Владимир Тольц: Очередная,11-я уже из цикла «Розенберги и другие. Интерьер с бомбой», цикла, основанного на опубликованных в США о советском атомном (и не только!) шпионаже 40х – начала 50х гг. прошлого века.

…Итак, после того как из сообщений членов «Кембриджской пятерки» Кима Филби из Лондона и Дональда Маклейна из Вашингтона московскому Центру стало очевидным, что многолетний агент советской разведки «Умница» (другой псевдоним «Мирна») т.е. Элизабет Бентли перешла на сторону противника и находится теперь под контролем Федерального бюро расследований, Москва 23 ноября 45 г. распорядилась вашингтонскому резиденту Горскому прекратить связь сразу с почти двумя десятками своих агентов, которых знала или могла знать «Мирна», а им, в свою очередь прекратить связь со своими «подисточниками». При этом от большинства из них истинную причину обрыва связи надлежало скрыть.
Розенберг, лично с Бентли незнакомый, в этот список не попал. Уже в декабре 1945 Центр поручает встретиться с ним руководившему в нью-йоркской резидентуре научно-техническим шпионажем Александру Феклисову («Каллистрату»)…..
Отчет Феклисова об этой встрече меня, человека в общем далекого от шпионского мира и его техники и примочек, впечатляет, во-первых, узнаваемым по многочисленным детективно-шпионским фильмам описанием процедуры проверки, предшествующей встрече с «Либералом», т.е. с Юлиусом Розенбергом, а точнее - описанием и хронометражем «проверочного маршрута» «Каллистрата». В фильмах эта процедура занимает от силы минуту-полторы, а в действительности…
Феклисов должен был встретиться с Розенбергом после 11 вечера. Если у «Либерала» «все спокойно», тот должен был послать жену в drug-store - аптеку, в которой продаются пищевые продукты - в конце улицы. Этель Розенберг ни в коем случае не должна подходить к находящемуся там Феклисову, а просто что-нибудь купить и вернуться домой. Тогда через 5 мин. “Каллистрат” последует за ней.
Судя по отчету Феклисова, он вышел для этого из дому в 6 вечера. Для начала направился в Бруклинский роддом, где находилась его жена Зинаида, и с 7-ми до 7.30 пробыл у нее. Оттуда неспешно и приглядываясь, нет ли «хвоста» в турецкую баню на 46-й улице. Попарился там до 21.40. Затем в такси (опять проверка, нет ли наружного наблюдения), из такси в метро и проходными дворами на 24-й улице к drug-store возле дома Розенбергов. Зашел туда, как запланировано, в 23.00, увидел Этель, которая покупала вату. Заметив Феклисова, она вышла. «Каллистрат» же не спеша выпил чашечку кофе, затем, чтобы создать впечатление человека, который живет в доме рядом, купил хлеб и 2 бутылки молока и, никого не встретив по пути, вошел, наконец в дом Розенбергов. – Итого, 5 часов предварительной конспиративной проверки!
И далее – по тексту отчета:

“Мы прошли в кухню и немедленно приступили к разговору. Я спросил стажера, не знал ли он кого-либо из друзей Звука. Он ответил, что он знал только Звука и Эхо. На мой вопрос, не знал ли он кого-либо из женщин, он сперва ответил отрицательно, но затем добавил, что у него со Звуком была договоренность: всякий раз, когда ему нужно будет срочно повидать Звука, Либерал должен был позвонить ему из автомата по телефону и передать его секретарше, что он хочет его видеть. Этой секретарше он всегда называл только свое имя – Джулиус. Лично он ее никогда не встречал. Но он сказал, что передавал Звуку установочные данные на себя, Якова, Метра и Нила. Эти данные были отпечатаны на машинке и поэтому, возможно, не попадали в руки “Мирны”. Вам необходимо по переписке 1941-42 г.г. отыскать эти данные и сравнить шрифт их машинки с машинкой, на которой работала Мирна. Стажер заверил, что Звуку не было известно о работе с нами Сени, Перса, Хьюса, Линзы и Калибра.
В конце беседы я сообщил Либералу, что секретарь Звука (ее фамилию не называл) предала нас и что в этой связи мы очень беспокоились о нем. Проинструктировал его, как следует вести себя в случае вызова его в Хату. Мы решили, что он должен отрицать свою принадлежность к землякам, потому что он это уже делал и в 1941 г., и в 1945 г. И если сейчас он не будет это отрицать, как это указывается в Вашей телеграмме, то это будет нелогично. Он будет также отрицать свои связи со Звуком и Эхо. В случае, если его попросят назвать своих друзей, то он назовет Метра и Нила, являющихся его старыми друзьями. Он будет также отказываться от всех фотографий и подобных документов, где он заснят со мной, со Звуком или Эхо. Строго-настрого наказал ему сжечь все записи с адресами стажеров и материалы, которые могут служить доказательством его принадлежности к землякам.
Договорились с Либералом, что связь с ним прекращается на 3,5 мес. Очередная встреча назначена на третье воскресенье в марте 1946 г., в 8 часов вечера, у театра “Калони”, 79 улица и 2 авеню. Предупредил его, что на эту встречу, возможно, придет вместо меня другой человек. Поэтому просил его прийти на встречу с журналом “Пост”. Наш человек должен держать в левой руке “Ридерс Скоуп”. Подойдя к Либералу, наш человек должен спросить его: “Aren't you waiting for Al?” Либерал ответит: No, I am waiting for Helen”. Наш человек должен сказать: “I am Helene's brother. She asked me to tell you something”.

Владимир Тольц: Ну, привычные уже напоминания и разъяснения: «Звук» - оперпсевдоним покойного Якова Голоса, многолетнего советского агента и любовника Элизабет Бентли; «Эхо» - Бернард Шустер – секретарь компартии США по оргвопросам (псевдоним известен по расшифровкам Веноны), «Сеня», «Хьюз», «Линза», «Метр», «Нил» - агенты, «завязанные» на Розенберга; в частности, «Хьюз» это Альфред Сарант, а «Метр» - Джоэль Барр, сбежавшие позднее в СССР, мы вероятно еще расскажем о них; «Перс» уже упоминавшийся в наших передачах Рассел Макнатт, а «Калибр» - Дэвид Грингласс, брат Этель Розенберг. «Хата» - кодовое обозначение ФБР.
Возвращаясь к ноябрю 1945, к донесению «Каллистрата» о встрече с «Либералом», надо отметить, что это была одна из последних их встреч, и они не знали, увидятся ли они еще. Я читал мемуары Феклисова, в которых он пишет, что у них сложились необычные для куратора и агента дружеские и сентиментальные даже отношения. Конечно, шпион соврет и глазом не моргнет! И в этих воспоминаниях можно найти и вранье, легко выявляемое при помощи сопоставления с доступными теперь расшифровками проекта Венона и материалом тетрадей Васильева. И причины этого, скажем мягче, искажения фактов прошлого тоже можно понять. Но есть там и второстепенные для автора детали, в которых ни идеология, ни корпоративная принадлежность от него такого искажения не требуют. Именно они и позволяют читателю полагать, что о характере своих отношений с Розенбергом Феклисов в общем говорит правду. Ну, например, история о том, как два этих коммуниста – американский с иудаистским бэкграундом и советский атеист – обмениваются на Рождество тщательно выбранными подарками!
Можно сравнить это с отношениями Горского с курируемыми им в Англии членами «Кэмбриджской пятерки», с которыми тот, по воспоминаниям коллег, держался, изображая «из себя важного начальника, принижал результаты их работы даже тогда, когда они приносили отличный материал», попрекая их тем, что они пьяницы, развратники и гомосексуалисты, а потому работают плохо, а также требовал от Бёрджесса, чтобы тот не жил со своим партнером.
Впрочем, от Розенберга и не нужно было требовать, чтобы он работал лучше. Его инициативность и продуктивность подчеркивали в своих характеристиках и Семен Семенов, и Горский, и Зарубин и, конечно Феклисов тоже. Да и Центр признавал:

«…в его лице мы имеем преданного нам человека, которому мы можем полностью доверять; человека, который своей практической деятельностью на протяжении нескольких лет показал, насколько в нем сильно желание помочь нашей стране. Помимо этого в лице Либерала мы имеем способного агента, умеющего работать с людьми и имеющего солидный опыт по вербовке новой агентуры».


