Продолжается 35-й Московский международный кинофестиваль. Каждый день конкурсной программы оказывается посвящен определенной теме. Российская экранизация "Иуды Искариота" Леонида Андреева в представлении молодого режиссера Андрея Богатырева соседствует с голландским фильмом "Маттерхорн" о преодолении религиозных предрассудков. День открытия был связан с идеей профессиональной психотравмы людей опасных профессий: показали не вполне убедительную английскую драму "Наслаждение" о женщине – военном фотографе и изящный полицейский нуар "Другая жизнь Ришара Кемпа" режиссера Жерминаля Альваре. Рассказывает программный директор фестиваля Кирилл Разлогов:
– UniFrance мне показывали довольно большое количество французских фильмов, за три дня я посмотрел, по-моему, фильмов 50. Помимо картины "Пена дней", которая ушла в конкурсную программу фестиваля в Карловых Варах, а у нас показывается вне конкурса, не было фильма, который бы мне показался интересным, и я обрадовался, когда появился "Ришар Кемп". Во-первых, достаточно тонкий и остроумно сделанный сюжет, режиссер был и автором сценария. Во-вторых, две выдающиеся, на мой взгляд, актерские работы, это прежде всего Жан-Юг Англад. Режиссер объяснил, что он взял звезду 80-х годов и отправил его обратно в 80-е, собственно говоря, когда он был звездой. Ну, и любимая мной актриса Мелани Терриен, я ее видел впервые в "Принцессе де Монпансье" у Бертрана Тавернье.
– Давайте поговорим о русских фильмах в программе кинофестиваля. Я имею в виду сейчас "Иуду" Андрея Богатырева и "Роль" Константина Лопушанского. С одной стороны, "Иуда" кажется крупным амбициозным проектом молодого режиссера, а с другой стороны, по визуальной и постановочной части он представляется довольно вторичным, имея в виду все классические европейские крупные фильмы на евангельские сюжеты.
– Дело в том, что классические европейские огромные фильмы на евангельские сюжеты – это каноническая трактовка Евангелия с легкими изменениями. Не считая, может быть, Скорсезе (но это не европейская картина, а американская) и Казанзакиса. Рассказ Леонида Андреева предлагает абсолютно неканоническую трактовку, которая вызвала скандал в начале прошлого века, и если посмотреть на вещи светлым взглядом, не замутненным глупостями, вполне может вызвать скандал и в начале ХХI века. Это смелый проект. Можно высказывать претензии к тому, как он реализован, подобраны актеры, но то, что это большая амбициозная картина, вполне фестивальная, у меня не вызывает сомнений. Фильм Константина Лопушанского – это была первая картина, которую мы отобрали без всяких колебаний. Хорошая актерская работа, несколько работ, но в основном Максима Суханова, и это, на мой взгляд, лучший фильм Лопушанского за последние годы.
– Насколько я понимаю, сценарий несколько перекликается с темой "Господина оформителя", то есть главный герой – человек из мира искусств, который так вживается в действительность, что она его убивает. Это общая тема русского модерна, околореволюционных русских лет, или это представление людей XXI века о том, что такое человек и история?
– Нет, это бродячий сюжет, не специфически русская история. Я видел несколько аналогичных картин о том, как вымышленная идентичность становится роковой для человека. Но это скорее было бы противопоказанием для выбора картины, если бы она не была так блестяще сделана. А так – это бродячий сюжет, сейчас мы живем в эпоху множественных идентичностей, есть попытки сменить пол, сменить идентичность, скрыться, начать другую жизнь. Все эти истории фашистов, которые скрываются в Латинской Америке, шпионов, которые становятся излюбленными персонажами, потому что живут чужой жизнью. Тема очень актуальна для современного мира, тысячу раз использовалась и в литературе, и в кино. Здесь есть очень четкая разработка этой темы, очень убедительная психологически, точно вписанная в определенное историческое время, в определенную эпоху, послереволюционный период.
– В контексте нынешних политических изменений, законодательных инициатив Госдумы с запретом так называемой пропаганды гомосексуализма, поневоле начинаешь обращать внимание на фильмы, которые затрагивают тему гомосексуальности. В фильме "Рози" персонаж – известный берлинский гомосексуальный писатель, в фильме "Маттернхорн" герой пытается определить свою идентичность через близкие отношения к человеком своего пола, да еще и ментальным инвалидом, что вызывает скандал в деревне. Вы, беря такие картины в конкурс, не боялись упреков со стороны чрезмерных новых моралистов?
– Нет. А чего бояться? Волков бояться – в лес не ходить. Вообще, очень трудно найти качественную артхаусную картину, где бы тем или иным боком не проглядывала проблема нетрадиционной жизни, нетрадиционных отношений. Я имею в виду не только гомосексуальность. Это то, что я уже говорил про шпионов, про изменение пола, индивидуальности. Искусство интересуется пограничными явлениями, и в этих пограничных явлениях, естественно, огромное место занимают вещи, которые в обычной жизни неприемлемы. Это вообще широкая тема – "что позволено Юпитеру, не позволено быку", то есть что может быть позволено художникам? История Романа Поланского, например. Может ли гений себе позволить что-то такое, что простым гражданам нельзя? В эпоху глобальной демократии кажется, что нет таких исключений.
