Через шесть десятилетий после смерти Иосифа Сталина его фигура продолжает оставаться актуальной для российской политики и общественной дискуссии. Почему именно Сталин? И до каких пор именно Сталин? На эти вопросы отвечает петербургский историк культуры, антрополог Илья Утехин.
– Общественное сознание в России противоречиво, и российское общество сегодня разнообразно. Особенно это касается истоков новой сегодняшней государственности и национальной идентичности России. В обществе нет согласия по этим вопросам, нет единого, всенародно признанного – хотя бы на уровне школьных учебников – представления об истоках и основах государственности постсоветской России. В связи с этим всплывает фигура Сталина как один из компонентов новой государственной мифологии. Сталин оказывается в ряду символов, которые можно использовать для патриотической консолидации общества: можно "накатать" на автобусы его портрет к 9 мая, можно временно переименовать Волгоград в Сталинград. Потребность у части общества в таких явлениях существует, поскольку в коллективном постсоветском сознании величие страны связано с трагической историей, с насилием и жестокостью, и Сталин – как раз подходящая фигура. Русские не очень хорошо знают свою историю, но уверены в том, что она трагична.
Речь идет не только об усилиях групп коммунистических пропагандистов, ситуация сложнее. Я недавно наткнулся в интернете на потрясший меня проект "Правда о Сталине", он мне показался очень показательным. По всем параметрам этого проекта – своя "правда": и о репрессиях, и о голодоморе, и о цене Победы. Люди, которые не слишком хорошо учились, могут в описанных и откомментированных исторических событиях найти и увидеть свой особый смысл. На этом сайте, разумеется, есть и цитаты из документов, которые якобы опровергают известные факты истории. Например, мнение о Сталине как о гонителе церкви объявляется ложным со ссылкой на большое количество разных, якобы компетентных, источников.
Наша страна пережила несколько периодов десталинизации, но ни разу этот процесс не был доведен до конца. Сначала – "мягкая" хрущевская десталинизация; потом горбачевская во время перестройки, когда все начали читать толстые журналы, где опубликовали "Архипелаг ГУЛАГ". Третий, тоже незавершенный этап десталинизации, связан с ельцинским периодом и, в частности, с судом над КПСС. В нашей стране невозможно признать, что Компартия была преступной организацией, но, тем не менее, суд формулировал, что партия являлась центром тоталитарной системы. Это к размышлениям на тему о том, почему отношение к КПСС в Советском Союзе отличается от отношения к нацистской партии в Германии. Поскольку крах коммунистического режима у нас происходил через его естественное вырождение, соответственно, и оценки Компартии и Сталина как исторического деятеля оказались неотчетливыми. Вот и получается: знания о репрессиях, с одной стороны, и образ Сталина как эффективного менеджера, с другой, – эти компоненты исторической мифологии не противоречат друг другу.
– В силу этих причин денацификация Германии оказалась возможной и прошла успешно, а десталинизация Советского Союза и России – это неоконченный процесс?
– Это большая и интересная тема. Десталинизация Советского Союза в значительной степени не окончена именно потому, что Коммунистическая партия глубоко проникла в тело общественной жизни. Может быть, более глубоко, чем нацизм в Германии. И тот факт, что Коммунистическая партия оказалась во главе победившей страны, конечно, сыграл свою роль.
– Отношение нынешней российской власти и лично Владимира Путина к фигуре Сталина играет какую-то роль в формировании общественных настроений?
– Думаю, что играет. Патерналистская общественная модель, которую создает Путин, ищет опоры в системе символов, к которым относится и Сталин: "С чего начинается родина?" Чего "ни в каких испытаниях у нас никому не отнять"? Речь идет о том самом непогрешимом государстве, о том патриотизме, который понимается как лояльность государству, как преданность правящей власти, когда нелояльность сразу, автоматически, оценивается как преступление. Другое дело, что российское общество – разнообразно, есть значительный (в крупных городах особенно) слой людей несоветской закалки, у которых иммунитет к насаждаемой властью патерналистской государственности. Такие люди вовсе не склонны поддерживать мифологизацию Сталина как великого лидера великой страны. Но, тем не менее, такие мифы работают среди других групп населения.
– Как вы думаете, почему именно фигура Сталина не теряет актуальности? Меняются поколения, прошло 60 лет со дня смерти диктатора. Многие другие фигуры, хотя и всплывают на поверхность общественной дискуссии, потом из нее уходят, а Сталин на протяжении почти четверти века, прошедшей после кризиса и распада Советского Союза, до сих пор не меркнет.
– Тело Ленина до сих пор лежит в Мавзолее на Красной площади. Если мы проедемся по провинциальным российским городам, то увидим много памятников Ленину, но не увидим памятников Сталину. Это значит, что Сталин – своего рода "фигура умолчания", это скрытый герой. Еще в школе советских времен Сталин был мрачной фигурой умолчания, в этом явлении есть нечто психоаналитическое: мы вроде бы знаем, что там что-то не то, но как-то неудобно об этом говорить. Эта непроговоренность как раз способствует тому, что очень легко всплывают и накручиваются какие-то мифологические конструкции. И через кинематограф, и через средства массовой информации, и в общественной дискуссии. Последнее поколение, которое на собственном опыте могло Сталина каким-то образом помнить, – поколение родителей нынешних россиян среднего возраста. Я помню, как отец мне рассказывал, что сразу после смерти Сталина (семья жила тогда в Апатитах) в какой-то момент перестали ходить заключенные через город, а прежде каждый день на работу ходили толпы. Бабушка моя помнит похороны Сталина, у нас дома хранились газеты от 5 марта 1953 года. Но сейчас значительная часть населения не имеет знаний о Сталине даже на уровне семейного опыта, и, соответственно, это пустое место легко заполнить посторонними смыслами.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
– Общественное сознание в России противоречиво, и российское общество сегодня разнообразно. Особенно это касается истоков новой сегодняшней государственности и национальной идентичности России. В обществе нет согласия по этим вопросам, нет единого, всенародно признанного – хотя бы на уровне школьных учебников – представления об истоках и основах государственности постсоветской России. В связи с этим всплывает фигура Сталина как один из компонентов новой государственной мифологии. Сталин оказывается в ряду символов, которые можно использовать для патриотической консолидации общества: можно "накатать" на автобусы его портрет к 9 мая, можно временно переименовать Волгоград в Сталинград. Потребность у части общества в таких явлениях существует, поскольку в коллективном постсоветском сознании величие страны связано с трагической историей, с насилием и жестокостью, и Сталин – как раз подходящая фигура. Русские не очень хорошо знают свою историю, но уверены в том, что она трагична.
