Давно ли вы помогали незнакомым людям? И как часто вообще это делаете? С такими вопросами ежегодно к нескольким тысячам людей по всему миру – в рамках репрезентативной выборки – обращаются социологи Gallup по заказу Charities Aid Foundation, одного из крупнейших британских благотворительных фондов. Другие вопросы, предлагаемые респондентам, касаются частоты пожертвований благотворительным организациям и личного участия в проводимых ими акциях. На основании всех этих данных можно составить представление о том, как обстоят дела с благотворительностью в мире. Любопытство не праздное: в период экономических кризисов нуждающихся в такой помощи становится больше. Кроме того, есть основания полагать, что в обозримом будущем даже в относительно благополучной Европе государства будут все хуже справляться с функциями социальной защиты граждан – так, старение европейского населения уже приводит к кризису пенсионных систем во многих странах. А потому обходиться без благотворительности станет труднее.
Но вернемся к World Giving Index (WGI), составляемому по итогам опросов о щедрости. Индекс этот – среднее арифметическое позитивных ответов на вопросы об отношении к благотворительности. Согласно сводному отчету за последние пять лет, первая пятерка стран, где на благотворительность жертвуют больше и чаще всего, выглядит так: Австралия, Ирландия, США, Новая Зеландия, Канада. Более того, в первой десятке WGI вообще лишь одна неанглоязычная страна – Нидерланды (6-е место). Если брать только Европу, то, помимо Нидерландов, в тройку "щедрых" стран здесь входят Ирландия и Великобритания. На противоположном полюсе – балканцы: Албания, Греция и Черногория поделили последние, 144 и 145-е места мирового рейтинга. Впрочем, это объяснимо: благотворительность менее развита там, где сильнее обычаи традиционного общества с его большими семьями-кланами, в рамках которых принято помогать даже дальним родственникам. Помощь от "чужих" в меньшей степени требуется там, где принято помогать "своим", и такие "свои" есть практически у каждого человека. Добавлю, что Россия – на 127-м месте, и это головоломка для социолога. С одной стороны, традиционным российское общество уже можно назвать лишь с натяжкой, с другой – как-то очень не соответствует столь низкая позиция доминирующему восприятию русскими самих себя как людей с широкой, щедрой натурой (вспомним популярный рекламный слоган "Россия – щедрая душа!").
Формы помощи, оказываемой людям своим ближним, неодинаковы. Скажем, жители Германии, по данным социологов, редко жертвуют на благотворительные цели деньги: не реже раза в год это делают лишь 20% из них, в то время как средний по Европе уровень – 35%. Причем жертвуют немцы, как правило, по мелочи: три четверти тех, кто все-таки делает это, дают на благотворительность не более 200 евро. Зато одеждой или продуктами питания немцы помогают бедным с большей охотой, чем жители Европы в среднем: 13 процентов против десяти.
Одну из первых попыток систематизировать оказание безвозмездной помощи предприняла в 1601 году английская королева Елизавета I. Она издала специальный закон – Charitable Uses Act, в котором определялось, жертвование на какие цели следует считать актом милосердия. Их оказалось четыре: облегчение участи бедняков; развитие образования; упрочение религиозной веры; и, наконец, нечто довольно размытое – "иные цели, благие для общества". Поскольку в Британии чтут традиции, это законодательное определение продержалось четыре века – до 2006 года, но и принятый тогда парламентом Акт о благотворительности основан примерно на тех же положениях.
Между тем благотворительность, по крайней мере в развитых странах, давно перестала быть чем-то стихийным: это масштабная система, оперирующая очень солидными суммами. Скажем, годовой доход вышеупомянутой Charities Aid Foundation – около 330 миллионов фунтов, из которых свыше 320 тратится собственно на благотворительные цели (остальное идет на организационные, транспортные расходы, содержание постоянных сотрудников и т.д.). Жертвовать на благие дела давно стало выгодным: во многих странах действуют налоговые льготы, которыми могут воспользоваться те, кто регулярно перечисляет солидные суммы на благотворительность. В том же Соединенном Королевстве в прошлом году это стало предметом парламентских баталий. Министр финансов Джордж Осборн предложил ввести ограничение сумм, которые жертвователи могут списать со своих налогов.
Логика Осборна была проста: ведь в конечном итоге то, что богатые жертвователи спишут со своих налогов, казне волей-неволей придется компенсировать за счет усиления налогового бремени остальных граждан. Таким образом, щедрость господина N принесет ему выгоду в виде налоговой льготы, в то время как господин Z будет вынужден заплатить казне больше – и, быть может, в результате пополнит ряды тех самых бедняков, которым помогает добродетельный господин N. Речь идет о больших деньгах: в минувшем финансовом году в Британии из-за льгот благотворителям бюджет недосчитался более чем 3,6 миллиарда фунтов (5,5 миллиарда долларов). Однако большинство парламентариев министр финансов не убедил – закон оставили в неприкосновенности.
