Пираты, банкиры, террористы

Совет Безопасности ООН на специальном заседании несколько дней назад призвал государства мира, еще не сделавшие этого, ввести в свое законодательство уголовную ответственность за морское пиратство. Члены Совета Безопасности обсуждали совместный отчет Всемирного банка и Управления ООН по наркотикам и преступности, в котором говорится, что пиратство становится быстрорастущим видом международной организованной преступности, причем современные пираты налаживают тесные связи с террористическими движениями и радикальными группировками во всем мире.

Международное морское бюро (IMB, подразделение Международной торговой палаты, созданное в 1981 году как координационный центр борьбы со всеми видами морской преступности) в ноябре сообщило, что с начала 2013 года во всем мире было зафиксировано более двухсот пиратских морских нападений. Большая часть их случилась в районе Африканского Рога, у сомалийского побережья. Управление ООН по наркотикам и преступности (UNODC) располагает данными, что в прошлом, 2012 году пираты, действующие в этом регионе, получили от 35 до 40 миллионов долларов выкупов за захваченные суда и грузы. Пираты каждого региона мира имеют некую специализацию – сомалийские морские разбойники очень редко берут мзду именно за моряков, захваченных в плен на судне, хотя и держат их в заложниках до получения денег. Средний размер каждого выкупа, по данным UNODC, – примерно от 2,7 до 3,9 миллиона долларов.

​В 2013 году у берегов Восточной Африки было совершено 17 зарегистрированных нападений пиратов. Это чуть меньше, чем в предыдущие годы. Однако число таких нападений, например, в Гвинейском заливе у берегов Западной Африки выросло более чем на 30 процентов. В середине ноября госдепартамент США коротко сообщил об освобождении, при неуточненных обстоятельствах, двух моряков, американских граждан, взятых в заложники вооруженными пиратами в открытом море недалеко от побережья Нигерии. Телекомпания АВС утверждает, что за капитана и главного механика танкера C-Retriever был заплачен выкуп. Вновь стало расти число пиратских атак и в Юго-Восточной Азии, особенно в Малаккском проливе – это третий регион мира по степени опасности для коммерческих судов, где пиратство имеет давние исторические корни.

В совместном отчете Всемирного банка и Управления ООН по наркотикам и преступности говорится, что понятие "сомалийские пираты" на самом деле довольно условно. Даже непосредственными исполнителями нападений являются не только жители самоуправляемых и непризнанных территорий, расположенных в границах развалившегося государства Сомали, но и граждане Кении, Йемена, Эфиопии, Джибути, Сейшельских островов и других стран. С 2011 года, когда объединенные ВМФ Европы и некоторых других государств начали патрулировать воды вблизи Северо-Восточной и Восточной Африки в рамках операции "Аталанта", количество нападений снизилось. Однако оставшиеся в "бизнесе" пираты окончательно оформились в международные подпольные организации, с четким распределением ролей внутри группировок, покровителями во властных структурах сопредельных государств и инвесторами из банков стран Персидского залива. Общий ущерб, ежегодно наносимый мировой экономике пиратами во всем мире, авторы документа оценивают в 18 миллиардов долларов.

​Самые разные преступные сообщества Африки и Азии, при глубокой вовлеченности коррумпированных военных и полицейских, ранее занимавшиеся другими видами криминальной деятельности, проявляют все больший интерес к участию в пиратстве и его финансированию. Крупный налет на серьезную "добычу" требует судов, оборудования, исполнителей, и сумма непосредственных затрат на каждую "операцию" достигает 30-40 тысяч долларов. Поэтому внутри пиратской организации одни "инвесторы" могут даже ссужать деньгами других участников преступления – в конечном итоге каждый из них получает до 50 процентов от суммы от общего выкупа. Рядовым пиратам, участвующим в атаке, платят за "работу" от 30 до 75 тысяч долларов, плюс разнообразные "бонусы" за "инициативу". В рядах бандитов, вопреки стереотипам, поддерживается высокая, почти армейская дисциплина – например, за излишне грубое обращение с экипажем захваченного судна пирата могут оштрафовать на крупную сумму и даже просто изгнать из своих рядов.

