В один из недавних приездов в Москву я встретилась с крупным медиаменеджером. Была тема для разговора, но говорили, как это обычно и бывает в Москве, обо всем. Он относит себя к консерваторам. Есть теперь такой тренд в Москве среди высокопоставленных и заметных фигур, лояльных власти. Это своеобразный российский патриотический консерватизм, который не сильно совпадает с западным пониманием этого слова. Впрочем, это не важно.

Мы говорили пару часов. Не перебивая, не споря, просто слушая друг друга. В основном слушала я, а собеседник излагал. Я была не согласна практически ни с одним его предложением, он, полагаю, не разделял мои мысли, высказанные вслух. В какой-то момент мы переглянулись и, возможно, подумали об одном и том же: почему еще никто из нас не орет, не тычет собеседнику вилкой в глаз, не бросает в лицо накрахмаленную салфетку и не уходит, гордо вскинув голову. Мы договорили и расстались вполне дружелюбно. Двое не согласных друг с другом людей.

Я вспомнила об этом, потому что в последние пару недель спокойно разговаривать разучились, как мне кажется, почти все. То есть некоторые и раньше этим не грешили, но все же это не было таким коллективным Мишей Леонтьевым, который чуть что срывается на крик. Мир как будто стал черно-белым, исчезли нюансы, осталось истеричное "за", которое соперничает с истеричным "против". По любому поводу.

Даже не понимаю, когда и что сдетонировало. То ли Олимпиада, то ли несчастный убиенный жираф, то ли история с "Дождем". А потом уже только палец покажи: Плющенко, коллекционер, поссорившийся с искусствоведом, бывший губернатор, решивший непатриотично пожить во Франции. Я уж не говорю о бесконечных спорах об Украине, о Востоке и Западе, о фашистах и не фашистах, о Родниной и ее дочери. Даже спор о фигурном катании приобретает характер многосторонней дуэли. Это касается в том числе людей мне всячески близких.

Возможно, это нервное накопление началось раньше – с неуемного бешеного принтера, со все большего искривления реальности, с осознания собственной беспомощности не то что изменить что-то, а хотя бы минимально эффективно сопротивляться. Энергия перестала выплескиваться в действия (максимум краудфандинг и частные попытки помочь людям), но никуда не делась. Как и раздражение. В итоге любое событие и любая тема тут же вызывают словесный взрыв, в котором истине просто не выжить.

Так примерно "работает" моя сломанная электрическая плита. К какой ее части ни прикоснешься – искрит. Но она сломана. Мы тоже? Что случилось-то? Почему можно только гордиться или ненавидеть? Ноль юмора, никаких карикатур, даже там, где они просятся, дефицит самоиронии и полное отсутствие среднего положения. Период, когда смеялись буквально надо всем, сменился звериной серьезностью. Спорим насмерть. В колонках, в постах, в разговорах, в телеке, по радио – информационная среда звенит от негатива: восхищение одних приправлено семиминутками ненависти к другим, которые не так и не тем восхищаются. Те, которые не так и не тем, в свою очередь обрушиваются на "правильных" с той же яростью и порой столь же неэлегантно.

Правда, для полного равновесия "неправильным" не хватает многомиллионной аудитории федеральных каналов, поэтому ответный негатив уходит в интернет. И там тоже начинают рвать друг друга. У меня нет точного объяснения тому, почему все как с цепи сорвались именно сейчас. Есть предположения. Мы, в отличие от украинцев, ножками пойти "за" что-то или "против" чего-то и не уйти не то что неделями и месяцами, а днями-то не умеем, поэтому все наши взрывы и революции вербальны. Полагаю, что идеологические кураторы вполне этим довольны и с наслаждением заглядывают в наши твиттеры и фейсбуки. И провоцируют именно такую реакцию.

Мы вообще, к сожалению, живем в рамках предложенных властью тем, мусолим их и срываем голос. Чем больше мы кричим и хуже слышим друг друга, тем мы безопаснее. Разумеется, нас провоцируют через имеющиеся у власти серьезные инструменты. Те, кто выпускают в эфир Киселева, Мамонтова, Попова или Соловьева, сознательно сеют злобу и ненависть. Единственный итог этого удивительного аттракциона – впрыскивание агрессии и взаимной нетерпимости в аудиторию: и ту, что "за", и ту, что "против".

