Владимир Тольц: 60 лет спустя, листая некогда секретные документы МВД и КГБ СССР об этом, читая мемуары участников и очевидцев этой драмы и рассуждения историков о ней, попытаемся понять, чем оказалось это тщательно некогда скрывавшееся от страны и мира потрясение для истории ГУЛАГа, а следовательно, и всей советской Системы в целом.
Итак, где-то с начала июня 1953 бодро-успокоительная тональность реляций чиновников тюремного управления МВД СССР («приняты меры к восстановлению порядка», «в настоящее время все спокойно», «выявлены зачинщики», «проводится разъяснительная работа», «в ближайшие дни порядок в лагере будет восстановлен полностью») меняется. В ней под влиянием развития событий в Горлаге появляются растерянно-тревожные ноты и ожидание распоряжений сверху.
Из справки зам.начальника Тюремного управления МВД Клейменова:
Обстановка в лагере на 1 июня была следующая. В 5 лаготделении заключенные продолжали упорное организованное сопротивление. Штаб забастовки усилил свое сопротивление, выставляя требования: 1. Выезд комиссии из Москвы. 2. 8-часовой рабочий день. 3. Пересмотр дел.
В 1 лаготделении работавшие заключенные на руднике Медвежий ручей, выключили электростанцию, бросили работать, отказались войти в жилую зону. Выставляют требования выезда комиссии из Москвы и освобождения содержащихся заключенных в бараке усиленного режима.
В 4 лаготделении по данным агентуры создалась группировка из русских, которая имеет намерение напасть на бандеровцев.
В результате невыхода на работу заключенных 1, 4, 5 и 6 лаготделений полностью остановлены работы на Горстрое, на руднике открытых работ и других. Учитывая создавшуюся обстановку и опасность распространения на другие лаготделения и город, нами приняты меры по отделению основной массы заключенных от бандеровцев и изъятию зачинщиков в 5 лаготделении. Однако, они положительных результатов не дали.
Владимир Тольц: В том же документе полковник Клейменов сообщает о новой жертве: от пуль охраны в лагерной больнице скончался попавший под пожарную машину 28-летний з/к Алексей Зайковский, приговоренный к 25 годам заключения. Грозовая атмосфера сгущалась, и лагерное начальство признавало, что своими силами с начавшимся бунтом оно справиться не в состоянии.
По состоянию на 9 часов московского времени 2 июня положение не изменилось. В 1 лаготделении на доске объявлений заключенные вывесили требования, которые сводятся к следующему: 1. Приезд Ворошилова или Жукова для пересмотра дел. 2. Амнистия заключенным Горного лагеря.
При попытке администрации лагеря снять вывешенные требования, заявили: «Не дадим снять, а кто будет пытаться сделать это — убьем». Учитывая, что все ранее принимаемые нами меры результатов не дали, а местные условия не представляют возможности провести какие-либо другие мероприятия, которые бы обеспечили успешную ликвидацию сопротивления и наведения порядка в лагере, прошу направить комиссию из центра. В случае надобности доложить более полно создавшуюся обстановку. Прошу разрешения на вылет в Красноярск для доклада по ВЧ.
Владимир Тольц: Из хроники Норильского восстания, составленной Аллой Макаровой.
Еще 28 мая из Красноярска прилетел с комиссией генерал-лейтенант Панюков, бывший начальник Норильского комбината и ИТЛ, он предлагает заключенным выйти на работу. В 5-м лаготделении его освистали, в 6-м лаготделении женщины тоже отказались с ним говорить, в 4-м лаготделении и оцеплении Горстроя ему вручили копии требований лагерников.
29 мая. Во всех лаготделениях появились листовки: “Не слушайте провокаторов ИТР!” Это работа комиссии Панюкова. Заключенные пишут ответы, чтобы нейтрализовать действие листовок. Появляются самодельные листовки заключенных над оцеплением Горстроя, воздушный змей разносит их над Норильском.
Владимир Тольц: Из воспоминаний бывшего узника Горлага Евгена Грицяка:
Люди принесли все свои запасы бумаги, и начался массовый выпуск листовок. Некоторые листовки писались просто от руки. Первая серия этих листовок сообщала населению города про то, что заключённых морят голодом, не дают воды.
Листовки разбрасывались по городу оригинальным способом. Семь бумажных змеев, поднимаясь вверх, несли с собой до 300 листовок каждый. Листовки подвязывались под змеем скрученными в трубку и перевязанными ниткой. Из-под нитки свисал подожжённый ватный фитиль. К тому времени: когда змей поднимался достаточно высоко, фитиль догорал и пережигал нитку; листовки рассыпались во все стороны. А дальше ветер разносил их по всему городу и даже далеко за его пределы. Некоторые из них долетали даже до Игарки.
Конвоиры пробовали стрелять по змеям. Случалось, и попадали, но это не прерывало их полет. Так на Норильск было выпущено около сорока тысяч листовок. В городе были созданы специальные комсомольские бригады, которые эти листовки собирали.
Владимир Тольц: Утром 1 июня в 5 лагерном отделении объявили по радио, что заключенные, у которых кончаются лагерные сроки в 1953-54 годов, надлежит построиться на этап. Замысел этой операции полковник Кузнецов описал позднее так.
Этим мероприятием преследовалась цель отколоть от бендеровцев заключенных, пассивно участвующих в волынке.
Владимир Тольц: За зону вывели более 650 человек.
Оперативным составом была проведена фильтрация с целью изъятия (…) участников волынки. В результате была изъята группа в количестве 6 человек.
