Американских католиков долго подозревали в том, что они более лояльны Папе Римскому, чем собственной стране. Теперь таких подозрений не осталось. Однако католикам в США приходится сочетать приверженность свободолюбивым идеалам американского общества и верность жестким церковным догмам. Это удается не всегда.
Новый Папа Римский Франциск американским католикам, в целом, понравился. По данным HuffPost/YouGov, 62 процента католиков отозвались о нем положительно. Однако, когда дело дошло до вопроса “хотели бы вы, чтобы Папа Франциск изменил позиции церкви по тем или иным вопросам, чтобы лучше отражать мнение верующих?”, 49 процентов опрошенных католиков ответили утвердительно.
Это неудивительно. Согласно другому недавнему опросу, проведенному New York Times, мнение американских католиков в по многим вопросам расходится с позициями Ватикана: в соотношении примерно 2 к 1 опрошенные высказались в поддержку легализации однополых браков, появления женщин-священнослужителей, отмены целибата, разрешения контрацепции, абортов и так далее – все это позиции, абсолютно неприемлемые для католической церкви. Однако это противоречие не смущает американских католиков – на вопрос “возможно ли не соглашаться с Папой Римским по таким проблемам, как ограничение рождаемости, аборты и разводы, и при этом оставаться добрыми католиками?”, 83 процента опрошенных ответили “да”.
Тут важно понять исторический контекст – американским католикам пришлось лавировать между двумя полюсами – догматическим Ватиканом и свободолюбивым, индивидуалистически настроенным американским обществом.
Католики с самого начала, с XVII века столкнулись с крайней враждебностью протестантского большинства в английских колониях Америки, которые позже положили начало Соединенным Штатам. Преследуемые в Англии в период Реставрации пуритане, отправляясь в Новый Свет созидать сияющий Град на Холме, превратились в Северной Америке из гонимых в гонителей. В колониях Новой Англии, основанной отцами-пилигримами, царил свирепый клерикальный режим.
Выдающийся английский политический мыслитель XVII века, автор концепции отделения церкви от государства Джон Локк отказывал католикам в равных с другими христианскими конфессиями правах. В своем "Опыте веротерпимости" он писал:
– Поскольку ни снисходительностью, ни суровостью невозможно превратить папистов, покуда они остаются таковыми, в сторонников вашего правительства, ибо они враждебны ему как по своим принципам, так и по своим интересам, и потому должно рассматривать их как непримиримых врагов, в чьей верности вы никогда не можете быть уверены, пока они обязаны слепо повиноваться непогрешимому папе, который носит на поясе ключи от их совести и может при случае разрешить их от всех клятв, обещаний и обязанностей по отношению к государю, особенно если тот еретик, и вооружить их на волнения против правительства, то я думаю, они не должны пользоваться благом терпимости.
Католики Америки прошли длинный путь к равенству перед законом и, что не менее важно, в общественном мнении. Первая католическая церковь в Новом Свете была освящена лишь в 1784 году – до этого католики молились в домашних часовнях. Численность католиков составляла тогда около 30 тысяч человек. Во всех штатах, кроме Пенсильвании и Делавэра, действовали запреты на занятие католиками государственных должностей. Последним этот запрет отменил в 1877 году Нью-Гэмпшир. После покупки Луизианы в 1803 году численность католической общины США значительно увеличилась. Весь XIX век она росла благодаря массовой иммиграции из Ирландии, Италии и Царства Польского, но иммигранты были людьми низкого общественного статуса и таковым же оставался статус их веры.
В те же годы католическая церковь, чтобы оградить свою паству от влияния американского протестантизма, организовала в Америке параллельные социальные институции – больницы, газеты, колледжи, приходские школы. Из попыток сохранить обособленность, однако, ничего не вышло – ассимиляция произошла, американские католики стали частью общества и разделили его индивидуалистические идеи и стремление к свободе. Наш коллега по Радио Свобода Брайан Уитмор, выросший в католической среде, рассказывал, что – по иронии судьбы – именно в иезуитском университете Сэнт-Джозеф в Филадельфии он стал задаваться вопросом “почему правы мы?” – и в результате перестал посещать церковь и быть воцерковленным верующим.
