Начиная с минувшей осени российские власти методично перекраивают медиапространство страны. На базе агентства РИА Новости и телеканала Russia Today создано "суперагентство" "Россия сегодня" во главе со скандально известным телеведущим Дмитрием Киселевым. Большие трудности возникли у телеканала "Дождь". Сменилось руководство интернет-издания "Газета.ру", после чего тон его публикаций заметно изменился – в сторону, благоприятную для Кремля. Объявлено о переменах в руководстве радиостанции "Эхо Москвы". Все это лишний раз подчеркивает, что государство до сих пор остается ведущим игроком на медиарынке России, а воля властей – главным фактором, определяющим, насколько велико – или, наоборот, мало – будет пространство свободы слова.

Большинство стран Европы не сталкивается с такими проблемами – там действует развитая система законодательного и гражданского контроля, позволяющая в целом обезопасить СМИ от чрезмерного политического давления. Но это не значит, что у европейской прессы нет проблем, а свобода слова к западу от границ России обеспечена окончательно и бесповоротно. Чехия, Италия и Турция – три страны, ситуация в которых показывает, что в треугольнике "государство – бизнес – массмедиа" возникает напряжение, для устранения которого от общества порой требуются немалые усилия.

Газета как колбасная фабрика

На медиарынке Чехии в последние годы происходят заметные изменения. Германские концерны, которым принадлежал ряд ведущих газет и журналов страны, продают их, причем на смену немцам приходят главным образом местные, чешские крупные предприниматели. Сделав себе состояние в других областях бизнеса, эти люди стремятся к более активному присутствию на медиарынке. По каким причинам?

Обозреватель пражской газеты "Господаржске новины" Ондржей Соукуп обращает внимание на то, что "бумажные" СМИ в Чехии, как и в большинстве европейских стран, становятся убыточными. Времена, когда они приносили серьезную прибыль, прошли, и уход германских концернов, преследовавших на чешском медиарынке исключительно коммерческие цели, связан именно с этим, полагает журналист.

– Каковы же мотивы новых владельцев этих СМИ – крупных чешских бизнесменов?

– Пока трудно сказать. Не исключено, что у них есть стремление извлечь из этого определенные выгоды для себя, выходящие за рамки чисто коммерческих интересов. Но пока примеров такого рода практически нет.

– У чешских журналистов нет опасений, что в их стране сложится ситуация, напоминающая Россию 90-х годов, где все ведущие СМИ были "разобраны" основными олигархическими группами, которые с их помощью выясняли отношения между собой?

– Я бы сказал, что разговор сейчас идет о возможности определенной "берлусконизации". Дело в том, что один из ведущих предпринимателей Чехии, миллиардер Андрей Бабиш, в минувшем году стал владельцем издательского концерна, выпускающего, в частности, две крупные ежедневные газеты – "Днес" и "Лидове новины". Но это не всё: господин Бабиш – лидер политического движения ANO, которое вошло в нынешнюю правящую коалицию, и министр финансов в новом правительстве. Ряд журналистов тех изданий, которые теперь принадлежат господину Бабишу, уволились, заявляя, что конфликт интересов такого масштаба, как у Бабиша, недопустим, такого быть не должно.

– Есть ли в Чехии какие-то механизмы, которые позволили бы избежать злоупотреблений со стороны владельцев СМИ? Или все зависит от добросовестности самих журналистов?

– Я приведу один пример. Это случилось вскоре после того, как Андрей Бабиш купил эти две ведущие газеты – это было еще до выборов – и где-то через неделю после этой покупки позвонил выпускающему редактору одной из них с вопросом: почему в газете ничего нет о состоявшейся пресс-конференции его движения ANO? Редактор ответил, что они посчитали это событие недостаточно интересным, разговор с Бабишем записал и примерно через час выложил на сайте газеты. Поднялась буря возмущения, и Бабиш дал задний ход: мол, хорошо, я понял, газета – не колбасная фабрика (это еще один из видов его бизнеса). Он пообещал больше таких звонков не делать. Насколько я знаю от коллег, работающих в принадлежащих ему СМИ, влияния на редакционную политику господин Бабиш не оказывает. Очевидно, он сознает, что в случае попытки превратить эти издания в своего рода информационное оружие читатели просто уйдут. Я думаю, в таких случаях играют роль как саморегуляция внутри журналистского сообщества, так и нежелание владельцев СМИ потерять бизнес.