Владимир Тольц: Следующая операция по изъятию на 5 лаготделении активистов забастовки состоялась менее, чем через сутки.
Из обращения заключенных к правительству СССР.
С 1 на 2 июня 1953 года батальон офицеров, имея оружие, с двумя насосами ворвался втихомолку в зону и пытался нас спровоцировать на бунт. В этот период исчезло двое заключенных.
Владимир Тольц: Для тюремщиков эта операция оказалась неудачной. И когда весть о ней достигла Москвы, генерал Иван Серов разгневался:
Проведенные мероприятия по вводу в лагерную зону двухсот офицеров являются непродуманными. Если не были уверены в успехе этого мероприятия, то не следовало бы его начинать, так как в итоге получилось, что скомпрометировали администрацию лагеря и офицерский состав и тем самым создали некоторую уверенность у организаторов волынки. Непродуманность этих мероприятий подтверждается и тем, что даже не проверили у офицерского состава имеющееся оружие. Несмотря на запрещение допуска в лагерь кого-либо из посторонних, привлекли для этих целей работников Норильского ИТЛ,тем самым дали возможность распространять всякие слухи о случившемся. Впредь о всех готовящихся мероприятиях доносить в МВД СССР.
Владимир Тольц: В ожидании приезда из Москвы начальства тюремщикам в Норильске оставалось заниматься сбором сведений о восставших, их намерениях и действиях через внутрилагерную агентуру, которая, по словам нач. Тюремного управления МВД Клейменова была «запугана и на встречи приходить боится».
Из воспоминаний узника 4 отделения Горлага Евгена Грицяка:
Агентура в политических лагерях была довольно-таки многочисленной. В нашей 4й зоне были выявлены списки всех агентов оперчекистского отдела. Там насчитывалось 620 агентов, т.е. завербован был каждый пятый заключённый. Это та самая норма, что была введена среди всего населения великого Советского Союза, где так «вольно» дышал человек!
И нет ничего удивительного в том, что оперчекистский отдел был уверен, что без его ведома никакое организованное выступление заключённых невозможно. А когда это невозможное стало возможным и даже совершившимся фактом, чекисты схватились за головы и до конца существования Советского Союза спрашивали нас: «Как вам удалось это организовать?»
«Проверенная агентура» не оправдала надежд оперчекистского отдела, по-видимому оттого, что все агенты поступали на свою «службу» принудительно. Их вербовали с помощью таких испытанных методов, как обещания, угрозы, пытки. Один из них, врач С., рассказал, что его подвесили к перекладине вверх ногами и не опустили, пока он не дал своего согласия.
Владимир Тольц: Так или иначе, но агентура даже в тех, трудных для нее условиях, продолжала стучать. И хотя степень достоверности этого «стука» и тогда, и тем более сейчас трудно оценить, полковник Клейменов заботливо подшивал и суммировал получаемые донесения:
Агент … в донесении 1 июня сообщает: группа бендеровцев в количестве примерно 16 человек ведет активную работу среди заключенных по активизации забастовки и парализации работы оперативного состава путем запугивания убийством их и связанных с ними людей. Для обработки заключенных бендеровцы используют выступления Эйзенхауэра и Черчилля.
Агент … 2 июня сообщил, что бунтовщики в настоящий момент проводят работу по подготовке нападения на офицерский состав, для чего готовят запас камней, часть которых носят при себе. Бунтовщиками проводится агитация среди заключенных по подготовке срыва номеров среди всего лагерного населения. В июле месяце намечается новый бунт, который должен понести массу жертв. Ведется подготовка по выявлению заключенных, связанных с оперсоставом, и их убийству.
В запретной зоне 6 лагоотделения поднято письмо, в котором заключенная женщина пишет в мужской лагерь: «Желаем вам всем большей сплоченности и силы и дождаться того, что задумано.... Прошу держаться один одного, лучше думайте про задуманную нами цель и сплоченность. Мы, девчата, держимся хорошо вот уже шестой день».
В зоне 1 лаготделения и на производственной зоне рудника Медвежий ручей вывешены антисоветского содержания листовки. Одна из листовок заканчивается словами: «Невольники, сыны народа, вперед под знаменем великих дней свободы!». В зоне лагеря по предложению лагерной администрации листовки сняты, а в зоне Медвежий ручей листовки заключенные охраняют и никому не дают их снимать.
Получены данные, что во 2 и 3 лагерных отделениях заключенные из числа бендеровцев начинают оказывать влияние на остальную часть заключенных.
Владимир Тольц: 4 июня 1953 года в Горлаге вновь началась стрельба. На сей раз на 3-м отделении. При разборе инцидента лагерная администрация мотивировала несанкционированное применение оружия чрезвычайной ситуацией- зека из штрафного барака пытались прорваться в жилую зону, забрасывали отступившую было охрану кирпичами, призывали стрелять в офицеров и чуть было не пленили оперуполномоченного.
«В результате применения оружия было убито 4 и ранено 14 заключенных, двое из которых, будучи раненными, умерли в больнице»
Владимир Тольц: Это из заключения уже прибывшей к тому времени из Москвы комиссии. Она признала применение оружия правильным, но неумелым. За что было решено командира охранного дивизиона снять с занимаемой должности и «использовать с понижением». А заключенным 3-го лаготделения было объявлено:
В Москве стало известно о беспорядках в вашем лагере. Для того, чтобы на месте разобраться со сложившейся обстановкой, первый заместитель председателя Совета министров Союза ССР и министр внутренних дел Лаврентий Павлович Берия уполномочил нашу комиссию лично и детально разобраться и принять необходимое решение. Для изложения ваших жалоб и просьб комиссия предлагает: 1. Выделить из вашей среды 5 человек, которые сообщат наше решение по вашим просьбам и заявлениям. 2. Одновременно комиссия предлагает немедленно восстановить в лагере полный порядок, обеспечить беспрепятственный вход лагерной администрации. 3. Комиссия ведет тщательное расследование о случаях применения оружия. В связи с этим требуем подвергнуть медицинскому исследованию трупов убитых и умерших. Поэтому предлагается немедленно выдать трупы медицинским работникам. Выделенным вами людьми для разговоров с нами явиться через час в штаб отделения. В отношении выделенных вами лиц гарантируем, что никаким репрессиям и преследованиям они подвергаться не будут. Комиссия.
