В Петербурге в четверг вышли на свободу 10 из 30 активистов "Гринпис", арестованных за попытку провести 18 сентября акцию на российской нефтяной платформе "Приразломная" в Печорском море, в их числе российские граждане фотограф Денис Синяков и пресс-секретарь "Гринпис Россия" Андрей Аллахвердов. Еще одна активистка "Гринпис" была освобождена накануне.

На прошлой неделе арестованных перевели из СИЗО Мурманска в Петербург. В отношении них было заведено уголовное дело по статье "пиратство", позднее оно было переквалифицировано на статью "хулиганство". Денис Синяков, освобожденный под залог из петербургского следственного изолятора "Кресты", у выхода из СИЗО заявил журналистам, что намерен в будущем продолжить сотрудничество с "Гринпис" и другими общественными организациями. А Андрей Аллахвердов сегодня в интервью Радио Свобода рассказал об условиях пребывания в следственных изоляторах в Мурманске и в Санкт-Петербурге и о том, какие надежды и опасения были у арестованных активистов и членов экипажа судна "Арктик Санрайз":

- С одной стороны, конечно, была надежда на освобождение, с другой стороны, также могу сказать, что надежды на это было мало. Я вполне осознавал, что следователь запросил о продлении ареста на три месяца. Хотя это всего лишь изменение меры пресечения, дело не закрыто, и вопрос не решен. Но оказаться уже на свободе, конечно, приятнее, чем в тюрьме.

- Была ли какая-то разница между содержанием в мурманском СИЗО и в питерском следственном изоляторе?

- Должен сказать, что и там, и там к нам относились очень доброжелательно. В Петербурге даже гораздо более доброжелательно, чем в Мурманске. Власти делали все, чтобы соблюдался закон, чтобы не было никаких нарушений. Хотя этого, конечно, полностью избежать невозможно, но они следили просто, вот чтобы комар носа не подточил. Просто сама тюремная система оставляет желать лучшего. Мурманская тюрьма - это не самое приятное место, даже несмотря на то, что относились вполне нормально.

- Какой распорядок дня у вас был в мурманском СИЗО?

- В 6 часов утра подъем, через некоторое время нам приносили еду. Примерно в 8 утра приходила ежедневная проверка, несколько человек из тюремной администрации выводили нас наружу, один оставался в камере. Нас обыскивали, осматривали камеру. Если не было каких-то следственных действий, то большую часть времени мы просто сидели в камере. Потом был обед, потом ужин. Потом вечером, собственно говоря, часов в восемь, очередная проверка, ровно такая же, и в 10 часов отбой. При отбое нужно было выключить телевизор. Свет полностью не гасится, там есть ночное освещение. Мой сокамерник где-то вычитал, что свет слишком яркий, чтобы заснуть, и слишком тусклый, чтобы читать. Здесь, в Петербурге, примерно такой же распорядок. Единственное - у нас здесь не бывало вечерней проверки, только утренние, которые проходили немножко по другой схеме.

- Сообщалось, что в мурманском СИЗО не было возможности взять какие-то книги для чтения, особенно на иностранных языках. Была ли такая проблема?

- Для мурманского СИЗО 22 иностранца, которые там оказались - это, конечно, стихийное бедствие. Там в библиотеке вообще, по-моему, никаких книг на иностранном языке не было. И если учесть, что люди сидят в камерах с людьми, которые по-английски не говорят, и у многих не было даже телевизора, а некоторые, особенно наши девушки, сидели вообще в одиночных камерах какое-то время, то книга - это, в общем, был предмет первой необходимости. Но этот вопрос как-то утрясали, "Гринпис" передал какое-то количество книг в библиотеку. Потом они придумали такую систему, что, когда нас забирали, каждый взял с собой что-то почитать, и потом они отдавали книги в библиотеку, в общем, был такой "межкамерный обмен". В основном все трудности были связаны с языком и с неприспособленностью к содержанию иностранцев и с питанием. Потому что у нас было в команде несколько вегетарианцев и даже веганов, и с этим были гораздо более серьезные проблемы. Конечно, рацион никто ради нескольких человек менять не будет.

- Про российские СИЗО, в особенности на Западе, известны в первую очередь не самые хорошие вещи. Я думаю, что многие активисты были вполне в курсе истории Сергея Магнитского и прочих трагических историй. Были какие-то страхи, что можно будет просто не выйти оттуда?

