Телепремьера-2013 Дмитрия Медведева.
Интервью главы правительства РФ по итогам 2013 года и работы кабинета министров в условиях нарастающего экономического кризиса мы обсуждали с профессором, доктором экономических наук Никитой Кричевским.

Вел передачу Михаил Соколов.

Михаил Соколов: Сегодня в нашей московской студии профессор, доктор экономических наук Никита Кричевский. Говорить мы будем о событии сегодняшнего дня.

Сегодня глава правительства России Дмитрий Медведев продолжил традиционную декабрьскую череду публичных выступлений, которыми российские чиновники как бы завершают календарный год.

Выделил он примерно полтора часа на общение с журналистами ведущих российских телеканалов и ответил на некоторые вопросы, а на некоторые, как мне кажется, не ответил.

Давайте мы начнем с вводной. А вводная была у нас такая: Дмитрий Медведев сказал, что в России экономическая ситуация лучше, чем в Европе, поскольку в России есть определенный экономический рост, правда, небольшой. Это правда или нет?

Никита Кричевский: Это правда. По итогам ноября приблизительный прирост ВВП составляет 1,3-1,4%, по году прогнозируются те же самые 1,4. Хотя год мы начинали с прогнозов 3,7, в декабре прошлого года снизили до 3,6, потом 2,4, потом 1,8, наконец по итогам года мы ждем 1,4. Тем не менее, господин Медведев, заметьте, абсолютно прав – слабый рост, но присутствует.

Михаил Соколов: И вот он нам говорит – а в Европе падение. Падение или не падение?

Никита Кричевский: И это правда, в Европе падение. Правда, господин Медведев снова очень аккуратно выразился, не сказав, в каких конкретно странах падение, в каких рост.

Михаил Соколов: В Германии рост?

Никита Кричевский: В Германии рост, а в Греции падение. Представляете, и здесь не подкопаешься. Но были моменты, к которым не то, что нужно придраться, а сам бог велел заострить наше внимание. О них позже.

Михаил Соколов: Давайте мы продолжим дальше. О причинах. Дмитрий Медведев говорит: "Мы, то есть Россия, стали интегральной частью мировой экономики, с этим ничего не поделаешь. Испытываем на себе такое же давление. Но есть определенные проблемы: структура нашей экономики, производительность труда, недостаток инвестиций, деловой климат. Будем заниматься – улучшим, но серьезно не можем, потому что в мире беда, кризис".

Ну и как? Можем или не можем?

Никита Кричевский: Счастливый человек Дмитрий Анатольевич.

Я смотрел сегодня, довелось быть рядом с телевизором в тот момент, когда была трансляция. Я, кстати, совершенно случайно из социальных сетей узнал, что пошла трансляция, включил, помятуя о том, что мы сегодня вечером с вами встречаемся.

По итогам просмотра, ознакомления с этими тезисами, с этими высказываниями господина Медведева, о которых опять же ниже, я понял, что Медведев – счастливый человек.

Обертка шикарная, но пустая.

Михаил Соколов: То есть с ним поработали?

Никита Кричевский: Нет. Он действительно так думает, он действительно так считает, ему действительно нравится работать премьером, как до этого нравилось работать президентом. Так он сказал, я в данном случае предлагаю вольный парафраз, по сути цитирую, а вы только подтверждаете.

Михаил Соколов: Он о хорошем сказал: хорошие показатели по безработице. Порядка 5,5% по методике Международной организации труда, в два-три раза меньше, чем на развитых рынках.

Вот вы как думаете, эти данные, которыми пользуется Дмитрий Медведев, отражают реальность или нет?

Никита Кричевский: По методике МОТ отражают, но методика МОТ, так же, как любая другая методика, несовершенна, она многие моменты пропускает. На самом деле скрытая безработица у нас существенно больше. Плюс не стоит забывать, что в России огромный "серый" сектор, люди формально нигде не работают, но фактически заняты. И те респонденты, которые отвечали на вопросы представителей МОТ, в этот момент либо работали в неформальном секторе и их поймали случайно, либо до этих респондентов просто не добрались, потому что они были заняты в том же "черном" секторе, например, уж извините, трусами на рынке торговали. При этом у них медаль за окончание школы или даже университета.

Михаил Соколов: Если опять же к этим данным по безработице, которыми страшно гордятся, я помню, что во время кризиса по многим регионам проходили неформальные указания не регистрировать безработных, как-то по-другому проводить по статистике, временные какие-то работы давать и так далее, лишь бы этот показатель, который давала Москва, не выходил за среднеарифметические по России.

Никита Кричевский: Вы берете уже производную, следствие тех указаний, которые раздавались из Москвы. На самом деле людей не увольняли, людей переводили на неполный рабочий день, людям платили одну треть, две трети, половину прежнего заработка, людей отправляли в административные, не оплачиваемые отпуска. Иными словами, люди формально были привязаны к работе. Те, кто был недоволен своим положением, те увольнялись сами.

Михаил Соколов: Или устраивались на другую работу.

Никита Кричевский: В общем и целом люди оставались привязанными к своим предприятиям. Другое дело, что в 2008-2009 правительство поступало несколько с одной стороны проще, с другой стороны более иезуитски. Я имею в виду то, что они несколько переработали критерии и систему оказания помощи безработным в службах занятости. Проще говоря, если вам предлагают работу, и вы три раза отказываетесь, то вас снимают с учета. А если мы говорим о пособиях, с пособиями тоже произошла примерно та же метаморфоза, что некоторое время назад в Америке полгода – и свободен. У нас не полгода, я имею в виду фиксированный срок.

Михаил Соколов: Нужно ли гордиться такими цифрами, которые в общем подвергаются сомнению?

Никита Кричевский: Я бы поставил вопрос несколько иначе и спросил бы не у меня.

Я понимаю, что вы на меня смотрите и видите передо мной господина Медведева. Вы задаете вопрос не мне сейчас, а Медведеву.