– Это относится и к другим бизнесменам, активным в медиасфере?

– Думаю, да. Например, я работаю в газете, которая принадлежит другому предпринимателю-миллиардеру – Зденеку Бакале. За все это время с его стороны было высказано лишь одно пожелание – чтобы мы более активно и разносторонне освещали новости корпоративной среды. Конечно, владелец следит за финансовыми результатами нашей работы, но его непосредственного влияния на редакционную политику я не чувствую.

– Государственных СМИ в "чистом" виде в Чехии нет. Но есть, к примеру, общественное телевидение и радио. В 2001 году в стране были довольно бурные массовые выступления – в связи с попытками тогдашних властей изменить состав руководства общественного ТВ. Сейчас все спокойно, чешские политики не пытаются подмять под себя общественные СМИ? А те, в свою очередь, объективно освещают политические процессы?

– Иногда доходит до смешного. Например, перед парламентскими выборами минувшей осенью на общественном телевидении измеряли, сколько минут и секунд в день уделяется в новостях той или иной партии. И иногда даже заставляли, скажем, сокращать интервью с каким-то политиком на полминуты, чтобы не было перевеса в его пользу. Это такая слегка маниакальная объективность. Я думаю, это не слишком способствует качеству информации. Но мне это кажется издержками переходного периода, пока политики и журналисты не научатся более профессионально работать и доверять друг другу.

Что касается попыток давления, то они носят иной характер – например, через рекламу. Но это больше касается частного бизнеса. Например, есть компания Sazka, она действует в лотерейном бизнесе. Так вот, они размещали в СМИ очень много рекламы. И когда одно из изданий начало публиковать критические материалы о директоре этой компании, который жил на очень широкую ногу, то представители этой компании связались с редакцией и намекнули: ну хорошо, тогда не будет вам пяти миллионов крон, которые мы хотели пустить на рекламу в вашем издании. В подобных случаях кто-то из коллег уступал такому давлению, кто-то эти деньги терял… Было по-разному, – говорит обозреватель пражской газеты "Господаржске новины" Ондржей Соукуп.

Берлусконизация всей страны

Упомянутая выше "берлусконизация" недаром стала понятием, используемым далеко за пределами Италии. Модель тесного слияния деловых и политических интересов, поддерживаемых мощью крупной медиакорпорации, созданная бывшим премьер-министром Италии Сильвио Берлускони в 90-е и начале 2000-х годов, заметно повлияла на политическую историю страны двух последних десятилетий. Многие в Италии видят именно в "берлусконизации" причину затяжного политического и экономического кризиса, из которого страна никак не может вырваться. Что же представляла собой модель Берлускони?

Его мультимедийная империя была основана в ее современном виде в 1993 году и более известна как холдинг Mediaset. Ее основу составляют три общенациональных телеканала – Canale 5, Italia 1 и Rete 4. Медиахолдингом управляет финансовая группа Fininvest, принадлежащая семье Берлускони.
Капитализация ее составляет 1 миллиард 330 миллионов евро, а годовой оборот – 4 миллиарда евро. В Mediaset работают 6400 сотрудников, холдинг занимает первое место в Италии в сфере частного медиабизнеса, второе в Европе и 34-е место в мировой классификации.

После прихода Сильвио Берлускони в большую политику в 1994 году, во время его неоднократного пребывания в должности премьер-министра Италии, его часто обвиняли в использовании своей медиаимперии в политических целях и в конфликте интересов – в частности, в установлении контроля над государственным телевидением РАИ, являющимся прямым конкурентом Mediaset. Так, британский журнал "Экономист" отмечал в 2001 году, что на тот момент Сильвио Берлускони, занимавший пост премьер-министра, контролировал 90 процентов всего итальянского телевизионного пространства, как государственного, так и частного.

В отчете "Свобода информации в мире" американской неправительственной организации Freedom House за 2004 год указывалось, что вследствие контроля, установленного Берлускони над средствами массовой информации, Италия из свободной превратилась в "частично свободную" страну. А организация "Репортеры без границ" прямо обвиняла Берлускони в том, что его так и не разрешенный конфликт интересов "ставит под угрозу плюрализм информации" в Италии.

О предпринимательской и политической составляющей в деятельности Сильвио Берлускони говорит итальянский тележурналист, медиаменеджер государственного телевидения РАИ Марко Мадинелли.

