74-летний глава азербайджанского Союза кинематографистов Рустам Ибрагимбеков выдвинут единым кандидатом в президенты страны от Национального совета демократических сил.
Известность в Азербайджане пришла к Рустаму Ибрагимбекову в 1960-е годы, когда он стал публиковаться в местных газетах и журналах, а по его сценарию был снят фильм "В одном южном городе". Картину критиковали чиновники и хвалили коллеги. Всесоюзной славы Ибрагимбеков удостоился в 1969 году с выходом советского вестерна "Белое солнце пустыни", где его соавтором выступил кинодраматург Валентин Ежов.
В 1979-м на киностудии "Азербайджанфильм" по сценарию Ибрагимбекова был снят фильм "Допрос" о коррупции в верхах. Картина при поддержке тогдашнего главы республики Гейдара Алиева получила Государственную премию СССР. Затем судьба тесно свела Ибрагимбекова с Никитой Михалковым, одна из трех их совместных картин – "Утомленные солнцем" – получила американский "Оскар" как лучший иностранный фильм.
Первые 15 лет после распада СССР Рустам Ибрагимбеков, как он говорит, никогда резко и публично не выступал против азербайджанских властей. Все изменилось в 2008 году с выходом серии его критических статей в адрес нынешнего президента Ильхама Алиева и его окружения.
Президентские выборы пройдут в Азербайджане в октябре этого года. Ибрагимбеков категорически против того, чтобы его считали политиком, по его словам, это гражданская позиция человека, неравнодушного к тому, что происходит у него на родине. Об этом Рустам Ибрагимбеков рассуждает в эксклюзивном интервью Радио Свобода:
– Это попытка спасти страну. Страна гибнет. И на протяжении 20 лет не было ни одних выборов, которые не были бы сфальсифицированы. Страна на одном из первых в мире мест по объемам, размаху всепроникающей тотальной коррупции. Все это напрямую связано с семьей президента и с ним самим. То и дело появляются факты, опубликованные за рубежом, и приводятся цифры о многомиллионном, многомиллиардном выводе денег из Азербайджана, помещения их в какие-то офшоры. Жители страны практически лишены какого-либо права выражать свою точку зрения или мнение.
– Все, что вы перечислили, – это политика.
– Нет, это не политика. Это гражданское общественное мнение. Никакой политикой я не занимался. А как общественное лицо, как гражданин своей страны я время от времени высказываю свою точку зрения на то, что происходит в стране. Я никогда не был диссидентом, я не был коммунистом, никогда не обслуживал господствующую идеологию. У меня нет ни одного произведения, связанного впрямую с существующим строем. Я старался говорить по возможности правду. Поскольку ситуация в Азербайджане уже достигла крайних проявлений, я как кинодраматург, писатель, просто житель страны высказывал свою точку зрения в газетах. Какая же это политика?! Политика – это когда человек занимается этим профессионально, стремясь достичь каких-то целей. А цели у меня оставались те же – писать книги, снимать фильмы, ставить спектакли.
Чтобы вы могли понять размер и характер этой коррупции (я уж не говорю о миллиардах, которые воруются на нефти и многом другом), ежегодно в Азербайджане в мае проводится праздник цветов. На этот праздник тратится 60-70 миллионов долларов. А когда появляется на свет новый азербайджанец, ему дают всего 150 манатов. И когда у мэра Баку спросили, чем отличается праздник цветов этого года от прошлого, он сказал: "В прошлом мы потратили всего 60, а в этом году 70 миллионов долларов. Сверху Гейдар Алиев смотрит на меня и очень этим доволен".
По этому поводу мы начали приглашать руководство страны к диалогу. Никаких намерений участвовать впрямую в политике у нас не было. Мы – это поэт Рамиз Ровшан, прозаик, историк, один из лучших наших ученых Акрам Айлисли, которого потом подвергли шельмованию за роман, сжигали его книги. Вокруг нас объединилось несколько сотен человек в Форум интеллигенции. Но его начали преследовать государство, власти. Людей начали увольнять с работы, осуждать по телевидению, клеветать, открывать уголовные дела.
– А вы сейчас умышленно не называете имя главы государства?
– Нет, почему. Я же не могу говорить то, чего я не знаю. Это все делается от имени властей. Дает ли он конкретно эту команду или нет – я не знаю. Я могу назвать только то, что делает он конкретно. Когда я говорю об этих фактах, пришедших из-за границы, то там фигурируют и он, и его семья. Это огромное количество офшорных компаний, куда переведены в больших количествах деньги из Азербайджана.
– Деньги, вы имеете в виду, Ильхама Алиева и его семьи?
– Да. Это офшорные компании, которые учреждены в Азербайджане по адресу в квартире, которая имеет отношение к семье. Там 10-12 офшорных компаний. Это всегда делается под другими именами. Но в конечном итоге адрес учредителя – это одна квартира в городе Баку, которая принадлежит этой семье.
– Вы сейчас говорите о коррупционной деятельности нынешних властей, но при этом вы считаете, что это тоже не политика.
– Конечно, нет.
– А то, что вас выдвигают кандидатом в президенты Азербайджана?