Михаил Соколов: Если бы Кричевский был премьер-министром?

Никита Кричевский: Нет, спасибо. У меня другая ипостась – я занимаюсь наукой, а наука – это та институция, где люди ищут путь, чиновники же ищут опору, ищут систему координат, парадигму. Они когда встраиваются в какую-то систему, они чувствуют себя комфортно. А мы наоборот, эта парадигма, эта система нам не нужна, мы чувствуем в ней себя очень неуютно. Поэтому любой уважающий себя ученый-исследователь в чиновники идет редко, а если идет, то считает это время далеко не лучшими годами своей жизни.

Что же касается сути вашего вопроса, я хотел бы сказать вот что. Из года в год с господином Медведевым встречаются одни и те же средства массовой информации. И я смотрел на этих людей, они очень приятные, уважаемые, хорошие люди.

Михаил Соколов: Белые, пушистые, дружат с госпожой Тимаковой, пресс-секретарем.

Никита Кричевский: Они весьма жесткие. Я их многих знаю лично, я не могу сказать, что Сергей Брилев прогибался или Марианна Максимовская прогибалась, ну что вы.

Михаил Соколов: Не догибали Медведева, я бы сказал.

Никита Кричевский: Не догибали, но достаточно острый вели диалог.

Так вот, из года в год одно и то же – Первый, Второй, Четвертый, “Дождь”. Первый, Второй – понятно, Четвертый – “Газпром-Медиа”, извините, в свое время Дмитрий Анатольевич был председателем совета директоров “Газпрома”.

Что касается “Дождя”, как говорят, руководитель канала – подруга Натальи Тимаковой, прессушницы Дмитрия Анатольевича. Поэтому малопопулярный, как мне представляется, “Дождь”, тем не менее, присутствует год за годом на пресс-конференциях.

Михаил Соколов: Вас это расстраивает?

Никита Кричевский: Я в этой связи не понял, почему там не мог оказаться и не оказался, например, “Лайф-ньюс”. Хорошо, “Лайф-ньюс” одиозный считается канал. Почему не оказался РБК? Почему там представители исключительно телевидения, почему нет радио?

Михаил Соколов: Формат такой.

Никита Кричевский: Почему нет "Свободы"? Почему нет Соколова? Если бы был Соколов, во-первых, мы бы воочию увидели, кто такой Михаил Соколов, хотя сейчас современные средства коммуникации позволяют это сделать в режиме реального времени, просто включить интернет и посмотреть, что вы из себя представляете.

Другое дело, что вы бы разговаривали, возможно, несколько иначе по сравнению с теми, кто из года в год туда ходит.

Михаил Соколов: У них свой подход к этому делу.

Никита Кричевский: У них может и такой подход, меня он не устраивает.

Михаил Соколов: Я понимаю, вас это не устраивает, но мы имеем то, что мы имеем.

Мы имеем такого премьера, мы имеем этого президента. Мы имеем этого человека, который бывший президент, ныне премьер. И вот он говорит: "за эти годы у нас создано нормальное регулирование всех экономических процессов".

Вы поняли, о чем он говорит? Он о Следственном комитете говорит или о чем-то другом?

Никита Кричевский: Опять прав. У нас просто парадигмы, ментальность несколько иная. У нас не институты во главе угла были на всем протяжении российской истории, а единоначалие.

Мы страна традиционалистская, мы страна даже в чем-то авторитарная. Мы спим и видим единоначалие, в массе своей...


Михаил Соколов: Вы же себя не ассоциируете с массой, как ученый, как личность.

Никита Кричевский: Я как человек, который обязан это учитывать, я это констатирую. Я понимаю, что это неправильно, я понимаю, что это должно быть несколько иначе, но с характером народным мы с вами ничего сделать не можем.

Михаил Соколов: Можем. Воспитание, открытие новых возможностей.

То есть система есть или нет системы регулирования?

Никита Кричевский: Система регулирования, безусловно, есть. Что такое система регулирования? Это ведомства. Они есть? Безусловно. Законодательная база есть? Безусловно. Контролирующие инстанции есть, ваш любимый Следственный комитет присутствует? А как же!

Михаил Соколов: Еще – прокуратура.

Никита Кричевский: И вы после этого хотите сказать, что нет системы?

Михаил Соколов: И санэпидемслужба.

Никита Кричевский: Подождите, вы меня не спрашивайте, это я вас спрашиваю.

Михаил Соколов: Значит прав Дмитрий Анатольевич?

Никита Кричевский: Прав.

Михаил Соколов: Хорошо, правительство есть? Дмитрий Медведев сказал: правительство "абсолютно работоспособная команда", "она состоялась", "радикальных изменений никаких быть сейчас не должно, все сейчас на местах, все работают". Как они работают, хорошо ли они работают?

Никита Кричевский: Подождите, вам сказали, что они работоспособны. Там что, инвалиды что ли? Нет, там нормальные вменяемые люди. По крайней мере, справок из психдиспансеров с них никто не требует. Работают же, на работу ходят.

Михаил Соколов: А критерии?

Никита Кричевский: Медведев говорил не о критериях, а о том, что правительство работоспособное. И он прав опять же.

Михаил Соколов: Он говорит: усилен блок, который работает с Дальним Востоком. Правильно сделали? Надо было усилить блок, который работает с Дальним Востоком?

Никита Кричевский: Он приводил в пример остров Окинава, который считался по японским меркам территорией заброшенной.

Михаил Соколов: Окинава – это японский остров, а мы о Владивостоке поговорим.

Никита Кричевский: После того, как там было принято решение провести саммит G-8, туда были направлены большие инвестиции.

Михаил Соколов: Один миллиард, он сказал.

Никита Кричевский: И остров преобразился. По той же схеме господин Медведев сказал: в 2008 году я был в составе делегации, которая посетила этот остров, и я подумал: действительно правильно, почему нет? И ведь он опять прав.