Впрочем, как пишет еженедельник Economist, "исследования показывают, что налоговые правила могут повлиять на объем пожертвований, но не влияют на само желание жертвовать, которое зависит в основном от личного сопереживания и от прямого обращения к человеку с просьбой о помощи". И тут возникает, наверное, самый важный вопрос, связанный с благотворительностью: почему, собственно, люди жертвуют деньги, вещи либо имущество или же сами принимают участие в благотворительных акциях? И есть ли возможность как-то повлиять на их поведение в этой области, стимулировать благотворительность? Согласно наблюдениям психологов, мы "более склонны помогать в случаях катастроф, таких, например, как ураган, нежели оказывать помощь в "обычных" повседневных проблемах, приносящих не меньше смертей, как, например, недоедание или малярия в бедных странах". Правда, нынешний кризис показал, что это совсем не железная закономерность. Так, в Греции прошлым летом фермеры раздали часть своего урожая даром. По словам главы Ассоциации фермеров Крита Антониса Захариадакиса, "мы решили бесплатно раздать продукты тем, кто не может их купить. В прошлые годы эти люди были нашими клиентами, но сейчас они просто не могут себе этого позволить. Так что мы решили, что нашли отличный способ помочь друг другу". Психологи, у которых, похоже, для всего найдется толкование, объясняют и это: "…Хотя обоснованность и рациональность ценятся людьми, человек биологически запрограммирован реагировать эмоционально на внутренние моральные вызовы".
Жертвователь, кстати, кое-что получает в обмен на свои добрые дела, даже если не имеет налоговых льгот. Например, улучшается его репутация и социальный статус: раз жертвует, значит, добрый человек, заслуживает уважения. Кстати, на Балканах или на юге Италии на этом основано почтение, до сих пор испытываемое многими к боссам местной мафии: они действительно дают немало денег на школы, церкви и иные благие цели. Ну а каково происхождение этих средств, в тех краях спрашивать как-то не принято. Впрочем, и по мафии ударил кризис: по некоторым данным, Ренцо Ло Нигро, босс сицилийского клана Ноче, урезал "социальные выплаты" семьям мафиози, находящихся за решеткой. Тут уж не до благотворительности, когда на своих-то людей денег не хватает.
Совершив пожертвование, благотворитель получает моральное удовлетворение, что тоже немаловажно. Со своими деньгами или имуществом человек волен поступать как хочет – инвестировать, проиграть в карты или отдать нуждающимся. При этом, по словам профессора Стэнфордского университета Роба Райха, нематериальные выгоды (удовольствие от собственных действий и уважение других), получаемые благотворителем, с точки зрения социальной теории, могут даже считаться особой формой потребления.
Это весьма оптимистичный взгляд на вещи: с налоговыми льготами или без, жертвователь так или иначе что-то приобретает, богатеет в прямом или переносном смысле. Так что, как ни крути, помогать другим выгодно.
Но вернемся к World Giving Index (WGI), составляемому по итогам опросов о щедрости. Индекс этот – среднее арифметическое позитивных ответов на вопросы об отношении к благотворительности. Согласно сводному отчету за последние пять лет, первая пятерка стран, где на благотворительность жертвуют больше и чаще всего, выглядит так: Австралия, Ирландия, США, Новая Зеландия, Канада. Более того, в первой десятке WGI вообще лишь одна неанглоязычная страна – Нидерланды (6-е место). Если брать только Европу, то, помимо Нидерландов, в тройку "щедрых" стран здесь входят Ирландия и Великобритания. На противоположном полюсе – балканцы: Албания, Греция и Черногория поделили последние, 144 и 145-е места мирового рейтинга. Впрочем, это объяснимо: благотворительность менее развита там, где сильнее обычаи традиционного общества с его большими семьями-кланами, в рамках которых принято помогать даже дальним родственникам. Помощь от "чужих" в меньшей степени требуется там, где принято помогать "своим", и такие "свои" есть практически у каждого человека. Добавлю, что Россия – на 127-м месте, и это головоломка для социолога. С одной стороны, традиционным российское общество уже можно назвать лишь с натяжкой, с другой – как-то очень не соответствует столь низкая позиция доминирующему восприятию русскими самих себя как людей с широкой, щедрой натурой (вспомним популярный рекламный слоган "Россия – щедрая душа!").
Формы помощи, оказываемой людям своим ближним, неодинаковы. Скажем, жители Германии, по данным социологов, редко жертвуют на благотворительные цели деньги: не реже раза в год это делают лишь 20% из них, в то время как средний по Европе уровень – 35%. Причем жертвуют немцы, как правило, по мелочи: три четверти тех, кто все-таки делает это, дают на благотворительность не более 200 евро. Зато одеждой или продуктами питания немцы помогают бедным с большей охотой, чем жители Европы в среднем: 13 процентов против десяти.
