрина не позволяет?
- Да нет, доктрина строительство православных храмов никак не ограничивает. Это вопрос идеологии архитектуры, вопрос доверия между церковными властями, архитекторами, прихожанами и властью. Церковь должна объединять всех, а здесь такого объединения нету. Что такое РЦП сейчас - путь к Богу или идеологическая основа государства, выражение русской духовной специфики? Все это - противоположные идеи. Непонятно, что должен выразить, символизировать парижский храм - сияние внутреннего света или национальное превосходство русских как православных?
- И это мешает отдельно взятому талантливому архитектору создать достойный проект?
- На конкурсе были представлены некоторые проекты, которые лично мне казались лучше победившего. Был, например, проект Михаила Филиппова, в таком французском стиле, в стиле французского классицизма, но он, конечно, не имеет отношения к сегодняшней французской архитектуре. Но мне казалось, что его церковь не примет, - так и вышло. Понимаете, архитектура - это не такое искусство, где один талантливый мастер может «взять и все выразить». Это не литература, не живопись, это усилия многих: заказчиков, строителей, архитектора, прихожан... Архитектура - вообще такая штука, которая требует объединения людей.
- Вы рискнете предположить, чем кончится вся эта парижская история? Построят все-таки храм?
- Я не уверен в этом. Мне кажется, что российским властям сейчас немножко не до этого. Путину, я думаю, сильно обидно, потому что участок земли Россия выкупила, обо всем вроде договорились, хотели утвердить всемирное значение православия, а тут - такой отлуп! Но, может, Путин и стерпит…