– Настал тот момент, с которого меня можно считать политиком. Это произошло буквально два месяца назад, когда я увидел, как разрознена оппозиция, как она разобщена, как они не только не взаимодействуют, но и в очень плохих отношениях. 20 лет происходят на всех выборах фальсификации, и практически нет никаких ветвей власти, все подчинено маленькой группе людей (их 5-6 человек). Тогда я предложил создать Национальный совет. Поскольку они никак не могли друг с другом договориться, то я, пользуясь тем авторитетом, который я имею в Азербайджане, я их всех объединил и создал Национальный совет. Как известно, любая инициатива наказуема, и меня избрали председателем Национального совета, несмотря на мое отчаянное сопротивление. Но став председателем Национального совета (а он создан именно для того, чтобы провести эти выборы таким образом, чтобы хоть как-то снизить уровень приписок, махинаций и фальсификаций), я предложил идею выдвинуть единого кандидата от демократических сил. И опять в ответ выдвинули меня, несмотря на то, что я предлагал других людей. Я доказывал, что не могу, что у меня нет времени. Но мне сказали, что если не ты, Национальный совет распадется. Если не ты, этого не получится. В связи с этим я пошел, как на заклание. Поэтому я бы не назвал это политикой, а принесением себя в жертву. Единственное условие, которое я поставил, – это то, что если вдруг я изберусь, то не на пять лет, а на два года, что я буду президентом переходного периода только для того, чтобы провести честные парламентские выборы, чтобы этот парламент провел референдум и внес необходимые изменения в Конституцию, чтобы республика стала парламентской и избрали нового президента. На все это – два года. После чего я говорю "до свидания!" и возвращаюсь к своей деятельности, к которой я привык, которую очень люблю, если буду к этому времени жив. Я подписал такой документ. Его обнародовали на собрании. Поэтому выражение, что я пошел в политику, это примерно то же самое, что если на тебя напали на улице и начали грабить, а ты пытаешься защититься, сказать – что же ты влез в драку, что же ты такой драчун, ты же мирный человек, почему ты дерешься?
– Вы сказали, что с 1993 года никаких честных выборов в Азербайджане не было. Но что же вы тогда молчали раньше? В 1993-м и последующие годы во главе стоял Гейдар Алиев, отец нынешнего президента. Вы были с ним в хороших отношениях и во времена Советского Союза, и позже.
– Откуда вы это знаете? В 1985 году из-за Алиева я уехал из Баку, снятый с поста первого секретаря Союза кинематографистов Азербайджана, уехал в Москву и пять лет был в эмиграции. Это хорошие отношения с Алиевым?
– А до этого?
– Я вам назвал 1985 год. А он пришел чуть раньше. Первое, что он сделал, придя к власти, он начал борьбу со мной и с моим братом (Максудом Ибрагимбековым. – Прим. автора) из-за моего фильма "В этом южном городе". Затем у нас установились нормальные отношения. И они были нормальными до 1985 года, Алиев работал уже в Москве (в должности первого заместителя председателя Совета Министров СССР. – Прим. автора). И решением бюро ЦК меня сняли. Я уехал в Москву. Далее произошло то, что называют жизнь – его сняли со всех должностей, он лежал больной в Барвихе. Известный азербайджанский, советский художник Таир Салахов мне сказал: "Слушай, поедем, навестим человека, потому что он убежден, что против него идет какая-то борьба". Я приехал в Барвиху. Мы провели четыре часа. У нас возобновились нормальные отношения. После этого он мне (сам я ему ни разу не позвонил) несколько раз позванивал, особенно живя в Москве. Особенно он был мне благодарен за одну статью в газете "Правда", где я писал о том, почему мы так восторженно воспринимаем перестройку. Это напоминает человека, который довел ногу до гангрены. И когда ему начали отрезать ногу, он радостно кричит: "Операция, операция!" Не надо было доводить страну до такого состояния, чтобы ее надо было перестраивать. И связано это с тем, что мы все молчали все время. А он позвонил и сказал: "Я знал, что ты мудрый человек, спасибо тебе за это". А потом он дал большое интервью в "Театральной жизни", где говорил о том, что он очень помог фильму "Допрос", что фильм "Допрос" получил Государственную премию. Я это подтвердил, потому что это действительно правда. Он очень умный человек, замечательный политик, который до сих пор, мне кажется, один из самых сильных на всем постсоветском пространстве. Но как всякий талантливый человек он, с моей точки зрения, не имел идеологии. Он использовал существующую идеологию для решения тех творческих задач, которые он перед собой ставил. Поэтому он был замечательным коммунистом, потом стал таким же ярким демократом, опровергая все то, что он делал до этого.
Так вот, вдруг в 1993 году Алиев возвращается в Баку. У нас замечательные отношения. Я был один из тех, кто написал, что он должен вернуться, потому что страна погибала. Ее раздирали на части. Это знаменитое письмо, что просим вас вернуться. Он вернулся. Почему я должен был против него бороться? Следующие выборы он проиграл Этибару Мамедову. Все было подтасовано.
– Вы критиковали его тогда?
– Нет, конечно, потому что это настолько яркий и сильный был человек. А то, что подтасовано или не подтасовано, я же этого не видел. Некие факты мне говорили об этом, что вышла толпа на улицу и другое. Мало того, когда в 2003 году пришел к власти Ильхам Алиев, я был счастлив, что пришел, потому что у нас были очень хорошие отношения. Он помогал нашему фестивалю. Я был рад, что пришел молодой просвещенный, образованный человек к власти, закрыв глаза на то, как он пришел, а очень много вокруг этого было разговоров. Дело в том, я же говорю вам, что я не политик, я человек. И как человек я очень хорошо относился к молодому, просвещенному лидеру.
– Хотя выборы были мутные.
