Владимир Путин назначил съезд Общероссийского народного фронта на 11-12 июня – дата совпадает с Днем России. Сегодня на слете этой организации, судя по выступлению президента и общению Путина с его доверенными лицами, стало понятно, что ОНФ превращается в политическую партию и новую, вместо "Единой России", опору путинской системы. О причинах я подробно беседовал с политологами в минувшие дни – отсылаю Вас к интервью с политическими экспертами Марком Урновым и Михаилом Виноградовым на сайте РС. А сейчас поговорим не столько о политологии, сколько об идеологии – идеологии государства. Одной из инициатив участников ОНФ, поддержанных Путиным, стало возвращение звания Героя труда, советского знака отличия, которым прежде отмечали передовиков производства. Об этом по выпускам брежневских новостей помнят те, кому сейчас уже за 40. И вот вопрос: зачем руководству страны, которая идет вперед, постоянно оборачиваться назад? Напомню, что сейчас прорабатывается и президентская инициатива возрождения комплекса "Готов к труду и обороне". Так зачем Путину архаичная система государственных символов? Собеседник РС – антрополог из Петербурга Илья Утехин.
– От власти зависит – будут ли эти знаки и символы что-то означать для более молодых поколений. Симптоматично вот что: инструментом для того, чтобы ввести все эти решения, как-то их легитимизировать и сделать медийным фактом, избран Общероссийский народный фронт. Власти нужны каналы обратной связи. Если у вас политический процесс инициирован сверху, он имеет имитационный характер, обязательно нужно создавать что-то реальное. В Советском Союзе, кроме сводок НКВД о настроениях в обществе, были письма трудящихся. И когда требовалось что-то важное оправдать, ссылались на инициативу снизу. Вот ОНФ – как раз такой инструмент, который имитирует: у власти есть контакт с гущей народной жизни. Может быть, у какого-то слоя людей, которые поддерживают Народный фронт или "Единую Россию", создается впечатление, что так и есть. Теперь возможно трудовой почин какого-нибудь слесаря Кондратьева из Вышнего Волочка сделать фактом медийной жизни, чтобы отвлечь публику от внимания к действительно важным переменам и решениям, от которых зависит – кто будет рулить, чем и какими денежными потоками. Это пора делать: экономика стагнирует, элита в брожении, политическая поляна выжжена, система мирной передачи власти не просматривается.
В советской системе звание Героя Социалистического Труда было оправдано тем, что каких-то самостоятельных стимулов к труду социалистическое общество не предлагало, кроме совести и морального кодекса строителя коммунизма. От того, хорошо ты работал или плохо, в общем, не очень многое зависело. При гарантированной патерналистской системе распределения это порождало иждивенчество, потому что распределение регулировалось сверху. Если у вас большой хозяин всего – государство, то герой в этом государстве тот, кто личной доблестью показывает другим пример и получает большую долю благ соответственно своему статусу. Он первый в очереди (помните, были на кассовых аппаратах такие таблички?), он получает приглашение в распределители и так далее. Мы сейчас живем в госкапиталистическом обществе, где, в принципе, есть место частной инициативе, но степень бюрократизации и неэффективности всего, чего касается государство, вполне сопоставима с социалистической. Так что, если так это продолжится и будет усиливаться – а тренд такой есть, то неизбежно придется возрождать традиционные моральные ценности. Потому что протестантская трудовая этика оказалась для большей части нашего населения чуждой.
– Понятно, что Владимир Путин – это политик с архетипом советского общественного сознания. В то же время он пытается создать какую-то современную государственную модель, но строит он ее, исходя из советских представлений о том, какие могут быть символы веры в государстве. Почему нет апелляции к более молодым слоям общества? У него полно в Кремле всяческих сурковых, володиных и прочих костиных, которые, наверное, могли бы выдумать что-то другое.
– У Путина есть эффективные менеджеры с айпедами, у которых имущество за границей, у которых гарвардское образование, которые все понимают. Но у Путина есть еще и огромная страна, в которой несколько миллионов человек работают в репрессивном аппарате, а нескольким миллионам бездельников, чтобы они шапки с прохожих не срывали на улице, даны дубинки в руки, и они сидят на должностях охранников. Так вот, есть огромная страна, с которой не очень понятно, что делать, потому что она живет по каким-то своим законам. На уровне этого высшего менеджмента, который все понимает, – что-то делать с монетарной системой, а вот что с социальными преобразованиями делать – непонятно. Такое ощущение, что из Кремля смотрят сверху на эту огромную страну и думают: тот набор ценностей, который работал в СССР, оказался настолько неизменимым, что прошедшие после конца советского строя десятилетия его не уничтожили. Они считают, что это некие архетипические вещи, в которые только и можно играть с этим народом, чтобы чего-то добиться. Поэтому я не удивляюсь логике решений этих эффективных менеджеров. Сами-то они, уверяю вас, работают в соответствии с протестантской трудовой этикой. Вспомните "Путина на галерах" – у меня нет никаких сомнений, что он работает, как папа Карло, круглые сутки. И я не сомневаюсь, что однажды за эти "галеры" Путину дадут Героя труда. Более того – за каждый срок дадут по "Герою"!