Владимир Тольц: Я уже говорил, Розенберг не был главной фигурой в атомном шпионаже, это на процессе его сделали «крайним» за американскую неудачу в деле защиты секретов бомбы. Но в шпионстве вообще он был крайне успешен! И вот теперь его активность временно замораживалась, а человеческое общение с единомышленниками до предела сужалось. Как выяснилось, не на 3 с половиной месяца а на два с половиной года!...
Но несмотря на панику в московском Центре, вызванную бегством Гузенко и признанием Бентли о своей шпионской деятельности в Федеральном бюро расследований США (занятно, что этот поступок американки «Мирны» в НКГБ да и позже в КГБ именовали «предательством», хотя предательством была именно ее шпионская активность в пользу иностранной разведки), несмотря на все это, полностью приостановить операции по атомному шпионажу было совершенно недопустимым для Москвы. Этого в тот период не позволяла работа над советской атомной бомбой, основанная во многом на шпионской информации, получаемой из США о Манхэттенском проекте.
24 июля 1945, когда Трумен в Потсдаме сообщил Сталину, что у США «теперь есть оружие необыкновенной разрушительной силы», тот немедля распорядился Молотову обсудить с Курчатовым необходимость и возможности ускорения работ по советскому атомному проекту. А через 2 недели после взрыва американской бомбы в Хиросиме постановлением Государственного комитета обороны за подписью Сталина был создан Специальный комитет для руководства всеми работами по использованию атомной энергии во главе с Берия, еще в начале 1940-х, в качестве наркома внутренних дел занимавшегося сбором информации о работе по использованию атомной энергии в военных целях за рубежом. Во многом именно его направленные еще в октябре 1942 Сталину предложения об организации аналогичных работ в СССР и секретном ознакомлении с материалами разведки видных советских физиков легли в основу организационной перестройки в 1944 работы советской научно-технической разведки. В шифровке, направленной Центром по этому поводу вашингтонскому резиденту Горскому важность сбора информации по проекту «Энормоз», т.е «Манхэттенскому проекту» подчеркивалась тем, что ей «лично интересуется т. Петров». (Бывший сотрудник ПГУ КГБ СССР Александр Васильев и его американские коллеги, изучившие материалы Веноны, предполагают, что «Петров» это псевдоним Берия. Хотя, отмечу от себя, что в материалах Веноны мы находим другой предположительный псевдоним Лаврентия Павловича – «Павел». Правда, как мы знаем, один и тот же персонаж мог иметь и несколько криптонимов.)
Новый, руководимый Берия Спецкомитет, созданный 20 августа 1945 г., был наделён чрезвычайными полномочиями по привлечению любых ресурсов, имевшихся в распоряжении правительства СССР, к работам по атомному проекту, и как в хлебе насущном нуждался в получении новой развединформации по атомной тематике. Для этого работа американских резидентур Москвы в предыдущем, 1944-м, создала, казалось бы, неплохие предпосылки. Был завербован и работал в Лос-Аламосе Тед Холл («Млад»). Оттуда же поступала информация от завербованного при помощи Розенбергов «Калибра» (Дэвида Грингласса). По поручению Центра Розенберг успешно завербовал Рассела Макната, инженера, работавшего на газо-диффузионном заводе в Окридже (штат Теннеси). Там же, в Окридже в качестве химика-технолога работал нелегал ГРУ «Дельмар» (Жорж Коваль), сумевший в конце 1945- начале 1946 сообщить в Центр секрет «нейтронного запала» бомбы, позже реализованный в советском «изделии», взорванном 29 августа 1949 на Семипалатинском полигоне. Ну, и наконец, одна из центральных фигур советского атомного шпионажа, давний агент Главразведупра РККА многократно упомянутый уже Клаус Фукс.
. Шифровка советского резидента в Лондоне Константина Кукина (оперпсевдоним «Игорь») Центру. 3 ноября 1943:

«Игорь сообщает, что при проверке немецких и австрийских связей “Эрика” ими установлен Клаус Фукс – немецкий эмигрант, нелегальный член Компартии Германии. Его имя имеется в указанном нами списке лиц, работающих по проблеме Энормоз. По сведениям, полученным от Эрика, Фукс работает над быстрыми нейтронами в Бирмингемском университете.
В процессе изучения Фукса было установлено, что его знает “Каро”. Но последний в беседе с нами категорически отказался говорить о Фуксе и при этом вел себя так странно, что невольно напрашивается вывод, что Каро известно о работе Фукса на нас. Игорь просит провести срочную проверку Фукса у соседей и сообщить результаты».