Владимир Тольц: Вторая передача, посвященная 60-й годовщине восстания в норильском Горном лагере. Как и первая, она основана на документах МВД и КГБ СССР и воспоминаниях участников восстания. Участников в живых ныне осталось уже немного. Но их свидетельств и мемуаров, заботливо собираемых «мемориальцами» и краеведами, накоплено и сохранено немало. Некогда именно эти драгоценные свидетельства, тайно записанные и переданные на Запад, и оказались для мира первой вестью о том, что произошло в 1953 году в советском лагерном Заполярье. Ныне, когда весь корпус этого рода исторических источников в основном собран, хотя изучен, наверное, еще недостаточно, очевидны уже и их некоторые слабости – воспоминания создавались иногда спустя значительное время после описываемых в них событий, память порой подводила мемуаристов. Ну, и подмечаемое одними из них в сочинениях других понятное преувеличивание значения в восстании и собственной роли, и роли своих земляков… Несмотря на большую в общем точность в датах, именах, а порой и в количественных оценках дефектность казенных гулаговских документов как исторических источников тоже вполне очевидна. Тут и явная тенденциозность, и стремление выгородить себя (речь идет об авторах документов) и неполнота и неточность агентурной информации, на которой основывались посылаемых «наверх» справок и донесений, и просто непонимание того, что происходит и здесь, в лагерях, и там, в Москве, где всего лишь три месяца назад умер тот, про которого годами твердили, что он бессмертный Вождь и Учитель, а тут тебе к тому же сообщают, что твой министр, дорогой и любимый Лаврентий Павлович оказался английским шпионом и уже арестован. Если сегодня он, то кто завтра?... А ведь именно Берия направил в Норильск комиссию, которая должна была разобраться с бунтовщиками…
ИЗ воспоминаний Евгена Грицяка:
И вот 6-го июня в нашу зону вошла группа высокопоставленных лиц. Один из них, в чине полковника, выступил вперёд и сказал:
«Москве стало известно про беспорядки, которые творятся в Норильске, в том числе и в вашем 4-м лаготделении. Для того, чтобы выяснить положение на месте, Москва откомандировала сюда Правительственную Комиссию. Председателем комиссии назначен я — полковник Кузнецов, начальник Тюремного управления МВД СССР, личный референт Лаврентия Павловича Берии. Члены комиссии: начальник конвойных войск МВД СССР генерал-лейтенант Сироткин и представитель ЦК партии товарищ Киселёв. Поскольку мы с вами всеми переговорить не сможем, то предлагаем выделить из своей среды пятерых представителей, которые изложили бы нам все ваши претензии. Гарантируем, что никто из ваших парламентёров не будет репрессирован».
Комиссия не застала нас врасплох. Мы требовали её вызова, надеялись, что она прибудет, поэтому заранее были готовы к разговору с нею. Было разработано два варианта нашего поведения с нею. Какой из них выбрать - должно было зависеть от нашего ощущения настроения и намерений самой Комиссии: если мы увидим или как-то почувствуем, что Комиссия пришла с явно агрессивными намерениями, то мы должны были ограничиться только жалобами на наше нестерпимое положение. А если комиссия отнесётся к нам лояльно и будет готова выслушать нас, то мы, помимо всех наших жалоб, должны были выдвинуть и ряд требований политического характера.
Группа представителей укомплектовалась очень быстро. Украинцев представлял я, русских — Владимир Недоростков, белорусов — Грыгор Климович. Фамилии ещё двух представителей не были мне известны. Через некоторое время к нам присоединились ещё двое заключённых. Один из них был тоже украинец Мирослав Мелень.
Тем временем возле вахты и, для большей безопасности, недалеко от сторожевой вышки уже стоял накрытый красной скатертью стол, за который сели члены Московской комиссии вместе со своим секретарём.
Вот и мы медленно, руки назад, подходим к столу. Один из членов комиссии, которого Кузнецов назвал товарищем Киселёвым, указывает на меня пальцем и спрашивает: «Фамилия? Фамилия?» Я молча смотрю на свой номерной знак. Кузнецов понял намёк и говорит: «Зачем тебе его фамилия? Не видишь - номер У777? Вот это и есть вся его фамилия». А повернувшись лицом ко мне, добавил: «Ну, ничего. Мы снимем с вас эти номера; они не нужны ни вам, ни нам.» <…>
Тут к столу подошёл начальник Управления Горлага генерал Семенов. Я заявил, что в его присутствии мы говорить не будем.
— Семенов! — гаркнул на него Кузнецов,— а ты чего тут стал? А ну убирайся отсюда!
Владимир Тольц: Полковник Михаил Васильевич Кузнецов был большой «шишкой»! Начальником Тюремного управления МВД СССР. На документах прибывшей из Москвы комиссии его, председателя, подпись всегда первой, раньше генеральских… Но мог ли этот полковник вот так орать на еще вчера всесильного в Норильске генерала Ивана Семенова? Да еще в присутствии заключенных?... Кстати, через 2 года, в мае 1955 его уволили из органов с формулировкой «по фактам дискредитации». Боевых орденов, «заработанных» им в руководстве лагерями, правда, не лишили.