– Для того чтобы объяснять стране смысл существования государства, вокруг этого понятия формируется разветвленная система сакральных символов – государственный флаг, государственный гимн, награды, знамена, парады и прочее, в чем нет никакого реального, конкретного содержания. Россия, понятно, не одинока: историко-государственные ритуалы, система государственных наград существуют во всех странах. Это не хорошо и не плохо – с этим приходится просто жить. Должна ли обновляться эта система ритуальных традиций, воспроизведения сакральности государства? Или она – нечто данное раз и навсегда, застывшая вещь, поэтому есть основания просто переносить прежнюю матрицу в будущее?
– Перенос старой матрицы в будущее – самый простой вариант. Но периодически такая матрица должна, конечно, обновляться, чтобы у каждого слоя населения, у каждой социальной группы формировался собственный образ любимой России, которой хотелось бы гордиться. В сегодняшней России сделать это трудно: поколение, которое выросло на советских символах, за последние десятилетия воспитало в себе отторжение к любой официальной риторике. В современной России государство так соотносится с обществом, что определенная социальная прослойка (к которой принадлежат, подозреваю, и слушатели РС) испытывает стилистический диссонанс с любой властью авторитарного рода. И от этой прослойки сложно требовать следования что старым, что новым ритуалам путинской России. Но я очень хорошо представляю себе, что там, наверху, может ставиться задача – обновить государственную символику таким образом, чтобы максимально широкие слои населения чувствовали в этом не чисто церемониальный, а какой-то содержательный смысл. Они, кстати, правильно начинают с южного пояса России, где консервативные тенденции более проговорены. Может быть, оттуда начнется возрождение символики в каком-то новом варианте. Кстати окажутся и такие вещи, как Олимпиада – это очень хороший повод для того, чтобы государственную символику обновить.
– Процесс насаждения сакральности государственной власти, как мне кажется, содержит в себе по крайней мере три элемента. Первый – это собственно государство, собственно те, кто транслирует идеи. Второй – это страна, которая воспринимает или не воспринимает символы. А вот третий элемент – это некоторый набор самых разных передачных механизмов: телевидение, православная церковь, Олимпиада и спорт в целом. Кроме этого, есть еще одна важная группа – деятели культуры, интеллектуалы, совесть нации. По сути, это люди, которые должны чувствовать хотя бы в силу своего образования и кругозора тот стилистический диссонанс, о котором вы упомянули. Почему они не чувствуют, почему играют с государством в эту игру – получают государственные премии, идут к президенту в доверенные лица, разрабатывают планы театральных представлений, связанных с памятными датами…
– Можно попытаться сделать что-то интересное даже в условиях государственного заказа. Понятно, что если человек связан с тем, что он медийная персона, то его будут показывать на государственных каналах, только если он говорит определенные вещи – и это одна ситуация. А другая – вот в чем: часто люди такого рода строят свои представления о мире исходя из своих предпосылок, не придавая событиям политического остроактуального смысла. Я не уверен, конечно, что все творческие люди, которые участвуют в проектах власти, думают таким образом, но такая позиция возможна.
Не далее как вчера у меня состоялась интересная встреча с ирландским художником, модным перформансистом и дизайнером. Его попросили поучаствовать в разработке местного церемониала на уровне петербургского квартала Купчино. Купчино – это безликая новостройка, где может быть 3-я улица Строителей, где можно все перепутать. Традиционно петербуржцы к подобным новостройкам относятся таким образом, что это не совсем Петербург: там огромные расстояния, там одинаковые дома, и своих каких-то ритуалов у таких кварталов и быть не может. И вот приехал абсолютно из другого контекста человек – из Ирландии, взялся за тему и начал работать со стереотипами.
Купчино – так называлась деревня, которая прежде стояла на этом месте, и выяснилось, что в этой деревне последний деревянный дом снесли в 1976 году. Женщина, которая жила в этом деревянном доме, несколько лет отказывалась переезжать после того, как у нее отключили электричество и воду, она фактически свой собственный дом превратила в сквот, пока ее насильно оттуда не переселили. Так вышло, что на этом месте ничего не построили – построили домов вокруг. И вот этот ирландский художник решил построить на этом месте строение из березы. У нас же российское-родное ассоциируется с березками, так вот пусть из березок будет построена хижина, которая будет символизировать этот дом. Не исключено, что этот сделанный из стереотипов, из клише (Россия, березка – какой кошмар!) объект станет основой, на которую можно понавешать много чего нового. Вот эти черненькие точки на березке – мне пришла в голову идея, что из них можно сделать QR-коды, чтобы люди историю последних жителей деревянного дома могли на своих смартфонах увидеть. Вот что это значит: можно с совершенно другими, не ангажированными политически мотивами участвовать в строительстве ритуалов. Не знаю, возможно, это на общегосударственном уровне, но как знать?!