Владимир Тольц: Поясню: «Эрик» - это работающий в Кембридже на советскую разведку австрийский физик, коммунист Энгельберт (или Бертл) Брода. «Каро» (другой псевдоним «Пит») - агент ГРУ, экономист, член КПГ Юрген Кучинский. Его сестра Урсула (мы уже рассказывали о ней) устанавливала в Великобритании связь Фукса с ГРУ. Судя по недоумению Кукина здесь опять наблюдается «конфликт интересов» советской военной разведки и разведаппарата НКГБ, частично устраненный впоследствии объединением усилий в атомном шпионаже.

«29 НОЯБРЯ 1943. Начальник Главного разведывательного управления Красной армии генерал-лейтенант Ильичев - Начальнику 1 управления НКГБ СССР комиссару госбезопасности 3 ранга т. Фитину
Kлаус Фукс – физик, немецкий эмигрант, член КП Германии, в настоящее время проживает в Англии в Бирмингеме, где работает в Физической лаборатории Бирмингемского Университета над проблемами урана.
Клаус Фукс с августа 1941 г. является нашим источником, когда был привлечен по рекомендации Юргена Кучинского.
В связи с переводом лаборатории в Америку, туда же ожидается отъезд Фукса. Ставлю Вас в известность, что нами приняты меры к организации связи с Фуксом в Америке. Более подробные данные будут сообщены при передаче Вам Фукса.
Справка.

За время работы с нами Фукс передал нам ряд теоретических расчетов по расщеплению атома и созданию урановой бомбы. Материалы нами направлялись Уполномоченному Государственного Комитета Обороны СССР тов. Кафтанову и позднее Заместителю Председателя Совнаркома СССР тов. Первухину. Материалы получали высокую оценку.
[…]
“В апреле 1943 г. Фукс дал наводку для привлечения к нашей работе австрийского ученого в Англии по фамилии Брода (Broda), по специальности физико-химик. Брода активный член австрийской компартии. Работает в Кембридже по быстро движущимся нейтронам, до этого работал с ученым по фамилии Халлан (Hallan) по медленно движущимся нейтронам. Давая наводку, Фукс выразил желание самому в этой вербовке не участвовать и остаться неизвестным для Брода. Брода нами не привлекался.
Фукс от нас регулярного денежного вознаграждения не получал. Иногда ему делались отдельные подарки. При передаче ему денежного подарка Фукс от него не отказывался.
В связи с переводом в США группы английских ученых, занимающихся разработкой создания урановой бомбы, туда же в начале ноября 1943 г. выехал Фукс».

Владимир Тольц: После того, как Фукс обосновался в Лос-Аламосе, первым, кто по заданию разрабатывавшего в нью-йоркской резидентуре «Энормоз» Анатолия Яцкова встретился с Фуксом, был Гарри Голд (оперпсевдоним «Гусь», позднее «Арно»).

«Гарри Голд родился в 1911 в Швейцарии в семье бедных еврейских эмигрантов из России. Имя при рождении Генрих Гольдоницкий. В 1914 семейство Гольдоницких переезжает в США, гражданство которых Гарри получает в 1922. После окончания школы поступает на работу лаборантом в Пенсильванскую сахарную компанию, проникается коммунистическими идеями и заводит знакомства в среде американских коммунистов. По их просьбе «помочь Советскому Союзу» передает советской разведке информацию о химических методах обработки сахара. Вознагражден возможностью получить высшее инженерное образование и степень бакалавра за счет советской разведслужбы в Дрексельском технологическом институте и Университете Пенсильвании . Раздобыл и передал в СССР технологические секреты производства цветной фото- и кинопленки, нейлона, в 1943 принимал участие сборе материалов о разработке бактериологического оружия в Японии, Италии, Германии, США и Великобритании и был награжден орденом Красного знамени. С 1944 числится в группе «Либерала» (т.е. Розенберга) и исполняет обязанности агента-курьера».