– Они были мутные, но не настолько для меня это было очевидным. Сейчас уже доказано, проведено исследование, что все эти выборы… Все выборы! Речь идет не только о президентских выборах, выборы в парламент – тоже. Уже определены цены, сколько это стоит. Вся эта грязь вывалилась в последние три года. До этого были какие-то разговоры и прочее. Вот три года как в газетах, в интернете фигурируют факты вроде "заплатил миллион, у меня взяли, но не избрали". Вся эта закулисная возня с выборами в Азербайджане стала известна в последние два-три года. А до этого были какие-то домыслы. А в 2007 году у меня были очень хорошие отношения с Ильхамом Алиевым. Я с ним встретился, показал ему, как я с 1992 года пытаюсь добиться того, чтобы реконструировали киностудию, исправить чудовищное положение с кинематографическими кадрами. В результате нашего разговора появилось большое распоряжение президента о развитии национальной кинематографии. Но ничего сделано не было. Это было начало 2008 года. Вот именно в это время появились статьи. Меня стали обвинять в симпатиях к армянам. И постепенно начал развиваться этот процесс, который поначалу носил характер общественного мнения. На большее никто из нас не претендовал. Мало того, каждый раз мы собирались и говорили, что среди нас есть только один человек, который профессиональный политолог, – Эльдар Намазов. Вот он может заниматься напрямую политикой. Мы не врачи, мы – боль. Наша задача – говорить о проблемных вещах, а общество должно их решать.
– Если выборы за период с 1993 по 2007 год вынести за скобки, вы знали о том, что существует тотальная коррупция в Азербайджане? Говорили ли на эти темы с Алиевым-старшим и Алиевым-младшим? Или вы про это тоже слышали, но не имели на руках фактов?
– Во-первых, никаких фактов не было. Факты появились три-четыре года назад.
– И о коррупции тоже?
– Конечно! Вдруг появились страшные материалы, пришедшие с Запада. Есть исследования журналистки Хадиджи Исмаиловой, опубликованные в интернете со ссылками на источники. До этого были разговоры. И про Россию говорят, что коррупция, но нужны факты какие-то. И потом, с чего вдруг вы решили, что я имел возможность встретиться с Алиевым и сказать ему о коррупции?
– Но вы же сами сказали – пришли его навестить в больницу, восстановились добрые отношения.
– Да, человек лежал больной.
– Вы же не простой смертный. Вы – известный драматург, человек, который может оказать влияние на ситуацию.
– Вот я пять лет и пытаюсь оказать.
– Но во времена, когда Алиев был у власти, вы многого не знали и по-доброму относились к главе государства.
– Я и сейчас хорошо отношусь к Гейдару Алиеву. В 1999 году он выступил на моем юбилее с часовой речью. Там есть такая фраза: "Всю жизнь Рустам провел в борьбе и всегда побеждал". Действительно, но не в сфере коррупции, а в борьбе за право писателя, за права кинематографиста выражать свои чувства и мысли. В этой борьбе я провел всю свою жизнь, за что и был изгнан один раз. Потом вернулся, действительно победив. Вернулся опять сюда. В это время уже Гейдара Алиева не было. И дальше в состоянии человека, в общем, победившего, я посетил его, когда он был болен. Но я всегда с глубочайшим уважением относился к его выдающимся способностям и талантам, и за то, что он в двух или трех случаях спас страну от неминуемого распада. Что касается того, что начало происходить в республике. Что-то говорили, что, да, наверное, виноградарство приносит деньги. Кто-то говорил, что не хлопок везут, а деньги в Москву, что это страшные приписки. Приезжала какая-то комиссия из Москвы, пыталась это вскрыть и в Узбекистане, и в Азербайджане. Но это все носило некий характер неочевидных вещей. И приличные люди в эти дела не вмешивались. Я вам говорю, что уже четыре года вопиющие факты публикуются. И самое главное – руководство Азербайджана, в частности, президент это не отрицают.
– Вы сейчас въездной или не въездной?
– Въездной.
– Вы можете спокойно въехать на территорию?
– Я могу спокойно въехать на территорию, и меня спокойно могут посадить. Потому что в прошлый раз, когда я въезжал в Азербайджан, меня продержали два часа на границе. Мне сказали, что вы позволили себе фразу: "Если президент со мной не считается, то я с ним не считаюсь" – вот за это мы вас наказываем. А потом стали вдруг появляться в прессе заявления о том, что меня могут посадить. Тем не менее, я в конце июля – начале августа поеду в связи с тем, что я выдвинут кандидатом. Посмотрим, как будут развиваться события.
– А есть ли политические круги в Москве, которые вас поддерживают?
– Москва, в отличие от Америки, ведет себя не проявленным образом, понять что-либо здесь невозможно. И те, и другие, кстати, такая абсолютная симметрия, но американцы это делают более открыто. Они сказали, что Азербайджан является нашим стратегическим партнером, и в России мне так говорят. Мы сотрудничаем в области международной безопасности и энергетики. О беспокоящей ситуации с положением прав в Азербайджане Америка открыто говорит. Там говорят: "Мы как страна, борющаяся за установление демократии во всем мире, делаем и будем делать все для оздоровления обстановки в Азербайджане. Это совершенно не означает, что мы будем помогать вам или Ильхаму Алиеву. Мы будем стараться, чтобы выборы были честными, прозрачными. Тогда кто из вас победит, тот победит". В России так далеко не заходят. В России, действительно, существует верность партнерским отношениям. А то, что в Азербайджане происходит, здесь (в России) знают точно так же, как и в Америке.