О свободомыслии американских католиков можно судить по тому, что в 1899 году Папа Римский Лев 13-й даже выпустил специальную энциклику против ереси под названием “американизм”. Вот фрагмент из нее: “...есть мнения, что для более легкого привлечения тех, кто отличается взглядами от нее, Церковь должна придавать своему учению форму, более созвучную духу времени, и несколько смягчить свою древнюю суровость, пойти на некоторые уступки. Многие думают, что такие уступки должны быть сделаны не только в отношении образа жизни, но даже в отношении доктрин, которые являются хранилищем веры... Не требуется многих слов, чтобы доказать ложность этих идей... Ватиканский собор заявил: “Доктрина веры, данная Богом, не философское изобретение, которое следует совершенствовать человеческой изобретательностью, но священный дар, который следует преданно хранить...”.
То есть с начала XX века католики Америки оказались под подозрением и у Ватикана, не избавившись окончательно от подозрений американского общества.
Даже в 1958 году в статье “Протестантский взгляд на американский католицизм” три религиозных деятеля – Джон Беннет, Стэнли Лоуэлл и Уильям Клэнси писали о двух глубоких проблемах, связанных с католицизмом: “Одна – это догматическая нетерпимость, являющаяся частью Римско-католической церкви... Другая базовая проблема – серьезный конфликт между авторитарной, централизованной иерархичной церковью и открытым, плюралистическим, демократическим обществом”.
Подозрительность американского общества преодолел два года спустя Джон Кеннеди – католик ирландского происхождения, победивший на президентских выборах 1960 года.
В сентябре 1960 года, в ходе своей предвыборной кампании, Кеннеди выступил в Хьюстоне перед членами Ассоциации протестантских пасторов Америки:
“Хотя религиозные вопросы – обязательная и нужная тема этого собрания, я хочу с самого начала подчеркнуть, что на выборах 1960 года мы сталкиваемся с гораздо более важными проблемами. Это, в частности, экспансия коммунизма, который ныне гнездится всего в 90 милях от берегов Флориды; это голодные дети, которых я видел в Западной Вирджинии; это старики, не имеющие возможности заплатить врачу; это семьи, вынужденные бросать свои фермы. В Америке так много трущоб и так мало школ, что уже не до Луны или космоса. Это реальные проблемы, которые должны решить исход кампании. Это не религиозные вопросы, потому что война, голод, невежество и отчаяние не знают религиозных барьеров”.
Эта речь сама стала важнейшей вехой – ее можно считать ответом Кеннеди на те давние обвинения Джона Локка в адрес католиков.
“Поскольку я католик, а католик еще никогда не был избран президентом, реальные проблемы этой кампании оказались в тени. И потому мне представляется необходимым заявить еще раз: в какого Бога я верю, имеет значение только для меня, а для всех остальных должно быть важно, в какую Америку я верю.
Я верю в Америку, где церковь и государство отделены, полностью отделены друг от друга. Где ни католический прелат не говорит президенту-католику, как ему действовать, ни протестантский священник не диктует прихожанам, за кого им голосовать. Я верю в Америку, где никакая церковь или церковное учебное заведение не финансируется государством и не пользуется никакими политическими привилегиями. В Америку, где никому не может быть отказано в найме на работу по причине его веры, отличной от веры президента, который назначает на должность, или веры людей, которые голосуют, если должность выборная.
Я верю в Америку, где никакое должностное лицо не просит и не принимает советов, касающихся его служебных обязанностей, ни от папы, ни от Национального совета церквей, ни от какого бы то ни было иного церковного органа. Где никакая религиозная организация не стремится прямо или косвенно навязать свою волю народу или политикам, и где религиозная свобода настолько непреложна, что действия, направленные против какой-либо церкви, расцениваются как угроза всем другим церквам”.
Сегодня католики занимают ключевые позиции в Демократической партии и администрации Барака Обамы: вице-президент Джо Байден, госсекретарь Джон Керри, лидер демократов в нижней палате Конгресса Нэнси Пелоси, министр внутренней безопасности Джанет Наполитано, министр здравоохранения Кэтлин Себелиус, советник президента по национальной безопасности Томас Донилон, недавний директор ЦРУ, а затем министр обороны Леон Панетта – все они католики. И, разумеется, никто из высших должностных лиц Америки не оглядывается на Святой Престол при исполнении служебных обязанностей. Вот яркий пример: российский шпион Роберт Ханнсен и поймавший его директор ФБР Луис Фри – не только оба католики, но и оба состояли в организации Opus Dei и были прихожанами одной и той же церкви.