Владимир Тольц: Первая встреча Голда с Фуксом состоялась 5 февраля 1944 возле Еврейского благотворительного центра на Генри стрит в Нью-Йорке. Агенты должны были ожидать там друг друга 1 и 3-ю субботу каждого месяца начиная с января. По условиям, сочиненным курировавшими Фукса в Лондоне грушниками, тайное свидание было обставлено как в затертом анекдоте про шпионов. Фукса нужно было опознать по зеленой книге и теннисному мячу. А у Голда на руках две перчатки, а «третью перчатку – ЭТО ЦИТАТА!- он несет в одной из рук». Гебешники негодовали:

«С нашей точки зрения явка разработана очень неудачно. Периодическое появление в определенные дни и ожидание в течение некоторого времени в одном и том же месте человека с такими необычными предметами, как указанные, могут легко привлечь к себе внимание каждого. Тем не менее, нужно следовать принятым условиям встречи».

Владимир Тольц: Видимо, слегка обалдев от необычности антуража, Голд явился на явку не с тремя перчатками, а с четырьмя. В остальном все прошло по плану. Познакомились, поговорили, Фукс передал свою первую шпионскую добычу из Лос-Аламоса. Следующая встреча состоялась через 5 недель.

«Из отчета Гарри Голда: «Он спросил меня, как был принят его первый материал, и я сказал, что он вполне удовлетворителен, но имеет один недостаток: отсутствуют ссылки на первый материал, относящийся к общему описанию процесса и что нам особенно требуется – это детальный план или схема всей установки. Было ясно, что это ему не очень понравилось».

Владимир Тольц: Похоже, пунктуальный немец был раздосадован российским раздолбайством его советских начальников:

«Его главное возражение сводилось по-видимому к тому, что он уже выполнял эту работу на другой стороне и тот, кто получает эти материалы, должен знать как их присоединить к схеме; кроме того, ему кажется, что для него было бы опасно, если бы у него нашли такие пояснения, т.к. его работа здесь не связана с такими материалами. Но тем не менее он согласился представить нам как можно скорее то, что нам требуется».

Владимир Тольц: В дальнейшем они встречались регулярно. В Нью-Йорке обычно в ресторанах, в концертах и у сестры Клауса Фукса. Похоже, они сошлись чисто по-человечески. И «Чарльз» (это оперпсевдоним Фукса во время его работы в Лос-Аламосе) не только привозил «Арно» добытую им информацию по бомбе, но и делился с ним своими заботами и планами. Именно в этот период Гарри Голд стал возможно важнейшим советским агентом-курьером в атомном проекте. В конце марта 1944 он сообщал об одной из этих встреч с «Чарльзом»:

«Его работа здесь умышленно задерживается американцами, которые продолжают пренебрегать сотрудничеством и не давать информацию. В результате, по словам Клауса, он возможно окончит свои работы в июле и его начальство не позволит ему оставаться здесь только для того, чтобы подвергаться одурачиванию.
Перед ним две возможности на будущее: либо он уедет в лагерь Х в Нью-Мексико, либо его пошлют домой. В последнем случае Пейерлс скорее всего уедет в лагерь Х, и Клаус будет возглавлять работы своего направления у себя дома. В этом случае, по его словам, он сможет давать нам более полную общую информацию, но без деталей. Он хочет знать, что мы предпочитаем, хотя, безусловно, нет полной гарантии, что он сможет сделать именно то, что нам нужно.
Мы разработали совместно объяснение нашего знакомства (встретились на симфон-м концерте в Карнеги Холл) со всеми деталями, в т.ч. и дату».

Владимир Тольц: Весной 1945 Анатолий Яцков придумал, как организовать встречу Арно с Чарльзом, чтобы Фукс мог не ехать для этого в Нью-Йорк.