- Нет, до такой степени, конечно, не было. То есть реальный страх был, что мы там просидим года полтора по "хулиганству", или год. Все отдавали себе отчет в том, что, при желании, можно все это следствие затянуть. Но при том резонансе, который был, пришло понимание, что, скорее всего, этого не будет. Нет, до такой степени, чтобы не выйти оттуда вообще, честно говоря, мне такая мысль никогда в голову не приходила.

- А другие активисты не жаловались на какие-то подобные опасения?

- Там же люди крепкие, с закаленной психикой. Во-первых, все прекрасно понимают абсурдность обвинений. Причем понимали не только мы, но все. В Мурманске, например, некоторые следователи нам открыто этого сказать не могли, но давали понять, что они прекрасно понимают, что все это ерунда. Сокамерники наши все это прекрасно понимали. Охрана, которая нас на суд водила, говорила, что это полный идиотизм. Когда меня вели на суд, избирали меру пресечения, девушка-охранница просто плюнула и воскликнула: "Боже, какой идиотизм!" То есть все прекрасно понимали, что здравый смысл должен когда-то восторжествовать. Другой вопрос - когда. Какой урок хотят нам преподать, чтобы неповадно было? Совершенно очевидно, что все в это упирается.

- Вы содержались в камерах вместе с подследственными по другим делам?

- По закону, и в этом они всегда были строги, "подельники", грубо говоря, в одной камере не могут содержаться. В первый день, когда нас еще только задержали на 48 часов, нас поместили вместе. А потом, когда отправили в СИЗО, то всех распределили по разным камерам, с другими людьми.

- Проблем с сокамерниками не было?

- Проблемы были, я бы сказал, бытового характера, у некоторых людей. Например, человек не курит, а в камере курящие! Но они нашли общий язык, в какой-то степени. Где-то был разговор такой... не то что бы жесткий, но "четкий". Просто люди определились с правилами.

- На время судебного процесса вы планируете возвращаться к своим профессиональным обязанностям в "Гринпис", к работе пресс-секретаря?

- С судебным процессом все неясно. Дело находится на той стадии, что нас пока выпустили под залог. Идет следствие. Когда оно закончится - бог его знает. Ни один суд еще суть нашего дела не рассматривал. Все суды, которые были, занимались избранием мер пресечения. Аресты, продления, апелляции, изменения - и все. По делу еще ведется следствие. Как долго они будут вести его - никто не знает. Ведет дело целая группа следователей со всего Северо-Западного округа. В постановлении об изменении мне меры пресечения написано, и на суде звучало, что они собираются опросить 50 человек с "Приразломной". Во-первых, я не понимаю, зачем, во-вторых, 50 человек с "Приразломной"? Это займет довольно долгое время. Будут ли они это делать или это только их намерение, как все это будет происходить, я не знаю.

- Помимо залога, с иностранных граждан взята еще подписка о невыезде из России?

- Нет, когда меня освобождали, с меня ничего не взяли. А нас всех ведь освобождают на одинаковых условиях. Подписка о невыезде не требуется, думаю. То есть я, видимо, могу передвигаться в пределах страны, в любое место, при условии, что когда будут какие-то следственные действия, допросы, эксперименты или очные ставки, я должен на них присутствовать, должен являться в суд. Ограничений по месту пребывания нам не ставилось, и, видимо, нашим иностранным коллегам условия ставились те же. По идее, они не имеют визы, и по закону, как только их выпускают из тюрьмы, их должны моментально депортировать. Но, если я правильно понимаю, УФМС каким-то образом должно быстро решить вопрос с выдачей им временной визы, - рассказывает вышедший 21 ноября под залог из петербургского СИЗО пресс-секретарь "Гринпис-Россия" Андрей Аллахвердов.

С понедельника суды в Петербурге освободили под залог 25 активистов "Гринпис" и членов экипажа судна "Арктик Санрайз". Единственный, кому отказано в изменении меры пресечения - радист судна, гражданин Австралии Колин Рассел. Суд продлил ему арест на три месяца. В среду на свободу вышла первая арестованная – матрос "Арктик Санрайз" бразильянка Ана Паула Масьель.