Одну из первых попыток систематизировать оказание безвозмездной помощи предприняла в 1601 году английская королева Елизавета I. Она издала специальный закон – Charitable Uses Act, в котором определялось, жертвование на какие цели следует считать актом милосердия. Их оказалось четыре: облегчение участи бедняков; развитие образования; упрочение религиозной веры; и, наконец, нечто довольно размытое – "иные цели, благие для общества". Поскольку в Британии чтут традиции, это законодательное определение продержалось четыре века – до 2006 года, но и принятый тогда парламентом Акт о благотворительности основан примерно на тех же положениях.
Между тем благотворительность, по крайней мере в развитых странах, давно перестала быть чем-то стихийным: это масштабная система, оперирующая очень солидными суммами. Скажем, годовой доход вышеупомянутой Charities Aid Foundation – около 330 миллионов фунтов, из которых свыше 320 тратится собственно на благотворительные цели (остальное идет на организационные, транспортные расходы, содержание постоянных сотрудников и т.д.). Жертвовать на благие дела давно стало выгодным: во многих странах действуют налоговые льготы, которыми могут воспользоваться те, кто регулярно перечисляет солидные суммы на благотворительность. В том же Соединенном Королевстве в прошлом году это стало предметом парламентских баталий. Министр финансов Джордж Осборн предложил ввести ограничение сумм, которые жертвователи могут списать со своих налогов.
Логика Осборна была проста: ведь в конечном итоге то, что богатые жертвователи спишут со своих налогов, казне волей-неволей придется компенсировать за счет усиления налогового бремени остальных граждан. Таким образом, щедрость господина N принесет ему выгоду в виде налоговой льготы, в то время как господин Z будет вынужден заплатить казне больше – и, быть может, в результате пополнит ряды тех самых бедняков, которым помогает добродетельный господин N. Речь идет о больших деньгах: в минувшем финансовом году в Британии из-за льгот благотворителям бюджет недосчитался более чем 3,6 миллиарда фунтов (5,5 миллиарда долларов). Однако большинство парламентариев министр финансов не убедил – закон оставили в неприкосновенности.
Впрочем, как пишет еженедельник Economist, "исследования показывают, что налоговые правила могут повлиять на объем пожертвований, но не влияют на само желание жертвовать, которое зависит в основном от личного сопереживания и от прямого обращения к человеку с просьбой о помощи". И тут возникает, наверное, самый важный вопрос, связанный с благотворительностью: почему, собственно, люди жертвуют деньги, вещи либо имущество или же сами принимают участие в благотворительных акциях? И есть ли возможность как-то повлиять на их поведение в этой области, стимулировать благотворительность? Согласно наблюдениям психологов, мы "более склонны помогать в случаях катастроф, таких, например, как ураган, нежели оказывать помощь в "обычных" повседневных проблемах, приносящих не меньше смертей, как, например, недоедание или малярия в бедных странах". Правда, нынешний кризис показал, что это совсем не железная закономерность. Так, в Греции прошлым летом фермеры раздали часть своего урожая даром. По словам главы Ассоциации фермеров Крита Антониса Захариадакиса, "мы решили бесплатно раздать продукты тем, кто не может их купить. В прошлые годы эти люди были нашими клиентами, но сейчас они просто не могут себе этого позволить. Так что мы решили, что нашли отличный способ помочь друг другу". Психологи, у которых, похоже, для всего найдется толкование, объясняют и это: "…Хотя обоснованность и рациональность ценятся людьми, человек биологически запрограммирован реагировать эмоционально на внутренние моральные вызовы".
Жертвователь, кстати, кое-что получает в обмен на свои добрые дела, даже если не имеет налоговых льгот. Например, улучшается его репутация и социальный статус: раз жертвует, значит, добрый человек, заслуживает уважения. Кстати, на Балканах или на юге Италии на этом основано почтение, до сих пор испытываемое многими к боссам местной мафии: они действительно дают немало денег на школы, церкви и иные благие цели. Ну а каково происхождение этих средств, в тех краях спрашивать как-то не принято. Впрочем, и по мафии ударил кризис: по некоторым данным, Ренцо Ло Нигро, босс сицилийского клана Ноче, урезал "социальные выплаты" семьям мафиози, находящихся за решеткой. Тут уж не до благотворительности, когда на своих-то людей денег не хватает.
Совершив пожертвование, благотворитель получает моральное удовлетворение, что тоже немаловажно. Со своими деньгами или имуществом человек волен поступать как хочет – инвестировать, проиграть в карты или отдать нуждающимся. При этом, по словам профессора Стэнфордского университета Роба Райха, нематериальные выгоды (удовольствие от собственных действий и уважение других), получаемые благотворителем, с точки зрения социальной теории, могут даже считаться особой формой потребления.
Это весьма оптимистичный взгляд на вещи: с налоговыми льготами или без, жертвователь так или иначе что-то приобретает, богатеет в прямом или переносном смысле. Так что, как ни крути, помогать другим выгодно.