– Когда последний раз вы встречались с нынешним президентом Ильхамом Алиевым?
– В 2007 году.
– И о чем говорили последний раз?
– Разговор начался с того, что при Сталине руководил Азербайджаном Мир Джафар Багиров. Это был сподвижник Берии, очень влиятельный человек. Когда началась война, всем дали пайки, хлебные карточки и забыли о деятелях искусства. Они собрались и сказали – надо пойти к Багирову и попросить его, чтобы он исправил эту несправедливость. И был у нас такой замечательный человек Афрасияб Бадалбейли, создатель первого на всем Востоке балета. Они сказали – Афрасияб, ты хорошо говоришь по-русски, у тебя хорошо поставленный голос, говорить будешь ты. Они зашли в кабинет Багирова, выстроились вдоль стенки, как на расстрел. Он сидел в глубине. Полутемный кабинет, он был освещен лучом света и писал. Они ждали, когда он поднимет голову. Багиров не поднимал. Тогда они говорят: "Ну, говори, говори!". И Афрасияб сказал своим баритоном: "Товарищ Багиров! Люди искусства тоже люди". И когда Багиров поднял глаза и посмотрел на него, он сказал уже фальцетом: "Нет, хуже, хуже, но тоже люди". Я рассказал это Ильхаму и сказал: "Я понимаю, что мы хуже, но нельзя – студия разваливается, в чудовищном состоянии". Он посмеялся, клятвенно мне обещал. Он все записал и, я говорю, создал такой документ, в котором должны были решиться все проблемы. Но в это время появились мои статьи, которые в корне изменили отношение власти ко мне. Это был 2008 год. А в 2006 году на очередном фестивале "Восток-Запад" тот же Ильхам Алиев выступал и 10 минут говорил тост в мою честь, награждая меня самыми высокими эпитетами. Сейчас в Азербайджане говорят, что я проходимец, ничего не снявший, что я шарлатан. Регулярно телевидение говорит, что я бездарь.
– Вы уже решили, когда вы едете в Азербайджан?
– Второго августа – День азербайджанского национального кино. Я бы очень хотел в нем принимать участие.
– Вы не исключаете, что сможете восстановить отношения с Ильхамом Алиевым, как в свое время восстановили отношения с Гейдаром Алиевым?
– Я с удовольствием восстановлю личные отношения с Ильхамом Алиевым, тем более что лично к нему никакой неприязни я не испытываю, несмотря на то что он меня обвиняет в самых страшных грехах. Я понимаю, что он защищает свою позицию. Я с удовольствием буду с ним общаться, это замечательный человек в застолье, неплохой человек во всех проявлениях. Но я не могу примириться с человеком, который унижает свой народ, поломал чувство национального достоинства у этого народа, довел его до того, что люди боятся высказываться по любому поводу, оглядываясь по сторонам. С президентом Алиевым я примириться не могу. Я человек тоже строптивый, и постепенно это переросло в абсолютно неприемлемый для меня, угнетающий меня поединок. Представить себя в роли человека, который борется на каких-то выборах… – я таких людей презирал всю жизнь. И оказался в этой позиции.
– Кто бы ни стал следующим президентом Азербайджана, ему придется столкнуться с проблемой Нагорного Карабаха. У вас есть рецепт, как выйти из этой тяжелой ситуации?
– Я думаю, рецепта нет ни у кого. Это сложнейшая геополитическая проблема, зависящая не только от Армении и Азербайджана. Там сталкиваются интересы очень многих могущественных стран. Неслучайно этим вопросом занимаются в Европе, специально создаются комиссии, которые этим занимаются. Но есть одно, вне всякого сомнения, обстоятельство, которое может помочь решению дела. Я уже говорил, что Карабах – это и жители Карабаха. Возвращая землю, мы возвращаем и жителей. Жители Карабаха – граждане Азербайджана, если мы считаем, что они незаконно захвачены. Если они граждане Азербайджана, то нельзя называть их врагами и говорить, что их надо уничтожать. Им надо говорить, наоборот, что вы такие же граждане, как и азербайджанцы. Вы будете иметь равные права, вы будете защищены. И в ответ на это они скажут: "Уж очень у вас высокая коррупция, уж очень грубо попираются гражданские права. Вот если поправить всю эту ситуацию…". Армяне очень разумный народ. Проблема, во всяком случае, в той части, которая связана с армянской стороной, будет наполовину решена. Внутреннее оздоровление ситуации в Азербайджане, которая зависит от нас, от азербайджанцев, играет большую роль. Вот это надо делать обязательно, а не бряцать оружием. Потому что я вообще не сторонник такого. Но уж если ты бьешь, то бей. На протяжении десятилетий мы все время бряцаем оружием и говорим о том, что мы сможем сделать. В результате только ухудшаются отношения между народами.
– Ваш брат – известный писатель Максуд Ибрагимбеков. Братья Ибрагимбековы на протяжении десятилетий звучит как бренд. Есть ли у вас расхождения во взглядах по ситуации в Азербайджане?
– Категорические расхождения. Он сторонник власти, депутат парламента, Милли Меджлиса Азербайджана, председатель республиканского Фонда мира.
– Наложило ли это отпечаток на ваши отношения?
– Если люди в чем-то искренне убеждены и эти убеждения резко расходятся, то это накладывает отпечаток на отношения.
– Какую позицию он занял?
– Я не очень слежу за этим. Он в соответствии с той миссией, которая на нем, ведет свою работу. Во всяком случае, это человек, вне всякого сомнения, поддерживающий власть.
