Видеоверсия программы доступна на нашем канале Youtube по ссылке
Леонид Велехов: История Олимпийских игр пишется публично, но есть, как выяснилось, тайная ее часть, надежно спрятанная до поры в папках с грифом "Секретно", о ней и пойдет сегодня речь.
Елена Поляковская: Спортивные достижения – вещь очевидная. Да и сами спортсмены, как правило, находятся у всех на виду, их победы и поражения переживают сотни тысяч болельщиков. Однако организаторы выставки "Белые игры под грифом "Секретно"" дают возможность посетителям увидеть то, что происходило за кулисами больших соревнований. Как и кто принимал решения об участии спортсменов в состязаниях? Чем руководствовалось спортивное руководство, поддерживая те или иные виды спорта? Во что одевали и чем кормили героев спорта? Обо всем это можно узнать из продуманной экспозиции.
Документы ЦК КПСС хоть и написаны шершавым и часто формальным языком, тем не менее, позволяют понять, что судьбы и людей, и медалей зависели часто от росчерка пера тех, кто был обличен государственной властью. Выставка "Белые игры под грифом "Секретно"", которая проходит в выставочном зале Федеральных архивов, рассказывает не только и не столько об участии советских спортсменов в зимних Олимпиадах с 1956 года по 1988-ой. Это история побед и поражений, успехов и разочарований, но у всякой истории есть своя предыстория. В начале экспозиции можно узнать интересные факты, например, почему советские спортсмены не выступили на Олимпиаде 1952 года в Осло, или о том, что советское руководство предлагало ввести в программу Зимних Олимпийских игр соревнования по боксу, борьбе, штанге и гимнастике.
Уникальные документы, редкие фотографии дают возможность посетителям выставки совершить путешествие во времени и обратить внимание на детали, которые современниками либо оставались незамеченными, либо все эти годы порождали массу вопросов. Несложно догадаться, что на эти вопросы и не было ответов, поскольку более полувека документы, в которых содержались разгадки необъяснимости происходившего, находились под грифом "Секретно". Сейчас во время спортивных соревнований часто с ностальгией вспоминают о былых победах. Какой ценой они доставались – остается за скобками.
В небольшом выставочном пространстве рассказать обо всем невозможно, но перенестись в то время и ощутить всю силу и мощь государственной машины, жаждущей только спортивных побед и не допускающей поражений, вполне реально. Под грифом "Секретно" хранится еще множество документов советской эпохи, в том числе и касающихся спортивной жизни. Эта выставка лишь приоткрыла дверь в прошлое, без которого, как известно, нет будущего.
Леонид Велехов: Организатор и куратор выставки, о которой шла речь в репортаже нашего корреспондента Елены Поляковской, сегодня гость нашей программы.
Историк Михаил Прозуменщиков – заместитель директора Российского государственного архива новейшей истории, кандидат исторических наук.
Начнем с самого первого секрета. Почему Советский Союз стал участвовать в Олимпиадах только с 1952 года? Хотя спорт в СССР культивировался вовсю...
Михаил Прозуменщиков: Причин было несколько. До Второй мировой войны существовал такой "санитарный кордон", когда Советский Союз был окружен враждебными державами, которые надеялись на то, что в скором времени СССР прекратит свое существование. А Советский Союз, со своей стороны, рассчитывал, что произойдет мировая революция и рухнет капитализм во всем мире, и будут проводиться не буржуазные Олимпиады, а настоящие рабочие Спартакиады. Этим объясняется тот факт, что Советский Союз в межвоенный период даже не пытался принять участие в Олимпийских играх. Тем более, в 1936 году Игры проходили, и зимние, и летние, в нацистской Германии, и это тоже сыграло свою роль. Следующие Игры, если бы не помешала война, должны были проводиться в Японии, с которой у СССР тоже были не лучшие отношения.