Мы получили право провести саммит АТЭС во Владивостоке, мы поступили по этим же лекалам, и весь мир в целом-то одобрил. Он же действует ровно точно так же.

Но ведь Медведева никто не спрашивал, что дороги, которыми он гордится, на самом деле уже развалились, что канализация, как не работала, так и не работает, что федеральный университет на острове Русский – одно название и прочее.

Михаил Соколов: Оттуда с острова студентов автобусами в город возят.

Никита Кричевский: По мосту, который вызывает все больше и больше вопросов. Но ведь об этом разговора не было.

Михаил Соколов: Я же говорю, те, на кого вы жалуетесь, журналисты, они опять виноваты – они не додавили премьер-министра дополнительными вопросами.

Никита Кричевский: Мы все время ищем по византийской традиции какое-то второе двойное дно.

С чего вы взяли, что те журналисты, которые там присутствовали, имели цель додавить премьера? А может быть им это а) не надо, б) им это не присуще, в) они верят тому, что говорит премьер.

Михаил Соколов: г) они на государственной службе. Некоторые...

Никита Кричевский: А некоторые получают зарплату, благодаря неформальным отношениям руководства с окружением премьера. И опять же о “Дожде”.

Михаил Соколов: Никита, вот смотрите – ЖКХ. Яркая цитата про ржавую воду. Один у нас руководитель – Путин – сказал, что у него ржавая вода из крана течет, после чего премьер-министр сказал: ну "раз у президента течет, у меня тоже течет".

Никита Кричевский: Я не президент, не премьер, в их окружение не вхожу, поэтому я ответственно заявляю: тьфу-тьфу-тьфу, пока в моему доме ржавая вода не течет. Кстати говоря, за это спасибо московским властям, которых вы, господин Соколов, тоже поносите.

Михаил Соколов: Бывает, мы их критикуем.

Теперь об этой замечательной идее Дмитрия Медведева. Он начал объяснять, что он имеет в виду под предоплатой за услуги ЖКХ. Как вы к этой идее отнеслись, когда изначально она появилась: чтобы люди вперед заплатили за воду, за газ, за свет и всем будет хорошо. Есть же неплательщики.

Никита Кричевский: Вы знаете, я вот о чем подумал: к огромному сожалению, это неизбежность – все мы смертны. И если кто-то внесет предоплату, а потом, не дай бог, чего.

Михаил Соколов: Наследством будет.

Никита Кричевский: То что делать с предоплатой? Кроме того, люди, конечно, несознательные, они, конечно, трутни, они, конечно, язвы на теле прогрессивного российского общества. Вы представляете, они на летний период уезжают на дачи, они не пользуются ни водой, ни теплом, ни электроэнергией. Так за что они должны вносить предоплату, если они не будут пользоваться этим?

То есть здесь такое сомнище вопросов, я только два привел, которые ставят крест и делают эту идею не то, что непродуманной, а просто безумной.

Михаил Соколов: Оказывается, мы не поняли Дмитрия Анатольевича. Сегодня он сказал, что это речь идет о тех, кто не платит за услуги ЖКХ, вот с них надо брать предоплату. Видимо, у них отключили что-то, чтобы им включили, надо, чтобы они вперед заплатили. Они, правда, и так не платят. Это шести процентов населения будет касаться.

Никита Кричевский: Нет, это будет касаться всех, потому что по состоянию на 6 декабря я тоже не плачу.

Михаил Соколов: Вода чистая, а вы не платите?

Никита Кричевский: Я даже 7-8 декабря не заплачу, потому что мы платим 10-го. Тут вопрос, как считать. Если господин Медведев скажет: если вы на 11 декабря, господин Кричевский, не заплатили, тогда будете по предоплате.

Михаил Соколов: Так введут или не введут?

Никита Кричевский: А если вы с Соколовым не заплатили 6-го, тогда вы оба будете платить. Тут вопрос, как считать.

Михаил Соколов: Вы как поняли Дмитрия Медведева, он откликнулся на протесты общественности или нет?

Никита Кричевский: Я так понимаю, что представители государства, а государство в России в настоящее время – это нонсенс, но это главный экономический субъект, хотя он не имеет права абсолютно быть вообще субъектом экономики, оно должен быть регулятором экономики, но сегодня у нас субъект.

Так вот, государство максимум, что может сделать для нас родимых – это соединить, скооперировать, соотнести свои корыстные интересы с нашими ограниченными возможностями. Это максимум, что может для нас сделать государство. Поэтому вопрос, введут, не введут, не стоит.

Конечно, будут вводить. Другой вопрос, в какой форме это будет.

Михаил Соколов: Это так же, как с энергетическими какими-то нормами, сколько-то киловатт на человека, проведем эксперимент на людях и так далее.

Никита Кричевский: А зачем проводить эксперимент на людях, надо сразу вводить и все. На Украине же есть. До 250 киловатт вы платите одну сумму, с 250 до 800 вторую сумму, от 800 и выше третью. С 800 киловатт часов безумная цифра оплаты.

Абсолютное большинство украинцев, россиян укладывается в 250. Там приемлемые суммы к оплате. Кстати говоря, если сравнивать с Москвой украинские тарифы, они где-то в 3-4 раза меньше по сравнению с нами.

Михаил Соколов: Хорошо, давайте еще один обсудим тогда вопрос из выступления премьер-министра Медведева – это про пенсионную систему. Мне очень понравилось, как он высказался о ней, он сказал, что "пенсионная система должна настраиваться, а если мы этим не будем заниматься, то можем получить всякого рода косяки". Вот интересная история с косяками…

Никита Кричевский: Интересная история со сленгом первых лиц государства. Мы с вами, даже находясь в прямом эфире, можем нет-нет, да и ввернуть слово – косячки, закошмарить, глушить, как сегодня сказал господин Медведев или оговориться, сказав, что “Единая Россия” – это кусок страны.