– Каково соотношение бизнеса и политики в деятельности Сильвио Берлускони?

– Я полагаю, что с учетом того, как он развивал свой бизнес и политическую карьеру, в действительности он пошел в политику исключительно ради того, чтобы защитить свой бизнес. Если бы в начале 90-х годов не разразился коррупционный скандал "Чистые руки" и тогдашний лидер Итальянской соцпартии Беттино Кракси не принужден был бы подать в отставку, то Берлускони, весьма возможно, не стал бы заниматься политикой. Его деятельность на посту премьер-министра была направлена на защиту своих собственных интересов, и предприятий, нежели правительственных и шире – государственных интересов.

– Использовал ли Берлускони свои телеканалы для достижения собственных политических целей? И если да, то каким образом?

– В этом плане он был очень ловок. Всякий раз, когда в повестке дня были важные для него политические вопросы, в частности, когда публично ставились под сомнение его личные управленческие способности или репутация его правительства, Берлускони призывал на помощь свое телевидение, вовремя появляясь на телеэкране. Не только для его каналов, но и для государственного, общественного телевидения было невозможно взять у него настоящее, свободное интервью. Можно сказать, что он эксплуатировал СМИ под завязку. В ходе избирательной кампании он мог появиться десять раз в течение дня на разных телеканалах, причем не только на собственных, но и на государственных.

– Можно ли утверждать, что в деятельности Берлускони как политика и медиамагната был острый конфликт интересов?

– Можно сказать, хоть я и не являюсь экспертом в данном вопросе, что конфликт всегда присутствовал: у него многочисленные деловые интересы в самых различных областях. Помимо телевидения это, например, страховые компании, банки, ряд других отраслей бизнеса, которые трудно было зачастую отделить от политической сферы его интересов. Определенно, он провел несколько правительственных решений в пользу банков и страховых компаний. Понятно, что перед законом все равны, но он сделал это в первую очередь для защиты своих интересов, хотя эти решения были использованы и другими предпринимателями, действовавшими в данных отраслях. Самый очевидный пример конфликта интересов – его собственные телеканалы. В 1994 году Берлускони впервые победил на выборах. До выборов его медиаимперия Mediaset задолжала банкам примерно полтора миллиарда евро в современном пересчете. Он изменил закон, и его права на прокат кинофильмов из пассива перешли сразу же в актив, а Mediaset сразу стал прибыльным предприятием с доходом примерно в 250 миллионов евро.

– Использовал ли Берлускони, будучи на посту премьер-министра Италии, свое положение для преследования неугодных журналистов?

Говорит стамбульский студент Ахмет, который ежедневно следит за программами телеканала "Халк" в интернете:

– "Халк" отличает правда, которую больше не услышишь нигде. Их программы довольно просты и даже примитивны с технической точки зрения. Там нет компьютерных "наворотов", которые может позволить себе правительственный телеканал. Но там есть то, что не купишь ни за какие деньги – это правда.

Турки заново "открыли" для себя этот телеканал минувшим летом, когда в стране начались масштабные акции протеста против авторитарного правительства, которое, по мнению демонстрантов, пыталось чрезмерно контролировать частную жизнь людей. "Халк" единственный среди турецких телеканалов транслировал происходящие события в режиме реального времени. Его корреспонденты были в самой гуще толп демонстрантов. Журналисты брали интервью, тут же выдавали их в эфир, снимали то, как полицейские поливали демонстрантов струями воды и травили слезоточивым газом. Вот что говорит оператор Айдын, работающий на телеканале "Халк":

– Здесь остались самые закаленные, те, кто верил, что в стране что-то можно изменить. Нас несколько раз избивали и забирали в тюрьму, нам по несколько месяцев на платили заработную плату. Зато вся страна наблюдала, как в нашем прямом эфире выступали левацкие "Красные хакеры", которые взламывали один за другим государственные сайты и создали самую крупную неподконтрольную правительству социальную сеть противников режима.

Телеканал поддержала в 1995 году Народно-республиканская партия, некогда правящая, ныне – главная оппозиционная. К тому времени она стала резко терять своих сторонников на фоне роста влияния в Турции умеренных исламистских сил. Правящая ныне Партия справедливости и развития под руководством нынешнего премьер-министра Реджепа Эрдогана в 2002 году впервые победила на выборах, получив большинство мест в парламенте. С тех пор исламисты заняли ключевые посты в министерствах и стали единолично управлять экономической жизнью страны. Население поначалу верило официальным СМИ и активно поддерживало политику правящей партии.