Известность в Азербайджане пришла к Рустаму Ибрагимбекову в 1960-е годы, когда он стал публиковаться в местных газетах и журналах, а по его сценарию был снят фильм "В одном южном городе". Картину критиковали чиновники и хвалили коллеги. Всесоюзной славы Ибрагимбеков удостоился в 1969 году с выходом советского вестерна "Белое солнце пустыни", где его соавтором выступил кинодраматург Валентин Ежов.
В 1979-м на киностудии "Азербайджанфильм" по сценарию Ибрагимбекова был снят фильм "Допрос" о коррупции в верхах. Картина при поддержке тогдашнего главы республики Гейдара Алиева получила Государственную премию СССР. Затем судьба тесно свела Ибрагимбекова с Никитой Михалковым, одна из трех их совместных картин – "Утомленные солнцем" – получила американский "Оскар" как лучший иностранный фильм.
Первые 15 лет после распада СССР Рустам Ибрагимбеков, как он говорит, никогда резко и публично не выступал против азербайджанских властей. Все изменилось в 2008 году с выходом серии его критических статей в адрес нынешнего президента Ильхама Алиева и его окружения.
Президентские выборы пройдут в Азербайджане в октябре этого года. Ибрагимбеков категорически против того, чтобы его считали политиком, по его словам, это гражданская позиция человека, неравнодушного к тому, что происходит у него на родине. Об этом Рустам Ибрагимбеков рассуждает в эксклюзивном интервью Радио Свобода:
– Это попытка спасти страну. Страна гибнет. И на протяжении 20 лет не было ни одних выборов, которые не были бы сфальсифицированы. Страна на одном из первых в мире мест по объемам, размаху всепроникающей тотальной коррупции. Все это напрямую связано с семьей президента и с ним самим. То и дело появляются факты, опубликованные за рубежом, и приводятся цифры о многомиллионном, многомиллиардном выводе денег из Азербайджана, помещения их в какие-то офшоры. Жители страны практически лишены какого-либо права выражать свою точку зрения или мнение.
– Все, что вы перечислили, – это политика.
– Нет, это не политика. Это гражданское общественное мнение. Никакой политикой я не занимался. А как общественное лицо, как гражданин своей страны я время от времени высказываю свою точку зрения на то, что происходит в стране. Я никогда не был диссидентом, я не был коммунистом, никогда не обслуживал господствующую идеологию. У меня нет ни одного произведения, связанного впрямую с существующим строем. Я старался говорить по возможности правду. Поскольку ситуация в Азербайджане уже достигла крайних проявлений, я как кинодраматург, писатель, просто житель страны высказывал свою точку зрения в газетах. Какая же это политика?! Политика – это когда человек занимается этим профессионально, стремясь достичь каких-то целей. А цели у меня оставались те же – писать книги, снимать фильмы, ставить спектакли.
Чтобы вы могли понять размер и характер этой коррупции (я уж не говорю о миллиардах, которые воруются на нефти и многом другом), ежегодно в Азербайджане в мае проводится праздник цветов. На этот праздник тратится 60-70 миллионов долларов. А когда появляется на свет новый азербайджанец, ему дают всего 150 манатов. И когда у мэра Баку спросили, чем отличается праздник цветов этого года от прошлого, он сказал: "В прошлом мы потратили всего 60, а в этом году 70 миллионов долларов. Сверху Гейдар Алиев смотрит на меня и очень этим доволен".
По этому поводу мы начали приглашать руководство страны к диалогу. Никаких намерений участвовать впрямую в политике у нас не было. Мы – это поэт Рамиз Ровшан, прозаик, историк, один из лучших наших ученых Акрам Айлисли, которого потом подвергли шельмованию за роман, сжигали его книги. Вокруг нас объединилось несколько сотен человек в Форум интеллигенции. Но его начали преследовать государство, власти. Людей начали увольнять с работы, осуждать по телевидению, клеветать, открывать уголовные дела.
– А вы сейчас умышленно не называете имя главы государства?
– Нет, почему. Я же не могу говорить то, чего я не знаю. Это все делается от имени властей. Дает ли он конкретно эту команду или нет – я не знаю. Я могу назвать только то, что делает он конкретно. Когда я говорю об этих фактах, пришедших из-за границы, то там фигурируют и он, и его семья. Это огромное количество офшорных компаний, куда переведены в больших количествах деньги из Азербайджана.
– Деньги, вы имеете в виду, Ильхама Алиева и его семьи?
– Да. Это офшорные компании, которые учреждены в Азербайджане по адресу в квартире, которая имеет отношение к семье. Там 10-12 офшорных компаний. Это всегда делается под другими именами. Но в конечном итоге адрес учредителя – это одна квартира в городе Баку, которая принадлежит этой семье.
– Вы сейчас говорите о коррупционной деятельности нынешних властей, но при этом вы считаете, что это тоже не политика.
– Конечно, нет.
– А то, что вас выдвигают кандидатом в президенты Азербайджана?
