Сегодня более 55 тысяч подписей стоит под письмом в защиту казанской школы, в которой учатся не более ста детей. Почему педагогическая и родительская общественность так активно встала на защиту этого учебного заведения, рассказал директор школы-интерната «СОлНЦе» Павел Шмаков.
29 октября районный суд Казани принял решение прекратить образовательную деятельность специализированной школы-интерната для одаренных детей "Солнце", учредителем которой является горисполком Казани.
Формальным поводом для закрытия школы стало отсутствие лицензии, поскольку школа не была должным образом подготовлена к 1 сентября. Учредитель, исполком Казани, не выделил средств ни на текущий ремонт, ни на зарплату учителям. Прокуратура, в свою очередь, санкционировала проверки Роспотребнадзора и Пожарной инспекции, после чего суд постановил школу закрыть.
Павел Шмаков: Так получается, что мою школу закрывают уже не первый раз. Закрывали в 1997 году, потом в 2000-м. Тогда я уехал сначала в Москву, а затем в Финляндию, где разработал собственный метод преподавания математики, выучил финский язык, закончил педучилище, университет и поступил в докторантуру. И даже в одной очень престижной школе Хельсинки меня выбрали "Учителем года" в 2009 году. И тут в Финляндию приезжает новый мэр Казани и приглашает меня в Россию. Так я стал директором лицея Лобачевского, то есть лицея, созданного из моей школы - академического колледжа и экспериментальной школы-лицея, который закрыли 1 августа этого года. Несмотря на то, что по итогам прошлого учебного года наш лицей Лобачевского вошел в топ 25-ти лучших школ России, стал лучшей школой Татарстана, его ликвидировали и сделали две школы. Причина простая.
До того, как я вернулся в Казань, директором этого лицея был человек, который сделал эту школу престижной, то есть из 600 учеников 240 - дети руководителей казанских различных предприятий и высокопоставленных чиновников. То есть в школу в основном принимали не по знаниям, а по положению родителей. И тогда, чтобы вернуться к исходной идее школы для одаренных детей, я уговорил, чтобы нам дали маленькое, не отремонтированное здание, и мы набрали преподавателей, интеллектуально увлеченных учеников. Но с 1 августа перестали перечислять зарплату, только неделю назад заплатили учителям, а денег на коммунальные услуги, на газ, свет и воду до сих пор не выплатили. Ремонт тоже не сделали. И через некоторое время к нам пришли пожарные, Cанэпидстанция, Роспотребнадзор. То есть при открытии школы учредитель - муниципалитет города Казани не выполнил своих обязательств.
Тамара Ляленкова: Павел, вы, попав в сложную ситуацию, стали искать попечителей. Это нормальная ситуация, когда государственная школа вынуждена обращаться за сторонней помощью, в том числе и финансовой?
Павел Шмаков: Я думаю, это ужасно, что государство не выполняет своих обязательств. Но, с другой стороны, мы живем в такой стране, и мы знаем, где живем. В моем городе только что, летом, прошла Универсиада. Все деньги, которые были, которые возможно было занять в долг, их заняли и истратили. Поэтому, когда я разговаривал с чиновниками от образования, мне говорили: вы же понимаете, деньги кончились, поэтому ждите, когда заплатят за свет, за вывоз мусора, когда выплатят зарплату. Впрочем, на некоторые вещи деньги находятся - на конференции, на презентации… Все зависит от приоритетов. Поэтому мы стали создавать попечительский совет и добились некоторых успехов.
Оказалось, что большое количество людей согласны поддержать школу: это и научные работники, и бизнесмены. И если каждый понемногу поможет, то школе становится легче жить. Другое дело, что нельзя двигаться только по первому пути или только по второму, нельзя становиться в зависимость только от государства. Лицей Лобачевского, в котором я был директором еще год назад, позиционировался как школа для одаренных детей, а на самом деле это школа была для части детей одаренных и части детей одаренных родителей. Школа, которую мы сделали сейчас, это именно школа для детей, которые очень сильно хотят учиться, там почти не было крупных руководителей среди родителей. И туда пришли фантастически высоко мотивированные школьники!
Конечно, мы пытались просить что-то у муниципалитета, и он давал деньги после 18-го напоминания, после одного не давал, после трех не давал. А после обращения в московскую прессу давал, потому что у нас в Татарстане всегда очень внимательно смотрят на реакцию в Москве, в Питере, вне пределов Казани и Татарстана. У нас есть нефть, мы проводим 1000-летие Казани, Чемпионат мира по футболу… То есть республика не бедная, и деньги получить можно, просто на это уходит громадное количество времени. Поэтому я считаю, что нужно идти одновременно по двум путям - и по пути поддержки общества, объясняя различным людям, различным структурам, что школа - это очень важно… Ведь мы же не совсем лишены поддержки общества, и когда удается достучаться до первых лиц - что-то получается, а когда не удается - не получается ничего.