Гомосексуализм просто привлек внимание наших законодателей, поскольку, видимо, у них это латентное желание, тщательно скрываемое от окружающих, но ведь в культурологическом плане это огромный пласт вещей, которые чрезвычайно интересны именно в силу того, что связаны с запретом, с тем, как на этот запрет реагировать, что делать. Мне кажется, для искусства это кладезь. И то, что у нас две-три, может быть, четыре картины, где эта тема так или иначе затрагивается, так это вполне естественно.
– UniFrance мне показывали довольно большое количество французских фильмов, за три дня я посмотрел, по-моему, фильмов 50. Помимо картины "Пена дней", которая ушла в конкурсную программу фестиваля в Карловых Варах, а у нас показывается вне конкурса, не было фильма, который бы мне показался интересным, и я обрадовался, когда появился "Ришар Кемп". Во-первых, достаточно тонкий и остроумно сделанный сюжет, режиссер был и автором сценария. Во-вторых, две выдающиеся, на мой взгляд, актерские работы, это прежде всего Жан-Юг Англад. Режиссер объяснил, что он взял звезду 80-х годов и отправил его обратно в 80-е, собственно говоря, когда он был звездой. Ну, и любимая мной актриса Мелани Терриен, я ее видел впервые в "Принцессе де Монпансье" у Бертрана Тавернье.
– Давайте поговорим о русских фильмах в программе кинофестиваля. Я имею в виду сейчас "Иуду" Андрея Богатырева и "Роль" Константина Лопушанского. С одной стороны, "Иуда" кажется крупным амбициозным проектом молодого режиссера, а с другой стороны, по визуальной и постановочной части он представляется довольно вторичным, имея в виду все классические европейские крупные фильмы на евангельские сюжеты.
– Дело в том, что классические европейские огромные фильмы на евангельские сюжеты – это каноническая трактовка Евангелия с легкими изменениями. Не считая, может быть, Скорсезе (но это не европейская картина, а американская) и Казанзакиса. Рассказ Леонида Андреева предлагает абсолютно неканоническую трактовку, которая вызвала скандал в начале прошлого века, и если посмотреть на вещи светлым взглядом, не замутненным глупостями, вполне может вызвать скандал и в начале ХХI века. Это смелый проект. Можно высказывать претензии к тому, как он реализован, подобраны актеры, но то, что это большая амбициозная картина, вполне фестивальная, у меня не вызывает сомнений. Фильм Константина Лопушанского – это была первая картина, которую мы отобрали без всяких колебаний. Хорошая актерская работа, несколько работ, но в основном Максима Суханова, и это, на мой взгляд, лучший фильм Лопушанского за последние годы.
– Насколько я понимаю, сценарий несколько перекликается с темой "Господина оформителя", то есть главный герой – человек из мира искусств, который так вживается в действительность, что она его убивает. Это общая тема русского модерна, околореволюционных русских лет, или это представление людей XXI века о том, что такое человек и история?
– Нет, это бродячий сюжет, не специфически русская история. Я видел несколько аналогичных картин о том, как вымышленная идентичность становится роковой для человека. Но это скорее было бы противопоказанием для выбора картины, если бы она не была так блестяще сделана. А так – это бродячий сюжет, сейчас мы живем в эпоху множественных идентичностей, есть попытки сменить пол, сменить идентичность, скрыться, начать другую жизнь. Все эти истории фашистов, которые скрываются в Латинской Америке, шпионов, которые становятся излюбленными персонажами, потому что живут чужой жизнью. Тема очень актуальна для современного мира, тысячу раз использовалась и в литературе, и в кино. Здесь есть очень четкая разработка этой темы, очень убедительная психологически, точно вписанная в определенное историческое время, в определенную эпоху, послереволюционный период.
– В контексте нынешних политических изменений, законодательных инициатив Госдумы с запретом так называемой пропаганды гомосексуализма, поневоле начинаешь обращать внимание на фильмы, которые затрагивают тему гомосексуальности. В фильме "Рози" персонаж – известный берлинский гомосексуальный писатель, в фильме "Маттернхорн" герой пытается определить свою идентичность через близкие отношения к человеком своего пола, да еще и ментальным инвалидом, что вызывает скандал в деревне. Вы, беря такие картины в конкурс, не боялись упреков со стороны чрезмерных новых моралистов?
– Нет. А чего бояться? Волков бояться – в лес не ходить. Вообще, очень трудно найти качественную артхаусную картину, где бы тем или иным боком не проглядывала проблема нетрадиционной жизни, нетрадиционных отношений. Я имею в виду не только гомосексуальность. Это то, что я уже говорил про шпионов, про изменение пола, индивидуальности. Искусство интересуется пограничными явлениями, и в этих пограничных явлениях, естественно, огромное место занимают вещи, которые в обычной жизни неприемлемы. Это вообще широкая тема – "что позволено Юпитеру, не позволено быку", то есть что может быть позволено художникам? История Романа Поланского, например. Может ли гений себе позволить что-то такое, что простым гражданам нельзя? В эпоху глобальной демократии кажется, что нет таких исключений.
Гомосексуализм просто привлек внимание наших законодателей, поскольку, видимо, у них это латентное желание, тщательно скрываемое от окружающих, но ведь в культурологическом плане это огромный пласт вещей, которые чрезвычайно интересны именно в силу того, что связаны с запретом, с тем, как на этот запрет реагировать, что делать. Мне кажется, для искусства это кладезь. И то, что у нас две-три, может быть, четыре картины, где эта тема так или иначе затрагивается, так это вполне естественно.