После Второй мировой войны, когда Советский Союз стал великой державой, он стал присматриваться к тому, чтобы принять участие в Олимпиадах. Тем более что изменилась сама концепция спорта. В 1920-30-е годы спортсменов готовили прежде всего для защиты родины, "Будь готов к труду и обороне" – знаменитый значок, а в конце 40-х – начале 50-х уже стали думать о том, что советские спортсмены могут своими успехами на мировых играх принести награды, поднять престиж советского государства, показать преимущества социалистического строя. Именно поэтому в конце 1940-х – начале 50-х годов родилась идея войти в Международный Олимпийский комитет и принимать участие в Играх.
Леонид Велехов: А почему пропустили Зимние Игры 1952 года в Осло?
Михаил Прозуменщиков: Причин несколько. Были политические: Осло был столицей капиталистического государства – члена НАТО, враждебного СССР блока. Осло находился далеко от Советского Союза, Хельсинки, где проводились летние Игры 1952 года, близко, можно было устроить свою олимпийскую деревню, возить самим своих спортсменов. И Финляндия в начале 50-х была нейтральной страной. Но была еще одна причина. Советским руководством перед спортсменами была поставлена задача: выигрывать любой ценой! И если в Летних Играх была надежда на то, что мы займем одно из трех первых мест (а получилось первое по общему количеству медалей), то на Зимних Играх такой уверенности не было. Более того, была уверенность, что, скорее всего, мы выступим неудачно.
Мы нашли очень любопытные документы в архивах. Наша делегация, которая поехала на сессию МОК в Осло, в Норвегию, получила очень жесткие инструкции Политбюро ЦК: нужно добиваться, чтобы такие виды спорта, как штанга, бокс, спортивная гимнастика и борьба были перенесены из Летних Игр в Зимние. Потому что Советский Союз уже в те годы выступал достаточно успешно в этих соревнованиях. К счастью, такая идея не была поддержана.
Леонид Велехов: Это такое яркое свидетельство советской идеологии: мир переделаем под себя! И уже в наше время Кирсан Илюмжинов предлагал в программу Зимних Игр шахматы включить. А действительно во время Зимних Игр 1952 года в Хельсинки наша команда жила на советской территории?
Михаил Прозуменщиков: Не совсем так, частично. Советский Союз, во-первых, потребовал, чтобы сделали две отдельные олимпийские деревни – для стран социализма и стран капитализма, и такие деревни действительно в Хельсинки создавались. Там были наши спортсмены, но большая часть из них приезжала на соревнования, выступала два-три дня, и потом уезжала обратно. На советской территории была построена фактически вторая олимпийская деревня, где жили и тренировались основную массу времени наши спортсмены. Это нашим потом припомнили, когда готовилась Олимпиада 1980 года в Москве, - многие западные противники проведений этой Олимпиады в Москве вспоминали тот случай и говорили, что СССР опять что-нибудь придумает, выкинет пакость, как он сделал в Хельсинки в 1952 году. И очень многие были недовольны тогда, что МОК пошел навстречу нашим требованиям, и согласился на такие условия.
Леонид Велехов: В том, что в 1956 году поехали наконец на Зимние игры в Кортина-д’Ампеццо, смерть Сталина сыграла свою роль?
Михаил Прозуменщиков: Безусловно! Уже была оттепель. В каких-то случаях сказались какие-то старые рефлексы, но это касается больше Летних Игр 1956 года. Там был рецидив сталинизма – она проходили в Австралии, а у нас в тот момент были порваны дипломатические отношения с Австралией, и долгое время решался вопрос, посылать туда делегацию или нет, а когда решили посылать, буквально до последнего момента обсуждался вопрос, где будут жить наши спортсмены. Настаивали на то, чтобы они жили на теплоходе "Грузия", который привез их туда, но там жить и тем более тренироваться было невозможно. В последний момент возобладал здравый смысл, и их всех поселили в олимпийской деревне. А с Зимними Играми – почувствовали силу, во-первых. Советские хоккеисты показали, что мы можем сражаться, после 1954 года стало ясно, что мы можем играть и выигрывать. И то же самое в ряде других видов спорта. Это со спортивной стороны. И с политической – конечно, Хрущеву надо было показать, что Советский Союз стал более открытым государством, не то что при Сталине. Поэтому решение было принято практически единогласно.