Но первое лицо государства обязано по чиноположению следить за языком, "следить за базаром". Если продолжать эти аналогии, которые предлагает нам господин Медведев, как то не комильфо выступать по всем каналам и говорить такие фразы.

Михаил Соколов: По сути он говорит, что система будет справедливая. Пенсия будет зависеть от двух факторов: от размера заработной платы и от трудового стажа. И поэтому вводится специальная балльная система. Я, честно говоря, не очень понимаю эту связь. Может быть, можно пенсии в деньгах посчитать, без всяких баллов или нельзя уже?

Никита Кричевский: Наивные рефлексирующие интеллигенты, оставьте всякие мысли и стремления найти рациональное зерно в высказываниях руководителей по поводу вводимой пенсионной системы, их нет.

Единственная задача, которая стоит перед чиновниками – максимально сэкономить на ближайший период средства, которые направляет федеральный бюджет на закрытие дыры в Пенсионном фонде России.

Михаил Соколов: А дыра большая?

Никита Кричевский: Порядка триллиона.

Михаил Соколов: Это половина расходов на оборону?

Никита Кричевский: Это все официально признанные коррупционные доходы тех людей, которые присосались к бюджету.

Михаил Соколов: Еще 1 триллион – это цена центрального бюрократического аппарата или даже чуть больше. В общем, сумма приличная.

Никита Кричевский: Вы знаете, если уж зашла речь о бюджете, я же могу сказать слово “прикольно”? Было прикольно мне как экономисту слушать, что "давайте посчитаем расходы на образование," сказал Дмитрий Анатольевич Медведев. То есть, вы говорите: на оборону много тратим. Два триллиона 250 миллиардов, много тратим. Но вы посмотрите, сколько на образование. Если посчитать федеральный, региональный и муниципальный, к которому не имеет никакого отношения, они вывели оттуда в середине нулевых все более-менее большие статьи доходов, то в итоге получится 2 триллиона 300.

Михаил Соколов: И на медицину он так же посчитал.

Никита Кричевский: И на медицину он так же посчитал.

Кстати говоря, несколькими днями раньше еще один умник господин Топилин заявил на очередной конференции, что у нас коэффициент замещения, то есть соотношение средней пенсии к средней зарплате в среднем составляет 60%.

Михаил Соколов: Это где ж он такое видел? В Государственной думе?

Никита Кричевский: На какой-то конференции, я не запомнил название.

Михаил Соколов: Для чиновников и депутатов так и есть.

Никита Кричевский: Ему тут же сказали: господин хороший, 35% не хочешь? Выше не прыгнешь. Ему, кстати, задали вопрос, почему мы не ратифицировали 102-ю конвенцию МОТ. А там минимальный уровень пенсионного обеспечения 40%. Он говорит: а что ее ратифицировать, у нас 60%. И народ просто выпал в осадок.

Господа хорошие, не общайтесь вы с этими людьми, не слушайте вы их. Ну что же вы себя мучаете, зачем же вы расстраиваетесь, что же вы потом в магазин идете винный для того, чтобы залить свою горечь. Они вам врали на протяжение всего существования российской истории.

Я вас уверяю, даже после нашей смерти, после смерти наших детей они по-прежнему будут врать. Задача, планида у них такая, по-другому не получается. Они больше ничего не умеют.

Михаил Соколов: Какой у вас был вопрос к Дмитрию Медведеву? Вы сказали: у меня есть вопрос к Дмитрию Медведеву.

Никита Кричевский: Это у вас к нему были вопросы, у меня к нему нет никаких вопросов.

Михаил Соколов: Я не очень понимаю, он говорил о том, что накопительные пенсии сохранятся, туда 6%, 10 % в страховую, все будет хорошо.

Действительно всё будет хорошо? Кто захочет – будет накоплять, кто захочет – будет доверять государству. Вы же специалист по социалке.

Никита Кричевский: По понятиям все правильно сделали.

Михаил Соколов: Это как?


Никита Кричевский: Если это ваши деньги и вы ими распорядились, заявили на них права, то вы вправе дальше этими деньгами пользоваться по своему усмотрению.

Вы же заявили свои права. То есть вы эти деньги либо забрали, либо перевели, либо обратно перевели в пенсионный фонд, не суть.

Михаил Соколов: А если “молчун”?

Никита Кричевский: А если вы “молчун”, то вам эти деньги не нужны, вы получаетесь опять же по понятиям, что-то типа "пассажира", которого следует "разгрузить". Сегодня они так и поступают. То есть если вы заявили свое право, то, пожалуйста, работайте.

Михаил Соколов: Кто сейчас одумается, у них есть время еще?

Никита Кричевский: Конечно, до 2015 года есть. Тут история очень простая. Я ведь тоже “молчун”, кстати говоря, Володя Милов тоже “молчун”. Но мы “молчуны” не потому, что мы такие тупые и не можем найти НПФ, просто в той ситуации, когда в НПФ сплошное ворье, мы считаем за лучшее из двух зол выбирать меньшее, то есть государство.

Мы останемся в государственном фонде на основе осознанного выбора, рационального выбора. А нас считают просто лопушками, идиотами, которые ничего не понимают и им эти деньги не нужны.

Михаил Соколов: Хорошо, не будем самоуничижением заниматься. Я вас еще к бюджету верну. Зачем такое жонглирование цифрами: два триллиона здравоохранение, два образование, с другой стороны два национальная оборона, а одну статью премьер-министр как-то упустил, а журналисты забыли спросить – это правоохранительная деятельность, спецслужбы и так далее, там, кажется, до трех триллионов дошло. Правильно ли я подсчитывал?

Никита Кричевский: Не знаю. Я несколько лет назад перестал следить за цифрами бюджета, потому что главный экономический субъект России сделает так, как он считает нужным, а бабе Мане, для которой по большей части сегодняшний эфир и был, всегда найдут способ объяснить, что это важно актуально и необходимо.

