Политические эксперты высказывают мнение, согласно которому участие Алексея Навального и Евгения Ройзмана (если оно состоится) в выборах в Москве и Екатеринбурге представляет собой новый этап электорального развития России. О шансах оппозиционных кандидатов на выборах мэра столицы и главы Екатеринбурга в интервью РС говорит профессор факультета политологии ВШЭ Николай Петров.
– Московские и екатеринбургские выборы пока – не в столкновении программ. Они означают проявление недовольства властью в России – пока глухого во всей стране, а в крупных столичных городах вполне открытого, когда люди готовы консолидироваться вокруг тех фигур, которые бросают власти вызов. Программы в данном случае являются вторичными. Пока, к сожалению, на выборах реальной борьбы серьезных программ нет, а есть локальный эффект от появления привлекательной фигуры в качестве альтернативы власти, которая людям надоела и надоела так сильно, что они готовы поддержать любую альтернативу.
– Означает ли это, что ни Алексею Навальному, ни Евгению Ройзману нет смысла серьезно задумываться о программах? Сгодятся чисто формальные документы.
– Я думаю, что они как оппозиционные кандидаты находятся в очень непростой ситуации, ведь власть выдвигает в качестве программ популистские лозунги – повысить зарплаты, улучшить то, улучшить се. В этом смысле именно власть определяет то обстоятельство, что серьезной борьбы программ нет и выборы не являются той площадкой, где проверяется повестка дня, где люди голосуют за проекты развития города или региона. Тем не менее, мне кажется, что и Навальный, и Ройзман, как вполне реально оценивающие ситуацию политики, будут выдвигать какие-то интересные лозунги, будут разрабатывать программы вполне работоспособные. Но вовсе необязательно, что эти программы будут представлены до выборов.
– С одной стороны, местные выборы – только косвенно про политику, а в большей мере – про ежедневную жизнь, про городской транспорт, про отсутствие коррупции, про эффективность работы городских служб, про детские садики и школы. Но если оппозиция прорывается на такие вот кампании, то использует их ресурс прежде всего для критики кремлевской власти, а борьба за улучшение жизни на местах имеет вторичный характер. Это показала кампания, которую Борис Немцов пытался проводить в Сочи. Рискну предположить, примерно то же самое будет делать и Алексей Навальный в Москве, может быть, несколько в меньшей степени это относится к Евгению Ройзману. В то же время другие кандидаты, тоже как бы вполне приличные и честные люди, вроде Сергея Митрохина из "Яблока", вроде пытаются что-то говорить о городских проблемах, но вообще "пролетают" на такого рода выборах. Почему так происходит?
– Мне кажется, что во многом эти выборы приобретают черно-белые цвета, когда оттенки все теряются и скрадываются, когда люди выбирают того кандидата, то лицо, которое, с их точки зрения, максимально отличается от надоевшей и проявившей неспособность решать проблемы власти. Остальные кандидаты часто играют роль статистов. Вот посмотрим, например, на голосование в Москве на выборах президента, когда Прохоров получил 20% голосов, – это была не поддержка Михаила Прохорова как сильного яркого политика, а голосование за альтернативу власти. Таким альтернативным кандидатом среди всех остальных выглядел только Прохоров. На выборах и в Екатеринбурге, и в Москве реально альтернативными кандидатами выглядят только Навальный и Ройзман.
– Означает ли это, что – в том случае, если выборы будут честными или если удастся организовать наблюдение за голосованием, – у Навального (если его не посадят до той поры) и у Ройзмана есть шанс победить?
– Вряд ли можно говорить о реальных шансах. С моей точки зрения, и шансы попасть в бюллетени у Навального не столь велики. Но если только он доходит до финальной фазы и остается в бюллетене, то реально получить 10-20% голосов. А это значит – продемонстрировать себя в качестве реального, федерального уровня политика. Речь идет не о победе на выборах, а о демонстрации себя в качестве реального альтернативного власти кандидата. В случае с Ройзманом ситуация может сложиться: добавляется фактор регионального патриотизма при голосовании, поскольку назначения последних лет в Свердловской области практически разрушили сильную когда-то местную политическую элиту. В этом отношении Ройзман может быть тем кандидатом, который сплотит избирателей, которым это не нравится, которые готовы голосовать за своего, за сильного яркого и доказавшего в практической плоскости свою эффективность лидера.
– Вы считаете Алексея Навального растущим политиком?
– Да, считаю. В политической карьере Навального сейчас наступил очень важный этап. Последние недели, можно сказать – это недели, когда Навальный из известного в узких кругах политика превращается в политика с широкой известностью и в политика практического. Он сумел в отсутствие публичной политики стать ярким и известным персонажем. Благодаря Навальному публичная политика в Москве действительно ожила. И Навальный от этого получает совершенно очевидные дивиденды.
– Раз так происходит, то не кажется ли вам, что Навальный – это проекция будущей власти России: власти, быть может, более демократичной, быть может, менее коррумпированной, но более националистической, чем та, которая существует сейчас?
– Мне кажется, очень важно, говоря о Навальном и о будущей власти, иметь в виду вот что: хотелось бы выйти из замкнутого круга, когда мы уповаем на то, что придет хороший царь вместо того, который нам надоел. На перспективы Навального следует смотреть бы не с той точки зрения, насколько лично он лучше как лидер, а с той точки зрения, чтобы персоналистскую власть и персоналистский политический режим превратить в режим более демократический.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
– Московские и екатеринбургские выборы пока – не в столкновении программ. Они означают проявление недовольства властью в России – пока глухого во всей стране, а в крупных столичных городах вполне открытого, когда люди готовы консолидироваться вокруг тех фигур, которые бросают власти вызов. Программы в данном случае являются вторичными. Пока, к сожалению, на выборах реальной борьбы серьезных программ нет, а есть локальный эффект от появления привлекательной фигуры в качестве альтернативы власти, которая людям надоела и надоела так сильно, что они готовы поддержать любую альтернативу.
– Означает ли это, что ни Алексею Навальному, ни Евгению Ройзману нет смысла серьезно задумываться о программах? Сгодятся чисто формальные документы.
– Я думаю, что они как оппозиционные кандидаты находятся в очень непростой ситуации, ведь власть выдвигает в качестве программ популистские лозунги – повысить зарплаты, улучшить то, улучшить се. В этом смысле именно власть определяет то обстоятельство, что серьезной борьбы программ нет и выборы не являются той площадкой, где проверяется повестка дня, где люди голосуют за проекты развития города или региона. Тем не менее, мне кажется, что и Навальный, и Ройзман, как вполне реально оценивающие ситуацию политики, будут выдвигать какие-то интересные лозунги, будут разрабатывать программы вполне работоспособные. Но вовсе необязательно, что эти программы будут представлены до выборов.
– С одной стороны, местные выборы – только косвенно про политику, а в большей мере – про ежедневную жизнь, про городской транспорт, про отсутствие коррупции, про эффективность работы городских служб, про детские садики и школы. Но если оппозиция прорывается на такие вот кампании, то использует их ресурс прежде всего для критики кремлевской власти, а борьба за улучшение жизни на местах имеет вторичный характер. Это показала кампания, которую Борис Немцов пытался проводить в Сочи. Рискну предположить, примерно то же самое будет делать и Алексей Навальный в Москве, может быть, несколько в меньшей степени это относится к Евгению Ройзману. В то же время другие кандидаты, тоже как бы вполне приличные и честные люди, вроде Сергея Митрохина из "Яблока", вроде пытаются что-то говорить о городских проблемах, но вообще "пролетают" на такого рода выборах. Почему так происходит?
– Мне кажется, что во многом эти выборы приобретают черно-белые цвета, когда оттенки все теряются и скрадываются, когда люди выбирают того кандидата, то лицо, которое, с их точки зрения, максимально отличается от надоевшей и проявившей неспособность решать проблемы власти. Остальные кандидаты часто играют роль статистов. Вот посмотрим, например, на голосование в Москве на выборах президента, когда Прохоров получил 20% голосов, – это была не поддержка Михаила Прохорова как сильного яркого политика, а голосование за альтернативу власти. Таким альтернативным кандидатом среди всех остальных выглядел только Прохоров. На выборах и в Екатеринбурге, и в Москве реально альтернативными кандидатами выглядят только Навальный и Ройзман.
– Означает ли это, что – в том случае, если выборы будут честными или если удастся организовать наблюдение за голосованием, – у Навального (если его не посадят до той поры) и у Ройзмана есть шанс победить?
– Вряд ли можно говорить о реальных шансах. С моей точки зрения, и шансы попасть в бюллетени у Навального не столь велики. Но если только он доходит до финальной фазы и остается в бюллетене, то реально получить 10-20% голосов. А это значит – продемонстрировать себя в качестве реального, федерального уровня политика. Речь идет не о победе на выборах, а о демонстрации себя в качестве реального альтернативного власти кандидата. В случае с Ройзманом ситуация может сложиться: добавляется фактор регионального патриотизма при голосовании, поскольку назначения последних лет в Свердловской области практически разрушили сильную когда-то местную политическую элиту. В этом отношении Ройзман может быть тем кандидатом, который сплотит избирателей, которым это не нравится, которые готовы голосовать за своего, за сильного яркого и доказавшего в практической плоскости свою эффективность лидера.
– Вы считаете Алексея Навального растущим политиком?
– Да, считаю. В политической карьере Навального сейчас наступил очень важный этап. Последние недели, можно сказать – это недели, когда Навальный из известного в узких кругах политика превращается в политика с широкой известностью и в политика практического. Он сумел в отсутствие публичной политики стать ярким и известным персонажем. Благодаря Навальному публичная политика в Москве действительно ожила. И Навальный от этого получает совершенно очевидные дивиденды.
– Раз так происходит, то не кажется ли вам, что Навальный – это проекция будущей власти России: власти, быть может, более демократичной, быть может, менее коррумпированной, но более националистической, чем та, которая существует сейчас?
– Мне кажется, очень важно, говоря о Навальном и о будущей власти, иметь в виду вот что: хотелось бы выйти из замкнутого круга, когда мы уповаем на то, что придет хороший царь вместо того, который нам надоел. На перспективы Навального следует смотреть бы не с той точки зрения, насколько лично он лучше как лидер, а с той точки зрения, чтобы персоналистскую власть и персоналистский политический режим превратить в режим более демократический.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