– Настал тот момент, с которого меня можно считать политиком. Это произошло буквально два месяца назад, когда я увидел, как разрознена оппозиция, как она разобщена, как они не только не взаимодействуют, но и в очень плохих отношениях. 20 лет происходят на всех выборах фальсификации, и практически нет никаких ветвей власти, все подчинено маленькой группе людей (их 5-6 человек). Тогда я предложил создать Национальный совет. Поскольку они никак не могли друг с другом договориться, то я, пользуясь тем авторитетом, который я имею в Азербайджане, я их всех объединил и создал Национальный совет. Как известно, любая инициатива наказуема, и меня избрали председателем Национального совета, несмотря на мое отчаянное сопротивление. Но став председателем Национального совета (а он создан именно для того, чтобы провести эти выборы таким образом, чтобы хоть как-то снизить уровень приписок, махинаций и фальсификаций), я предложил идею выдвинуть единого кандидата от демократических сил. И опять в ответ выдвинули меня, несмотря на то, что я предлагал других людей. Я доказывал, что не могу, что у меня нет времени. Но мне сказали, что если не ты, Национальный совет распадется. Если не ты, этого не получится. В связи с этим я пошел, как на заклание. Поэтому я бы не назвал это политикой, а принесением себя в жертву. Единственное условие, которое я поставил, – это то, что если вдруг я изберусь, то не на пять лет, а на два года, что я буду президентом переходного периода только для того, чтобы провести честные парламентские выборы, чтобы этот парламент провел референдум и внес необходимые изменения в Конституцию, чтобы республика стала парламентской и избрали нового президента. На все это – два года. После чего я говорю "до свидания!" и возвращаюсь к своей деятельности, к которой я привык, которую очень люблю, если буду к этому времени жив. Я подписал такой документ. Его обнародовали на собрании. Поэтому выражение, что я пошел в политику, это примерно то же самое, что если на тебя напали на улице и начали грабить, а ты пытаешься защититься, сказать – что же ты влез в драку, что же ты такой драчун, ты же мирный человек, почему ты дерешься?
– Вы сказали, что с 1993 года никаких честных выборов в Азербайджане не было. Но что же вы тогда молчали раньше? В 1993-м и последующие годы во главе стоял Гейдар Алиев, отец нынешнего президента. Вы были с ним в хороших отношениях и во времена Советского Союза, и позже.
– Откуда вы это знаете? В 1985 году из-за Алиева я уехал из Баку, снятый с поста первого секретаря Союза кинематографистов Азербайджана, уехал в Москву и пять лет был в эмиграции. Это хорошие отношения с Алиевым?
– А до этого?
– Я вам назвал 1985 год. А он пришел чуть раньше. Первое, что он сделал, придя к власти, он начал борьбу со мной и с моим братом (Максудом Ибрагимбековым. – Прим. автора) из-за моего фильма "В этом южном городе". Затем у нас установились нормальные отношения. И они были нормальными до 1985 года, Алиев работал уже в Москве (в должности первого заместителя председателя Совета Министров СССР. – Прим. автора). И решением бюро ЦК меня сняли. Я уехал в Москву. Далее произошло то, что называют жизнь – его сняли со всех должностей, он лежал больной в Барвихе. Известный азербайджанский, советский художник Таир Салахов мне сказал: "Слушай, поедем, навестим человека, потому что он убежден, что против него идет какая-то борьба". Я приехал в Барвиху. Мы провели четыре часа. У нас возобновились нормальные отношения. После этого он мне (сам я ему ни разу не позвонил) несколько раз позванивал, особенно живя в Москве. Особенно он был мне благодарен за одну статью в газете "Правда", где я писал о том, почему мы так восторженно воспринимаем перестройку. Это напоминает человека, который довел ногу до гангрены. И когда ему начали отрезать ногу, он радостно кричит: "Операция, операция!" Не надо было доводить страну до такого состояния, чтобы ее надо было перестраивать. И связано это с тем, что мы все молчали все время. А он позвонил и сказал: "Я знал, что ты мудрый человек, спасибо тебе за это". А потом он дал большое интервью в "Театральной жизни", где говорил о том, что он очень помог фильму "Допрос", что фильм "Допрос" получил Государственную премию. Я это подтвердил, потому что это действительно правда. Он очень умный человек, замечательный политик, который до сих пор, мне кажется, один из самых сильных на всем постсоветском пространстве. Но как всякий талантливый человек он, с моей точки зрения, не имел идеологии. Он использовал существующую идеологию для решения тех творческих задач, которые он перед собой ставил. Поэтому он был замечательным коммунистом, потом стал таким же ярким демократом, опровергая все то, что он делал до этого.
Так вот, вдруг в 1993 году Алиев возвращается в Баку. У нас замечательные отношения. Я был один из тех, кто написал, что он должен вернуться, потому что страна погибала. Ее раздирали на части. Это знаменитое письмо, что просим вас вернуться. Он вернулся. Почему я должен был против него бороться? Следующие выборы он проиграл Этибару Мамедову. Все было подтасовано.
– Вы критиковали его тогда?
– Нет, конечно, потому что это настолько яркий и сильный был человек. А то, что подтасовано или не подтасовано, я же этого не видел. Некие факты мне говорили об этом, что вышла толпа на улицу и другое. Мало того, когда в 2003 году пришел к власти Ильхам Алиев, я был счастлив, что пришел, потому что у нас были очень хорошие отношения. Он помогал нашему фестивалю. Я был рад, что пришел молодой просвещенный, образованный человек к власти, закрыв глаза на то, как он пришел, а очень много вокруг этого было разговоров. Дело в том, я же говорю вам, что я не политик, я человек. И как человек я очень хорошо относился к молодому, просвещенному лидеру.
– Хотя выборы были мутные.
