Работа на радио вынуждает меня неустанно думать об ухе. Для нормального человека слышащее ухо – это нечто само собой разумеющееся, а глухота – отклонение, инвалидность. Между тем слух – это дар божий, и далеко не все им осчастливлены. Есть целые виды и подвиды глухих и даже безухих животных. Отсутствие слуха у них отчасти восполняется особой чувствительностью к сотрясениям. Они как бы слушают всем телом (брюхом, а не ухом). В конце концов, звук – это тоже сотрясение воздуха. Особой глухотой отличаются моллюски. И это уже не божий дар, а божья ирония. Напомню, что моллюск защищен наружным скелетом, который принято называть раковиной. Ухо же – не внутреннее устройство в височной кости, а оттопыренные хрящи, обтянутые кожей, – анатомы называют ушной раковиной. Вот тебе и глухая раковина!
Об особо чутких людях в народе говорят: "Он слышит, как трава растет". В русском народе говорят, а не в японском, хотя подобная тонкость скорее присуща японским хокку (у японского поэта звучало бы скромней: "Слышно, как трава растет..."). Русский глагол "слышать" соотносим с четырьмя из пяти органов чувств. Во-первых, можно в прямом смысле слышать (звуки), во-вторых, слышать вкус чего-либо ("язык не лопатка, слышит, что горько, что сладко"), в-третьих, слышать в значении осязать ("Девка и не слышала, как укололась до крови", Н. Некрасов), в-третьих с половиной, одновременно осязать и обонять ("В воздухе слышна сырость"), в-четвертых, обонять (слышать запахи). Добавьте к этому "слышать" в смысле "понимать" ("Он по-русски не слышит") и "слушаться" ("Слушаю, мой государь"). Что до обоняния, то далеко не во всех языках запахи можно слышать (по-английски to feel, catch, perceive the smell, по-немецки einen Geruch spuren oder riechen, но по-итальянски, как по-русски, sentire un odore).
И это еще не все. Французский семиотик и литератор Ролан Барт в коротком исследовании "Слушаю и повинуюсь" называет ухо самым эротическим органом человека. К такому выводу его подтолкнуло чтение "Тысячи и одной ночи". В этой книге Шахерезада ночи напролет рассказывает Шахрияру сказки. Да, да, не лобзает его, не танцует танец живота, а ласкает слух. Ученые считают, что эти арабские сказки восходят к персидскому источнику, а последний – к индийскому. Должно быть, так оно и есть: иначе в "Камасутре" ушной (аурикулярный) секс не назывался бы "затмением луны". Сколько все же поэзии заключено в ухе!
Об особо чутких людях в народе говорят: "Он слышит, как трава растет". В русском народе говорят, а не в японском, хотя подобная тонкость скорее присуща японским хокку (у японского поэта звучало бы скромней: "Слышно, как трава растет..."). Русский глагол "слышать" соотносим с четырьмя из пяти органов чувств. Во-первых, можно в прямом смысле слышать (звуки), во-вторых, слышать вкус чего-либо ("язык не лопатка, слышит, что горько, что сладко"), в-третьих, слышать в значении осязать ("Девка и не слышала, как укололась до крови", Н. Некрасов), в-третьих с половиной, одновременно осязать и обонять ("В воздухе слышна сырость"), в-четвертых, обонять (слышать запахи). Добавьте к этому "слышать" в смысле "понимать" ("Он по-русски не слышит") и "слушаться" ("Слушаю, мой государь"). Что до обоняния, то далеко не во всех языках запахи можно слышать (по-английски to feel, catch, perceive the smell, по-немецки einen Geruch spuren oder riechen, но по-итальянски, как по-русски, sentire un odore).
И это еще не все. Французский семиотик и литератор Ролан Барт в коротком исследовании "Слушаю и повинуюсь" называет ухо самым эротическим органом человека. К такому выводу его подтолкнуло чтение "Тысячи и одной ночи". В этой книге Шахерезада ночи напролет рассказывает Шахрияру сказки. Да, да, не лобзает его, не танцует танец живота, а ласкает слух. Ученые считают, что эти арабские сказки восходят к персидскому источнику, а последний – к индийскому. Должно быть, так оно и есть: иначе в "Камасутре" ушной (аурикулярный) секс не назывался бы "затмением луны". Сколько все же поэзии заключено в ухе!