Леонид Велехов: В чемпионатах мира, в том числе по зимним видам спорта, Советский Союз стал участвовать задолго до участия в Олимпиадах, во второй половине 40-х годов. Но когда в 1948 году провалились на мировом чемпионате по конькам, Сталин вызывал к себе конькобежцев, им устроили головомойку, и пять лет после этого в чемпионатах мира они не принимали участия, наши конькобежцы...
Михаил Прозуменщиков: Совершенно верно, только речь идет о конькобежцах-мужчинах. Женщины за счет успехов Марии Исаковой, которая так и не смогла, к сожалению, выступить на Олимпийских играх, выступали до 1951 года. А потом, после того, как Исакова не смогла выиграть очередную золотую медаль, и женщин тоже не пустили, при Сталине. Так что такие решения принимались в сталинский период.
Леонид Велехов: Но вот загадка: какпосле такой изоляции советские, и зимние и летние виды спорта рванули вперед? Ведь советские спортсмены не имели понятия о том, как развивается, например, - как мне рассказывала фигуристка Нина Алексеевна Жук, - мировое фигурное катание. Все придумывали сами, изобретали колесо в буквальном смысле слова. И выступили – и в 1952 году летом, и в 1956 году зимой – с таким успехом! В чем тут секрет?
Михаил Прозуменщиков: Во-первых, в таланте наших людей, в невероятном трудолюбии, энтузиазме, который существовал в тот момент, в желании доказать, что мы сильны. И будем говорить откровенно, мы побеждали в первых Олимпиадах в тех видах спорта, где не нужны были технические приспособления, где можно было за счет подручных средств, на лыжах, коньках, иногда старых очень, добиваться колоссальных успехов. Когда речь шла о бобслее, тут до 1980 года писали, что он у нас не культивируется, потому что нужно было строить бобы, специальные трассы, и мы с этим не смогли ничего поделать. Горные лыжи – то же самое, там должно быть хорошее снаряжение. Иногда помогал случай, как в хоккее. Успехам в хоккее с шайбой мы обязаны, конечно, культивировавшемуся у нас издавна русскому хоккею, с мячом, бенди – перестроились и стали играть. И как раз канадцы потом вспоминали, что к некоторым приемам, которые наши перенесли из русского хоккея, они не могли привыкнуть. Некоторые приемы, типа того как клюшкой поддевали мяч, они так же поддевали шайбу, и для канадцев это было новым, и канадцы специально потом изучали методику, как мы играем в их канадский хоккей.
Леонид Велехов: Наверное, в целом особый, советский стиль хоккея, отличный от канадского, не силовой, а техничный, гораздо более артистичный и зрелищный, родился, видимо, из того, что наш хоккей начинали люди, игравшие в бенди.
Михаил Прозуменщиков: Плюс в Советском Союзе еще с 30-х годов культивировались не просто командные виды спорта, а коллективистские виды спорта. При том, что наши хоккеисты индивидуально были очень сильные, развивался коллективистский метод игры. И канадцы любили брать всю игру на себя: сам взял шайбу, прошел через все поле и забил. А у наших с самого начала была развита игра в пас, что тоже было новым.
Леонид Велехов: При этом и индивидуально научились наши так играть, что Харламов или Мальцев проходили через все поле, как нож сквозь масло, и шайбу только что не на голове несли. Это факт. Вы упомянули о снаряжении, экипировке. А что, на первые Зимние Олимпийские игры так и поехали с дедовскими коньками, лыжами и так далее? Или сразу стали что-то заказывать за границей?
Михаил Прозуменщиков: Сразу стали заказывать за границей и брать у себя самое лучшее. В конце 1953 года разразился большой скандал, это уже было после смерти Сталина. Наша делегация женщин-конькобежек поехала в Швейцарию на соревнования, и потом в ЦК КПСС из Швейцарии, от нашего посла, пришел такой сигнал SOS, что наши женщины, бедные, во-первых, сидят без денег, им не дали никаких суточных, командировочных, и во-вторых, они находятся в таком виде, форма, снаряжение их настолько контрастирует с формой и снаряжением других спортсменок, что это выглядит постыдно для великой страны. Этот вопрос обсуждался на Президиуме ЦК, было конкретное решение по этим нашим спортсменкам, и одновременно было принято такое общее решение, что впредь нужно внимательно относиться ко всем делегациям, не только спортсменов, но и деятелей науки, культуры, в каком виде они выезжают, давать им побольше денег, хотя это был все равно мизер. И это во многом сыграло свою роль в том, что уже в 1956 году наши спортсмены поехали на Олимпийские игры, может быть, не в шикарной форме и амуниции, но во всяком случае примерно на том уровне, на каком были спортсмены других стран.