– Они были мутные, но не настолько для меня это было очевидным. Сейчас уже доказано, проведено исследование, что все эти выборы… Все выборы! Речь идет не только о президентских выборах, выборы в парламент – тоже. Уже определены цены, сколько это стоит. Вся эта грязь вывалилась в последние три года. До этого были какие-то разговоры и прочее. Вот три года как в газетах, в интернете фигурируют факты вроде "заплатил миллион, у меня взяли, но не избрали". Вся эта закулисная возня с выборами в Азербайджане стала известна в последние два-три года. А до этого были какие-то домыслы. А в 2007 году у меня были очень хорошие отношения с Ильхамом Алиевым. Я с ним встретился, показал ему, как я с 1992 года пытаюсь добиться того, чтобы реконструировали киностудию, исправить чудовищное положение с кинематографическими кадрами. В результате нашего разговора появилось большое распоряжение президента о развитии национальной кинематографии. Но ничего сделано не было. Это было начало 2008 года. Вот именно в это время появились статьи. Меня стали обвинять в симпатиях к армянам. И постепенно начал развиваться этот процесс, который поначалу носил характер общественного мнения. На большее никто из нас не претендовал. Мало того, каждый раз мы собирались и говорили, что среди нас есть только один человек, который профессиональный политолог, – Эльдар Намазов. Вот он может заниматься напрямую политикой. Мы не врачи, мы – боль. Наша задача – говорить о проблемных вещах, а общество должно их решать.
– Если выборы за период с 1993 по 2007 год вынести за скобки, вы знали о том, что существует тотальная коррупция в Азербайджане? Говорили ли на эти темы с Алиевым-старшим и Алиевым-младшим? Или вы про это тоже слышали, но не имели на руках фактов?
– Во-первых, никаких фактов не было. Факты появились три-четыре года назад.
– И о коррупции тоже?
– Конечно! Вдруг появились страшные материалы, пришедшие с Запада. Есть исследования журналистки Хадиджи Исмаиловой, опубликованные в интернете со ссылками на источники. До этого были разговоры. И про Россию говорят, что коррупция, но нужны факты какие-то. И потом, с чего вдруг вы решили, что я имел возможность встретиться с Алиевым и сказать ему о коррупции?
– Но вы же сами сказали – пришли его навестить в больницу, восстановились добрые отношения.
– Да, человек лежал больной.
– Вы же не простой смертный. Вы – известный драматург, человек, который может оказать влияние на ситуацию.
– Вот я пять лет и пытаюсь оказать.
– Но во времена, когда Алиев был у власти, вы многого не знали и по-доброму относились к главе государства.
– Я и сейчас хорошо отношусь к Гейдару Алиеву. В 1999 году он выступил на моем юбилее с часовой речью. Там есть такая фраза: "Всю жизнь Рустам провел в борьбе и всегда побеждал". Действительно, но не в сфере коррупции, а в борьбе за право писателя, за права кинематографиста выражать свои чувства и мысли. В этой борьбе я провел всю свою жизнь, за что и был изгнан один раз. Потом вернулся, действительно победив. Вернулся опять сюда. В это время уже Гейдара Алиева не было. И дальше в состоянии человека, в общем, победившего, я посетил его, когда он был болен. Но я всегда с глубочайшим уважением относился к его выдающимся способностям и талантам, и за то, что он в двух или трех случаях спас страну от неминуемого распада. Что касается того, что начало происходить в республике. Что-то говорили, что, да, наверное, виноградарство приносит деньги. Кто-то говорил, что не хлопок везут, а деньги в Москву, что это страшные приписки. Приезжала какая-то комиссия из Москвы, пыталась это вскрыть и в Узбекистане, и в Азербайджане. Но это все носило некий характер неочевидных вещей. И приличные люди в эти дела не вмешивались. Я вам говорю, что уже четыре года вопиющие факты публикуются. И самое главное – руководство Азербайджана, в частности, президент это не отрицают.
– Вы сейчас въездной или не въездной?
– Въездной.
– Вы можете спокойно въехать на территорию?
– Я могу спокойно въехать на территорию, и меня спокойно могут посадить. Потому что в прошлый раз, когда я въезжал в Азербайджан, меня продержали два часа на границе. Мне сказали, что вы позволили себе фразу: "Если президент со мной не считается, то я с ним не считаюсь" – вот за это мы вас наказываем. А потом стали вдруг появляться в прессе заявления о том, что меня могут посадить. Тем не менее, я в конце июля – начале августа поеду в связи с тем, что я выдвинут кандидатом. Посмотрим, как будут развиваться события.
– А есть ли политические круги в Москве, которые вас поддерживают?
– Москва, в отличие от Америки, ведет себя не проявленным образом, понять что-либо здесь невозможно. И те, и другие, кстати, такая абсолютная симметрия, но американцы это делают более открыто. Они сказали, что Азербайджан является нашим стратегическим партнером, и в России мне так говорят. Мы сотрудничаем в области международной безопасности и энергетики. О беспокоящей ситуации с положением прав в Азербайджане Америка открыто говорит. Там говорят: "Мы как страна, борющаяся за установление демократии во всем мире, делаем и будем делать все для оздоровления обстановки в Азербайджане. Это совершенно не означает, что мы будем помогать вам или Ильхаму Алиеву. Мы будем стараться, чтобы выборы были честными, прозрачными. Тогда кто из вас победит, тот победит". В России так далеко не заходят. В России, действительно, существует верность партнерским отношениям. А то, что в Азербайджане происходит, здесь (в России) знают точно так же, как и в Америке.
– Когда последний раз вы встречались с нынешним президентом Ильхамом Алиевым?