Тамара Ляленкова: Павел, вы однажды голодали в знак протеста, когда вашу школу закрыли в 2000-м году. И все равно вернулись в Казань, вернулись из благополучной Финляндии, которая считается самой передовой страной в сфере образования, и где вы заняли достойное вас место. Откуда это упорство?
Павел Шмаков: Голодовка была давно, в 2000 году, когда наша школа прожила 9 лет, а потом ее несправедливо закрыли. Меня выгнали с работы, потом восстановили, потом снова ликвидировали школу, и тогда я объявлял голодовку, а в конце концов оказался в Финляндии, где все стало получаться. Но меня стали приглашать обратно, потому что из России идет большой отток ярких, интеллектуально ориентированных личностей, то есть профессора, доктора наук, бизнесмены уезжают из России, потому что за рубежом реализоваться легче.
Я в Россию вернулся два года назад со старшей дочкой, а жена и две маленькие остались в Финляндии. Там у меня квартира на море, некоторое признание, телепередачи, газеты, не коррумпированное общество, докторская диссертация, до защиты которой остался год. Но мне очень хотелось приехать обратно, потому что понятие родины у всех одно. Мои три дочери родились в Финляндии, и их родина - там, а моя родина - здесь. И я подумал, что вернусь - и все люди в Казани увидят, что справедливость существует. Но все снова пошло по тому же кругу. Когда я не стал брать детей по звонку... Знаете, прокурор одного из районов города Казани звонит и говорит: "У моего соседа по даче хорошая внучка, возьми ее, пожалуйста". Он даже не своего ребенка устраивал. И когда мы набрали в школу ребят, которые очень сильно хотят учиться, имеют яркие успехи в самых разных областях, но которые не имеют высокопоставленных родителей, началась месть тех самых чиновников, детей которых я не взял год назад, два года назад. Вот такая у меня история.
Тамара Ляленкова: Павел, а вы не думали о том, что можете создать частную школу?
Павел Шмаков: Я не верю в частные школы вне пределов Москвы и Питера. В Москве и в Питере это еще в какой-то степени реально, там другой уровень дохода и учителей, и директоров, и родителей. Вообще в России, как правило, выживают школы, которые аффилированы с властью. Поэтому мне кажется, что учитель должен оставаться с детьми, пока у него есть на то хоть какая-то возможность.Тридцать лет я работаю в образовании, у меня мама и бабушка - учительницы, и весь мой жизненный опыт показывает, что на любом месте можно жить и работать хорошо, по совести. Я знаю точно, что не напишу заявление "по собственному желанию", что я буду делать эту школу и останусь с этими детьми до тех пор, пока будет такая возможность. Если такой возможности нет, мне придется, наверное, уехать обратно к моей семье, в Финляндию.
Тамара Ляленкова: Очевидно, что учредитель, местная власть виноваты в том, что вашу школу закрывают. И сегодня часто говорится о том, что систему образования на местах должна контролировать федеральная власть, нельзя отдавать регионам какие-то важные полномочия. Спасет ли это ситуацию?
Павел Шмаков: Я не считаю, что виновата только муниципальная власть или виновата только федеральная власть. Мне нравятся слова: ты всегда в ответе за то, что происходит. Я считаю, что во многом виноват я сам, поэтому я стараюсь сейчас делать все, что в моих силах. Я знаю, что очень многое зависит от наших родителей и от наших детей, и прежде всего от родителей, учителей, от общества. То, что наши дети сейчас по своей инициативе написали такое простенькое письмо и разместили его на всех сайтах, где это возможно, и под этой петицией уже больше 55 тысяч подписей, - это очень сильная воспитательная вещь.Я буду учить детей, искать преподавателей, обращаться к своим друзьям в разных странах. Я знаю, что в 1997 году получилось - меня, сняв с работы, через месяц восстановили благодаря различным письмам. В 2000-м не получилось. А через 11 лет снова получилось. Вот сейчас я сижу здесь, в Финляндии, а родители нашей школы за свои собственные деньги ремонтируют школу, делают все возможное, чтобы Санэпиднадзор и пожарная инспекция приняла школу через месяц! Они сами ищут средства, куда-то пишут, ходят по большим руководителям, и сами ремонтируют. И это очень важно, когда мы все вместе добиваемся чего-то хорошего и светлого, это сильный воспитательный процесс.