Очень часто нашим спортсменам выдавали форму только на соревнованиях, даже форму, в которой они должны были тренироваться. И они не могли понять, почему они завоевывают медали, им обещают всякие блага и привилегии, а потом они приезжают в Советский Союз – и им говорят: срочно сдайте форму, даже ту, в которой вы тренировались. Она уже старая – нет, сдавайте, иначе не получите премиальные.
Леонид Велехов: Особенно плохо с формой дела обстояли в ЦСКА, насколько я знаю, и каждый раз приходилось форму пробивать. И Нина Жук рассказывала, как Станислав Жук выступал во фраке, пошитом из армейского сукна, все это на нем трещало…
Михаил Прозуменщиков: К сожалению, мы на выставке не могли показать все документы, но есть огромное количество материалов, как в ЦК КПСС, который в советское время решал все вопросы, от ракет до самых мелких проблем, обсуждались документы из Спорткомитета, из Минфина, из того же Минобороны, где согласовывалось буквально до копейки, сколько нужно потратить на то или иное соревнование, тот или иной турнир. И каждый раз с боем буквально Спорткомитет выбивал дополнительные средства, в том числе на одежду наших спортсменов.
Леонид Велехов: А это была скупость или действительно так плохо обстояло дело с валютой?
Михаил Прозуменщиков: С валютой дело обстояло действительно плохо, неслучайно в 60-е годы Никита Сергеевич возродил систему магазинов "Березка", чтобы как-то привлекать валюту. И основная часть денег шла на другие нужды. Но спортсмены приносили, в том числе, и материальные доходы, поэтому можно и нужно было решать эти вопросы. И вопросы решались, но очень сложно, с очень большими бюрократическими проволочками.
Леонид Велехов: Значит, тогда все до копейки высчитывали – и сколько было медалей. Сейчас же кидают 50 миллиардов на Олимпиаду, на предыдущих Олимпиадах были все эти Русские дома с черной икрой, спиртное лилось рекой, - а что-то с медалями сильно затруднительно стало…
Михаил Прозуменщиков: Вы предлагаете снова урезать? (смеются)
Леонид Велехов: Может быть. Как гласит пословица, на медные деньги лучше учится…
Михаил Прозуменщиков: Да, конечно. Был другой подход, другие мысли у спортсменов. Чувство патриотизма, желание любой ценой победить, как бы это высокопарно не звучало, во славу страны, тем не менее, это никто не отменял.
Леонид Велехов: А можно кого-то персонально выделить из политического руководства, спортивного руководства, кто был каким-то главным, основным инициатором, мотором этого продвижения советского спорта на международной арене, в частности, олимпийской?
Михаил Прозуменщиков: Если говорить о партийно-государственных деятелях, то, что мы вошли в состав Международного Олимпийского комитета, это, конечно, заслуга Сталина, а в дальнейшем это, безусловно, Леонид Ильич Брежнев. Брежнев, еще когда был секретарем ЦК, еще при Никите Сергеевиче Хрущеве, активно пробивал идею проведения Олимпийских игр в Советском Союзе, еще с середины 1950-х годов. Другое дело, что тогда это не получалось, но как только он стал генеральным секретарем ЦК КПСС, то тут уже заработали все механизмы, и Советский Союз со второй попытки получил Летние Олимпийские игры, и спортсмены стали жить лучше, о них стали лучше заботиться, чем это было в предыдущие годы.
Леонид Велехов: А почему так мало информации на вашей выставке о деятельности спецслужб во время зимних Олимпиад? И как была организована их деятельность? Какова была пропорция, условно говоря, в делегациях между "искусствоведами в штатском" и спортсменами?