Так что отношения американских католиков и общества можно считать полностью урегулированными, но этого не скажешь об их отношениях с Ватиканом.
В Америке существует своеобразный свободный религиозный рынок, где, как пишет социолог Клод Фишер, религии, принадлежность к которым обычно определяется рождением и окружением, сталкиваются с соперничеством религий, основанных на индивидуальном выборе. В этой конкурентной борьбе католическая церковь, даже либерализовавшаяся во второй половине XX века, далеко не всегда успешна.
Фишер приводит данные исследования, согласно которому за минувшее десятилетие около 30 процентов людей старше 30 лет, выросшие как католики, перестали считать себя принадлежащими этой церкви. (В 1970-х годах показатель был 13 процентов).
Причиной тому и сексуальные скандалы, потрясшие католическую церковь в последние годы, но кроме того – и расхождение между американским волюнтаризмом и догматичностью католицизма.
78 процентов католиков, которых в упоминавшемся уже исследовании для "Нью-Йорк Таймс" спросили: “В случае сложного морального выбора, чему вы скорее будете следовать – учению Папы Римского или своей совести”, выбрали вариант “своей совести”. Это, впрочем, не значит, в понимании американских католиков, отрыва от церкви – как мы видели, они считают, что можно расходиться во мнении с церковью и оставаться “добрыми католиками”. Как им удается сочетать подобные взгляды, видно из того же опроса: многие его участники сказали, что католическая церковь и ее американские епископы не понимают нужд паствы. Однако, по мнению большинства, приходские священники эти нужды понимают. То есть для паствы церковь не столь уж и иерархична, для нее важнее низовой, горизонтальный уровень. Вероятно, это влияние американского общественного устройства.
В ноябре 1997 года архиепископ Чикагский Фрэнсис Джордж выступил с поразительным заявлением: граждане США в культурном отношении кальвинисты, даже те, кто исповедует католическую веру. Американское общество, добавил он, – это мирской аналог веры, базирующейся на личной интерпретации писания и личного опыта общения с Богом.
Обособленность американских католиков иногда принимает смешные формы. Во время избрания нового Папы Римского в репортаже из Ватикана архиепископа Нью-Йоркского кардинала Тимоти Долана спросили, будет ли конклав долгим или быстрым. Он ответил, что быстрым: “Я соскучился по Нью-Йорку. И у меня кончаются носки!”.
Новый Папа Римский Франциск американским католикам, в целом, понравился. По данным HuffPost/YouGov, 62 процента католиков отозвались о нем положительно. Однако, когда дело дошло до вопроса “хотели бы вы, чтобы Папа Франциск изменил позиции церкви по тем или иным вопросам, чтобы лучше отражать мнение верующих?”, 49 процентов опрошенных католиков ответили утвердительно.
Это неудивительно. Согласно другому недавнему опросу, проведенному New York Times, мнение американских католиков в по многим вопросам расходится с позициями Ватикана: в соотношении примерно 2 к 1 опрошенные высказались в поддержку легализации однополых браков, появления женщин-священнослужителей, отмены целибата, разрешения контрацепции, абортов и так далее – все это позиции, абсолютно неприемлемые для католической церкви. Однако это противоречие не смущает американских католиков – на вопрос “возможно ли не соглашаться с Папой Римским по таким проблемам, как ограничение рождаемости, аборты и разводы, и при этом оставаться добрыми католиками?”, 83 процента опрошенных ответили “да”.
Тут важно понять исторический контекст – американским католикам пришлось лавировать между двумя полюсами – догматическим Ватиканом и свободолюбивым, индивидуалистически настроенным американским обществом.
Католики с самого начала, с XVII века столкнулись с крайней враждебностью протестантского большинства в английских колониях Америки, которые позже положили начало Соединенным Штатам. Преследуемые в Англии в период Реставрации пуритане, отправляясь в Новый Свет созидать сияющий Град на Холме, превратились в Северной Америке из гонимых в гонителей. В колониях Новой Англии, основанной отцами-пилигримами, царил свирепый клерикальный режим.