29 октября районный суд Казани принял решение прекратить образовательную деятельность специализированной школы-интерната для одаренных детей "Солнце", учредителем которой является горисполком Казани.
Формальным поводом для закрытия школы стало отсутствие лицензии, поскольку школа не была должным образом подготовлена к 1 сентября. Учредитель, исполком Казани, не выделил средств ни на текущий ремонт, ни на зарплату учителям. Прокуратура, в свою очередь, санкционировала проверки Роспотребнадзора и Пожарной инспекции, после чего суд постановил школу закрыть.
Павел Шмаков: Так получается, что мою школу закрывают уже не первый раз. Закрывали в 1997 году, потом в 2000-м. Тогда я уехал сначала в Москву, а затем в Финляндию, где разработал собственный метод преподавания математики, выучил финский язык, закончил педучилище, университет и поступил в докторантуру. И даже в одной очень престижной школе Хельсинки меня выбрали "Учителем года" в 2009 году. И тут в Финляндию приезжает новый мэр Казани и приглашает меня в Россию. Так я стал директором лицея Лобачевского, то есть лицея, созданного из моей школы - академического колледжа и экспериментальной школы-лицея, который закрыли 1 августа этого года. Несмотря на то, что по итогам прошлого учебного года наш лицей Лобачевского вошел в топ 25-ти лучших школ России, стал лучшей школой Татарстана, его ликвидировали и сделали две школы. Причина простая.
До того, как я вернулся в Казань, директором этого лицея был человек, который сделал эту школу престижной, то есть из 600 учеников 240 - дети руководителей казанских различных предприятий и высокопоставленных чиновников. То есть в школу в основном принимали не по знаниям, а по положению родителей. И тогда, чтобы вернуться к исходной идее школы для одаренных детей, я уговорил, чтобы нам дали маленькое, не отремонтированное здание, и мы набрали преподавателей, интеллектуально увлеченных учеников. Но с 1 августа перестали перечислять зарплату, только неделю назад заплатили учителям, а денег на коммунальные услуги, на газ, свет и воду до сих пор не выплатили. Ремонт тоже не сделали. И через некоторое время к нам пришли пожарные, Cанэпидстанция, Роспотребнадзор. То есть при открытии школы учредитель - муниципалитет города Казани не выполнил своих обязательств.
Тамара Ляленкова: Павел, вы, попав в сложную ситуацию, стали искать попечителей. Это нормальная ситуация, когда государственная школа вынуждена обращаться за сторонней помощью, в том числе и финансовой?
Павел Шмаков: Я думаю, это ужасно, что государство не выполняет своих обязательств. Но, с другой стороны, мы живем в такой стране, и мы знаем, где живем. В моем городе только что, летом, прошла Универсиада. Все деньги, которые были, которые возможно было занять в долг, их заняли и истратили. Поэтому, когда я разговаривал с чиновниками от образования, мне говорили: вы же понимаете, деньги кончились, поэтому ждите, когда заплатят за свет, за вывоз мусора, когда выплатят зарплату. Впрочем, на некоторые вещи деньги находятся - на конференции, на презентации… Все зависит от приоритетов. Поэтому мы стали создавать попечительский совет и добились некоторых успехов.
Оказалось, что большое количество людей согласны поддержать школу: это и научные работники, и бизнесмены. И если каждый понемногу поможет, то школе становится легче жить. Другое дело, что нельзя двигаться только по первому пути или только по второму, нельзя становиться в зависимость только от государства. Лицей Лобачевского, в котором я был директором еще год назад, позиционировался как школа для одаренных детей, а на самом деле это школа была для части детей одаренных и части детей одаренных родителей. Школа, которую мы сделали сейчас, это именно школа для детей, которые очень сильно хотят учиться, там почти не было крупных руководителей среди родителей. И туда пришли фантастически высоко мотивированные школьники!
Конечно, мы пытались просить что-то у муниципалитета, и он давал деньги после 18-го напоминания, после одного не давал, после трех не давал. А после обращения в московскую прессу давал, потому что у нас в Татарстане всегда очень внимательно смотрят на реакцию в Москве, в Питере, вне пределов Казани и Татарстана. У нас есть нефть, мы проводим 1000-летие Казани, Чемпионат мира по футболу… То есть республика не бедная, и деньги получить можно, просто на это уходит громадное количество времени. Поэтому я считаю, что нужно идти одновременно по двум путям - и по пути поддержки общества, объясняя различным людям, различным структурам, что школа - это очень важно… Ведь мы же не совсем лишены поддержки общества, и когда удается достучаться до первых лиц - что-то получается, а когда не удается - не получается ничего.