Михаил Прозуменщиков: Из наших документов не всегда можно понять эту пропорцию. В 1956 году, когда поехали на Олимпиаду в Италию, там открытым текстом в документе было написано, сколько поехало спортсменов, тренеров, сопровождающих лиц и представителей КГБ. Тогда было примерно всего порядка 150 человек, вся делегация, и 11-12 человек было представителей КГБ. В дальнейшем информация, которая поступала в ЦК КПСС, в ней речь шла о журналистах, сопровождающих лицах и так далее, и под какой маркой скрывались там представители спецслужб, было уже сложно. На Олимпийских играх, я думаю, их работа была даже проще, чем на чемпионатах мира или Европы, потому что советские спортсмены жили в олимпийской деревне, которая была огорожена, по сути, от всего остального мира, и они общались только с такими же спортсменами, как и они, выезжали на соревнования, а затем их привозили дружно снова в олимпийскую деревню.
Вот знаменитый Всеволод Бобров рисковал не поехать в 1956 году на свои первые Зимние Олимпийские игры, потому что в 1955-м на чемпионате мира в ФРГ, который наши как раз проиграли канадцам, поступила информация в ЦК КПСС, что Бобров вел себя не совсем правильно. То, что он выпивал и с кем-то знакомился, это прегрешения, но не очень высокого уровня, а вот то, что он встречался с каким-то неизвестным мужчиной, о чем не поставил в известность никого, прежде всего представителей соответствующих служб, это было подозрительно. Возникли подозрения, что этот мужчина – эмигрант, уехавший из Советского Союза, а в те времена, даже уже при Хрущеве эмигранты – это однозначно были предатели, изменники, шпионы и тому подобное. Так что на каких-то других соревнования было сложнее, оттуда шла информация более широкого диапазона. А на Олимпиаде больше шла информация о каких-то морально-бытовых проступках советских спортсменов.
Леонид Велехов: А были случаи, когда каких-то перспективных и необходимых для успеха спортсменов по какому-то компромату, по информации КГБ не пускали на Олимпиаду или досрочно с нее отзывали?
Михаил Прозуменщиков: Известный случай – знаменитая наша конькобежка Инга Воронина. Официальная версия, почему она не поехала на Олимпиаду 1960-го, а потом и 1964 года, где блистала Скобликова, была – здоровье. У нее действительно был туберкулез. Но была и более правильная, настоящая версия, связанные с ее близкими отношениями со шведским спортсменом, и были даже разговоры, что она собирается выйти за него замуж и остаться там. А этого, конечно, в те времена допустить не могли.
Леонид Велехов: И есть версия, согласно которой человек, за которого она вышла замуж, был на каком-то коротком поводке у КГБ, этот самый Воронин, и потом он ее убил.
Михаил Прозуменщиков: В нашем архиве такой информации нет, но есть косвенный очень странный документ, согласно которому, когда произошло это убийство в январе 1966 года, информацию о происшедшем докладывали не просто в ЦК КПСС, а лично Леониду Ильичу Брежневу. Потом были другие случаи, когда кто-то из спортсменов погибал или умирал, но чтобы докладывали лично генеральному секретарю ЦК КПСС, и докладывал лично Руденко, генеральный прокурор, такого не было. И здесь, наверное, тоже есть какая-то зацепка.
Леонид Велехов: В первые Олимпиады спортсмены первыми фактически из советских людей стали выезжать за границу, и наверное, многие переживали шок, столкнувшись с совершенно другим уровнем жизни. Были ли какие-то в этих документах свидетельства такого шока?