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
– От власти зависит – будут ли эти знаки и символы что-то означать для более молодых поколений. Симптоматично вот что: инструментом для того, чтобы ввести все эти решения, как-то их легитимизировать и сделать медийным фактом, избран Общероссийский народный фронт. Власти нужны каналы обратной связи. Если у вас политический процесс инициирован сверху, он имеет имитационный характер, обязательно нужно создавать что-то реальное. В Советском Союзе, кроме сводок НКВД о настроениях в обществе, были письма трудящихся. И когда требовалось что-то важное оправдать, ссылались на инициативу снизу. Вот ОНФ – как раз такой инструмент, который имитирует: у власти есть контакт с гущей народной жизни. Может быть, у какого-то слоя людей, которые поддерживают Народный фронт или "Единую Россию", создается впечатление, что так и есть. Теперь возможно трудовой почин какого-нибудь слесаря Кондратьева из Вышнего Волочка сделать фактом медийной жизни, чтобы отвлечь публику от внимания к действительно важным переменам и решениям, от которых зависит – кто будет рулить, чем и какими денежными потоками. Это пора делать: экономика стагнирует, элита в брожении, политическая поляна выжжена, система мирной передачи власти не просматривается.
В советской системе звание Героя Социалистического Труда было оправдано тем, что каких-то самостоятельных стимулов к труду социалистическое общество не предлагало, кроме совести и морального кодекса строителя коммунизма. От того, хорошо ты работал или плохо, в общем, не очень многое зависело. При гарантированной патерналистской системе распределения это порождало иждивенчество, потому что распределение регулировалось сверху. Если у вас большой хозяин всего – государство, то герой в этом государстве тот, кто личной доблестью показывает другим пример и получает большую долю благ соответственно своему статусу. Он первый в очереди (помните, были на кассовых аппаратах такие таблички?), он получает приглашение в распределители и так далее. Мы сейчас живем в госкапиталистическом обществе, где, в принципе, есть место частной инициативе, но степень бюрократизации и неэффективности всего, чего касается государство, вполне сопоставима с социалистической. Так что, если так это продолжится и будет усиливаться – а тренд такой есть, то неизбежно придется возрождать традиционные моральные ценности. Потому что протестантская трудовая этика оказалась для большей части нашего населения чуждой.
– Понятно, что Владимир Путин – это политик с архетипом советского общественного сознания. В то же время он пытается создать какую-то современную государственную модель, но строит он ее, исходя из советских представлений о том, какие могут быть символы веры в государстве. Почему нет апелляции к более молодым слоям общества? У него полно в Кремле всяческих сурковых, володиных и прочих костиных, которые, наверное, могли бы выдумать что-то другое.
– У Путина есть эффективные менеджеры с айпедами, у которых имущество за границей, у которых гарвардское образование, которые все понимают. Но у Путина есть еще и огромная страна, в которой несколько миллионов человек работают в репрессивном аппарате, а нескольким миллионам бездельников, чтобы они шапки с прохожих не срывали на улице, даны дубинки в руки, и они сидят на должностях охранников. Так вот, есть огромная страна, с которой не очень понятно, что делать, потому что она живет по каким-то своим законам. На уровне этого высшего менеджмента, который все понимает, – что-то делать с монетарной системой, а вот что с социальными преобразованиями делать – непонятно. Такое ощущение, что из Кремля смотрят сверху на эту огромную страну и думают: тот набор ценностей, который работал в СССР, оказался настолько неизменимым, что прошедшие после конца советского строя десятилетия его не уничтожили. Они считают, что это некие архетипические вещи, в которые только и можно играть с этим народом, чтобы чего-то добиться. Поэтому я не удивляюсь логике решений этих эффективных менеджеров. Сами-то они, уверяю вас, работают в соответствии с протестантской трудовой этикой. Вспомните "Путина на галерах" – у меня нет никаких сомнений, что он работает, как папа Карло, круглые сутки. И я не сомневаюсь, что однажды за эти "галеры" Путину дадут Героя труда. Более того – за каждый срок дадут по "Герою"!
