В России и во всем мире 4 февраля отмечается Международный день борьбы с раком. Целью ежегодного мероприятия является повышение осведомленности населения об этой болезни, профилактических мерах, а также освещение вопросов выявления заболевания и его лечения.

Накануне этой даты главный детский онколог Министерства здравоохранения России Владимир Поляков сделал ряд резонансных заявлений, которые стали предметом обсуждения в обществе, и прежде всего в социальных сетях. В частности, по его словам, фонды, отправляющие тяжелобольных детей для лечения за границу, способствуют дискредитации российской медицины.

"То, что люди уезжают за рубеж, – это дискредитация русской медицины, которая находится на очень высоком уровне. За этим стоит большая спекуляция, это касается, в частности, направления за рубеж детей, на лечение которых средства собирают фонды", – сказал Владимир Поляков. Однако он признал, что в России существует много проблем для лечения детей с онкологическими заболеваниями, главная из которых – нехватка детских врачей онкологов, неосведомленность педиатров и нехватка крупных детских онкологических центров. Можно ли сегодня успешно лечить в России больных онкологическими заболеваниями людей, и прежде всего детей? Об этом в интервью Радио Свобода рассказала менеджер детской программы Фонда помощи хосписам "Вера" Лида Мониава:

– Рак все-таки излечим. Большая часть детей, которые заболели раком, они поправляются. Но я работаю в хосписе. К нам поступают пациенты, которые признаны инкурабельными, то есть неизлечимыми. Мы думаем, что помочь человеку можно всегда, независимо от прогнозов врачей. Можно помочь хорошо прожить сегодняшний день, можно помочь не страдать от болезни. Я думаю, что даже те люди, которые умирают от рака, все равно могут победить свою болезнь, то есть не дать болезни завладеть всей жизнью, а продолжать жить, как бы ты жил без недуга. Я думаю, что задача хосписа – помогать людям жить полноценной жизнью, несмотря на болезнь.

– Были ли в вашей практике случаи, когда желание человека жить оказывалось сильнее диагноза врачей?

– У нас в хосписе лежали два ребенка, которых привезли в хоспис в состоянии комы. Они получали наркотическое обезболивающее, питались через зонд, а вышли из хосписа на своих ногах. Один из них мальчик, который лежал в хосписе года четыре назад, у него была опухоль мозга, он провел полгода в коме. С ним здесь в Первом московском хосписе, находились и брат, и мама, и папа. И вдруг спустя полгода этот мальчик открыл глаза и сказал, что хочет шашлык, и медленно-медленно стал восстанавливаться. Сейчас он уже взрослый – живет во Франции, учится в институте, катается на велосипеде, совершенно здоровый человек. Год назад у нас была пациентка Настя, которой на тот момент было 11 лет. Ее тоже к нам привезли в коме, тоже с болевым синдромом, с зондом. Настя провела в коме три месяца. И потом тоже совершенно неожиданно открыла глаза и первое, что сказала, что хочет есть – пиццу. Сейчас Настя продолжает лечение, чувствует себя относительно неплохо, может ходить, говорить. Лечится сейчас в английской клинике. Очень надеемся, что ей удастся победить болезнь.

– Часто приходится слышать о сборе денег на лечение детей, страдающих онкологическими заболеваниями. Лечение, как правило, происходит за рубежом. Почему за спасением едут к медикам за границу?

– С зарубежным лечением существует два сюжета. Первый – это когда ребенку действительно невозможно пройти лечение в России. Бывает, например, мало мест на пересадку костного мозга, не все пациенты могут попасть, приходится ждать. Бывает, что необходимы какое-то высокотехнологичное облучение или операция, которые невозможно провести в России, или препараты, которые у нас еще не зарегистрированы, и ими не проводят химиотерапию в больницах. Тогда пациенты вынуждены искать, в какой стране мира есть возможность получить такое лечение. Обычно это Германия. Но бывает так, что пациенты сталкиваются с грубостью, с халатностью нашей российской медицины, когда ты ждешь обследования месяцами, когда ребенку нужно срочно начинать химиотерапию, а в больнице – новогодние праздники. Ты должен целый месяц ждать. Потом ты ждешь квоту, потом ты ждешь место, теряется драгоценное время. И родители понимают, что они сейчас потеряют ребенка, если срочно не продадут квартиру, не соберут деньги и не уедут за границу. Потому что дождаться бесплатного лечения в России иногда бывает очень сложно.

– Хоспис "Вера" относительно недавно стал принимать и больных детей…

– Вообще Первый московский хоспис у метро "Спортивная" – взрослый. До недавнего времени он вообще не работал с детьми, потому что это взрослое учреждение. Но поскольку детского хосписа в Москве нет, он пока только строится, взрослому хоспису приходится в качестве очень большого исключения принимать детей, которым никто и нигде больше не может помочь. Обычно здесь находится 2-3 ребенка в стационаре и какое-то количество детей на выездной службе. Сейчас появилась детская выездная служба у Фонда помощи хосписам "Вера". Под опекой детской выездной службы уже 100 детей. Выездная служба – это команда разных специалистов. В нее входят медсестры, врачи, психолог, волонтеры, координаторы, которые оказывают социальную помощь семье. В зависимости от того, что ребенку нужно, специалист приезжает домой. Они работают не как скорая помощь, а как плановая – то есть мы заранее понимаем, когда и кто должен ехать в семью. Например, раз в неделю должна навещать медсестра. Или, например, ребенку стало хуже, и тогда нужен каждый день доктор. Выездные службы пытаются все организовать, чтобы ребенок мог находиться дома и ему не требовалась госпитализация. Потому что госпитализировать сейчас умирающего ребенка практически некуда.

– 4 февраля – Международный день борьбы против рака. И вы уже раньше говорили, что рак излечим. Какие есть формы и методы борьбы с этой страшной болезнью, которые можно и нужно использовать в России?

– Мне кажется, очень важно, чтобы в России появилась ранняя диагностика онкологических заболеваний. Потому что сейчас почти все болезни находят у детей уже на четвертой стадии. Когда появляется какой-то первый симптом, родители идут в поликлинику. Дальше им делают физиотерапию, прогревание, массаж, лечат какую-нибудь несуществующую болезнь. Потому что в детских поликлиниках просто боятся предположить, что у ребенка рак, и ставят ему самые невинные диагнозы, лишь бы ничего страшного не думать. Тем самым, теряется драгоценное время. Когда становится очевидно, что это онкология, когда мы видим метастазы четвертой стадии, вылечить очень сложно. Мне кажется, должна быть какая-то настороженность против рака у всех врачей, чтобы сначала предполагать онкологию, а потом и ее исключать и переходить к невинным заболеваниям.