Рейтинги телеканала "Халк" пошли на убыль после того, как в 2010 году в отставку со скандалом ушел лидер оппозиции, престарелый Дениз Байкал. Тем временем премьер Эрдоган начал информационную войну против оппозиционной и любой независимой прессы. Десятки журналистов были отстранены от эфира, лишились возможности писать и даже попали в тюрьму по обвинению в участии в заговоре против государства. Оставшись без работы, многие уехали за границу, поменяли профессию или ушли в интернет. Говорит оппозиционный журналист и писатель Нихат Генч, один из ведущих критиков режима Эрдогана:

– Под контроль Партии справедливости постепенно перешли почти все медиагруппы и издания. Ряд из них, как оказалось, сделали это не по своей воле. Их принудили к этому, указав на якобы огромные долги государству. В обмен на лояльность эти СМИ получили неприкосновенность. Вскоре Реджеп Эрдоган стал негласным и главным патроном всех турецких СМИ. Попытки как-то противостоять этой экспансии оканчивались провалом. Журналисты были вынуждены идти на сделки с совестью, чтобы сохранить работу. К тому же последовали коррупционные скандалы, и все увидели, что правительство – это большая группа тех, кто пытается урвать как можно больший кусок.

"Мы вещаем прямо с балкона", – шутя говорит о своей работе режиссер, журналист и писатель Хакан Айгун, работающий на канале "Халк". До этого он работал в различных оппозиционных СМИ, был автором крупнейшего новостного портала "Хабертюрк". По словам Айгуна, он и его единомышленники пытаются создать интерактивный домашний телеканал. Он подчеркивает, что не хочет, чтобы "Халк" воспринимали как орган одной оппозиционной партии. Ведь аудитория этого телеканала – это десятки миллионов турок, среди которых есть религиозные люди, есть националисты, левоцентристы, и каждый должен быть уверен, что его мнение будет услышано:

– Я светский человек, но когда мы стали готовить программу о ношении исламского платка, я просил ведущую не критиковать и понять людей, которые выбрали это. Мы входим в дом и хотим, чтобы нас воспринимали как членов семьи. Мы одеты так же, как и зрители. Мы сидим, пьем кофе, рассуждаем, вы задаете вопросы, – говорит Хакан Айгун.

Над телеканалом постоянно висит угроза долгов и штрафов за оскорбление политиков. Власти то и дело подают иски в судебные инстанции, обвиняя оппозиционных телевизионщиков в "провоцировании насилия": мол, "Халк" показывает чересчур жестокие кадры разгона демонстраций, которые якобы вредят моральному и умственному развитию детей. Говорит Хакан Айгун:

– Телеканал финансируют несколько влиятельных лиц, находящихся за рубежом. Их имена я не могу назвать. Рекламы у нас почти нет, ведь турецкие фирмы опасаются правящей партии. За сотрудничество с нами они могут лишиться всего. Однако постепенно страх отступает. Я знаю, что некоторые крупные турецкие компании уже хотят подписать с нами рекламные контракты. У нас в штате работает всего пара десятков человек, творческий и технический персонал. Есть две студии – в Анкаре и Стамбуле. Я сам не получаю зарплаты и живу за счет гонораров от публикаций.

На канале "Халк" продолжаются дебаты о контроле над интернет-пространством. Такой контроль пытается осуществлять правящая партия накануне выборов в местные органы власти, которые пройдут в марте. Реджеп Эрдоган публично называет сторонников свободы в интернете "лоббистами порнографии". Однако, по мнению сотрудников телеканала "Халк", правительство намерено шире использовать интернет-цензуру, чтобы под видом кампании по борьбе с "непристойностями" скрыть сообщения о коррупции и взяточничестве и установить полный контроль над интернетом.

Журналисты по природе своей деятельности не должны становиться участниками политической борьбы: их обязанность – в первую очередь информировать общество о происходящем. Однако в случаях, когда власти препятствуют СМИ выполнять их непосредственные обязанности, политика волей-неволей становится частью журналистской работы. В этом смысле нынешняя ситуация в Турции особенно близка к российской. И так же далека от окончательного разрешения, ведь для него потребуются усилия всего общества, если оно, конечно, заинтересовано в гражданских свободах.