Михаил Прозуменщиков: Было как бы три уровне плохого поведения советских спортсменов за рубежом. Первый уровень – это если спортсмены проигрывали, и это выводили из недостаточной морально-волевой подготовки, сознательности и тому подобное. Второй уровень – уровень материально-бытовой, но это уже, скорее, в 60-70-е годы, когда спортсмены очень часто прибегали к контрабанде. То есть из Советского Союза вывозили те товары, которые можно было продать на Западе, те же фотоаппараты, часы, водка, икра, и обратно старались везти то, что не было в Советском Союзе. И на границе очень часто вылавливали контрабанду у спортсменов, для которых не было облегченного режима, и более того, когда спортсменам удавалось что-то провозить в Советский Союз, потом все равно на этих спортсменов заводили административные дела, и иногда им на какое-то время запрещался выезд за границу. А третий уровень, самый криминальный, - это если спортсмен высказал за границей что-то не совсем лицеприятное о Советском Союзе… Такое тоже бывало, но это не было умышленно, просто спортсмен мог сказать: "Ой, у вас гораздо лучше, чем у нас" – и это уже был, как говорится, крестик. Я уже не говорю о том, чтобы дать интервью или что-то сказать журналистам с такого канала, как ваш, что тоже однозначно уже было клеймом на человеке.
Шахматист Марк Тайманов в 1970 году попытался провезти из-за границы "Архипелаг ГУЛАГ", и после этого в течение длительного времени он был невыездной. Или эстонский гроссмейстер Пауль Керес в 1969 году, пока в Праге еще Дубчек оставался у власти какое-то время, он встречался с одним чехословацким шахматистом, который потом эмигрировал на Запад, и который был настроен яро антисоветски, но они были старыми друзьями и встретились. После этого было принято решение, что на ближайшие годы выезд Паулю Кересу закрыт.
Леонид Велехов: Почему никто или почти никто не оставался? Вот ведь сколько кубинцев остаются целыми там бейсбольными командами! Или в Мельбурне в 1956 году осталась половина венгерской команды, 100 человек! Я уж не говорю о страшном матче СССР – Венгрия по водному поло, который превратился просто в драку.
Михаил Прозуменщиков: Здесь можно строить только какие-то предположения, говорить о хорошей идеологической обработке, которой подвергались советские спортсмены. И нельзя сравнивать советских спортсменов со спортсменами из других соцстран, из той же Кубы. Все-таки в Советском Союзе к 60-70-м годам советская власть существовала 50 и больше лет, а в тех странах она была очень молодой, и были живы люди, которые помнили буржуазную эпоху. И там не было революции, все более-менее бескровно перешло в руки коммунистов, там сохранилось большое количество людей, которые рассказывали, как было, и многие молодые люди не были столь подвергнуты идеологической обработке. Советский человек, рожденные в 40-50-е годы, был уверен, что только в СССР все лучше! И даже если он видел прекрасные магазины, он не верил, что называется.
Леонид Велехов: И советские люди часто не знали о своих родственниках за границей, если говорить о разделенных семьях. А вот история Людмилы Белоусовой и Олега Протопопова, оставшихся на Западе, как это отразилось в ваших секретных документах?
Михаил Прозуменщиков: Да, и мы даже решили эти документы вставить в экспозицию. Мы показали документы прежде всего 1972-72 годов, когда Белоусова и Протопопов отчаянно обивали пороги власти и просили только одного – дать им возможность нормально тренироваться и выступать, не лишать их льда. Их действительно лишали льда, и они постоянно писали, что им намекают и даже открытым текстом говорят: уйдите из спорта. А они говорили: мы уйдем, когда будем проигрывать на официальном уровне. Но то, что им не давали возможности тренироваться, это из документов очевидно. И в 1979 году они остались в Швейцарии. Информация поступила в ЦК КПСС, и Леонид Ильич Брежнев своей рукой на документе написал, что такие случаи стали повторяться, и надо срочно этот вопрос разобрать на заседании секретариата ЦК КПСС.
Леонид Велехов: Но я не знаю других случаев, чтобы спортсмены оставались.
Михаил Прозуменщиков: Это были единичные случаи. Как неудавшийся невозвращенец Немцанов на летней Олимпиаде 1976 года, который сначала остался, потом сбежал, говорили, что его насильно пытались заманить. Но были еще отдельные даже не только спортсмены, сколько тренеры, вот эстонский велосипедист, если не ошибаюсь, в конце 70-х остался. Но спортсмены на фоне тех же деятелей науки или культуры в этом плане были очень преданы своей стране.
Леонид Велехов: Не могу не спросить вас о скандальной истории в Саппоро с участие Уланова, Смирновой и Сурайкина. Что там случилось?
