После известного заявления президента нашей страны о том, что он якобы готов встретиться с ЛГБТ-активистами и обсудить наши проблемы, фронтмены российского ЛГБТ-движения тоже не остались в стороне: Игорь Кочетков заявил, что сожалеет о том, что встретится с американским президентом раньше, чем с российским, Николай Алексеев же официально объявил, что сделает все возможное, чтобы такая встреча состоялась, авансом обозвал Барака Обаму убийцей и обвинил в бедах российских ЛГБТ неких загадочных "жидов". Сделал все возможное, не иначе. Чего и следовало ожидать – на нас обратили внимание, нас лихорадит, и мы готовы на многое.

Вообще, если кто не помнит, чуть менее года назад одна российская ЛГБТ-активистка, а именно Маша Гессен, уже встречалась с Путиным. Привело ли это хоть к какому-то улучшению в жизни российских ЛГБТ? Ответ очевиден. Вообще, с Путиным много кто встречался, например в 2001 году, 29 января, с ним встретился журналистский коллектив тогда еще независимого НТВ и попросил уделить внимание сохранению свободы слова в России. Если кто не помнит, в ночь на 14 апреля того же года с независимым НТВ случился силовой захват. Подобных примеров масса на протяжении всех четырнадцати лет, которые Путин пребывает у власти, – обратных не припомню.

Я с трудом представляю, чего сейчас может попросить у Путина человек, который когда-либо выходил на улицу российского города с радужным флагом, который ежедневно читает новости и блоги. Попросить, чтобы его больше не задерживали? Чтобы ему дали зарегистрировать организацию и осуществлять свою деятельность легальным путем? Возможно, попросить за кого-то: хотя бы за тех же учителей, которых уволили из школ перед учебным годом. За кого-то еще попросить. Попросить отменить всем известный закон. После чего президент посмотрит своими честными голубыми глазами в глаза собеседнику и скажет несколько ободряющих слов. А через пару месяцев собеседник будет вынужден покинуть страну или окажется за решеткой. Или в подворотне с пробитой головой. Все вышеперечисленное уже случалось, если кто не помнит.

Единственное, о чем действительно стоило бы попросить этого президента – немедленно подать в отставку, предварительно распустив нелегитимную думу и безответственное правительство, отдать награбленное и уйти в монастырь на покаяние. Или добровольно сесть в тюрьму, лет на четырнадцать. Но президент, по понятным причинам, этого никогда не сделает.

И если кто-то думает, что встреча ЛГБТ-активистов с Путиным позволит решить хотя бы одну маленькую проблему одного отдельно взятого гея, или лесбиянки, или трансгендера, то зря этот кто-то так думает. Когда я задумался о том, о чем бы Путина попросил лично я, будь у меня такая возможность, список получился весьма внушительным. Я представил, кто стоял бы за мной в этом случае:

– все ЛГБТ-активисты, которые хотели бы получить, для начала, возможность хотя бы бороться за свои права, не рискуя тем, чем мы рискуем сейчас;

– все, кто был избит за свою ориентацию и нежелание скрывать ее – на гей-параде, в клубе, на крыльце Госдумы или просто на улице;

– все, кто был уволен с работы за принадлежность к ЛГБТ или был вынужден уволиться сам из-за травли;

– все, кто был задержан полицией за свое неравнодушие и нежелание молчать;

– все родители, которые боятся лишиться родительских прав за то, что они не той ориентации, и массово пакующие чемоданы для переезда в другую страну;

– все ЛГБТ-подростки, которым гомофобным законом отказано в самом праве на существование;

– вообще все российские геи и лесбиянки, бисексуалы и трансгендеры, превращенные стараниями законодателей и самого Путина, подписавшего гомофобный закон, в бессловесных изгоев, регулярно изображаемых государственным телевидением как нелюди и извращенцы, желающие растлить российских детей.

А еще бы я вспомнил, что я не только ЛГБТ-активист, и стал бы говорить:

– о девушках из группы Pussy Riot, которые получили два года тюрьмы за то, за что не дают обычно 15 суток;

– о "болотных узниках", четверых из которых я знаю лично и считаю, что они заслуживают лучшей участи;

– о тех, кто был вынужден бежать из страны, опасаясь уголовного преследования за свои взгляды и участие в митингах, – Алексее Киселеве, Авроре Брязгиной и многих других, малознакомых или вовсе незнакомых;

– о бездомных многодетных матерях, которые все лето голодали на ступеньках "Единой России";

– о правозащитниках из движения "За права человека", которых неустановленные личности спускали с лестницы в ночь на 22 июня в присутствии полиции и телекамер;

– обо всех, кого незаконно выгоняют из домов, увольняют с работы, лишают средств к существованию, арестовывают, судят, сажают, вытравливают из России, чью жизнь делают невыносимой тем или иным способом.

Список бы получился не просто длинным, а почти бесконечным.

И при этом, я бы прекрасно понимал, что за спиной моего собеседника стоят и депутаты, принимающие античеловеческие законы, и журналисты различных Путин-ТВ, для которых ложь является профессией, и полицаи, сажающие людей в автозаки и клетки, и судьи со следователями, готовые упаковать в тюрьму кого угодно, если есть распоряжение, и бесчисленная масса чиновников, готовая за малую мзду сделать все, что угодно, и банды отморозков, делающие грязную работу тогда, когда государственные служащие не могут себе этого позволить. Никто из вышеперечисленных не несет ответственности за свои действия. Как не несет ее и тот, кто должен это делать согласно Конституции. Когда он ее понесет, я, возможно, соглашусь с ним встретиться там, где он после этого окажется. Но не сейчас. И другим не советую. Не заслужил он такой чести.

Ибо встретиться с Путиным для мирной беседы – означает простить ему все то, за что он должен дать ответ, и забыть, хотя бы на время, о тех людях, которые стоят за твоей спиной. А значит – стать соучастником его преступлений и преступлений того режима, который он возглавляет.

Блажен муж, иже не идет на совет нечестивых.

Павел Самбуров – координатор "Радужной ассоциации"