Толоконникову отправили по этапу. Ее прячут? Жива ли она? Ее везут в город X, нет – в область Y. Толоконникова нашлась. И вы верите ФСИН? Она в туберкулезной больнице. Но она просто на обследовании там. Туберкулеза нет. Слухи, вопросы, массовая истерия.
Хотелось бы обратить внимание на несколько вещей. Перевод в другую колонию был одним из требований Толоконниковой, скорее надо было бы кричать, если бы ее вернули обратно в мордовскую колонию. Согласно Исправительно-трудовому кодексу сообщать о местоположении начальство колонии обязано сообщать в течении 10 дней ПО ПРИЕЗДЕ заключенного в лагерь. Обычно родственникам заключенных не сообщают, куда их этапируют. Это считается нормой. Понятное дело, что родственники пребывают в мучительной неизвестности и довольно долго. Две-три недели и даже месяц – нормальное время этапа. Недаром про этап говорят "идет", а не "едет", в каждом городе подвозят новых заключенных для отправки по этапу, кого-то наоборот увозят в лагерь по месту назначения. Если человек сильно болен, его не должны отправлять на этап, соответственно, он какое-то время задерживается на какой-нибудь пересылке, пока не подлечится. Друзья, соратники и близкие беспокоятся, это естественно. Нервы у всех на пределе, даже у опытных людей, которые сами через это прошли.
Вот пример из передачи западного радио 1975 года. "Жена Анатолия Марченко, приговоренного в марте к четырем годам ссылки, опасается, что ее муж погиб. Лариса Богораз сообщила иностранным корреспондентам, что с двенадцатого апреля, то есть со времени отправления Марченко в ссылку в Сибирь, она не получала от него никаких сведений. Все запросы о состоянии здоровья Марченко [к моменту этапа голодал 45 дней] и его местонахождении, с которыми Богораз обращалась в министерство внутренних дел СССР, остались без ответа, и потому она опасается, что мужа уже нет в живых". (В ссылку Марченко прибыл 20 мая.)
Надо учитывать, что после прибытия, заключенного помещают в карантин до 15 суток (статья 79 Уголовно-исполнительного кодекса).
Теперь о туберкулезной больнице. Во-первых то, что Толоконникову положили в больницу, не означает, что у нее туберкулез. Во-вторых, простите, туберкулез при нормальном лечении все-таки не смертельное заболевание (а если в закрытой форме, а не в открытой, то и не очень заразное). На сегодняшний день каждый 20-й заключенный болен открытой формой туберкулеза. Открытой. В закрытой – еще больше. Конечно, "тубики" и обычные заключенные не должны пересекаться, но в жизни все сидят в лагере и пьют по кругу чифирь, даже зная, что есть больные туберкулезом. Таковы лагерные нормы.
Будем надеяться, что с Толоконниковой все будет в порядке, а благодаря ее "кейсу" люди обратят внимание на то, что происходит у нас в лагерях каждый день. И на те нормы закона, которые нуждаются в изменениях.
Хотелось бы обратить внимание на несколько вещей. Перевод в другую колонию был одним из требований Толоконниковой, скорее надо было бы кричать, если бы ее вернули обратно в мордовскую колонию. Согласно Исправительно-трудовому кодексу сообщать о местоположении начальство колонии обязано сообщать в течении 10 дней ПО ПРИЕЗДЕ заключенного в лагерь. Обычно родственникам заключенных не сообщают, куда их этапируют. Это считается нормой. Понятное дело, что родственники пребывают в мучительной неизвестности и довольно долго. Две-три недели и даже месяц – нормальное время этапа. Недаром про этап говорят "идет", а не "едет", в каждом городе подвозят новых заключенных для отправки по этапу, кого-то наоборот увозят в лагерь по месту назначения. Если человек сильно болен, его не должны отправлять на этап, соответственно, он какое-то время задерживается на какой-нибудь пересылке, пока не подлечится. Друзья, соратники и близкие беспокоятся, это естественно. Нервы у всех на пределе, даже у опытных людей, которые сами через это прошли.
Вот пример из передачи западного радио 1975 года. "Жена Анатолия Марченко, приговоренного в марте к четырем годам ссылки, опасается, что ее муж погиб. Лариса Богораз сообщила иностранным корреспондентам, что с двенадцатого апреля, то есть со времени отправления Марченко в ссылку в Сибирь, она не получала от него никаких сведений. Все запросы о состоянии здоровья Марченко [к моменту этапа голодал 45 дней] и его местонахождении, с которыми Богораз обращалась в министерство внутренних дел СССР, остались без ответа, и потому она опасается, что мужа уже нет в живых". (В ссылку Марченко прибыл 20 мая.)
Надо учитывать, что после прибытия, заключенного помещают в карантин до 15 суток (статья 79 Уголовно-исполнительного кодекса).
Теперь о туберкулезной больнице. Во-первых то, что Толоконникову положили в больницу, не означает, что у нее туберкулез. Во-вторых, простите, туберкулез при нормальном лечении все-таки не смертельное заболевание (а если в закрытой форме, а не в открытой, то и не очень заразное). На сегодняшний день каждый 20-й заключенный болен открытой формой туберкулеза. Открытой. В закрытой – еще больше. Конечно, "тубики" и обычные заключенные не должны пересекаться, но в жизни все сидят в лагере и пьют по кругу чифирь, даже зная, что есть больные туберкулезом. Таковы лагерные нормы.
Будем надеяться, что с Толоконниковой все будет в порядке, а благодаря ее "кейсу" люди обратят внимание на то, что происходит у нас в лагерях каждый день. И на те нормы закона, которые нуждаются в изменениях.