Михаил Прозуменщиков: Если называть вещи своими именами, обычный любовный треугольник. Уланов и Смирнова хотели пожениться, и они сделали это сразу после Саппоро, а Сурайкин ревновал, он не хотел отпускать Смирнову не только как партнершу, но и как женщину. И в этой истории, может быть, ничего такого не было бы, если бы не роль наших органов, которые написали в ЦК про Сурайкина, что он якобы в каком-то из разговоров восхищался восточногерманским фигуристом, который остался в ФРГ. В документах КГБ, которые отправлялись в ЦК, когда надо было показать, что человек не очень хорошо, часто использовался этот прием. То же самое было, кстати, в свое время с Эдуардом Стрельцовым, когда его осудили.
Леонид Велехов: Возвращаясь к истории с Сурайкиным, не могу не процитировать документ: "Являясь авантюристичным и склонным к крайностям человеком, Сурайкин 8 февраля сего года в три часа ночи проник через балкон в квартиру Уланова в поисках Смирновой. В результате чего произошла ссора между ним и Улановым. Уланов и проживавший с ним Благов пытались раздеть Сурайкина и сбросить его в обнаженном виде с балкона четвертого этажа". То есть просто бедняга Сурайкин по всем фронтам потерпел убытки моральные!
Михаил Прозуменщиков: Вся беда в том, что эта история стала достоянием зарубежных корреспондентов, и они стали писать об этом в прессе во время Олимпиады. Именно поэтому было принято решение срочно Сурайкина и Смирнову, как только завершились соревнования, и они получили медали, сразу посадить их в самолет и в сопровождении представителя КГБ отправить в Москву. А Уланов и Роднина оставались до конца Олимпийских игр.
Елена Поляковская: История участия советских спортсменов в Зимних Олимпийских играх ведет отсчет с 1956 года. После Олимпийские игры назывались главным стартом четырехлетия, и каждая победа советских спортсменов воспринималась не только как спортивное достижение, но и как демонстрация политической силы страны.
Спорт, как и любая другая сфера жизни в Советском Союзе, находился под бдительным контролем Коммунистической партии. В ЦК КПСС рассматривались проблемы подготовки советских сборных с Олимпийским играм, утверждался состав делегаций, решались вопросы финансирования и материального обеспечения команд, анализировались причины неудач и принимались решения о награждении наиболее отличившихся олимпийцев. Принимавшиеся перед каждой Олимпиадой постановления ЦК КПСС выглядели формально и однообразно лишь на первый взгляд. Внимательное рассмотрение этих документов позволяет заметить стремление к сокращению численности советских делегаций за счет руководящего состава и сопровождающих лиц. Также именно в ЦК КПСС решались вопросы финансового обеспечения советских спортсменов.
Историки отмечают, что советский партийный лидер Никита Хрущев был далек от спорта, а вот пришедший ему на смену Брежнев живо интересовался спортивными вопросами и был активны болельщиком. Именно поэтому спортивная редакция Центрального телевидения наряду с программой "Время" обладала самым лучшим техническим оснащением. Особую страсть советский партийный руководитель питал к хоккею, он не только лично посещал хоккейные матчи, но и старался всячески поддерживать хоккеистов. К нуждам спортсменов в брежневские времена относились очень внимательно, каждую их победу или призовое место рассматривали как победу советского спорта и социалистического образа жизни. Важность достижений в спорте подчеркивалась высокими государственными наградами.
Одним из главных спортивных событий эпохи Брежнева стало проведение московской Олимпиады. Впрочем, олимпийские претензии СССР на этом не закончились. Хотя Михаил Горбачев не слишком интересовался спортом. К тому же казалось, что в середине 80-х – начале 90-х было не до Олимпиад, но интересная деталь: в 1989 году ЦК КПСС поддержал инициативу Госкомспорта с предложением провести Зимние Олимпийские игры 1998 года в городе Сочи.
Леонид Велехов: Ну, история Сочи – это, конечно, главная сенсация вашей выставки, но сперва хочу вас спросить, как пересекались большая политика и спорт? Что за странная борьба шла почти постоянно между чехами и советскими, поляками и советскими? А когда команда ГДР встала на ноги, борьба просто стала за лидерство на тех же Олимпийских играх.