– Для того чтобы объяснять стране смысл существования государства, вокруг этого понятия формируется разветвленная система сакральных символов – государственный флаг, государственный гимн, награды, знамена, парады и прочее, в чем нет никакого реального, конкретного содержания. Россия, понятно, не одинока: историко-государственные ритуалы, система государственных наград существуют во всех странах. Это не хорошо и не плохо – с этим приходится просто жить. Должна ли обновляться эта система ритуальных традиций, воспроизведения сакральности государства? Или она – нечто данное раз и навсегда, застывшая вещь, поэтому есть основания просто переносить прежнюю матрицу в будущее?
– Перенос старой матрицы в будущее – самый простой вариант. Но периодически такая матрица должна, конечно, обновляться, чтобы у каждого слоя населения, у каждой социальной группы формировался собственный образ любимой России, которой хотелось бы гордиться. В сегодняшней России сделать это трудно: поколение, которое выросло на советских символах, за последние десятилетия воспитало в себе отторжение к любой официальной риторике. В современной России государство так соотносится с обществом, что определенная социальная прослойка (к которой принадлежат, подозреваю, и слушатели РС) испытывает стилистический диссонанс с любой властью авторитарного рода. И от этой прослойки сложно требовать следования что старым, что новым ритуалам путинской России. Но я очень хорошо представляю себе, что там, наверху, может ставиться задача – обновить государственную символику таким образом, чтобы максимально широкие слои населения чувствовали в этом не чисто церемониальный, а какой-то содержательный смысл. Они, кстати, правильно начинают с южного пояса России, где консервативные тенденции более проговорены. Может быть, оттуда начнется возрождение символики в каком-то новом варианте. Кстати окажутся и такие вещи, как Олимпиада – это очень хороший повод для того, чтобы государственную символику обновить.
– Процесс насаждения сакральности государственной власти, как мне кажется, содержит в себе по крайней мере три элемента. Первый – это собственно государство, собственно те, кто транслирует идеи. Второй – это страна, которая воспринимает или не воспринимает символы. А вот третий элемент – это некоторый набор самых разных передачных механизмов: телевидение, православная церковь, Олимпиада и спорт в целом. Кроме этого, есть еще одна важная группа – деятели культуры, интеллектуалы, совесть нации. По сути, это люди, которые должны чувствовать хотя бы в силу своего образования и кругозора тот стилистический диссонанс, о котором вы упомянули. Почему они не чувствуют, почему играют с государством в эту игру – получают государственные премии, идут к президенту в доверенные лица, разрабатывают планы театральных представлений, связанных с памятными датами…
– Можно попытаться сделать что-то интересное даже в условиях государственного заказа. Понятно, что если человек связан с тем, что он медийная персона, то его будут показывать на государственных каналах, только если он говорит определенные вещи – и это одна ситуация. А другая – вот в чем: часто люди такого рода строят свои представления о мире исходя из своих предпосылок, не придавая событиям политического остроактуального смысла. Я не уверен, конечно, что все творческие люди, которые участвуют в проектах власти, думают таким образом, но такая позиция возможна.
Не далее как вчера у меня состоялась интересная встреча с ирландским художником, модным перформансистом и дизайнером. Его попросили поучаствовать в разработке местного церемониала на уровне петербургского квартала Купчино. Купчино – это безликая новостройка, где может быть 3-я улица Строителей, где можно все перепутать. Традиционно петербуржцы к подобным новостройкам относятся таким образом, что это не совсем Петербург: там огромные расстояния, там одинаковые дома, и своих каких-то ритуалов у таких кварталов и быть не может. И вот приехал абсолютно из другого контекста человек – из Ирландии, взялся за тему и начал работать со стереотипами.
Купчино – так называлась деревня, которая прежде стояла на этом месте, и выяснилось, что в этой деревне последний деревянный дом снесли в 1976 году. Женщина, которая жила в этом деревянном доме, несколько лет отказывалась переезжать после того, как у нее отключили электричество и воду, она фактически свой собственный дом превратила в сквот, пока ее насильно оттуда не переселили. Так вышло, что на этом месте ничего не построили – построили домов вокруг. И вот этот ирландский художник решил построить на этом месте строение из березы. У нас же российское-родное ассоциируется с березками, так вот пусть из березок будет построена хижина, которая будет символизировать этот дом. Не исключено, что этот сделанный из стереотипов, из клише (Россия, березка – какой кошмар!) объект станет основой, на которую можно понавешать много чего нового. Вот эти черненькие точки на березке – мне пришла в голову идея, что из них можно сделать QR-коды, чтобы люди историю последних жителей деревянного дома могли на своих смартфонах увидеть. Вот что это значит: можно с совершенно другими, не ангажированными политически мотивами участвовать в строительстве ритуалов. Не знаю, возможно, это на общегосударственном уровне, но как знать?!
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