Из справки 5 отдела Управления МВД СССР:
Бригадой МВД СССР 6 июня в 5 лагерном отделении Горного лагеря была проведена беседа с представителями, выделенными от заключенных. Беседа длилась около четырех часов с 21 часа 6 июня до 1 часа 7 июля. При выступлениях фамилии заключенных не спрашивались.
Первый заключенный Бойко: «Администрация и охрана нарушают лагерные правила, конвоиры убивают заключенных. Убит был бригадир Болтушкин, ранены женщины. Имеет место жестокое обращение. Руководители лагеря сеяли вражду между заключенными. Конвоиры грубо оскорбляют заключенных, называют фашистами. Оперработники приобретают своих людей, которые пишут донесения. Оперработники не проверяют данных, сажают заключенных в бур, поощряют своих людей. Администрация поощряла рознь среди заключенных, вследствие чего имели место убийства. На работу направляют, не учитывая состояние здоровья. Производство не обеспечивают зарплатой, произошло фактическое снижение зарплаты. Питание некачественное, картофель гнилая. Многие наказаны органами неправильно. Среди заключенных нет никакой воспитательной работы. Панюков намекал, что с нами могут справиться силой — народу в Норильске хватит. В зоне офицеры живут за счет заключенных, заставляют шить на себя одежду, сапоги. Царычев в зону ходит систематически пьяный, оскорбляя заключенных. Мебель офицерам изготовляется бесплатно за счет труда заключенных. В бур сажают без оснований, на жалобы наши не отвечают. Мы просим комиссию пересмотреть наши дела».
Владимир Тольц: А вот что говорил московской комиссии другой з/к 5 лаготделения по фамилии Морушко.
Коллектив просил передать просьбу о пересмотре дел, так как большинство из нас попали в лагерь только потому, что были в плену. Отношение к заключенным Горного лагеря резко отличается от отношения к заключенным лагерей ИТЛ. Оплата труда у нас ниже, чем в ИТЛ, питание плохое, в помещениях тесно, грязно, спецодежды нет, зимняя обувь плохая. Отношение медперсонала к заключенным бездушное. Есть среди нас много гипертоников, больных туберкулезом, психически больных, которых следует отделить от других заключенных. Руководство лагеря вынуждало нас, заключенных 7 барака, с 19 апреля в течение четырех ночей приходить без надобности к бане. Офицеры допускают оскорбления нецензурной бранью. На работе бываем при любой температуре, то есть нет актированных дней. Опергруппа создает искусственно вражду между русскими и украинцами. Оперуполномоченный Бессонов заявил: «Направим тебя в такой-то лагерь, там тебе русские ребра поломают». В феврале 49 года заключенного убил охранник из пистолета. Оперуполномоченный Нестеренко в 52 году натравливал собак на заключенных. В апреле-мае 52 года при конвоировании заключенным предлагали ложиться в воду, а поверху делали обстрел. В марте 52 заключенный Дачук умер, так как будучи больным, работал по приказанию администрации. В январе 53 года доведенный до отчаяния один заключенный бросился на проволоку. Просим пересмотреть наши дела, заменив лагерь вольным поселением. Просим гарантировать безопасность заключенных после отъезда комиссии, прекратить беззаконную стрельбу, улучшить питание. Разрешить общение с женщинами, которые сейчас беременеют не от нас, а от офицеров.
Владимир Тольц: Последнее, между прочим, подтвердили московской комиссии и женщины-заключенные 6 лаготделения. Одна из них сказала: «Женщины лазят на вышки к конвою, поэтому от конвоя у заключенных женщин есть дети». Она просила московских «ревизоров» «разрешить двадцатипятилетникам (т.е, приговоренным к 25 годам каторги) вольное поселение, общение с мужчинами» Остальные зечки жаловались на бесчинства охраны и оперов, ужасающее питание, отсутствие элементарных гигиенических условий, просили уменьшить рабочий день, дать свидания с родственниками, отселить от них и направить на материк инвалидов и умалишенных…. Конечно, у комиссии были «домашние заготовки» возможных и допустимых уступок восставшим, но судя по пометам на записи их беседы с зечками 6 лаготделения, часть ОБЕЩАНИЙ бунтовщикам была сформулирована «комиссионерами» по итогам этой встречи:
Устанавливается 9-ти часовой рабочий день.
Снимаются номера с одежды заключенных
Разрешается заключенным посылать семьям по одному письму в месяц.
Увеличивается выдача заключенным с их лицевых счетов до 450 рублей в месяц .
Разрешается беспрепятственно со своих лицевых счетов один раз в месяц посылать деньги своим семьям.
Инвалиды вывозятся на материк.
Снимаются решетки с окон жилых бараков.
Двери жилых бараков на ночь не закрывать.
Разрешается заключенным до отбоя посещать.заключенных других бараков своей жилой зоны.
Владимир Тольц: Как докладывали члены вернувшейся в Москву комиссии «заключенные 4, 5 и 6 лаготделений обещали на следующий день выйти на работу»
При этом в том же документе было зафиксировано:
Несмотря на проведенную беседу с заключенными 3-го лагерного отделения, которая продолжалась целый день, а на следующий день беседу проводил находивший в Норильске представитель Прокуратуры СССР тов. ВАВИЛОВ, заключенные 3-го лагерного отделения от выхода на работу отказались.
