Утром 6 апреля 1994 года в "Независимой газете" появилось короткое сообщение со ссылкой на агентства ООН: небольшой африканской стране Руанде грозят засуха и голод, которые могут унести от 800 тысяч до 2,5 миллионов жизней. Последующие месяцы показали, что поговорки "как в воду глядел" и "попал пальцем в небо" могут быть верны одновременно. Вечером того же дня при заходе на посадку в аэропорту столицы Руанды Кигали был сбит самолет с президентами Руанды и Бурунди Жювеналем Хабьяриманой и Сиприеном Нтарьямирой.

На следующий день руандийская армия и ополчение "интерахамве" радикальных сил хуту начали массовые убийства меньшинства тутси и умеренных хуту. "Интерахамве", кстати, в переводе с киньяруанда – "те, кто держатся вместе" или, если адаптировать под русский, "идущие вместе".
Хотя в стране находился миротворческий контингент ООН, наблюдавший за соблюдением мирных соглашений, подписанных в Аруше в 1993 году и, казалось, закончивших трехлетнюю гражданскую войну, его ограниченный мандат, малочисленность, недостаток хорошо подготовленных солдат, наконец, отсутствие военной и политической поддержки со стороны ООН не позволили "голубым каскам" положить конец одному из самых страшных событий конца ХХ века.

Традиционно считается, что прямых жертв руандийского геноцида – как раз 800 тысяч тутси и умеренных хуту (разница в оценках – от полумиллиона до миллиона человек), причем всего за три с небольшим месяца. Следствием геноцида стали гражданские войны в Бурунди и Конго, причем восток Демократической Республики Конго — одна из "горячих точек" планеты до сих пор.

Геноцид в Руанде остается горячим вопросом не только в самой стране, но и в Европе и Северной Америке. Бельгия "героически" вывела из Руанды своих миротворцев, наиболее профессиональную часть ООН-овского контингента, после убийства 10 бельгийских военных, охранявших премьер-министра Агате Увийлингвиману, погибшую в самом начале геноцида. Во Франции и сейчас не закрыта тема поддержки тогдашним президентом страны Франсуа Миттераном радикальных хуту, степень соучастия французских военных советников и политиков в геноциде и укрывательстве виновных в нем в ходе так называемой операции "Бирюза".

В Канаде память и дискуссию о Руанде поддерживает генерал Ромео Даллэр, командовавший миссией ООН. В США безволие Белого дома, фактически не предпринявшего никаких действий ни в рамках ООН, ни самостоятельно для прекращения очевидно происходившего геноцида, – тяжелое бремя президента Билла Клинтона, вероятно, повлиявшее на принятие им решений по Косову... Среди критиков бездействия США была Саманта Пауэр, советник тогдашнего сенатора Барака Обамы и представитель США в Совете Безопасности ООН после его избрания президентом.

Столь горячих обсуждений в России не наблюдается. В том же 1994-м, когда события в Руанде были на первых полосах мировых газет, до российского общества доносились только короткие сообщения информагентств, публиковавшиеся мелким шрифтом среди других международных новостей. О катастрофе с президентами газеты сообщили лишь 8 апреля, об убийстве премьер-министра – 9 апреля, через два дня после событий. Сообщения говорили о напряженной обстановке в Руанде, о насилии "враждующих этнических группировок". Но невозможно было сделать вывод о масштабах и характере насилия. Дискуссия об эвакуации посольств и граждан западноевропейских стран и США вызывает споры практически в каждом из этих государств. Причем оспаривается не столько решение эвакуировать дипломатов и находящихся в Руанде граждан, сколько решение оставить на месте местный персонал. Многие из них были тутси, стены еще работавших посольств хоть как-то их охраняли, а эвакуация оставляла их на верную смерть. Но российская пресса лишь осуждала позднюю, в отличие от европейских, эвакуацию российского посольства ("Коммерсантъ", от 13 апреля) и задавалась вопросом, что же будет с оборудованием и архивами ("Известия", от 14 апреля).

Уже 28 апреля пресс-секретарь Государственного департамента США Кристин Шелли говорила об "актах геноцида, которые могли иметь место в Руанде", и вынуждена была оправдываться, отвечая на вопросы, "сколько актов геноцида составляют геноцид" и почему США не вмешиваются, чтобы остановить геноцид. У нас – тревожное сообщение в "Коммерсанте" от 6 мая, что по пограничной реке в сезон дождей в Танзанию стали приплывать трупы убитых в Руанде. Едва ли не впервые термин "геноцид" употребляется среди глаголов условного наклонения лишь 25 мая в "Известиях", цитировавших сотрудника британской гуманитарной организации.

Нельзя сказать, что российские средства массовой информации в непростом для страны 1994-м не интересовались международными новостями: регулярно освещались и выборы в ЮАР, и урегулирование в Югославии (как раз 20 апреля тогдашний заместитель министра иностранных дел России Виталий Чуркин разочаровался в диалоге с боснийскими сербами и предложил его прекратить, поскольку те лишь пытались, по мнению дипломата, использовать Россию для достижения собственных интересов). Да, российское вовлечение в события в Руанде минимально: есть утверждения, что самолет президентов был сбит российской или еще советской ракетой, что убийство десяти бельгийских миротворцев расследовала группа под руководством российского полковника, а в Международном уголовном трибунале по Руанде в танзанийской Аруше заседали двое российских судей, Сергей Егоров и Бахтияр Тузмухамедов. Первый из них был в составе палаты, осудившей одного из основных архитекторов геноцида, Теонесте Багосору (председатель той палаты, норвежский судья Эрик Мёзе, сейчас заседает в Европейском суде по правам человека и часто рассматривает жалобы против России), а второй был назначен в Апелляционную палату, общую для Руанды и бывшей Югославии (в трибунале по которой российских судей раньше не было).

Но именно низкая степень вовлеченности России в руандийский конфликт могла бы помочь нам обсуждать, например, понятие геноцида без эмоций, а только с фактами и юридическими критериями. Это, в свою очередь, позволило бы задать критерии оценки, которые можно было бы применять и к другим событиям, чтобы установить, имел ли геноцид место (и, соответственно, критически оценивать заявления властей о том, что он имел место в 2008 году в Южной Осетии).

Дискуссия вокруг необходимости раннего вмешательства для предотвращения насилия в Руанде, возможно, помогла бы и уточнить оценки применения силы в Косово, и повлиять на решение о необходимости активных действий по прекращению межэтнического насилия на юге Кыргызстана в июне 2010 году. Конечно, в Оше и Джалал-Абаде геноцида не было (Международная независимая комиссия по расследованию тех событий пришла к выводу об имевших место преступлениях против человечности), но характер отношений двух этнических групп в Центральной Азии многое напоминал тем экспертам, которые имели опыт работы в Восточной Африке.

Как минимум, знание о бездействии мирового сообщества в Руанде и критика этого бездействия помогли бы понять позиции Пауэр и Чуркина в споре о Крыме в Совете безопасности ООН...

И еще об одной важной вещи напоминает нам история событий двадцатилетней давности в Руанде. Геноцид – плод длительной подготовки. В Руанде еще до колониального периода было очень структурированное общество и хорошо функционирующий государственный аппарат. Немецкие и бельгийские колонизаторы опирались на него, он сохранился и после обретения независимости. Именно этот функционирующий госаппарат и подготовил списки тутси и умеренных хуту, подлежавших истреблению. Именно по этим спискам "интерахамве" уничтожали своих жертв.

Так что бардак иногда может спасти от катастрофы.

Кирилл Коротеев – старший юрист общества "Мемориал"