Самой острой темой кампании по выборам мэра Москве стал, наряду с текущими городскими проблемами, вопрос об отношении к легальным и нелегальным мигрантам – в рамках более широкой дискуссии по проблемам национализма. Некоторые другие еще недавно актуальные политические или околополитические темы – скажем, роль и место в обществе православной церкви, отношение к участницам группы Pussy Riot, широкое оппозиционное движение – отступили на второй план под давлением новой повестки дня, например, вопроса о правах ЛГБТ-сообщества в России. Каким образом актуализируется эта повестка дня? Кто ее диктует: власть, оппозиция или сама жизнь? На эти вопросы РС отвечает московский социолог Валерия Касамара, заведующая лабораторией политического анализа Высшей школы экономики.
– Если опираться на результаты опросов общественного мнения (я буду ссылаться на результаты опроса, проведенного "Левада-центром" 4-8 июля), то можно сказать следующее: есть проблемы, которые действительно волнуют москвичей. Эти проблемы и определяют текущую повестку дня, и именно в обсуждении этих проблем есть насущная необходимость. Первое место занимает проблема, которая звучит так: "Как много в Москве мигрантов из бывших республик СССР либо с Северного Кавказа!" Эта проблема никуда не уйдет, даже если мы будем о ней молчать, даже если федеральные каналы перестанут о ней упоминать. Если в декабре 2010 года эту проблему упоминали 30 процентов опрошенных, то уже к июлю 2013-го – 55 процентов. За неполных три года рост обеспокоенности на 15 процентов.
– Ситуация вокруг Матвеевского рынка в данном случае – это случайность, которая просто еще больше "подогрела" эту проблему?
– Я бы не сказала, что Матвеевский рынок мог вообще сыграть какую-то роль.
Эту проблему москвичи видят ежеминутно, это меняющаяся среда обитания. И без всякого Матвеевского рынка проблема обостряется. Я так скажу: есть острые проблемы, для актуализации которых не нужно никаких средств массовой информации, но есть темы (именно не проблемы, а темы), которые раскручиваются как пиар-акция. Вот, например, ЛГБТ-тема. Для большинства граждан это не слишком актуальная проблема, но если им в лоб тот же "Левада-центр" задает вопрос по поводу отношения к ЛГБТ-сообществу (особенно в болезненной форме: "Как бы вы поступили, если бы ваш ребенок оказался нетрадиционной сексуальной ориентации"), то они обозначают свою позицию. Но в "мирное время", условно говоря, в повседневности москвичи не думают о том, что такая проблема есть. Впрочем, если эта проблема появляется, то ее легко обсуждать, потому что есть о чем поговорить.
– А кто актуализирует эту тему? Власть в первую очередь? Отправной точкой явился закон о запрете пропаганды гомосексуализма, вот с этого все началось?
– Если рассуждать с точки зрения политтехнолога, то под рукой всегда должны быть некие фишки, которые, как искра в сухой лес, попадают в общество и тут же провоцируют дискуссию. В российском случае на уровне массового сознания это почти всегда или очень часто темы, связанные с традицией, потому что российское общество традиционалистское. Это позиция власти: активно всеми методами проводится идея того, что мы именно то общество, которое имеет свои традиционные ценности, и уж никакие геи и лесбиянки не смогут пошатнуть основы нашей духовности. То есть конкретный повод используется как иллюстрация общей охранительной государственнической функции: мы пытаемся защитить нравственность, защитить молодежь, а вот эти вот те самые, которые непонятно кто... И дальше разворачивается дискуссия, направление которой легко угадать.
– Мне кажется, это разные бои на одном и том же фронте – против любых "других", против любого инакомыслия или инакодействия: Русская православная церковь против кощунниц, старожители против агрессии тех, кто "понаехал тут", "болотное дело" как способ охлаждения так называемого креативного класса. Это все объединяет большинство против любых проявлений "другого", невыгодного власти.
– Весь этот перечень надо завершить тем, что стране необходим единый школьный учебник истории. То есть стратегия такая: чем меньше мы с вами размышляем и чем меньше у нас с вами есть различных вводных, которые мутят воду и портят единую картину мира, тем сильнее укрепляется полезное однообразие. Это никакое не отличие московской избирательной кампании, это, скорее, отличительная черта нынешней политической системы всей Российской Федерации. Чем больше у нас инакомыслия, чем больше у нас различных проявлений плюрализма, тем тяжелее с этим совладать. Поскольку это не будет вписываться в некую узкую картину мира, которым проще управлять и руководить. А при отсутствии работающих демократических институтов совсем уж никак непонятно, как с этим быть. Создается иллюзия: чем больше мы выхолащиваем, тем больше мы упрощаем и систематизируем, чтобы проще было этим обществом руководить. Это просто говорит о кризисе политической системы в целом.