Речь идет не только об усилиях групп коммунистических пропагандистов, ситуация сложнее. Я недавно наткнулся в интернете на потрясший меня проект "Правда о Сталине", он мне показался очень показательным. По всем параметрам этого проекта – своя "правда": и о репрессиях, и о голодоморе, и о цене Победы. Люди, которые не слишком хорошо учились, могут в описанных и откомментированных исторических событиях найти и увидеть свой особый смысл. На этом сайте, разумеется, есть и цитаты из документов, которые якобы опровергают известные факты истории. Например, мнение о Сталине как о гонителе церкви объявляется ложным со ссылкой на большое количество разных, якобы компетентных, источников.
Наша страна пережила несколько периодов десталинизации, но ни разу этот процесс не был доведен до конца. Сначала – "мягкая" хрущевская десталинизация; потом горбачевская во время перестройки, когда все начали читать толстые журналы, где опубликовали "Архипелаг ГУЛАГ". Третий, тоже незавершенный этап десталинизации, связан с ельцинским периодом и, в частности, с судом над КПСС. В нашей стране невозможно признать, что Компартия была преступной организацией, но, тем не менее, суд формулировал, что партия являлась центром тоталитарной системы. Это к размышлениям на тему о том, почему отношение к КПСС в Советском Союзе отличается от отношения к нацистской партии в Германии. Поскольку крах коммунистического режима у нас происходил через его естественное вырождение, соответственно, и оценки Компартии и Сталина как исторического деятеля оказались неотчетливыми. Вот и получается: знания о репрессиях, с одной стороны, и образ Сталина как эффективного менеджера, с другой, – эти компоненты исторической мифологии не противоречат друг другу.
– В силу этих причин денацификация Германии оказалась возможной и прошла успешно, а десталинизация Советского Союза и России – это неоконченный процесс?
– Это большая и интересная тема. Десталинизация Советского Союза в значительной степени не окончена именно потому, что Коммунистическая партия глубоко проникла в тело общественной жизни. Может быть, более глубоко, чем нацизм в Германии. И тот факт, что Коммунистическая партия оказалась во главе победившей страны, конечно, сыграл свою роль.
– Отношение нынешней российской власти и лично Владимира Путина к фигуре Сталина играет какую-то роль в формировании общественных настроений?
– Думаю, что играет. Патерналистская общественная модель, которую создает Путин, ищет опоры в системе символов, к которым относится и Сталин: "С чего начинается родина?" Чего "ни в каких испытаниях у нас никому не отнять"? Речь идет о том самом непогрешимом государстве, о том патриотизме, который понимается как лояльность государству, как преданность правящей власти, когда нелояльность сразу, автоматически, оценивается как преступление. Другое дело, что российское общество – разнообразно, есть значительный (в крупных городах особенно) слой людей несоветской закалки, у которых иммунитет к насаждаемой властью патерналистской государственности. Такие люди вовсе не склонны поддерживать мифологизацию Сталина как великого лидера великой страны. Но, тем не менее, такие мифы работают среди других групп населения.
– Как вы думаете, почему именно фигура Сталина не теряет актуальности? Меняются поколения, прошло 60 лет со дня смерти диктатора. Многие другие фигуры, хотя и всплывают на поверхность общественной дискуссии, потом из нее уходят, а Сталин на протяжении почти четверти века, прошедшей после кризиса и распада Советского Союза, до сих пор не меркнет.
– Тело Ленина до сих пор лежит в Мавзолее на Красной площади. Если мы проедемся по провинциальным российским городам, то увидим много памятников Ленину, но не увидим памятников Сталину. Это значит, что Сталин – своего рода "фигура умолчания", это скрытый герой. Еще в школе советских времен Сталин был мрачной фигурой умолчания, в этом явлении есть нечто психоаналитическое: мы вроде бы знаем, что там что-то не то, но как-то неудобно об этом говорить. Эта непроговоренность как раз способствует тому, что очень легко всплывают и накручиваются какие-то мифологические конструкции. И через кинематограф, и через средства массовой информации, и в общественной дискуссии. Последнее поколение, которое на собственном опыте могло Сталина каким-то образом помнить, – поколение родителей нынешних россиян среднего возраста. Я помню, как отец мне рассказывал, что сразу после смерти Сталина (семья жила тогда в Апатитах) в какой-то момент перестали ходить заключенные через город, а прежде каждый день на работу ходили толпы. Бабушка моя помнит похороны Сталина, у нас дома хранились газеты от 5 марта 1953 года. Но сейчас значительная часть населения не имеет знаний о Сталине даже на уровне семейного опыта, и, соответственно, это пустое место легко заполнить посторонними смыслами.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