Выдающийся английский политический мыслитель XVII века, автор концепции отделения церкви от государства Джон Локк отказывал католикам в равных с другими христианскими конфессиями правах. В своем "Опыте веротерпимости" он писал:
– Поскольку ни снисходительностью, ни суровостью невозможно превратить папистов, покуда они остаются таковыми, в сторонников вашего правительства, ибо они враждебны ему как по своим принципам, так и по своим интересам, и потому должно рассматривать их как непримиримых врагов, в чьей верности вы никогда не можете быть уверены, пока они обязаны слепо повиноваться непогрешимому папе, который носит на поясе ключи от их совести и может при случае разрешить их от всех клятв, обещаний и обязанностей по отношению к государю, особенно если тот еретик, и вооружить их на волнения против правительства, то я думаю, они не должны пользоваться благом терпимости.
Католики Америки прошли длинный путь к равенству перед законом и, что не менее важно, в общественном мнении. Первая католическая церковь в Новом Свете была освящена лишь в 1784 году – до этого католики молились в домашних часовнях. Численность католиков составляла тогда около 30 тысяч человек. Во всех штатах, кроме Пенсильвании и Делавэра, действовали запреты на занятие католиками государственных должностей. Последним этот запрет отменил в 1877 году Нью-Гэмпшир. После покупки Луизианы в 1803 году численность католической общины США значительно увеличилась. Весь XIX век она росла благодаря массовой иммиграции из Ирландии, Италии и Царства Польского, но иммигранты были людьми низкого общественного статуса и таковым же оставался статус их веры.
В те же годы католическая церковь, чтобы оградить свою паству от влияния американского протестантизма, организовала в Америке параллельные социальные институции – больницы, газеты, колледжи, приходские школы. Из попыток сохранить обособленность, однако, ничего не вышло – ассимиляция произошла, американские католики стали частью общества и разделили его индивидуалистические идеи и стремление к свободе. Наш коллега по Радио Свобода Брайан Уитмор, выросший в католической среде, рассказывал, что – по иронии судьбы – именно в иезуитском университете Сэнт-Джозеф в Филадельфии он стал задаваться вопросом “почему правы мы?” – и в результате перестал посещать церковь и быть воцерковленным верующим.
О свободомыслии американских католиков можно судить по тому, что в 1899 году Папа Римский Лев 13-й даже выпустил специальную энциклику против ереси под названием “американизм”. Вот фрагмент из нее: “...есть мнения, что для более легкого привлечения тех, кто отличается взглядами от нее, Церковь должна придавать своему учению форму, более созвучную духу времени, и несколько смягчить свою древнюю суровость, пойти на некоторые уступки. Многие думают, что такие уступки должны быть сделаны не только в отношении образа жизни, но даже в отношении доктрин, которые являются хранилищем веры... Не требуется многих слов, чтобы доказать ложность этих идей... Ватиканский собор заявил: “Доктрина веры, данная Богом, не философское изобретение, которое следует совершенствовать человеческой изобретательностью, но священный дар, который следует преданно хранить...”.
То есть с начала XX века католики Америки оказались под подозрением и у Ватикана, не избавившись окончательно от подозрений американского общества.
Даже в 1958 году в статье “Протестантский взгляд на американский католицизм” три религиозных деятеля – Джон Беннет, Стэнли Лоуэлл и Уильям Клэнси писали о двух глубоких проблемах, связанных с католицизмом: “Одна – это догматическая нетерпимость, являющаяся частью Римско-католической церкви... Другая базовая проблема – серьезный конфликт между авторитарной, централизованной иерархичной церковью и открытым, плюралистическим, демократическим обществом”.
Подозрительность американского общества преодолел два года спустя Джон Кеннеди – католик ирландского происхождения, победивший на президентских выборах 1960 года.
В сентябре 1960 года, в ходе своей предвыборной кампании, Кеннеди выступил в Хьюстоне перед членами Ассоциации протестантских пасторов Америки:
“Хотя религиозные вопросы – обязательная и нужная тема этого собрания, я хочу с самого начала подчеркнуть, что на выборах 1960 года мы сталкиваемся с гораздо более важными проблемами. Это, в частности, экспансия коммунизма, который ныне гнездится всего в 90 милях от берегов Флориды; это голодные дети, которых я видел в Западной Вирджинии; это старики, не имеющие возможности заплатить врачу; это семьи, вынужденные бросать свои фермы. В Америке так много трущоб и так мало школ, что уже не до Луны или космоса. Это реальные проблемы, которые должны решить исход кампании. Это не религиозные вопросы, потому что война, голод, невежество и отчаяние не знают религиозных барьеров”.
Эта речь сама стала важнейшей вехой – ее можно считать ответом Кеннеди на те давние обвинения Джона Локка в адрес католиков.