Владимир Тольц: Не прекратили забастовку и з/к первого отделения. И тогда московские ревизоры и переговорщики решили разобраться с ними иным путем….
Итак, где-то с начала июня 1953 бодро-успокоительная тональность реляций чиновников тюремного управления МВД СССР («приняты меры к восстановлению порядка», «в настоящее время все спокойно», «выявлены зачинщики», «проводится разъяснительная работа», «в ближайшие дни порядок в лагере будет восстановлен полностью») меняется. В ней под влиянием развития событий в Горлаге появляются растерянно-тревожные ноты и ожидание распоряжений сверху.
Из справки зам.начальника Тюремного управления МВД Клейменова:
Обстановка в лагере на 1 июня была следующая. В 5 лаготделении заключенные продолжали упорное организованное сопротивление. Штаб забастовки усилил свое сопротивление, выставляя требования: 1. Выезд комиссии из Москвы. 2. 8-часовой рабочий день. 3. Пересмотр дел.
В 1 лаготделении работавшие заключенные на руднике Медвежий ручей, выключили электростанцию, бросили работать, отказались войти в жилую зону. Выставляют требования выезда комиссии из Москвы и освобождения содержащихся заключенных в бараке усиленного режима.
В 4 лаготделении по данным агентуры создалась группировка из русских, которая имеет намерение напасть на бандеровцев.
В результате невыхода на работу заключенных 1, 4, 5 и 6 лаготделений полностью остановлены работы на Горстрое, на руднике открытых работ и других. Учитывая создавшуюся обстановку и опасность распространения на другие лаготделения и город, нами приняты меры по отделению основной массы заключенных от бандеровцев и изъятию зачинщиков в 5 лаготделении. Однако, они положительных результатов не дали.
Владимир Тольц: В том же документе полковник Клейменов сообщает о новой жертве: от пуль охраны в лагерной больнице скончался попавший под пожарную машину 28-летний з/к Алексей Зайковский, приговоренный к 25 годам заключения. Грозовая атмосфера сгущалась, и лагерное начальство признавало, что своими силами с начавшимся бунтом оно справиться не в состоянии.
По состоянию на 9 часов московского времени 2 июня положение не изменилось. В 1 лаготделении на доске объявлений заключенные вывесили требования, которые сводятся к следующему: 1. Приезд Ворошилова или Жукова для пересмотра дел. 2. Амнистия заключенным Горного лагеря.
При попытке администрации лагеря снять вывешенные требования, заявили: «Не дадим снять, а кто будет пытаться сделать это — убьем». Учитывая, что все ранее принимаемые нами меры результатов не дали, а местные условия не представляют возможности провести какие-либо другие мероприятия, которые бы обеспечили успешную ликвидацию сопротивления и наведения порядка в лагере, прошу направить комиссию из центра. В случае надобности доложить более полно создавшуюся обстановку. Прошу разрешения на вылет в Красноярск для доклада по ВЧ.
Владимир Тольц: Из хроники Норильского восстания, составленной Аллой Макаровой.
Еще 28 мая из Красноярска прилетел с комиссией генерал-лейтенант Панюков, бывший начальник Норильского комбината и ИТЛ, он предлагает заключенным выйти на работу. В 5-м лаготделении его освистали, в 6-м лаготделении женщины тоже отказались с ним говорить, в 4-м лаготделении и оцеплении Горстроя ему вручили копии требований лагерников.
29 мая. Во всех лаготделениях появились листовки: “Не слушайте провокаторов ИТР!” Это работа комиссии Панюкова. Заключенные пишут ответы, чтобы нейтрализовать действие листовок. Появляются самодельные листовки заключенных над оцеплением Горстроя, воздушный змей разносит их над Норильском.
Владимир Тольц: Из воспоминаний бывшего узника Горлага Евгена Грицяка:
Люди принесли все свои запасы бумаги, и начался массовый выпуск листовок. Некоторые листовки писались просто от руки. Первая серия этих листовок сообщала населению города про то, что заключённых морят голодом, не дают воды.
Листовки разбрасывались по городу оригинальным способом. Семь бумажных змеев, поднимаясь вверх, несли с собой до 300 листовок каждый. Листовки подвязывались под змеем скрученными в трубку и перевязанными ниткой. Из-под нитки свисал подожжённый ватный фитиль. К тому времени: когда змей поднимался достаточно высоко, фитиль догорал и пережигал нитку; листовки рассыпались во все стороны. А дальше ветер разносил их по всему городу и даже далеко за его пределы. Некоторые из них долетали даже до Игарки.
Конвоиры пробовали стрелять по змеям. Случалось, и попадали, но это не прерывало их полет. Так на Норильск было выпущено около сорока тысяч листовок. В городе были созданы специальные комсомольские бригады, которые эти листовки собирали.
Владимир Тольц: Утром 1 июня в 5 лагерном отделении объявили по радио, что заключенные, у которых кончаются лагерные сроки в 1953-54 годов, надлежит построиться на этап. Замысел этой операции полковник Кузнецов описал позднее так.
Этим мероприятием преследовалась цель отколоть от бендеровцев заключенных, пассивно участвующих в волынке.
Владимир Тольц: За зону вывели более 650 человек.
Оперативным составом была проведена фильтрация с целью изъятия (…) участников волынки. В результате была изъята группа в количестве 6 человек.
Владимир Тольц: Следующая операция по изъятию на 5 лаготделении активистов забастовки состоялась менее, чем через сутки.
Из обращения заключенных к правительству СССР.