Наибольшую тревогу авторов доклада вызывает тот факт, что не менее 20 процентов денег, которые морские грузоперевозчики платят за выкуп своих судов, уходит на поддержание деятельности радикальных исламистских группировок, действующих в Сомали, Джибути, Кении, Эритрее, Йемене и других государствах региона, в первую очередь – к организации "аш-Шабаб", в начале 2012 года официально слившейся с "Аль-Каидой" (о чем заявил ее лидер Айман аз-Завахири) и устроившей кровавый теракт в Найроби 21 сентября этого года.

Сегодня Индийский океан в районе Африканского Рога патрулируют около 10 боевых кораблей стран Европейского союза, недавно получивших право преследовать любые суда, подозреваемые в причастности к морскому пиратству. Однако эти усилия авторы доклада Всемирного банка и ООН считают недостаточными, как и попытки решать проблему только военными методами – без создания международных органов, занимающихся борьбой с пиратами на земле, без усиления пограничного и таможенного контроля и без отслеживания каналов отмывания денег, получаемых пиратскими сообществами в виде выкупа. Все это невозможно сделать до тех пор, пока в Сомали и окружающих государствах сохраняется нестабильная военно-политическая обстановка и ставшая нормой коррупция – которая продолжает ухудшаться и подпитываться как раз за счет доходов от пиратского бизнеса.

Американский военно-политический аналитик Эдвард Люттвак в прошлом участвовал, в качестве консультанта Министерства ВМФ США, в рамках соглашения с военно-морским флотом Индонезии, в боевых походах против пиратов в Юго-Восточной Азии. По его мнению, современные пираты абсолютно не могут сравниться с любыми своими историческими прототипами ни в искусстве владения преступным ремеслом, ни в масштабности замыслов, ни в готовности рисковать ради прибылей. Поэтому противодействие им военно-морскими методами, при современном уровне развития техники и вооружений, требует самой минимальной выучки – но при этом и значительной политической воли:

– В современном мире проблема пиратства возродилась в 70-е годы прошлого века в акваториях Малаккского и Сингапурского проливов. Это было следствием резкого экономического подъема Китая, Гонконга и Макао, который, однако, на начальных этапах не имел надлежащего правоохранительного обеспечения. Поэтому на какое-то время порты на юге КНР превратились в классические пиратские стоянки. Захваченное судно с грузом доставлялось в док, контролируемый сухопутными гангстерами, перекрашивалось и переоборудовалось и затем вместе с ценностями продавалось сомнительного толка бизнесменам, промышлявшим в районе устья реки Чжуцзян.

Вторым очагом пиратства спустя 25-30 лет стал район Индийского океана у берегов Сомали. Именно в тот момент эта страна полностью утратила всякое подобие государственной власти. В ситуации тотального хаоса и анархии там сформировалось пиратское сообщество, поначалу совсем небольшое. Первой его добычей стал саудовский нефтяной танкер, за который был уплачен гигантский выкуп в 50 миллионов долларов. На эти деньги бывшие рыбаки смогли оснаститься лодками с хорошими моторами и оружием. И, естественно, пополнить свои ряды товарищами, жадными до легкой поживы. Непростительно легкой – поскольку Запад далеко не сразу отреагировал на их бесчинства. Корабли НАТО могли проводить маневры вблизи Суэцкого канала или Персидского залива, не обращая внимания на сигналы бедствия, поступающие от торговых судов, как будто противной стороной в этих учениях был некий абстрактный, воображаемый неприятель. И реакция, когда она, наконец, последовала, была половинчатой и нерешительной: европейцы не знали, что делать с этими сомалийскими бедолагами, когда они попадались, и часто их отпускали, порой даже снабжая топливом на обратный путь и возвращая конфискованное оружие.

Но как только координированные контрмеры были налажены, казавшаяся неразрешимой проблема сомалийских пиратов стала сдуваться. Израильская компания ZIM, морской перевозчик, первой приняла адекватные меры предосторожности, разместив на всех своих судах охрану из прошедших армейскую подготовку молодых ребят с автоматическими винтовками, и ни одно их плавучее средство не было захвачено. То же касается круизных теплоходов с вооруженной охраной, безбоязненно курсирующих в Индийском океане. Кто по-прежнему страдает, так это владельцы танкеров, которые ходят под "удобным" флагом, принадлежат какой-нибудь анонимной транснациональной корпорации и чей экипаж, и даже командный состав, укомплектованы низкооплачиваемыми моряками из стран вроде Филиппин или Молдавии, не желающими рисковать, защищая судно, на котором они служат.