Михаил Соколов: Пошла речь про Владивосток, вы на эту тему слегка высказались. Медведев сказал, что там "есть самый большой театр на Дальнем Востоке, теперь прекрасный университет, масса объектов новых, очень сильно продвинулось жилищное строительство" и так далее. Потом он сказал: "Я считаю, что все инвестиции в Сочи абсолютно оправданы".

Никита Кричевский: Но он ведь опять прав.

Михаил Соколов: А потом он сказал еще одну вещь: почему была такая драка между губерниями, кому принимать футбольный чемпионат? Да потому что это "возможность развить свою территорию, дороги нормальные сделать, построить жилье нормальное, аэропорты запустить".
Скажите, пожалуйста, а вот нельзя без Чемпионата мира, Сочи и саммита АТЭС как-то дороги сделать нормальные, построить жилье и аэропорты запустить?

Никита Кричевский: Подождите, я Кричевский, а не Медведев.

Михаил Соколов: Вы экономист. Я помню, вы баллотировались от партии “Справедливая Россия” в Государственную думу, вам немножко места не хватило.

Никита Кричевский: Не места не хватило, а ножницы у Чурова большие оказались.

Михаил Соколов: Есть ли возможность изменить эту систему так, чтобы без Чемпионата мира, без Олимпиады, без Универсиады регионы как-то дышали?

Никита Кричевский: Сквозной цепочкой сегодня в разговоре идет русский характер, доставшаяся нам в наследство ментальность. Когда придет хозяин, тогда появится возможность.

Михаил Соколов: Вы за Сталина?

Никита Кричевский: Ни в коем случае. Вы опять в крайности.

Михаил Соколов: Хозяин с большой буквы.

Никита Кричевский: Хозяин с большой буквы – это мужик, это крестьянин, это рабочий, это кулак, называйте как угодно. Это человек, который отвечает за свое хозяйство, человек, который несет ответственность, это человек, на которого можно положиться. Это работяга прежде всего, которому люди доверяют.

Михаил Соколов: Так есть же такие люди?

Никита Кричевский: Безусловно.

Михаил Соколов: А что делать с чиновниками, они же грабят?

Никита Кричевский: Кого?

Михаил Соколов: А вот этих, которые хозяйственные, такие крепкие.

Никита Кричевский: Когда во главе страны будет хозяин, тогда появится возможность построить дороги, решить многие другие социальные проблемы без прожектов наподобие Чемпионата мира по футболу.

Какой Сталин? О чем вы говорите? У Сталина в ГУЛАГе было порядка миллиона человек.

Михаил Соколов: До двух доходило и до двух с половиной. И вымирало в год в 1942-43 по миллиону.

Никита Кричевский: Я вам приведу сравнение с началом XX века. При Николае II строили Амурскую железную дорогу. То была единственная стройка, где привлекались к труду каторжане, так вот каково суммарное количество каторжников, занятых на строительстве железной дороги: их было пять тысяч человек. При этом они отдыхали, вы не поверите, 80 дней в году. Потому что то одно, то второе, то церковный праздник, то еще какой-то, воскресенье, 80 дней люди отдыхали. Кормили более-менее сносно, платили какие-то гроши. Тем не менее, построили и построили как.

Я специально, готовясь к программе, смотрел статистику предреволюционную, предвоенную, перед Первой мировой войной. Приезжали иностранцы, французский экономист приезжал к нам в 1913 году, посмотрел и сказал, что если с 1912-го по 1950 год все будет развиваться так же, как развивалось до 12-го года, и Россия, и Европа, то к 1950 году Россия будет доминировать в Европе и в политическом, и в экономическом отношении.

У нас к началу Первой мировой было 80% производства германского, мы шли вровень с США, опережали Францию и более чем в два с половиной раза опережали Австро-Венгрию. Бюджет был профицитным, 2,7%. По золотому запасу опять же мы снова в разы опережали всю Европу.

Михаил Соколов: В общем вы доказываете, что Медведев не премьер Коковцов, правда?

Никита Кричевский: Я здесь промолчу, потому что разговор шел о Николае II, аналогия несколько другая.

Михаил Соколов: Вы же не можете такие красивые цифры на сегодняшний день привести. Хотя есть по балансу, по золотым запасам действительно цифры неплохие.

Никита Кричевский: Давайте так, мы же не призываем реставрировать монархию или ходить в лаптях и валенках круглый год.

Ведь разговор не об этом, разговор о том, что надо учитывать и вместо той касты неприкасаемых, ее можно назвать кастой законников, которые сегодня находятся у власти, там же могут появиться практически те же люди, у которых несколько поменяются приоритеты в жизни. Потому что это им необходимо для буквально собственного самосохранения, не для страны – для себя родимых.

Когда люди это поймут, тогда что-то начнет меняться. Но я очень боюсь, я практически уверен, что когда они это поймут, будет слишком поздно.

Михаил Соколов: Грустный вывод.

Никита Кричевский: Поздно ведь не для нас с вами, а для них.

Михаил Соколов: И нам достанется. Владимир Сергеевич из города Александров, пожалуйста, ваш вопрос.

Слушатель: Добрый вечер. По поводу заявления Медведева о том, что интеграционная связь России с мировой экономикой не позволяет России развиваться в периоды кризиса. Китайцы во время кризиса 2008-2009 годов сохранили темпы экономического роста за счет роста внутреннего потребления. Почему Россия не может то же самое? Не потому ли, что основные продукты российского производства нефть и газ? В начале года темпы роста нашей экономики, ВВП были более 3%, годовой же показатель составил 1,4. Разве не очевидно, что снижение общего показателя стало результатом рецессии в конце года?

Михаил Соколов: Рецессия в конце года и китайский опыт.