С 1 на 2 июня 1953 года батальон офицеров, имея оружие, с двумя насосами ворвался втихомолку в зону и пытался нас спровоцировать на бунт. В этот период исчезло двое заключенных.
Владимир Тольц: Для тюремщиков эта операция оказалась неудачной. И когда весть о ней достигла Москвы, генерал Иван Серов разгневался:
Проведенные мероприятия по вводу в лагерную зону двухсот офицеров являются непродуманными. Если не были уверены в успехе этого мероприятия, то не следовало бы его начинать, так как в итоге получилось, что скомпрометировали администрацию лагеря и офицерский состав и тем самым создали некоторую уверенность у организаторов волынки. Непродуманность этих мероприятий подтверждается и тем, что даже не проверили у офицерского состава имеющееся оружие. Несмотря на запрещение допуска в лагерь кого-либо из посторонних, привлекли для этих целей работников Норильского ИТЛ,тем самым дали возможность распространять всякие слухи о случившемся. Впредь о всех готовящихся мероприятиях доносить в МВД СССР.
Владимир Тольц: В ожидании приезда из Москвы начальства тюремщикам в Норильске оставалось заниматься сбором сведений о восставших, их намерениях и действиях через внутрилагерную агентуру, которая, по словам нач. Тюремного управления МВД Клейменова была «запугана и на встречи приходить боится».
Из воспоминаний узника 4 отделения Горлага Евгена Грицяка:
Агентура в политических лагерях была довольно-таки многочисленной. В нашей 4й зоне были выявлены списки всех агентов оперчекистского отдела. Там насчитывалось 620 агентов, т.е. завербован был каждый пятый заключённый. Это та самая норма, что была введена среди всего населения великого Советского Союза, где так «вольно» дышал человек!
И нет ничего удивительного в том, что оперчекистский отдел был уверен, что без его ведома никакое организованное выступление заключённых невозможно. А когда это невозможное стало возможным и даже совершившимся фактом, чекисты схватились за головы и до конца существования Советского Союза спрашивали нас: «Как вам удалось это организовать?»
«Проверенная агентура» не оправдала надежд оперчекистского отдела, по-видимому оттого, что все агенты поступали на свою «службу» принудительно. Их вербовали с помощью таких испытанных методов, как обещания, угрозы, пытки. Один из них, врач С., рассказал, что его подвесили к перекладине вверх ногами и не опустили, пока он не дал своего согласия.
Владимир Тольц: Так или иначе, но агентура даже в тех, трудных для нее условиях, продолжала стучать. И хотя степень достоверности этого «стука» и тогда, и тем более сейчас трудно оценить, полковник Клейменов заботливо подшивал и суммировал получаемые донесения:
Агент … в донесении 1 июня сообщает: группа бендеровцев в количестве примерно 16 человек ведет активную работу среди заключенных по активизации забастовки и парализации работы оперативного состава путем запугивания убийством их и связанных с ними людей. Для обработки заключенных бендеровцы используют выступления Эйзенхауэра и Черчилля.
Агент … 2 июня сообщил, что бунтовщики в настоящий момент проводят работу по подготовке нападения на офицерский состав, для чего готовят запас камней, часть которых носят при себе. Бунтовщиками проводится агитация среди заключенных по подготовке срыва номеров среди всего лагерного населения. В июле месяце намечается новый бунт, который должен понести массу жертв. Ведется подготовка по выявлению заключенных, связанных с оперсоставом, и их убийству.
В запретной зоне 6 лагоотделения поднято письмо, в котором заключенная женщина пишет в мужской лагерь: «Желаем вам всем большей сплоченности и силы и дождаться того, что задумано.... Прошу держаться один одного, лучше думайте про задуманную нами цель и сплоченность. Мы, девчата, держимся хорошо вот уже шестой день».
В зоне 1 лаготделения и на производственной зоне рудника Медвежий ручей вывешены антисоветского содержания листовки. Одна из листовок заканчивается словами: «Невольники, сыны народа, вперед под знаменем великих дней свободы!». В зоне лагеря по предложению лагерной администрации листовки сняты, а в зоне Медвежий ручей листовки заключенные охраняют и никому не дают их снимать.
Получены данные, что во 2 и 3 лагерных отделениях заключенные из числа бендеровцев начинают оказывать влияние на остальную часть заключенных.
Владимир Тольц: 4 июня 1953 года в Горлаге вновь началась стрельба. На сей раз на 3-м отделении. При разборе инцидента лагерная администрация мотивировала несанкционированное применение оружия чрезвычайной ситуацией- зека из штрафного барака пытались прорваться в жилую зону, забрасывали отступившую было охрану кирпичами, призывали стрелять в офицеров и чуть было не пленили оперуполномоченного.
«В результате применения оружия было убито 4 и ранено 14 заключенных, двое из которых, будучи раненными, умерли в больнице»
Владимир Тольц: Это из заключения уже прибывшей к тому времени из Москвы комиссии. Она признала применение оружия правильным, но неумелым. За что было решено командира охранного дивизиона снять с занимаемой должности и «использовать с понижением». А заключенным 3-го лаготделения было объявлено:
В Москве стало известно о беспорядках в вашем лагере. Для того, чтобы на месте разобраться со сложившейся обстановкой, первый заместитель председателя Совета министров Союза ССР и министр внутренних дел Лаврентий Павлович Берия уполномочил нашу комиссию лично и детально разобраться и принять необходимое решение. Для изложения ваших жалоб и просьб комиссия предлагает: 1. Выделить из вашей среды 5 человек, которые сообщат наше решение по вашим просьбам и заявлениям. 2. Одновременно комиссия предлагает немедленно восстановить в лагере полный порядок, обеспечить беспрепятственный вход лагерной администрации. 3. Комиссия ведет тщательное расследование о случаях применения оружия. В связи с этим требуем подвергнуть медицинскому исследованию трупов убитых и умерших. Поэтому предлагается немедленно выдать трупы медицинским работникам. Выделенным вами людьми для разговоров с нами явиться через час в штаб отделения. В отношении выделенных вами лиц гарантируем, что никаким репрессиям и преследованиям они подвергаться не будут. Комиссия.