– Вы говорите, что упрощение реальностей (политической в том числе) – следствие особенностей российской политической системы и ее недостатков. Как вы думаете, это рефлекторная реакция власти или кто-то сидит в Кремле и придумывает новые темы для консолидации и упрощения?
– Я не склонна думать, что есть продуманный план: какую бы тему запустить для общественного обсуждения. В российской политической реальности слишком много несогласованности между людьми, принимающими решения, и зачастую очень много, простите, глупости. Если анализировать политические решения, мы увидим скорее рассогласованность и несогласованность ключевых кремлевских игроков. Это зачастую приводит к дурацким коллизиям, которые и мешают власти, и еще больше портят ее репутацию.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
– Если опираться на результаты опросов общественного мнения (я буду ссылаться на результаты опроса, проведенного "Левада-центром" 4-8 июля), то можно сказать следующее: есть проблемы, которые действительно волнуют москвичей. Эти проблемы и определяют текущую повестку дня, и именно в обсуждении этих проблем есть насущная необходимость. Первое место занимает проблема, которая звучит так: "Как много в Москве мигрантов из бывших республик СССР либо с Северного Кавказа!" Эта проблема никуда не уйдет, даже если мы будем о ней молчать, даже если федеральные каналы перестанут о ней упоминать. Если в декабре 2010 года эту проблему упоминали 30 процентов опрошенных, то уже к июлю 2013-го – 55 процентов. За неполных три года рост обеспокоенности на 15 процентов.
– Ситуация вокруг Матвеевского рынка в данном случае – это случайность, которая просто еще больше "подогрела" эту проблему?
– Я бы не сказала, что Матвеевский рынок мог вообще сыграть какую-то роль.
Активно всеми методами проводится идея того, что мы именно то общество, которое имеет свои традиционные ценности, и уж никакие геи и лесбиянки не смогут пошатнуть основы нашей духовности
– А кто актуализирует эту тему? Власть в первую очередь? Отправной точкой явился закон о запрете пропаганды гомосексуализма, вот с этого все началось?
– Если рассуждать с точки зрения политтехнолога, то под рукой всегда должны быть некие фишки, которые, как искра в сухой лес, попадают в общество и тут же провоцируют дискуссию. В российском случае на уровне массового сознания это почти всегда или очень часто темы, связанные с традицией, потому что российское общество традиционалистское. Это позиция власти: активно всеми методами проводится идея того, что мы именно то общество, которое имеет свои традиционные ценности, и уж никакие геи и лесбиянки не смогут пошатнуть основы нашей духовности. То есть конкретный повод используется как иллюстрация общей охранительной государственнической функции: мы пытаемся защитить нравственность, защитить молодежь, а вот эти вот те самые, которые непонятно кто... И дальше разворачивается дискуссия, направление которой легко угадать.
– Мне кажется, это разные бои на одном и том же фронте – против любых "других", против любого инакомыслия или инакодействия: Русская православная церковь против кощунниц, старожители против агрессии тех, кто "понаехал тут", "болотное дело" как способ охлаждения так называемого креативного класса. Это все объединяет большинство против любых проявлений "другого", невыгодного власти.
– Весь этот перечень надо завершить тем, что стране необходим единый школьный учебник истории. То есть стратегия такая: чем меньше мы с вами размышляем и чем меньше у нас с вами есть различных вводных, которые мутят воду и портят единую картину мира, тем сильнее укрепляется полезное однообразие. Это никакое не отличие московской избирательной кампании, это, скорее, отличительная черта нынешней политической системы всей Российской Федерации. Чем больше у нас инакомыслия, чем больше у нас различных проявлений плюрализма, тем тяжелее с этим совладать. Поскольку это не будет вписываться в некую узкую картину мира, которым проще управлять и руководить. А при отсутствии работающих демократических институтов совсем уж никак непонятно, как с этим быть. Создается иллюзия: чем больше мы выхолащиваем, тем больше мы упрощаем и систематизируем, чтобы проще было этим обществом руководить. Это просто говорит о кризисе политической системы в целом.
– Вы говорите, что упрощение реальностей (политической в том числе) – следствие особенностей российской политической системы и ее недостатков. Как вы думаете, это рефлекторная реакция власти или кто-то сидит в Кремле и придумывает новые темы для консолидации и упрощения?
– Я не склонна думать, что есть продуманный план: какую бы тему запустить для общественного обсуждения. В российской политической реальности слишком много несогласованности между людьми, принимающими решения, и зачастую очень много, простите, глупости. Если анализировать политические решения, мы увидим скорее рассогласованность и несогласованность ключевых кремлевских игроков. Это зачастую приводит к дурацким коллизиям, которые и мешают власти, и еще больше портят ее репутацию.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