Никита Кричевский: Дорогой наш владимирский областной слушатель, нам с господином Соколовым, безусловно, приятно, что вы прилично разбираетесь абсолютно во всем. Вместо вопросов вы даете нам свои суждения, при этом я не сомневаюсь, что вы будете с таким же успехом рассуждать не только об экономике, но и, например, о боксе, например, о футболе, например, о суррогатном материнстве.

По первому вопросу – по Китаю. Китай сохранил темпы роста не за счет внутреннего потребления, а за счет того, что Китай продолжает оставаться мировой промышленной фабрикой. Это непреложный факт. Он в кризис методично увеличивал профицит торгового баланса с Соединенными Штатами. Причем это методичное увеличение исчислялось десятками миллиардов долларов в год. Никакого внутреннего потребления там как главенствующего фактора не было. Да, безусловно, они развернули экономику внутрь страны – да, это факт. Но сохраняют темпы роста меньшие, чем это было в середине нулевых, прежде всего за счет экспорта.

По поводу рецессии я должен сказать следующее. Вы говорите: не надо обижать слушателей. Нет, слушателей не не обижать надо, а надо говорить: ребята, возможно вы просто недостаточно изучили матчасть. Потому что рецессия, вам об этом говорится на протяжение многих лет, рецессия – это снижение ВВП, сжатие ВВП, не уменьшение темпов роста, а именно сжатие на протяжение двух кварталов подряд. Вы только что говорите нам о том, что по итогам роста будет 1,4, и тут же мне говорите о рецессии. Слушателей обижать yt надо и не хамить им надо, а слушателям надо мягко, а может быть, даже жестко советовать побольше получать теоретической информации прежде, чем выдавать свои суждения.

Михаил Соколов: Владислав из Чебоксар, задавайте вопрос.

Слушатель: Добрый вечер. Уважаемый Михаил, я попрошу вашего гостя перевести разговор в иную плоскость. Ясно, что Медведев никакой не профи, не экономист и не хозяйственник. С большой долей вероятности можно утверждать, что он является секретным осведомителем ФСБ Российской Федерации.

Михаил Соколов: Это мы не обсуждаем.

Никита Кричевский: Вопрос?

Михаил Соколов: Есть вопрос – профессионализм.

Никита Кричевский: Кстати, абсолютно здравое суждение, как мне представляется, потому что мы с вами об этом талдычим 45 минут.

Только один пример: Медведев взялся рассуждать о ситуации в гражданской авиации страны. Вы, наверное, пропустили этот момент.

Михаил Соколов: Нет, я слушал с интересом.

Никита Кричевский: И он говорит: у нас действительно очевидные проблемы. Я просто этой темой занимался, и я был инициатором предложения о введении возрастного ценза для подержанных самолетов. Это было на одной из программ на федеральном канале. Это после меня депутат Госдумы Александр Сидякин подхватил это предложение, на следующий день вместе со своими коллегами внес законопроект о поправках в воздушном кодексе, где предельный возраст ограничивается 20 годами. Я в тот же день написал текст, который с утра был во многих электронных СМИ. Он берется рассуждать о том, что пока точно неясно, идет расследование. Он говорит о рейтинге Центра авиационной безопасности из Германии, ведущий признанный центр: у нас две авиакомпании входят в топ-60, там всего 60 компаний. И говорит: “Две компании, одна из них “Аэрофлот”, а вторая – как ее?”. И тем самым он выдает свою неформальную заинтересованность в работе с “Трансаэро”. Дмитрий Анатольевич, ты уж нас совсем не держи. И тут же говорит: “Аэрофлот” у нас…”. (И здесь уже о профессионализме – не рассуждай о том, в чем недопонимаешь) ... “Аэрофлот” у нас на 16-м месте в этом рейтинге”.

На самом деле все ровно наоборот: “Трансаэро” на 16, “Аэрофлот” на 39-м. И он это выдает в эфир. Я так понимаю, что “Аэрофлот” в этот момент открывает бутылки шампанского, а “Трансаэро” негодуют и выбрасываются из окон.

Но ведь посмотрите, какая заваруха началась после этого предложения, которое подхватили люди. 88% опрошенных по одному из соцопросов проголосовали за то, что они категорически не согласны летать на старых машинах. У нас средний возраст самолетов 21 год. Он ни слова об этом не говорит. Он говорит: мы сейчас вот тут думаем о том, как бы там то-се подкрутить.

Я тут же вспоминаю высказывание его министра Соколова, министра транспорта, который говорит: “Старые машины бьются меньше, чем новые. Максимальное количество катастроф приходится как раз на самолеты до 5 лет”. Слушайте, я тут же залезаю в статистику и вижу, что за период с 2009 года у нас произошло 243 авиакатастрофы, где мы теряли воздушные суда, но 140 катастроф произошло с самолетами старше 21 года – это 60%, а с самолетами до 5 лет – 12.

Наш слушатель говорит о том, что у нас премьер непрофессионален, а я вам тут же вскользь выдал непрофессионализм человека, который по долгу службы отвечает за транспорт.

Михаил Соколов: Мне кажется, важнее причины катастроф: человеческий фактор или отказ техники, там есть своя статистика. Но это, по-моему, отдельная тема.

Никита Кричевский: Это не отдельная тема. Если бы у нас были традиции в области государственного авиационного регулирования и безопасности полетов, например, в 90-х, в 2000-х годах, вопросов бы не было, я бы не поднимал эти вопросы. Но когда у вас не было никакого контроля в 90-х, когда вы половину нулевых занимались неизвестно чем, а сегодня сертификаты летной годности, бюллетени, знаете, откуда получаются – из тех юрисдикций, к которым эти самолеты приписаны. То есть с Бермуд. Вот вы привозите оттуда бумагу и говорите: ну вот. Да, межправительственное соглашение, имеете право, летайте, пожалуйста.

Наконец, последний вопрос в этой части. Почему Медведев обошел мимо, стороной вопрос развития российского авиапрома? Он же премьер-министр, он же отвечает за это.