Владимир Тольц: Вторая передача, посвященная 60-й годовщине восстания в норильском Горном лагере. Как и первая, она основана на документах МВД и КГБ СССР и воспоминаниях участников восстания. Участников в живых ныне осталось уже немного. Но их свидетельств и мемуаров, заботливо собираемых «мемориальцами» и краеведами, накоплено и сохранено немало. Некогда именно эти драгоценные свидетельства, тайно записанные и переданные на Запад, и оказались для мира первой вестью о том, что произошло в 1953 году в советском лагерном Заполярье. Ныне, когда весь корпус этого рода исторических источников в основном собран, хотя изучен, наверное, еще недостаточно, очевидны уже и их некоторые слабости – воспоминания создавались иногда спустя значительное время после описываемых в них событий, память порой подводила мемуаристов. Ну, и подмечаемое одними из них в сочинениях других понятное преувеличивание значения в восстании и собственной роли, и роли своих земляков… Несмотря на большую в общем точность в датах, именах, а порой и в количественных оценках дефектность казенных гулаговских документов как исторических источников тоже вполне очевидна. Тут и явная тенденциозность, и стремление выгородить себя (речь идет об авторах документов) и неполнота и неточность агентурной информации, на которой основывались посылаемых «наверх» справок и донесений, и просто непонимание того, что происходит и здесь, в лагерях, и там, в Москве, где всего лишь три месяца назад умер тот, про которого годами твердили, что он бессмертный Вождь и Учитель, а тут тебе к тому же сообщают, что твой министр, дорогой и любимый Лаврентий Павлович оказался английским шпионом и уже арестован. Если сегодня он, то кто завтра?... А ведь именно Берия направил в Норильск комиссию, которая должна была разобраться с бунтовщиками…
ИЗ воспоминаний Евгена Грицяка:
И вот 6-го июня в нашу зону вошла группа высокопоставленных лиц. Один из них, в чине полковника, выступил вперёд и сказал:
«Москве стало известно про беспорядки, которые творятся в Норильске, в том числе и в вашем 4-м лаготделении. Для того, чтобы выяснить положение на месте, Москва откомандировала сюда Правительственную Комиссию. Председателем комиссии назначен я — полковник Кузнецов, начальник Тюремного управления МВД СССР, личный референт Лаврентия Павловича Берии. Члены комиссии: начальник конвойных войск МВД СССР генерал-лейтенант Сироткин и представитель ЦК партии товарищ Киселёв. Поскольку мы с вами всеми переговорить не сможем, то предлагаем выделить из своей среды пятерых представителей, которые изложили бы нам все ваши претензии. Гарантируем, что никто из ваших парламентёров не будет репрессирован».
Комиссия не застала нас врасплох. Мы требовали её вызова, надеялись, что она прибудет, поэтому заранее были готовы к разговору с нею. Было разработано два варианта нашего поведения с нею. Какой из них выбрать - должно было зависеть от нашего ощущения настроения и намерений самой Комиссии: если мы увидим или как-то почувствуем, что Комиссия пришла с явно агрессивными намерениями, то мы должны были ограничиться только жалобами на наше нестерпимое положение. А если комиссия отнесётся к нам лояльно и будет готова выслушать нас, то мы, помимо всех наших жалоб, должны были выдвинуть и ряд требований политического характера.
Группа представителей укомплектовалась очень быстро. Украинцев представлял я, русских — Владимир Недоростков, белорусов — Грыгор Климович. Фамилии ещё двух представителей не были мне известны. Через некоторое время к нам присоединились ещё двое заключённых. Один из них был тоже украинец Мирослав Мелень.
Тем временем возле вахты и, для большей безопасности, недалеко от сторожевой вышки уже стоял накрытый красной скатертью стол, за который сели члены Московской комиссии вместе со своим секретарём.
Вот и мы медленно, руки назад, подходим к столу. Один из членов комиссии, которого Кузнецов назвал товарищем Киселёвым, указывает на меня пальцем и спрашивает: «Фамилия? Фамилия?» Я молча смотрю на свой номерной знак. Кузнецов понял намёк и говорит: «Зачем тебе его фамилия? Не видишь - номер У777? Вот это и есть вся его фамилия». А повернувшись лицом ко мне, добавил: «Ну, ничего. Мы снимем с вас эти номера; они не нужны ни вам, ни нам.» <…>
Тут к столу подошёл начальник Управления Горлага генерал Семенов. Я заявил, что в его присутствии мы говорить не будем.
— Семенов! — гаркнул на него Кузнецов,— а ты чего тут стал? А ну убирайся отсюда!
Владимир Тольц: Полковник Михаил Васильевич Кузнецов был большой «шишкой»! Начальником Тюремного управления МВД СССР. На документах прибывшей из Москвы комиссии его, председателя, подпись всегда первой, раньше генеральских… Но мог ли этот полковник вот так орать на еще вчера всесильного в Норильске генерала Ивана Семенова? Да еще в присутствии заключенных?... Кстати, через 2 года, в мае 1955 его уволили из органов с формулировкой «по фактам дискредитации». Боевых орденов, «заработанных» им в руководстве лагерями, правда, не лишили.