“Поскольку я католик, а католик еще никогда не был избран президентом, реальные проблемы этой кампании оказались в тени. И потому мне представляется необходимым заявить еще раз: в какого Бога я верю, имеет значение только для меня, а для всех остальных должно быть важно, в какую Америку я верю.
Я верю в Америку, где церковь и государство отделены, полностью отделены друг от друга. Где ни католический прелат не говорит президенту-католику, как ему действовать, ни протестантский священник не диктует прихожанам, за кого им голосовать. Я верю в Америку, где никакая церковь или церковное учебное заведение не финансируется государством и не пользуется никакими политическими привилегиями. В Америку, где никому не может быть отказано в найме на работу по причине его веры, отличной от веры президента, который назначает на должность, или веры людей, которые голосуют, если должность выборная.
Я верю в Америку, где никакое должностное лицо не просит и не принимает советов, касающихся его служебных обязанностей, ни от папы, ни от Национального совета церквей, ни от какого бы то ни было иного церковного органа. Где никакая религиозная организация не стремится прямо или косвенно навязать свою волю народу или политикам, и где религиозная свобода настолько непреложна, что действия, направленные против какой-либо церкви, расцениваются как угроза всем другим церквам”.
Сегодня католики занимают ключевые позиции в Демократической партии и администрации Барака Обамы: вице-президент Джо Байден, госсекретарь Джон Керри, лидер демократов в нижней палате Конгресса Нэнси Пелоси, министр внутренней безопасности Джанет Наполитано, министр здравоохранения Кэтлин Себелиус, советник президента по национальной безопасности Томас Донилон, недавний директор ЦРУ, а затем министр обороны Леон Панетта – все они католики. И, разумеется, никто из высших должностных лиц Америки не оглядывается на Святой Престол при исполнении служебных обязанностей. Вот яркий пример: российский шпион Роберт Ханнсен и поймавший его директор ФБР Луис Фри – не только оба католики, но и оба состояли в организации Opus Dei и были прихожанами одной и той же церкви.
Так что отношения американских католиков и общества можно считать полностью урегулированными, но этого не скажешь об их отношениях с Ватиканом.
В Америке существует своеобразный свободный религиозный рынок, где, как пишет социолог Клод Фишер, религии, принадлежность к которым обычно определяется рождением и окружением, сталкиваются с соперничеством религий, основанных на индивидуальном выборе. В этой конкурентной борьбе католическая церковь, даже либерализовавшаяся во второй половине XX века, далеко не всегда успешна.
Фишер приводит данные исследования, согласно которому за минувшее десятилетие около 30 процентов людей старше 30 лет, выросшие как католики, перестали считать себя принадлежащими этой церкви. (В 1970-х годах показатель был 13 процентов).
Причиной тому и сексуальные скандалы, потрясшие католическую церковь в последние годы, но кроме того – и расхождение между американским волюнтаризмом и догматичностью католицизма.
78 процентов католиков, которых в упоминавшемся уже исследовании для "Нью-Йорк Таймс" спросили: “В случае сложного морального выбора, чему вы скорее будете следовать – учению Папы Римского или своей совести”, выбрали вариант “своей совести”. Это, впрочем, не значит, в понимании американских католиков, отрыва от церкви – как мы видели, они считают, что можно расходиться во мнении с церковью и оставаться “добрыми католиками”. Как им удается сочетать подобные взгляды, видно из того же опроса: многие его участники сказали, что католическая церковь и ее американские епископы не понимают нужд паствы. Однако, по мнению большинства, приходские священники эти нужды понимают. То есть для паствы церковь не столь уж и иерархична, для нее важнее низовой, горизонтальный уровень. Вероятно, это влияние американского общественного устройства.
В ноябре 1997 года архиепископ Чикагский Фрэнсис Джордж выступил с поразительным заявлением: граждане США в культурном отношении кальвинисты, даже те, кто исповедует католическую веру. Американское общество, добавил он, – это мирской аналог веры, базирующейся на личной интерпретации писания и личного опыта общения с Богом.
Обособленность американских католиков иногда принимает смешные формы. Во время избрания нового Папы Римского в репортаже из Ватикана архиепископа Нью-Йоркского кардинала Тимоти Долана спросили, будет ли конклав долгим или быстрым. Он ответил, что быстрым: “Я соскучился по Нью-Йорку. И у меня кончаются носки!”.