Михаил Прозуменщиков: Советский Союз контролировал весь социалистический лагерь и старался, конечно, контролировать спортивные области. А многие представители стран Восточной Европы хотели получать дивиденды от Советского Союза в виде материальной помощи, спортивной помощи, и тренеров сюда отправляли на стажировку, но в то же время быть максимально самостоятельными, показать, что они не зависят от Советского Союза. И если в экономической, политической, военной сфере это не получалось, то в спорте такая возможность возникала, когда можно было обыграть великого советского старшего брата. И в тех видах спорта, где какие-то из социалистических стран чувствовали себя более-менее уверенно, начиналась такая накрутка, что эти спортсмены должны были обязательно выигрывать. У болгар, например, в начале 70-х годов появилась плеяда молодых спортсменок в художественной гимнастике, и они должны были любой ценой победить именно советских "художниц". Такая же ситуация была с монголами в борьбе, традиционном их национальном спорте.
А с чехами мы играли еще до нашего выхода на Олимпиады, проводили товарищеские матчи с конца 40-х и в первой половине 50-х годов, и уже тогда та самая советская сборная, переделанная из русского хоккея, неожиданно стала обыгрывать этих сильных чехословацких хоккеистов. И чехи всячески пытались доказать, что нет, они сильнее. И здесь уже начинались свои подковерные игры. В 1956 году чехи и с поляками умудрились подраться, и с нашей сборной играли очень грубо, и в последнем матче пытались пропустить как можно шайб от американцев, чтобы, если наши проигрывают канадцам… Во всех газетах писали тогда, что чехословацкая сборная играет в пользу сборной Канады. При том количестве пропущенных шайб от американцев в случае победы канадцев над нами первое место занимали канадцы, второе американцы, и третье только – СССР, по разнице забитых и пропущенных. А после 1968 года, после подавления "пражской весны", это просто уже стало дело принципа для чехословацкой команды.
Леонид Велехов: И конечно, эта история с Сочи меня совершенно поразила. Я был уверен, что Олимпиада в Сочи – это путинский проект. Путин и наше руководство знали о проекте еще горбачевского периода?
Михаил Прозуменщиков: Я думаю, конечно, знали. Прежде чем подать такую заявку, а у нас на выставке есть документы, подписанные представителями Краснодарского края, представителями Совета министров РСФСР того времени, но там принималось решение на уровне секретариата ЦК КПСС, стоят подписи всех секретарей, включая Лигачева, Яковлева… И такие бумаги не подавались просто так, конечно же, проводилась предварительная проработка вопроса. И из документов видно, какое нужно количество денег затратить, каково расстояние между стадионами и местом поселения спортсменов, и так далее. Так что основательная проработка велась, и все документы, вероятно, где-то находятся, у нас их нет. И когда встал вопрос о том, чтобы снова поднять кандидатуру Сочи, конечно, остались люди, которые работали в то время, они до сих пор многие работают, и эти документы были подняты. Вероятно, что-то и использовалось, ведь технические характеристики во многом остались прежними.
Леонид Велехов: Была же еще идея Ленинграда как столицы тоже Зимних Олимпийских игр. Причем и в советский период она была, и в ранний послесоветский, в начале 90-х годов, когда Собчак был мэром Ленинграда, а Путин был его правой рукой.
Михаил Прозуменщиков: Я думаю, прекрасно знали и об этих наработках идеях – сделать Ленинград и его окрестности столицей зимней Олимпиады 1996 года. И Горбачев был в курсе, обсуждался вопрос на заседании секретариата в 1985 году, и было дано согласие, но потом почему-то эта идея заглохла. Может быть, потому что к этой идее охладел Самаранч, который одно время поддерживал кандидатуру Ленинграда, до лета 1984 года, когда мы не поехали на Олимпиаду в Лос-Анджелес. И после этого Самаранч стал занимать более жесткую позицию.
Леонид Велехов: Спасибо вам большое за такой содержательный и интересный разговор!
