В своем выступлении, которое несколько раз пытался прервать судья, осужденная на два года колонии участница группы Pussy Riot цитировала нобелевскую речь Иосифа Бродского и благодарила сторонников Алексея Навального за то, что они не побоялись выйти на улицы с требованием его освобождения. Радио Свобода публикует полный текст этой речи.

Я вновь хотела бы поговорить об исправлении. В очередной раз убеждаюсь, что если и возможно в России подлинное образование – то это самообразование. Сам себя не научишь – никто не научит. А если и научат, то невесть чему. Да, с этой властью у меня много, чрезвычайно много стилистических разногласий. Их количество становится критическим.

Чему нас могут научить госорганы? Как меня может воспитать колония, а вас, скажем, телеканал "Россия-1"? Иосиф Бродский сказал в своей нобелевской речи: "Чем богаче эстетический опыт индивидуума, чем тверже его вкус, тем четче его нравственный выбор, тем он свободнее – хотя, возможно, и не счастливее".

Мы вновь в России оказались в таких обстоятельствах, что сопротивление, и не в последнюю очередь сопротивление эстетическое, оказывается нашим единственно нравственным выбором и гражданским долгом.

Эстетика путинского режима – эстетика охранительная, и она не случайно, но последовательно, настырно цитирует и воссоздает эстетики двух режимов, исторически предшествующих нынешнему: эстетику царско-имперскую и дурно понятую эстетику соцреализма с его рабочими условного "Уралвагонзавода". Воссоздание этого производится настолько топорно и нерефлексивно, что идеологические аппараты текущего политрежима не заслуживают никаких похвал. Даже пустое место соблазнительнее и привлекательнее – своей минималистичностью.

Любое государственное учреждение в России, тем более столь важная часть репрессивной машины государства, как колонии, эту никчемную эстетику подобострастно воспроизводят.

Так, если вы женщина, тем более молодая и хоть немного привлекательная, то вы просто обязаны участвовать в конкурсах красоты. Если участвовать не будете – не дадут УДО, сославшись на игнорирование вами мероприятия "Мисс очарование". Не участвуете – значит, по заключению колонии и вторящего ей суда, не имеете активной жизненной позиции. А я утверждаю, что моя принципиальная и тщательно продуманная жизненная позиция и проявляется в бойкоте конкурса. Моя позиция – и только моя, а не охранительная позиция лагерного начальства – в изучении моих книг и журналов, время на чтение которых я силой отбираю у колонистского отупляющего распорядка дня.

Нас везде – в школах, в тюрьмах, в университетах, на избирательных участках и перед экранами телевизоров – учат подчиняться, врать, недоговаривать; произносить "да", когда хочется сказать "нет". И наша большая цивилизационная задача – воспитать в себе, в своих детях и друзьях противоядие этому подчинению, съедающему человека.

Я требую называть вещи своими именами. Да, не прошла колонийский тест на лояльность охранительной системе ценностей и эстетике в частности, но в активной жизненной позиции мне отказывать просто смешно.
Не менее смешны вменяемые мне так называемые "нарушения". Да, я выносила из камеры СИЗО свои записи, фиксирующие тот ад и те нечеловеческие условия, которыми меня встретил московский следственный изолятор. Естественно, оперативники СИЗО невероятно на меня разозлились, вменили нарушение, а также совершенно противозаконно запретили делать даже у себя в камере какие-либо записи и шмон за шмоном последовательно отметали из моей камеры все подобные тексты. Да, я, будучи госпитализирована с сильными головными болями в колонийскую больницу, не отвесила земной поклон одному из местных оперов. Он был обижен. Да, я была в клубе ИК-14. И что? Ведь в Зубово-Полянском суде, рассматривавшем мое УДО, от меня требовали участия именно в клубной жизни колонии.

Моей подруге Маше Алехиной отказывают в УДО из-за того, что она – о, ужас! – находилась на рабочем месте без белого платочка. Интересно, когда суд выносит подобные постановления, он понимает, что делает?

Я знаю, что в России, которая ходит под Путиным, мне никогда не получить досрочного освобождения. Но я пришла сюда, в этот суд, чтобы еще раз высветить абсурдность нефтегазового сырьевого правосудия, обрекающего людей на бессмысленное лагерное прозябание, ссылаясь при этом на записи и платочки.

Что важно помнить тому, кто обладает силой и властью подавлять сегодня, – никто не может гарантировать, что же будет у него завтра. Власть конечна, и это даже более неизбежно, чем дважды два – четыре. Понимая это, любая власть должна сама себя ограничивать. Во имя собственной же будущей безопасности.

Воспитание конформного большинства, исправление – исправление! – личности в послушную массу, несомненно, сыграет когда-то злую шутку с власть имущими. Потому что власть, которая держится на лояльности и готовности к подчинению, а не на продуманных принципах и убеждениях граждан, – это слабая власть. Если ваша власть держится на индифферентности или даже страхе людей, то это очень плохая новость для вас. Завтра тот, кто из конформности отдавал голос Путину, встанет на сторону другого или другой, в ком почует новую власть.

Раньше я расстраивалась, когда слышала аргумент "Если не Путин, то кто?". Сегодня он меня радует, все больше радует. Поскольку этот аргумент означает не верность Путину, а напротив, его подспудное неприятие. Альтернативы же растут. Растут они в том числе и из-за неумелых, панических, репрессивных действий власти. Как непоследовательно, смешно, буквально переобуваясь в воздухе, ведет себя власть по отношению к Алексею Навальному, который, напротив, проявляет принципиальность, смелость и верность своим убеждениям, наращивает политический капитал не власти, но Навального.

Я горжусь всеми, кто готов, жертвуя собой, отстаивать свои принципы. Лишь так происходят большие политические, ценностные, эстетические перемены. Я горжусь теми, кто пожертвовал своим комфортом и летним вечером, кто 18 июля вышел на улицы, чтобы утвердить свои права и защитить свое человеческое достоинство.

Я знаю, что наша символическая власть, растущая из убежденности и смелости, год от года крепнущая, конвертируется в нечто большее. И тогда у Путина и его нахлебников больше не станет власти государственной.