Михаил Соколов: У него есть зам Дмитрий Рогозин.

Никита Кричевский: Он должен сказать: ребята, смотрите, обратите внимание на наши самолеты, ведь они же в последние годы становятся существенно лучше. Дорого? Дорого, но есть же “ВТБ-лизинг”, есть “Сбербанк-лизинг”, есть структуры, которые готовы вам оказать финансовое содействие на конкурентных в мировом масштабе условиях. Но он этого ничего не говорит. Но если ты этого либо не знаешь, либо недопонимаешь, так не бери эту тему, обойди ее стороной.

Михаил Соколов: Тема, которую нельзя обойти, – тема миграции. Вот вам цитата из Медведева: “Только нечестный человек говорит о том, что мы можем обойтись сейчас без дополнительного притока трудовых ресурсов”.

Никита Кричевский: Я нечестный человек.

Михаил Соколов: “Россия слишком большая, нам нужны дополнительные ресурсы”. А дальше он за наведение порядка и говорит в конце концов: “Все, что я сказал, не должно быть основанием для того, чтобы, что называется, гнать националистическую волну”.

Во второй части я с ним согласен, а по первой, будьте добры, раз вы не согласны.

Никита Кричевский: Националистическую волну гнали всегда, всегда были националистически настроенные люди, граждане нашей страны.

Михаил Соколов: В 7 раз увеличилось за два года количество “антимигрантской информации” по тем самым каналам, которые сегодня приходили к господину Медведеву. Это факт, под данным "Медиалогии".

Никита Кричевский: Но ведь достало это народ.

Михаил Соколов: То есть расизм?

Никита Кричевский: Я как человек, который, конечно, в подметки Медведеву не годится во всех отношениях, я признаю себя нечестным, да.

Михаил Соколов: То есть, вы считаете, можно без мигрантов обойтись?

Никита Кричевский: Я не считаю – я уверен, что можно обойтись.

Михаил Соколов: А вы считали?

Никита Кричевский: Что вы имеете в виду?

Михаил Соколов: Трудовые ресурсы. Где можно обойтись, как можно обойтись?

Никита Кричевский: Вы уже идете по отраслям и направлениям.
Михаил Соколов: Везде можно обойтись?

Никита Кричевский: Да.

Михаил Соколов: И вообще не привлекать ниоткуда? То есть россиян хватит?

Никита Кричевский: Хватит.

Михаил Соколов: А как? Технику какую-то, роботы-дворники или что?

Никита Кричевский: Да нет, просто работать надо с населением, с гражданами, с экономически активными людьми.

Михаил Соколов: А вы за визы, вас бы спросили?

Никита Кричевский: Да.

Михаил Соколов: Со всеми?

Никита Кричевский: Да.

Михаил Соколов: И с Украиной?

Никита Кричевский: Да.

Михаил Соколов: И с Белоруссией?

Никита Кричевский: Да.

Михаил Соколов: И со Средней Азией?

Никита Кричевский: В первую очередь со Средней Азией.

Михаил Соколов: Почему в первую?

Никита Кричевский: Потому что наибольший приток мигрантов и наибольший рост криминогенной ситуации, приходящейся на миграцию, как раз приходится на Среднюю Азию

Михаил Соколов: А как же СНГ? “У нас сейчас со странами СНГ безвизовые отношения, но пусть ездят по иностранным паспортам”, – сказал господин Медведев.

Никита Кричевский: Если бы директором был я...

Михаил Соколов: Премьером.

Никита Кричевский: Я же аккуратно сказал – если бы директором был я, я бы категорически думал прежде всего о своих гражданах, прежде всего о сохранении нации, прежде всего о том, чтобы моим людям жилось хорошо, а потом уже об СНГ.

Михаил Соколов: Если оттуда хлынет поток? Дестабилизация, не пустили сюда милион работать из Таджикистана, и там он нищенты – восстание. Это же геополитика, опасно, границы нет. Вы хотите, чтобы этот поток людей голодных, беженцев и так далее хлынул из Таджикистана в Россию? Пусть лучше ездят, посылают туда деньги.

Никита Кричевский: Зачем вы миллионы тратите на оборону, безопасность, правоохранительную систему?

Михаил Соколов: Не на оборону же Таджикистана тратят, правда?

Никита Кричевский: А на оборону от Таджикистана, вы хотите сказать?

Михаил Соколов: Вот бы у нас какой интересный разговор был бы с Медведевым.

Никита Кричевский: Продолжая статистику, за период с 1887-го – это была перепись последняя предвоенная, до 1913 года у нас прирост населения составил 49 миллионов человек. Я сейчас скажу вещь, которую никто никогда не говорил, никто никогда, наверное, не скажет: мы войну Великую Отечественную выиграли за счет того всплеска рождаемости.

Мой дед родился в 1906 году, фронтовик, герой, кадровый офицер Красной армии. С 1887-го по 1913-й прирост составил 49 миллионов человек – это те люди, которых эта, извините, я не буду говорить, товарищ Сталин как живое мясо…

Михаил Соколов: Они родились при Столыпине.

Никита Кричевский: “Столыпинские вагоны”, “столыпинские галстуки” – это мы все знаем.

Михаил Соколов: Переселение столыпинское, земельная реформа.

Никита Кричевский: Это те люди, телами которых Сталин закрывал Москву, Сталинград, которых он десятками, сотнями тысяч оставлял в котлах. За счет этих людей мы выиграли войну. Если бы сегодня, не дай бог, была бы такая же ситуация, у нас бы просто не было бы людского ресурса для того, чтобы осуществить такую же историю, а тогда эти ресурсы были. И обязаны мы были тем, что у нас все это было, вот именно тому всплеску.

Михаил Соколов: То есть той политике, которая велась до 1917 года?

Никита Кричевский: Не коллективизации, не индустриализации, не марксистско-ленинской идеологии, не прочему, а именно тому всплеску.