Государству не стоило бы использовать свои неограниченные медийные возможности в качестве оружия. Потому что это оружие стреляет по своим гражданам. И уже давно. Оно даже и не по своим гражданам стреляет порой потому, что подозревает этих "не своих" в связи и поддержке противных власти "своих". Да, российской власти сильно повезло с народом. Гораздо больше, чем Януковичу. Повезло и с теми, кто всегда готов априори быть за власть, и с теми, кто априори не готов. Первые – безразличны, послушны и легко приручаемы. Вторые – спонтанны и непоследовательны. Вряд ли в ближайшем будущем власти грозит бессрочная Болотная, или Триумфальная, или площадь Революции.

Ну так и не стреляйте, ребята, с экрана, уберите злобных троллей, машущих руками, дайте им ордена за заслуги и отправьте послами в Микронезию и Гондурас. Агрессия идет через них, через "заказуху", через кондово сляпанный компромат – на огромную аудиторию. Агрессия передается и лояльным, и критикам. Она накапливается. А дальше – встречный поток. Я думаю, многие осознают, что вот эта взведенность с пол-оборота – следствие того, что просто достало. Сжатие пространства профессиональных неангажированных средств массовой информации, как очень важного коммуникатора с аудиторией, на фоне неограниченной свободы госпропаганды – достало. Отсутствие естественного баланса в общедоступной информационной среде – штука рискованная. Оголтелость с той стороны все чаще провоцирует оголтелость с этой: размазать Роднину, распять Плющенко, возненавидеть Европу за жирафа. Вот вам и отсутствие среднего положения. Его сильно не хватает, как и среднего класса, достаточного, чтобы заставить с собой считаться как тех, кто выше, так и тех, кто ниже.

Ведь яростный спор об открытии Олимпиады, остановимся на этой частности, – рефлексия части людей, связанная с их отношением не к самому зрелищу, не к патриотизму и не к спорту вовсе. А к телевидению в том виде, в котором оно есть сегодня и 364 дня в году. И этот один день праздника и красоты для них – просто один такой исключительный день, а завтра все будет как обычно. Кому-то это понимание мешает радоваться красоте, кому-то не позволяет объективно оценить заслуги теленачальника, который отвечал за зрелище, у кого-то отбивает желание нажать на кнопку, а кому-то уже давно и включать нечего. Другим это все не важно: прекрасное шоу и гениальный Эрнст.

Мнения поляризуются. Страсти закипают, смыслы смещаются. Олимпиада приравнивается к Родине, нераскрывшееся кольцо – к скрытой рекламе "Ауди". Ну, это хоть смешно. А лучший, тонкий и профессиональный анализ церемонии открытия напечатать негде. Там не все политкорректно, оказывается. И снова взрыв эмоций. Ничем хорошим это прорывающееся со всех сторон раздражение не кончится. У всего есть предел. Еще раз. Никто не ангел. Но власть обладает куда более мощными инструментом самоутверждения, чем ее противники. И она с помощью этого инструмента ведет холодную гражданскую войну. Точно так же, как нефть и газ заменили бомбы и танки и стали российским оружием на внешнем уровне, так и подконтрольное власти телевидение стало оружием в ее руках внутри страны. От не столь далеких времен это отличается тем, что тогда было несколько пар рук, и интересы не всегда совпадали, а теперь это одна надежная пара государственных рук. Люди разделены на своих и на тех, по кому можно стрелять. Рано или поздно, как правильно заметил господин Волин, это оружие останется просто развернуть. И последние, как известно, станут первыми. Мне точно так же противно об этом думать, как слушать сегодня Киселева и Ко. Но вечер все ощутимее перестает быть томным. И шансы дружелюбно разойтись уменьшаются. Хватит тыкать вилкой в глаз и наэлектризовывать аудиторию. Зачем? Это глупо и не прагматично. И главное, ну столько раз даже новейшей историей доказано, что пожнет тот, кто сеет ветер.

Наталья Геворкян – журналист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции