Демократия из Москвы = война на Кавказе. Надо ли объяснять смысл знака между частями этого предложения? Михаил Борисович Ходорковский всей душой за целостность России и в то же время – за демократию. Целостность для него святое, так и говорит: сакральная ценность, тем более что покушение на нее может очень дорого обойтись людям.

Демократия – это для него и правовое государство, и разделение властей, а не просто правление большинства. Тоже, короче, святое. И то святое, и это. Есть, кажется, и третье святое, а именно: подспудная уверенность, что эти две святыни не могут исключать друг друга. А ведь могут, Михаил Борисович. Могут! И почти наверняка.

Так что придется выбирать, как уже бывало. Выбирать прямо сейчас, а лучше бы – вчера, мысленно, теоретически, но с твердым прицелом на дело, от коего не уклониться. Демократия, которая терпит кадыровщину, – не демократия. Абреков надо будет распихать, кого-то – по тюрьмам и лагерям, кого-то – поближе к общественно-полезному труду, кого-то – на все четыре стороны, лишь бы подальше от злачных мест.

Легко ли они на это согласятся? Не станут ли пакостить или, как когда-то говорилось, саботировать? Не оживится ли, как по мановению, движение (тоже святое, вся Швеция скажет) за свободу и независимость? Этих, распиханных, надо будет кем-то заменять, и быстро. Кем?

Кто победит на честных чеченских, ингушских, дагестанских, татарстанских и пр. выборах без всякой подсказки из Кремля и без воли местных паханатов? Какие порядки родятся там, где о демократических не знают даже понаслышке (вся ли Москва знает?)? Будем и после этих, самых простых и первых всплывающих, вопросов настаивать, что все обойдется гладко?

Демократия из Москвы = война на Кавказе. Надо ли объяснять смысл знака между частями этого предложения? Кажется, надо, очень надо – и объяснять нам всем (кроме Путина). Ответственный деятель, полностью исключающий возможность этого знака, – не ответственный и не деятель.

А в самой Москве? Демократия, терпящая воров и жуликов во власти, – не демократия. Их тоже придется распихать… Тьмы и тьмы. Легко ли согласятся? Что устроят по ходу невиданной в России чистки? Невиданной, потому что ленинско-сталинские и любая из предыдущих не в счет. Чистка демократией и во имя демократии будет первой в русской истории. Что устроят они и что устроится само собою в силу неизбежного демократического беспорядка?

И не будем забывать, что никакой очередности не будет. Ожидать, что сначала демократия вылупится и взрастет в Москве и Питере, потом в Казани и Грозном, в Якутске и Махачкале, – нечего. Демократия, как и диктатура, неделима. Все будет происходить одновременно и повсюду, от потемков Ливонского края до туманов Охотской волны. Можно представить себе силу, которая способна это все удерживать в рамках? Разумеется. Можно представить себе и способы, и механизмы. На это у нас и воображения, и навыков хоть отбавляй. Но ясно же: эта сила, эти способы и механизмы не могут быть демократическими. А мы ведь за демократию, не правда ли?

Да, Кавказ, хотя не только он. Но Кавказ прежде всего. На следующий день после упразднения цензуры возникнет всероссийское громогласное обсуждение, ну, такого, к примеру, вопроса: почему половина Кавказа не платит за газ – что с этим делать? Рязань платит, Тамбов платит, Курск, Питер, Москва – все платят, а Кавказ – нет, не платит, потому как не жалаит. Обсуждение, подчеркнем, демократическое. Вопрос далеко не самый острый и чреватый. Он, этот Кавказ, что, лучше всех? Все мнения, все объяснения, все предложения, пожалуйте в студию!

Одно-единственное, это обсуждение, не ведающее политкорректности, ибо ведать ею будет некому, – как скажется оно на дружбе народов, на обеих святынях Михаила Борисовича – на демократии и на целостности страны? Взять тот же Краснодарский, теперь Кущёвско-станичный, край… Вот что он решит свободным волеизъявлением насчет понаехавших и все едущих и едущих? И каков будет их ответ?

Народы России, включая русский, никогда не жили при демократии и не представляют себе, как это. Одного этого более чем достаточно, чтобы сегодня не очень высоко ставить весь их опыт совместного бытия. При свете нового дня, перед близящимся крутым поворотом, опыт такой "дружбы народов" выглядит скорее помехой, чем помощником. Не ахти какая мудрость, а выговорить ее не очень легко. Кто бы ни пришел в Кремль, хоть никто, и лучше бы никто, все равно может так сложиться, что должен будет остановиться на одной из святынь. Поклоняться обеим вряд ли получится. Нельзя, кстати, сказать, что ничего такого совсем не понимал даже советский человек. В 1967 году я, например, записывал в тетрадке: "Нами руководят малограмотные и туповатые люди, говорит В.К. Но если допустить, что они понимают преимущества настоящей социалистической демократии, то их останавливает одно. Они боятся, считает он, что, получив свободу, разбегутся народы Советского Союза. Согласен с ним".

Болтал я в те, как и в последующие, годы безоглядно, а В.К. оказался стукачом, так что разговор, наверное, остался не только в моей тетрадке.

Анатолий Стреляный – писатель и публицист, ведущий программы Радио Свобода "Ваши письма"

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода