В этой части: о том, почему Свете и Саше пришлось выкинуть в помойку справки о состоянии квартиры, как они нашли школу приемных родителей, хотят ли дети в детских домах, чтобы их усыновили, зачем вживаться в роль ребенка и осуждают ли наших героев другие – за публичность?
Какие формальности вам удалось пройти за время с нашей последней встречи?
Света: За это время я успела сходить (Саша был раньше) за оформлением справки об отсутствии уголовной ответственности. Надо сказать, за этот короткий период что-то изменилось в стране, потому что Саша приходил в совершенно пустое помещение. А я пришла, когда невозможно было зайти даже вовнутрь – столько людей было. Дальше за этот же период времени оказалось, что все наше обследование квартиры (технический и СЭС) отменены, что не может не радовать, но, с другой стороны, немного грустно, что их приходится выбрасывать в мусорную корзину. Люди, которые работают в опеке, не предупредили о том, что этот закон будет вот-вот принят.
Как вы выбрали школу приемных родителей?
Нам повезло, что мы знали о существовании такого человека, как Людмила Петрановская, к которой мы ходили советоваться. Она нам сказала, что есть школа «Pro-mama», которая является лучшей в Москве. Она совершенно неформальная и довольно эффективная. Эффективная она в том, что в некоторых муниципалитетах, которые рекомендовали, они сказали, что пройдете эту школу, если вы после нее вернетесь, то все хорошо, мы оформляем документы. В самой школе нам рассказывали, что, когда они начинали работу, у них было отказов от 5-7 семей. Сейчас туда 11 семей ходят, т. е. довольно много людей, которые придумали. Сначала их довольно сильно критиковали, ругали, но, с другой стороны, пришло осмысление того, что это эффективная работа. Они заставляют об этом подумать. Они заставляют вжиться в ситуацию приемного родителя.
Саша: Важно провести границу между отказом и возвратом, потому что не всем это очевидно. Когда Света говорит о том, что отказов 50% из числа тех, кто проходит эту школу, отказ – это люди, которые прошли эту школу и решили, что они все-таки не готовы становиться усыновителями. Но в этом есть смысл: зато те, кто готовы, они берут детей без возврата. Потому что самое страшное – это возврат, когда люди сначала взяли ребенка, решив его усыновить, какое-то время он у них пожил, а дальше они поняли, что все-таки нет.
Что представляют из себя занятия в школе?
Света: Смысл в том, что это довольно сильное погружение в состояние их детей. Главная направленность этой школы в том, чтобы ты понял: ребенок, который провел какое-то время в детдоме, включая совсем младенца... Мы становимся младенцами, становимся детьми с 3 до 7, с 7 до 10 и т. д. Мы проигрываем ситуации отказа, когда тебя забирают из семьи, когда ты находишься в детском доме.
Саша: Мы смотрим разные фильмы. На прошлом занятии был фильм, который меня очень сильно затронул. Ребенок рассказывает о том, что он чувствует, когда его забирают из семьи, когда он кочует по разным приемным семьям, которые какое-то время с ним живут, а потом отказываются, когда у него нет своих, когда у него отсутствует самоидентификация.
Света: Большинство взрослых детей не хотят в семьи и очень этому сопротивляются. И чтобы получить доверие ребенка из детского дома... Может казаться, что ты приходишь, а там все дети мечтают, чтобы ты их усыновил. Это не так. Надо быть готовым к самому тяжелому случаю, когда ребенок не хочет с тобой общаться, когда ты можешь многие годы добиваться его доверия, когда у него есть тяжелые проблемы со здоровьем, с психикой, рассказывать или не рассказывать ребенку, что вы не кровные родители. Конечно, в каждом случае нужно смотреть отдельно, аккуратно к этому подходить, но воровать историю у ребенка, конечно, нельзя. Потому что это неожиданным образом иногда проявляется потом в воровстве физическом, которое они совершают.
Саша: Почти обязательно этот ребенок будет своих приемных родителей испытывать – нарочито портить их вещи и мебель, проверяя, какая реакция, откажутся они от него из-за этого или нет.
Света: У них нет доверия, нет доверия ни к одному взрослому человеку. Мы обсуждаем между собой семьи и, на самом деле, ждем не дождемся, когда же школа закончится. Все очень интересно, но желание усиливается, несмотря на все эти страшные истории.
Как другие люди отреагировали на ваше решение рассказать свою историю от начала до конца?
Саша: Честно говоря, я ожидал худшего. Все нормальные люди как-то спокойно и нормально это восприняли. Мне кажется, что как-то приходит постепенно понимание, что в западной культуре уже давно принято говорить об этом вслух.
Света: Считается, что нельзя выносить что-то из дома, какие-то вещи. Я думаю, что в этом проекте все люди заинтересованы, кто профессионально этим занимается, чтобы была позиция людей, не только профессионалов, которые этим занимаются, и говорили, что надо, но и обычных людей, которые просто этим занимаются и говорят о том, что это прекрасно.
Какие формальности вам удалось пройти за время с нашей последней встречи?
Света: За это время я успела сходить (Саша был раньше) за оформлением справки об отсутствии уголовной ответственности. Надо сказать, за этот короткий период что-то изменилось в стране, потому что Саша приходил в совершенно пустое помещение. А я пришла, когда невозможно было зайти даже вовнутрь – столько людей было. Дальше за этот же период времени оказалось, что все наше обследование квартиры (технический и СЭС) отменены, что не может не радовать, но, с другой стороны, немного грустно, что их приходится выбрасывать в мусорную корзину. Люди, которые работают в опеке, не предупредили о том, что этот закон будет вот-вот принят.
Как вы выбрали школу приемных родителей?
Нам повезло, что мы знали о существовании такого человека, как Людмила Петрановская, к которой мы ходили советоваться. Она нам сказала, что есть школа «Pro-mama», которая является лучшей в Москве. Она совершенно неформальная и довольно эффективная. Эффективная она в том, что в некоторых муниципалитетах, которые рекомендовали, они сказали, что пройдете эту школу, если вы после нее вернетесь, то все хорошо, мы оформляем документы. В самой школе нам рассказывали, что, когда они начинали работу, у них было отказов от 5-7 семей. Сейчас туда 11 семей ходят, т. е. довольно много людей, которые придумали. Сначала их довольно сильно критиковали, ругали, но, с другой стороны, пришло осмысление того, что это эффективная работа. Они заставляют об этом подумать. Они заставляют вжиться в ситуацию приемного родителя.
Саша: Важно провести границу между отказом и возвратом, потому что не всем это очевидно. Когда Света говорит о том, что отказов 50% из числа тех, кто проходит эту школу, отказ – это люди, которые прошли эту школу и решили, что они все-таки не готовы становиться усыновителями. Но в этом есть смысл: зато те, кто готовы, они берут детей без возврата. Потому что самое страшное – это возврат, когда люди сначала взяли ребенка, решив его усыновить, какое-то время он у них пожил, а дальше они поняли, что все-таки нет.
Что представляют из себя занятия в школе?
Света: Смысл в том, что это довольно сильное погружение в состояние их детей. Главная направленность этой школы в том, чтобы ты понял: ребенок, который провел какое-то время в детдоме, включая совсем младенца... Мы становимся младенцами, становимся детьми с 3 до 7, с 7 до 10 и т. д. Мы проигрываем ситуации отказа, когда тебя забирают из семьи, когда ты находишься в детском доме.
Саша: Мы смотрим разные фильмы. На прошлом занятии был фильм, который меня очень сильно затронул. Ребенок рассказывает о том, что он чувствует, когда его забирают из семьи, когда он кочует по разным приемным семьям, которые какое-то время с ним живут, а потом отказываются, когда у него нет своих, когда у него отсутствует самоидентификация.
Света: Большинство взрослых детей не хотят в семьи и очень этому сопротивляются. И чтобы получить доверие ребенка из детского дома... Может казаться, что ты приходишь, а там все дети мечтают, чтобы ты их усыновил. Это не так. Надо быть готовым к самому тяжелому случаю, когда ребенок не хочет с тобой общаться, когда ты можешь многие годы добиваться его доверия, когда у него есть тяжелые проблемы со здоровьем, с психикой, рассказывать или не рассказывать ребенку, что вы не кровные родители. Конечно, в каждом случае нужно смотреть отдельно, аккуратно к этому подходить, но воровать историю у ребенка, конечно, нельзя. Потому что это неожиданным образом иногда проявляется потом в воровстве физическом, которое они совершают.
Саша: Почти обязательно этот ребенок будет своих приемных родителей испытывать – нарочито портить их вещи и мебель, проверяя, какая реакция, откажутся они от него из-за этого или нет.
Света: У них нет доверия, нет доверия ни к одному взрослому человеку. Мы обсуждаем между собой семьи и, на самом деле, ждем не дождемся, когда же школа закончится. Все очень интересно, но желание усиливается, несмотря на все эти страшные истории.
Как другие люди отреагировали на ваше решение рассказать свою историю от начала до конца?
Саша: Честно говоря, я ожидал худшего. Все нормальные люди как-то спокойно и нормально это восприняли. Мне кажется, что как-то приходит постепенно понимание, что в западной культуре уже давно принято говорить об этом вслух.
Света: Считается, что нельзя выносить что-то из дома, какие-то вещи. Я думаю, что в этом проекте все люди заинтересованы, кто профессионально этим занимается, чтобы была позиция людей, не только профессионалов, которые этим занимаются, и говорили, что надо, но и обычных людей, которые просто этим занимаются и говорят о том, что это прекрасно.