Из справки 5 отдела Управления МВД СССР:
Бригадой МВД СССР 6 июня в 5 лагерном отделении Горного лагеря была проведена беседа с представителями, выделенными от заключенных. Беседа длилась около четырех часов с 21 часа 6 июня до 1 часа 7 июля. При выступлениях фамилии заключенных не спрашивались.
Первый заключенный Бойко: «Администрация и охрана нарушают лагерные правила, конвоиры убивают заключенных. Убит был бригадир Болтушкин, ранены женщины. Имеет место жестокое обращение. Руководители лагеря сеяли вражду между заключенными. Конвоиры грубо оскорбляют заключенных, называют фашистами. Оперработники приобретают своих людей, которые пишут донесения. Оперработники не проверяют данных, сажают заключенных в бур, поощряют своих людей. Администрация поощряла рознь среди заключенных, вследствие чего имели место убийства. На работу направляют, не учитывая состояние здоровья. Производство не обеспечивают зарплатой, произошло фактическое снижение зарплаты. Питание некачественное, картофель гнилая. Многие наказаны органами неправильно. Среди заключенных нет никакой воспитательной работы. Панюков намекал, что с нами могут справиться силой — народу в Норильске хватит. В зоне офицеры живут за счет заключенных, заставляют шить на себя одежду, сапоги. Царычев в зону ходит систематически пьяный, оскорбляя заключенных. Мебель офицерам изготовляется бесплатно за счет труда заключенных. В бур сажают без оснований, на жалобы наши не отвечают. Мы просим комиссию пересмотреть наши дела».
Владимир Тольц: А вот что говорил московской комиссии другой з/к 5 лаготделения по фамилии Морушко.
Коллектив просил передать просьбу о пересмотре дел, так как большинство из нас попали в лагерь только потому, что были в плену. Отношение к заключенным Горного лагеря резко отличается от отношения к заключенным лагерей ИТЛ. Оплата труда у нас ниже, чем в ИТЛ, питание плохое, в помещениях тесно, грязно, спецодежды нет, зимняя обувь плохая. Отношение медперсонала к заключенным бездушное. Есть среди нас много гипертоников, больных туберкулезом, психически больных, которых следует отделить от других заключенных. Руководство лагеря вынуждало нас, заключенных 7 барака, с 19 апреля в течение четырех ночей приходить без надобности к бане. Офицеры допускают оскорбления нецензурной бранью. На работе бываем при любой температуре, то есть нет актированных дней. Опергруппа создает искусственно вражду между русскими и украинцами. Оперуполномоченный Бессонов заявил: «Направим тебя в такой-то лагерь, там тебе русские ребра поломают». В феврале 49 года заключенного убил охранник из пистолета. Оперуполномоченный Нестеренко в 52 году натравливал собак на заключенных. В апреле-мае 52 года при конвоировании заключенным предлагали ложиться в воду, а поверху делали обстрел. В марте 52 заключенный Дачук умер, так как будучи больным, работал по приказанию администрации. В январе 53 года доведенный до отчаяния один заключенный бросился на проволоку. Просим пересмотреть наши дела, заменив лагерь вольным поселением. Просим гарантировать безопасность заключенных после отъезда комиссии, прекратить беззаконную стрельбу, улучшить питание. Разрешить общение с женщинами, которые сейчас беременеют не от нас, а от офицеров.
Владимир Тольц: Последнее, между прочим, подтвердили московской комиссии и женщины-заключенные 6 лаготделения. Одна из них сказала: «Женщины лазят на вышки к конвою, поэтому от конвоя у заключенных женщин есть дети». Она просила московских «ревизоров» «разрешить двадцатипятилетникам (т.е, приговоренным к 25 годам каторги) вольное поселение, общение с мужчинами» Остальные зечки жаловались на бесчинства охраны и оперов, ужасающее питание, отсутствие элементарных гигиенических условий, просили уменьшить рабочий день, дать свидания с родственниками, отселить от них и направить на материк инвалидов и умалишенных…. Конечно, у комиссии были «домашние заготовки» возможных и допустимых уступок восставшим, но судя по пометам на записи их беседы с зечками 6 лаготделения, часть ОБЕЩАНИЙ бунтовщикам была сформулирована «комиссионерами» по итогам этой встречи:
Устанавливается 9-ти часовой рабочий день.
Снимаются номера с одежды заключенных
Разрешается заключенным посылать семьям по одному письму в месяц.
Увеличивается выдача заключенным с их лицевых счетов до 450 рублей в месяц .
Разрешается беспрепятственно со своих лицевых счетов один раз в месяц посылать деньги своим семьям.
Инвалиды вывозятся на материк.
Снимаются решетки с окон жилых бараков.
Двери жилых бараков на ночь не закрывать.
Разрешается заключенным до отбоя посещать.заключенных других бараков своей жилой зоны.
Владимир Тольц: Как докладывали члены вернувшейся в Москву комиссии «заключенные 4, 5 и 6 лаготделений обещали на следующий день выйти на работу»
При этом в том же документе было зафиксировано:
Несмотря на проведенную беседу с заключенными 3-го лагерного отделения, которая продолжалась целый день, а на следующий день беседу проводил находивший в Норильске представитель Прокуратуры СССР тов. ВАВИЛОВ, заключенные 3-го лагерного отделения от выхода на работу отказались.
Владимир Тольц: Не прекратили забастовку и з/к первого отделения. И тогда московские ревизоры и переговорщики решили разобраться с ними иным путем….