Тамара Ляленкова: Павел, вы однажды голодали в знак протеста, когда вашу школу закрыли в 2000-м году. И все равно вернулись в Казань, вернулись из благополучной Финляндии, которая считается самой передовой страной в сфере образования, и где вы заняли достойное вас место. Откуда это упорство?
Павел Шмаков: Голодовка была давно, в 2000 году, когда наша школа прожила 9 лет, а потом ее несправедливо закрыли. Меня выгнали с работы, потом восстановили, потом снова ликвидировали школу, и тогда я объявлял голодовку, а в конце концов оказался в Финляндии, где все стало получаться. Но меня стали приглашать обратно, потому что из России идет большой отток ярких, интеллектуально ориентированных личностей, то есть профессора, доктора наук, бизнесмены уезжают из России, потому что за рубежом реализоваться легче.
Я в Россию вернулся два года назад со старшей дочкой, а жена и две маленькие остались в Финляндии. Там у меня квартира на море, некоторое признание, телепередачи, газеты, не коррумпированное общество, докторская диссертация, до защиты которой остался год. Но мне очень хотелось приехать обратно, потому что понятие родины у всех одно. Мои три дочери родились в Финляндии, и их родина - там, а моя родина - здесь. И я подумал, что вернусь - и все люди в Казани увидят, что справедливость существует. Но все снова пошло по тому же кругу. Когда я не стал брать детей по звонку... Знаете, прокурор одного из районов города Казани звонит и говорит: "У моего соседа по даче хорошая внучка, возьми ее, пожалуйста". Он даже не своего ребенка устраивал. И когда мы набрали в школу ребят, которые очень сильно хотят учиться, имеют яркие успехи в самых разных областях, но которые не имеют высокопоставленных родителей, началась месть тех самых чиновников, детей которых я не взял год назад, два года назад. Вот такая у меня история.
Тамара Ляленкова: Павел, а вы не думали о том, что можете создать частную школу?
Павел Шмаков: Я не верю в частные школы вне пределов Москвы и Питера. В Москве и в Питере это еще в какой-то степени реально, там другой уровень дохода и учителей, и директоров, и родителей. Вообще в России, как правило, выживают школы, которые аффилированы с властью. Поэтому мне кажется, что учитель должен оставаться с детьми, пока у него есть на то хоть какая-то возможность.Тридцать лет я работаю в образовании, у меня мама и бабушка - учительницы, и весь мой жизненный опыт показывает, что на любом месте можно жить и работать хорошо, по совести. Я знаю точно, что не напишу заявление "по собственному желанию", что я буду делать эту школу и останусь с этими детьми до тех пор, пока будет такая возможность. Если такой возможности нет, мне придется, наверное, уехать обратно к моей семье, в Финляндию.
Тамара Ляленкова: Очевидно, что учредитель, местная власть виноваты в том, что вашу школу закрывают. И сегодня часто говорится о том, что систему образования на местах должна контролировать федеральная власть, нельзя отдавать регионам какие-то важные полномочия. Спасет ли это ситуацию?
Павел Шмаков: Я не считаю, что виновата только муниципальная власть или виновата только федеральная власть. Мне нравятся слова: ты всегда в ответе за то, что происходит. Я считаю, что во многом виноват я сам, поэтому я стараюсь сейчас делать все, что в моих силах. Я знаю, что очень многое зависит от наших родителей и от наших детей, и прежде всего от родителей, учителей, от общества. То, что наши дети сейчас по своей инициативе написали такое простенькое письмо и разместили его на всех сайтах, где это возможно, и под этой петицией уже больше 55 тысяч подписей, - это очень сильная воспитательная вещь.Я буду учить детей, искать преподавателей, обращаться к своим друзьям в разных странах. Я знаю, что в 1997 году получилось - меня, сняв с работы, через месяц восстановили благодаря различным письмам. В 2000-м не получилось. А через 11 лет снова получилось. Вот сейчас я сижу здесь, в Финляндии, а родители нашей школы за свои собственные деньги ремонтируют школу, делают все возможное, чтобы Санэпиднадзор и пожарная инспекция приняла школу через месяц! Они сами ищут средства, куда-то пишут, ходят по большим руководителям, и сами ремонтируют. И это очень важно, когда мы все вместе добиваемся чего-то хорошего и светлого, это сильный воспитательный процесс.