“Когда Арно мне сказал, что у него болело горло на прошлой неделе (когда он не мог придти на встречу) и что горло у него постоянно пошаливает, мне пришла в голову мысль, что хорошо было бы использовать сухой климат штата Нью-Мексико для того, что подлечить его ухо-горло-носовое хозяйство. Я спросил, есть ли в Нью-Мексико санатории, курорты или просто дома отдыха, куда люди приезжают поправить свое здоровье. Он сказал, что там их полно…
Идея о том, чтобы провести свой отпуск неподалеку от Чарльза ему понравилась, и он даже добавил, что мог бы взять с собой свою мать, которая также нуждается в лечении и отдыхе. Я сказал, что присутствие матери ему нисколько не помешало бы, а, наоборот, придало бы самой поездке совершенно мирный и семейный характер. Находясь в Нью-Мексико или в одном из соседних штатов ему чрезвычайно просто было бы совершить поездку в Серноводск для осмотра достопримечательностей.
Я предложил Арно перелистать курортные и санаторные рекламы и объявления и предварительно подобрать себе подходящие пункты, где можно было бы провести отпуск. Естественно, что отпуск он должен брать на первую половину июня, когда намечена встреча с Чарльзом».

Владимир Тольц: Москва инициативу Яцкова одобрила, но развивая ее, он допустил немыслимое нарушение правил конспирации: поручил Голду «заодно» встретиться в Серноводске, т.е. в курортном Альбукерке с находящимся в Заповеднике (Лос-Аламосе) «Калибром» и «Осой» (т.е., с супругами Гринглассами). Тогда на это никто не обратил внимания…
13 июня Нью-йоркская резидентура доложила в Центр о возвращении Арно из поездки:

«11-го июня он вручил материал, полученный им от Чарльза и Калибра. Следующая встреча с Чарльзом обусловлена на 3-ю неделю сентября.
Поездка с матерью прошла удачно. От всех стажеров получены интересные данные как по конструкции бомбы типа «Не», так и по срокам экспериментального взрыва; по данным Млада, Чарльза и Калибра – в июле».

Владимир Тольц: В той же шифровке Квасников сообщил данные о конструкции бомбы, полученные от Млада. А неделей позже в Москву поступил и отчет Гарри Голда:

«Я вернулся немедленно в «С» и разыскал «Е.» К тому времени было 8 часов и они ушли на весь вечер – он приехал домой на конец недели. Поэтому, чтобы не казаться слишком обеспокоенным и т.к. было уже слишком поздно, чтобы оставить «С.», я снова зашел следующим утром. Я установил свою личность, и они приняли меня очень хорошо. «Д» попросил меня зайти снова к нему во вторую половину дня, т.к. у него был очень важный материал для меня. Он сказал, что они ждали меня только через две недели, но что он подготовит материал в несколько часов, как было условлено. Я оставил им порядочную сумму, которую они оба были очень довольны получить…
Я встретился с «Д» после полудня, получил от него материал и сговорился о новой встрече так, чтобы она совпала со встречей с «А».

Владимир Тольц: Вот оно, роковое нарушение конспиративных норм! В соответствии с ними нельзя было допускать, чтобы автономно оперирующие агенты встречались и знакомились друг с другом! «А» в этом тексте «Чарльз» (т.е., Клаус Фукс), С – Серноводск (Альбукерке), Е – «Оса» (Рут Грингласс), Д – ее муж Дэвид (Калибр).
Тогда и в Лос-Аламосе, и в резидентурах советской разведки в НЙ и Вашингтоне,и в Москве немногим посвященным в атомные секреты казалось, что все идет полным ходом и по плану.
До испытания американского атомного устройства оставалось около трех недель, до намеченной в Санта-Фе встречи Фукса с Голдом, на которую «Чарльз» должен был доставить результаты испытаний, 4 месяца. Работа в Москве над добытыми в Штатах материалами шла вовсю. О грядущей Хиросиме в Москве никто не знал, как и о том, что сбежит Гузенко, а Бентли придет в ФБР…
Розенберги и другие. Интерьер с бомбой. Продолжение следует…
В передаче использованы материалы американского проекта Венона и так называемые «тетради Александра Васильева» - участвующего в этом цикле бывшего офицера ПГУ КГБ СССР.