Третья зона пиратства расположена на противоположном, западном побережье Африки, в Гвинейском заливе. Если быть точным, то это зона не столько классического пиратства, сколько "вооруженного разбоя на воде". Из-за отвратительной работы портов в Нигерии, Бенине, Того суда здесь долго стоят на рейде и не разгружаются, что дает разбойникам шанс совершить налет и произвести "экспроприацию материальных ценностей" у экипажа, не угоняя само судно, либо же захватить в заложники экипаж, чтобы требовать выкуп именно за людей. Разумеется, коррумпированная полиция в портах потворствует бандитизму, который периодически сопровождается насилием и неизменно – повышением страховых платежей.

Полиция нескольких государств этого региона не так давно получила от западных стран помощь в виде быстроходных катеров – позднее замеченных в участии в бандитских налетах. По словам Эдварда Люттвака, большой разницы между полицией и преступниками в этих местах нет; человек легко меняет свое амплуа в зависимости от времени суток.

– Пиратство, но не как международный преступный бизнес, а как местная самодеятельность с идеологическо-религиозной окраской, процветало до недавних пор в западной Индонезии. Цитаделью его долгое время была провинция Ачех на севере острова Суматра, населенная ультраконсервативными мусульманами-сепаратистами, которые вели партизанскую войну против правительства в Джакарте. Они обосновывали пиратские вылазки не жаждой наживы, а "джихадом против неверных". Кстати, пиратами здесь были в основном не местные жители, а иммигранты из Йемена. Но катастрофическое цунами в декабре 2004 года разрушило пиратские деревни – волны, по большому счету, смыли проблему в океан.

В прошлые столетия в места, где орудовали пираты, великие мировые державы отправляли боевые корабли, которые залпами палубной артиллерии стирали с лица земли поселения бандитов, включая дворцы их покровителей, и топили пиратские корабли. Одной из первых операций военно-морских сил США вдали от собственного побережья, о чем сегодня почти никто не помнит, в самом начале XIX века стали две Берберийские войны, где американский флот поступил именно таким образом. Но руководителям ни одного государства – члена НАТО сегодня и в голову не придет делать что-то подобное в Сомали или Нигерии, подчеркивает Эдвард Люттвак. Отчасти – из-за изменившейся мировой реальности и боязни осуждения с стороны мирового общественного мнения, а также потому, что никто пока почему-то не боится, что пираты довооружатся, выйдут на новый масштабный уровень и набросятся на танкеры и сухогрузы уже с современных боевых катеров, с локаторами и ракетными установками. Также никто пока не увязывает проблему морского пиратства с борьбой против международного терроризма – а эта связь давно существует.

То, что пиратство превращается в сверхприбыльный нелегальный бизнес, связанный и с международными террористами, и с торговцами наркотиками, и с отмыванием преступных доходов самого разного происхождения, соглашается и профессор университета Сиракузы в штате Нью-Йорк, специалист в области международного морского права Тара Гельфман:

– За сомалийскими пиратами, да и не только, но за ними особенно, стоят солидные инвесторы, которые находятся за границей. В Йемене, например, действует целая пиратская биржа, участники которой покупают доли в разбойничьих предприятиях. Историческим аналогом этих "биржевиков" являются, возможно, финансисты корсаров – по сути, тех же пиратов, но действовавших с соизволения европейских монархов, которым до 1856 года выдавали разрешительные грамоты на перехват купеческих судов, шедших под вражеским флагом, а иногда и под нейтральным. Казна не финансировала корсаров, она позволяла это делать частным лицам ради участия в прибылях. Корсары препровождали захваченные суда в порт своего суверена, где особые инстанции решали их участь и судьбу перевозившихся ими ценностей. Как правило – к выгоде корсаров, их инвесторов и коронованных спонсоров.

– Среди правоведов нет единства относительно определения понятия "пиратство". Мешают ли разночтения в дефинициях практическим мероприятиям тех органов, которым поручено осуществлять борьбу с морскими разбойниками?