​
Михаил Соколов: Хорошо, разобрались с мигрантами. Вы против политики Дмитрия Медведева.

Никита Кричевский: Потому что очень все просто. Когда у тебя есть работа, хорошо, вахтовым методом, у нас и в Советском Союзе вахтовиков было до черта, когда ты зарабатываешь деньги. Вы уж извините, ребята, но не надо сопли распускать по этому поводу.

У нас сегодня в Москве и области хороший каменщик-плиточник требует за свою работу порядка 60 тысяч рублей в месяц. Не 6, не 16 – 60. Не найдешь. По знакомству, по рекомендации и то отказывается. Нелегальный мигрант, работать-то ручками надо, умеют единицы. И вот он приходит и говорит – 60 тысяч. И то, если я успею сейчас закончить тот объект, тогда я начну работать с тобой.

Так вот я к тому, что если бы нашим русским постепенно, потихонечку, один, второй, третий, волна бы пошла, начали бы платить сопоставимые деньги, я вас уверяю, бабы бы рожали содержать семью было бы на что, обустраивались бы как-то.

Глядишь, годик-другой покатался, а на третий бы сказал: да я работу нашел поближе в областном центре. А потом бы может быть и в районном, а потом может быть и дома.

Михаил Соколов: Должна измениться система всероссийского московского пылесоса.

Никита Кричевский: Снова сквозная цепочка – хозяина нет.

Михаил Соколов: Петр из Москвы, короткий вопрос, пожалуйста, Никите Кричевскому.

Слушатель: Добрый вечер. А чем провинилась электроэнергия, этот социальный тариф, по сравнению с углем, дровами, водой, воздухом? По-моему, это верх маразма, на который господин Кричевский как-то не реагирует.

Михаил Соколов: Не нравится человеку.

Никита Кричевский: Если не нравится, пусть он отключит радио и включит после 8 часов, когда Кричевский уйдет. По поводу маразма, конкретно по поводу электроэнергии, товарищ, видимо, отсутствовал или включил позднее. Потому что господин Кричевский говорил о том, что сегодняшний экономический субъект главенствующий, основной российской экономики под названием государство, которому принадлежат, в частности, естественные монополии, которые получают свою мзду, все, что может нам предложить, по поводу маразма, мужчина, внимательно слушайте, все, что может предложить своему обществу – это соотнести как-то, скоординировать свои запросы с нашими материальными возможностями.

Если бы у нас были возможности платить больше, они бы ввели социальную норму потребления не 250 киловатт часов, как на Украине, и не 70, как будет со следующего года, а 50 или 30. Или просто бы сказали: "Соколов, денег много получаешь, будешь платить мне прямо с нуля и больше, чем было год назад. Где твой счетчик? Мы тебе сейчас свет отрубим. И все. А будешь по Радио Свобода выступать – по предоплате будешь платить".

Михаил Соколов: Давайте мы еще на одну тему поговорим. Раз уж вы политикой занимались, баллотировались и так далее.

Никита Кричевский: Баллотироваться и заниматься политикой – разные вещи.

Михаил Соколов: Еще может быть в Думе появитесь?

Никита Кричевский: Нет, спасибо.

Михаил Соколов: Откажетесь, если вакансия будет?

Никита Кричевский: Я очень хорошо себя чувствую. Я заканчиваю книгу, рабочее название “Экономика во лжи”, через месяц я ее сдаю в издательство, я надеюсь, весной она появится на прилавках.

Михаил Соколов: Хорошо, а потом в Думу. Вопрос: есть ли все-таки в России политические заключенные? Дмитрий Медведев говорит, что таких политзаключенных нет, "хотя могут быть другие мнения".

Никита Кричевский: Так ведь прав опять.

Михаил Соколов: У вас другое мнение?

Никита Кричевский: Нет, у меня полностью совпадающее с ним мнение. Прав, у нас нет политической статьи в Уголовном кодексе.

Михаил Соколов: А поитзаключенные есть!

Никита Кричевский: А заключенные есть. Осуждены-то по уголовным статьям.

Михаил Соколов: Нам объясняют – кто. Замечательная Людмила Алексеева объясняет, что тех, кого считают необходимым посадить за убеждения, сажают по имеющимся статьям Уголовного кодекса.

Никита Кричевский: Правильно, чистые уголовники.

Михаил Соколов: Как в Советском Союзе. Там же тоже сажали некоторых, и необязательно за антисоветскую деятельность.

Никита Кричевский: Фактически не за убеждения, а за политическую деятельность, за деятельность, которая идет вразрез с представлениями нынешнего государства о том, как должно себя вести нам, простым смертным. Но по сути они сидят по уголовным статьям.

Михаил Соколов: Ходорковскому третье дело тут готовят, как мы выясняем.

Никита Кричевский: С Ходорковским не все так просто. Я бы не стал за две минуты до конца программы брать эту тему. Скважинная жидкость, которая проходила по документам, это та же самая нефть.

Михаил Соколов: А Pussy Riot?

Никита Кричевский: Тем более такая же тема.

Михаил Соколов: А “Болотное дело”?

Никита Кричевский: Подождите, вы же про Pussy Riot сказали. Если ее препарировать, то давайте поговорим о том, кто являлся организатором этой истории. И вот тут всплывет очень много интересного.

Михаил Соколов: И тут у нас опять не хватает времени. Пожалуй, последнее.

Вас хотя бы утешила фраза Медведева, что “экзотические инициативы некоторых депутатов не являются линией руководства России”?

Никита Кричевский: Они являются линией пиара самих депутатов – это было известно без господина Медведева.

Что касается заключения, меня не утешило, я нашел оправдание, что я потратил часть своей жизни, выслушивая то, что предназначалось не мне, а бабе Мане, утешило то, что я это сделал не напрасно, потому что мы с вами встретились, то, что мы с вами поговорили об этом, мы это обсудили. И за это, Михаил, вам спасибо.