– В 2007 году.
– И о чем говорили последний раз?
– Разговор начался с того, что при Сталине руководил Азербайджаном Мир Джафар Багиров. Это был сподвижник Берии, очень влиятельный человек. Когда началась война, всем дали пайки, хлебные карточки и забыли о деятелях искусства. Они собрались и сказали – надо пойти к Багирову и попросить его, чтобы он исправил эту несправедливость. И был у нас такой замечательный человек Афрасияб Бадалбейли, создатель первого на всем Востоке балета. Они сказали – Афрасияб, ты хорошо говоришь по-русски, у тебя хорошо поставленный голос, говорить будешь ты. Они зашли в кабинет Багирова, выстроились вдоль стенки, как на расстрел. Он сидел в глубине. Полутемный кабинет, он был освещен лучом света и писал. Они ждали, когда он поднимет голову. Багиров не поднимал. Тогда они говорят: "Ну, говори, говори!". И Афрасияб сказал своим баритоном: "Товарищ Багиров! Люди искусства тоже люди". И когда Багиров поднял глаза и посмотрел на него, он сказал уже фальцетом: "Нет, хуже, хуже, но тоже люди". Я рассказал это Ильхаму и сказал: "Я понимаю, что мы хуже, но нельзя – студия разваливается, в чудовищном состоянии". Он посмеялся, клятвенно мне обещал. Он все записал и, я говорю, создал такой документ, в котором должны были решиться все проблемы. Но в это время появились мои статьи, которые в корне изменили отношение власти ко мне. Это был 2008 год. А в 2006 году на очередном фестивале "Восток-Запад" тот же Ильхам Алиев выступал и 10 минут говорил тост в мою честь, награждая меня самыми высокими эпитетами. Сейчас в Азербайджане говорят, что я проходимец, ничего не снявший, что я шарлатан. Регулярно телевидение говорит, что я бездарь.
– Вы уже решили, когда вы едете в Азербайджан?
– Второго августа – День азербайджанского национального кино. Я бы очень хотел в нем принимать участие.
– Вы не исключаете, что сможете восстановить отношения с Ильхамом Алиевым, как в свое время восстановили отношения с Гейдаром Алиевым?
– Я с удовольствием восстановлю личные отношения с Ильхамом Алиевым, тем более что лично к нему никакой неприязни я не испытываю, несмотря на то что он меня обвиняет в самых страшных грехах. Я понимаю, что он защищает свою позицию. Я с удовольствием буду с ним общаться, это замечательный человек в застолье, неплохой человек во всех проявлениях. Но я не могу примириться с человеком, который унижает свой народ, поломал чувство национального достоинства у этого народа, довел его до того, что люди боятся высказываться по любому поводу, оглядываясь по сторонам. С президентом Алиевым я примириться не могу. Я человек тоже строптивый, и постепенно это переросло в абсолютно неприемлемый для меня, угнетающий меня поединок. Представить себя в роли человека, который борется на каких-то выборах… – я таких людей презирал всю жизнь. И оказался в этой позиции.
– Кто бы ни стал следующим президентом Азербайджана, ему придется столкнуться с проблемой Нагорного Карабаха. У вас есть рецепт, как выйти из этой тяжелой ситуации?
– Я думаю, рецепта нет ни у кого. Это сложнейшая геополитическая проблема, зависящая не только от Армении и Азербайджана. Там сталкиваются интересы очень многих могущественных стран. Неслучайно этим вопросом занимаются в Европе, специально создаются комиссии, которые этим занимаются. Но есть одно, вне всякого сомнения, обстоятельство, которое может помочь решению дела. Я уже говорил, что Карабах – это и жители Карабаха. Возвращая землю, мы возвращаем и жителей. Жители Карабаха – граждане Азербайджана, если мы считаем, что они незаконно захвачены. Если они граждане Азербайджана, то нельзя называть их врагами и говорить, что их надо уничтожать. Им надо говорить, наоборот, что вы такие же граждане, как и азербайджанцы. Вы будете иметь равные права, вы будете защищены. И в ответ на это они скажут: "Уж очень у вас высокая коррупция, уж очень грубо попираются гражданские права. Вот если поправить всю эту ситуацию…". Армяне очень разумный народ. Проблема, во всяком случае, в той части, которая связана с армянской стороной, будет наполовину решена. Внутреннее оздоровление ситуации в Азербайджане, которая зависит от нас, от азербайджанцев, играет большую роль. Вот это надо делать обязательно, а не бряцать оружием. Потому что я вообще не сторонник такого. Но уж если ты бьешь, то бей. На протяжении десятилетий мы все время бряцаем оружием и говорим о том, что мы сможем сделать. В результате только ухудшаются отношения между народами.
– Ваш брат – известный писатель Максуд Ибрагимбеков. Братья Ибрагимбековы на протяжении десятилетий звучит как бренд. Есть ли у вас расхождения во взглядах по ситуации в Азербайджане?
– Категорические расхождения. Он сторонник власти, депутат парламента, Милли Меджлиса Азербайджана, председатель республиканского Фонда мира.
– Наложило ли это отпечаток на ваши отношения?
– Если люди в чем-то искренне убеждены и эти убеждения резко расходятся, то это накладывает отпечаток на отношения.
– Какую позицию он занял?
– Я не очень слежу за этим. Он в соответствии с той миссией, которая на нем, ведет свою работу. Во всяком случае, это человек, вне всякого сомнения, поддерживающий власть.