– С одной стороны, мир стал цивилизованнее. Сейчас лиц, обвиняемых в пиратстве, препровождают в суд, а не вздергивают их на реях, не утруждая себя долгими разбирательствами. С другой стороны, разногласия в определениях приводят то и дело к казусным ситуациям. Например, несколько лет назад американские спецслужбы заманили в США министра просвещения самопровозглашенного государства Сомалиленд и арестовали его на том основании, что он помог "урегулировать ситуацию" с захваченным пиратами, танкером и его командой. При этом было доказано, что он не имел никакого касательства к угону судна и не получил комиссии за посреднические услуги. Теперь суд в Вашингтоне ломает голову над этим делом.
Другой, тоже резонансный случай: американская "зеленая" организация Sea Shepherd, сама в шутку нарекшая себя "экопиратской", гоняется за японскими китобоями, но не с автоматами Калашникова и боевыми гранатами, а с гранатами "скунсовыми", источающими зловонный запах, и с тросами, которые они пытаются запустить в работающий винт судна, чтобы остановить его. Кто они в глазах закона: пираты или не пираты? В какой степени их действия следует квалифицировать как насильственные? Оценки экспертов здесь разительно расходятся.

– Нельзя не вспомнить, в этом контексте, о задержании команды судна "Арктик Санрайз" в Печерском море и о первоначальном намерении российских властей судить активистов "Гринпис" как пиратов.

– Это случай, иллюстрирующий степень конфронтации напористых борцов за сохранение окружающей среды и государства, пытающегося защитить от них свою собственность. Мне с самого начала казалось, что это дело нельзя назвать пиратством, сразу по нескольким параметрам. В первую очередь, потому, что, в отличие от упомянутых преследователей японских китобоев, "гринписовцы" не подпадали под основное определение соответствующего раздела Конвенции ООН по морскому праву 1982 года "о предотвращении грубых актов насилия со стороны частных лиц в международных водах". Кроме того, бурильная платформа "Газпрома" – это не плавучее средство, что оговорено в Конвенции, это не возможная цель пиратов. И находится эта платформа в исключительной экономической зоне России, а не за пределами национальной юрисдикции государства, где она, согласно документу, обязана была бы располагаться, чтобы стать объектом пиратского захвата.

В то же время многие правоведы сегодня не согласны с положением Конвенции о том, что деяние, дабы квалифицироваться как пиратское, должно мотивироваться обязательно жаждой наживы и никоим образом не политикой или идеологией. То, что "гринписовцами" двигал не коммерческий расчет, их само по себе, с этой точки зрения, от обвинений в пиратстве не ограждает. С другой стороны, все кончилось тем, что захвачено-то было судно "Гринпис"! Но если в эксклюзивную экономическую зону входит без разрешения спущенное с судна плавучее средство, то материнское судно может быть задержано, и в этом смысле Россия, видимо, поступила правомочно. С другой стороны, задержанию должно предшествовать надлежащее оповещение и соразмерное применение силы, если вообще есть кому противостоять вооруженным путем, чего в данном конкретном случае не наблюдалось. В силу этого и других вышеперечисленных соображений, я рада, что активистам "Гринпис" изменили статью на более легкую.

Как подчеркивает профессор университета Сиракузы Тара Гельфман, одним из актуальнейших вопросов среди юристов, занимающихся международным уголовным правом, является допустимость применения к делам о терроризме, совершаемом в международных водах, принципа универсальной юрисдикции. Он подразумевает компетенцию пострадавшего государства привлекать к уголовной ответственности и наказывать правонарушителей безотносительно к месту совершения преступления либо гражданству обвиняемого или потерпевшего. Есть мнение, что пираты – это те же террористы, только действующие не на суше, а на море, вне пределов досягаемости национальных правоохранительных органов. Если это так, то верно и обратное: террористы, пойманные с поличным в международных водах, представляют собой разновидность пиратов, движимых политикой или идеологией. Они являются врагами всего человечества, и любое государство вправе их преследовать. Если это толкование станет каноническим, оно произведет своеобразную революцию в мировой политике борьбы как с пиратством, так и с международным терроризмом.